| Ирландская церковь, основанная святым Патриком, создала ярчайший феномен монашеской школы, которая стала образовательным центром, скрипторием, миссионерским плацдармом. Благодаря своеобразию этой ирландской модели и активному миссионерскому порыву ирландских монахов, в раннесредневековой Европе сложилась благоприятная атмосфера, которая позволила не только восстановить утраченную, казалось бы, научную компетенцию, но и создать образовательные учреждения совершенно нового формата и качества. В начале XI веке школы были уже при всех монастырях Германии , в конце XI века учителя и школы были в каждом крупном городе Франции. Так, беглый ирландский «раб и неуч» по прозвищу Патрик, единственным достоинством которого было глубочайшая вера в Воскресшего Господа, заложил основу многих идеалов и ценностей, которыми гордится сегодня европейская цивилизация и высшая школа. Удивительно, но после публикации новости о включении святого Патрика в месяцеслов Русской церкви, мне попадались в прессе какие-то насмешки в адрес Синода. Как оказалось, смеющиеся ничего толком и не знали, кроме пивных анекдотов, об этом удивительном, глубоком и важном для европейской культуры святом. Поэтому завершить хочу эпилогом из Бернара Шартрского (XII в.): «Мы все подобны карликам, которые уселись на плечах великих гигантов; конечно, мы видим больше и дальше, чем они, но не потому, что обладаем лучшим зрением, или потому, что мы выше их, а лишь потому, что они нас подняли, собственным величием увеличив наш рост» . Ryan, p. 382. Thomas Cahill . How The Irish Saved Civilization: The Untold Story of Ireland " s Heroic Role from the Fall of Rome to the Rise of Medieval Europe. Unabridged, 1996. М.Л. Каролингское возрождение (VIII-IX вв.)//Памятники средневековой латинской литературы IV-IX веков. Москва: Наука, 1970. С. 223-242. См. Jean-Michel di Falco et Frédéric Beigbeder. Je crois – Moi non plus: Dialogue entre un évêque et un mécréant. Calmann-Lévy. 2004. p. 30. Трактат впервые был издан Шарлем Уолкенаером ( Charles-Athanase Walckenaër) в Париже в 1807 году, претерпев сразу же второе переиздание в 1814-м. снабженное комментариями Антуана Летронне ( Antoine Jean Letronne). |
| более сильным способом остается прямое обращение к тексту Свящ. Писания. Ансельм , архиеп. Кентерберийский, ученик Ланфранка, был убежден, что у человека есть 2 источника знания: вера и разум. Вера должна быть исходной точкой в поисках истины: «Не для того пытаюсь понимать, чтобы верить, но верую, чтобы понимать» ( Anselmus. Proslog. 1//PL. 158. Col. 227). В противоположность крайним диалектикам, он отстаивал первенство веры и отказывался подчинить Свящ. Писание разуму диалектика. Однако, по мнению Ансельма, как только христианин укрепится в вере, он законно может пытаться понимать то, во что верит. Ансельм считал возможным доказать необходимость Троицы и Воплощения, предупреждая при этом, что логически доказать необходимость этих таинств не означает вполне познать их. Конкретным плодом рациональной теологии Ансельма стала разработка первого в зап. христианстве доказательства существования Бога и основанного на нем рационального учения о божественных атрибутах. Назначение этого доказательства, по мысли Ансельма, состоит в том, чтобы дать уже крепко верующему понимание истины, гласящей, что Бог существует. Но доказательства, взятые сами по себе, способны убедить и неверующего, т. е. обладают силой полноценного логического аргумента. На основании проведенного доказательства существования Бога Ансельм развивал учение о Божественых атрибутах, или свойствах. Согласно Ансельму, из понятия Бога можно вывести, что Он есть высшее Сущее, т. е. полнота бытия. Отсюда же выводится Божественное всемогущество, простота, вечность, неизменность и т. д. Но эта продуктивность обнаруживает себя только в том случае, если человек независимо от самого аргумента уже имеет представление о том, чем именно является Бог как наибольшее сущее. В XII в. сформировалась шартрская школа богословия, в центре интересов к-рой находилось исследование природы и разработка космологических концепций. Ее представитель Гильберт Порретанский в учении о Боге опирался на концепции Боэция и сформулировал основные понятия собственной Е. |
| Цель и суть схоластики заключалась в систематизации христианского вероучения и в логическом (в противовес мистическому методу) доказательстве рациональности, присущей вере. Отцы и учители церкви просвещали христиан, обращаясь к их сердцу. Теперь потребовалась еще и школа ума. В истории схоластики выделяют три периода: ранний вв.), зрелый (XIII в.) и поздний вв.). До IX в. развитие западноевропейской философии шло медленно. Основными и немногочисленными центрами культуры и образованности были монастыри, в скрипториях которых хранились и переписывались отдельные античные тексты, и сохранившиеся риторические школы. Существенную роль в распространении античной образованности сыграли ирландские монастырские школы. В обстановке обновления культурной жизни, с XI столетия, началось систематическое и последовательное развитие схоластической философии. Наиболее видными деятелями ранней схоластики были Иоанн Скот Эриугена (ок. 810877), Ансельм Кентерберийский (10331109), Иоанн Росцеллин (ок. 1050 – ок. 1112), Бернар Клервоский (10911153), Пьер Абеляр (10791142), представители Шартрской школы Бернар из Шартра (ум. в 1130), Тьерри из Шартра (ум. между 11501155), Гильом из Конша (ум. в 1154), и Сен-Викторской школы Гуго Сен-Викторский (10961141) и Ришар Сен-Викторский (ум. в 1137). С XI в. прослеживается тенденция противоборства аскетизма и гуманизма, принятия и неприятия мира. Эти споры ведут свое начало из полемики писателей первоначального христианства, в трудах которых по-разному трактовались вопросы мироздания. Творчество двух выдающихся систематизаторов христианского учения периода патристики, Августина Аврелия (354430) и Псевдо-Дионисия в.), ярко отражают те различия, которые существовали между культурой латинского Запада и греческого Востока. Их системы отличаются прежде всего самим подходом к миру. У Псевдо-Дионисия нет такого резкого противопоставления Бога и мира, какое наблюдается у Августина Аврелия . Двигатель августиновой «священной истории» постоянная борьба двух градов, небесного и земного. |
| Материя для Платона есть отражение и истечение идеи. Стоический платонизм существовал длительное время, себе опору в богословии Филона Александрийского, в гностицизме, герметизме и творениях Климента Александрийского , а во II-III вв. по Р. X. – у Нумения, учителя Плотина и Оригена . Начиная с I в. до Р. X. платоники, используя Аристотеля и пифагореизм, стали решительно бороться со всеми элементами натурализма, сохранившимися еще у самого Платона и окрепшими в эпоху эллинизма благодаря деятельности стоиков, эпикурейцев и скептиков. Итогом этой почти трехвековой борьбы явился неоплатонизм (III в. по Р. X.). На философию средних веков и Возрождения платонизм влиял уже в своей неоплатонической форме (Иоанн Скот Эриугена, Ибн Рушд, Ибн Гебироль, Шартрская школа, Экхарт, Николай Кузанский, Плифон, Фичино, Пико делла Мирандола, Дж. Бруно). Под прямым или косвенным воздействием платонизма находится вся европейская идеалистическая философия нового и новейшего времени. 56 Мистерия (от греч. – таинство, тайна) – тайные культы языческих божеств, в которых могли участвовать только посвященные, мисты. Состояли из драматизированных постановок того или иного мифа, сопровождавшихся определенными ритуалами, процессиями, заклинаниями, оргиями и проч. Первые мистерии были связаны с культами Осириса и Исиды в Египте, Таммуза в Вавилонии, Демстры в Греции и т. д. 57 Точное время создания «Книг Орфея» неизвестно, однако существуют сведения, что при жизни Платона уже существовали «книги Мусея и Орфея». Под именем орфиков известны последователи особого религиозного учения, основателем которого считали мифического поэта Орфея, сына фракийского царя Эагра и музы Каллиопы. Орфическое учение говорило о происхождении природы из мировых сил и единобожии, о прирожденной греховности человеческого рода, происшедшего от враждебных богам титанов, о переходе душ через смертные тела, в кото рые они заточены, как в темницу, для того, чтобы искупить эту греховность и затем, очистившись, получить лучшие жилища на звездах, о наказании неочистившихся и необходимости очищения посредством религиозного посвящения и применения умилостивительных средств, открытых Орфеем. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание БЕРЕНГАРИЙ ТУРСКИЙ [Беренгар; лат. Berengarius (Beringerius) Turonensis; франц. Bérenger de Tours] (ок. 1000, г. Тур или его окрестности, Франция - 6 или 10 янв. 1088, мон-рь св. Космы, близ Тура), католич. богослов, представитель ранней схоластики . Жизнь Начальное образование Б. Т., вероятно, получил в турской епископальной школе св. Мартина, затем учился у Фульберта , еп. Шартрского, после смерти к-рого (1029) оставил Шартр и стал каноником кафедрального собора в Туре; ок. 1031 г. возглавил там епископальную школу. При Б. Т., обладавшем большим педагогическим талантом, хорошо знавшем античную и христ. лит-ру, турская школа стала одной из лучших во Франции. Ок. 1039-1041 гг. он был рукоположен в архидиакона ц. св. Маврикия г. Анжера, но оставался жить в Туре. Ок. 1046-1047 гг. Б. Т. пришел к заключению, что воззрения Пасхазия Радберта († ок. 865) на образ присутствия Христа в таинстве Евхаристии (концепция буд. учения о пресуществлении Св. Даров), разделявшиеся мн. зап. богословами, неверны. Друг и соученик Б. Т. по шартрской школе Адельман, схоласт из Льежа, в письмах к Б. Т. (1046 и 1048) выразил тревогу относительно его взглядов по этому вопросу. В 1049 г. др. соученик Б. Т. Гуго, еп. Лангрский, написал против него соч. «De corpore et sanguine Christi contra Berengarium» (О Теле и Крови Христовой против Беренгария). Ок. 1049-1050 гг. Б. Т. направил письмо своему другу Ланфранку , приору мон-ря Бек, в к-ром упрекал его за приверженность учению Пасхазия. Ланфранк, получив это письмо в Риме, предъявил его Римскому Собору 1050 г., к-рый заочно осудил учение Б. Т. вместе с неким сочинением о Евхаристии, приписанным Иоанну Скоту Эриугене, на к-рое Б. Т. ссылался в своих выводах. Ввиду недостаточности заочного осуждения в сент. того же года Б. Т. был вызван на Собор в г. Верчелли (Сев. Италия). Но когда он прибыл в Париж, чтобы получить разрешение кор. Генриха I, номинального аббата мон-ря св. |
| При этом сборники сентенций Л. ш. отличаются от позднейших классических схоластических сборников вопросов и сумм тем, что в них отсутствуют логические и философские доказательства; все рассуждения ведутся исключительно с опорой на авторитетные суждения церковной традиции. Возможно, именно эта характерная черта богословского метода Л. ш. стала причиной критического отношения к нему со стороны Петра Абеляра, сторонника рациональной философской теологии (ср.: Andr é e. 2005. P. 16). Вслед. свойственной Л. ш. тенденции во всех вопросах опираться на учение Свящ. Писания и сочинения отцов Церкви она воспринималась современниками и последующими теологами XII в. как оплот католич. традиционализма и консерватизма; лишь отдельные представители радикальной монашеской партии, такие как Руперт Дойцский и Герхох Райхерсбергский ( 1169), отвергавшие в целом необходимость обсуждения спорных богословских вопросов в школах, высказывали осторожную критику в адрес Ансельма Ланского и его учеников. Вопрос о том, продолжала ли существовать Л. ш. как центр богословского образования в Лане после смерти Ансельма Ланского, остается дискуссионным. Косвенные свидетельства позволяют предполагать, что Радульф преподавал в Лане до своей кончины, однако ни по талантам, ни по авторитету он не мог сравниться с братом (подробнее см.: Giraud. 2010. P. 406-423). Ок. 1130 г. в Лан прибыл Гвальтер из Мортани ( 1174), впосл. ставший епископом Ланским; с его именем связано начало нового периода богословского образования в Лане. Хотя Гвальтер мог воспринять в Лане нек-рые идеи Ансельма Ланского, он был самостоятельным теологом, по убеждениям близким к представителям Шартрской школы . Т. о., к нач. 30-х гг. Лан перестал быть идейным центром Л. ш. Однако в это же время важным средством распространения идей Л. ш. и поддержания ее авторитета стали сборники сентенций. Вероятно, вскоре после смерти Ансельма ученики начали переписывать подборки его изречений, к-рые пользовались популярностью у монахов и с их помощью распространились по мн. |
| – Ты что ж это делаешь, раб Божий Владлен? – Как что? Кирпичи обратно в тачку кидаю! – Нет. Что ты вообще тут делаешь? – Ну, подсобничаю, отец Агапит, ты же знаешь. – А точнее? – Так кирпичи ж наверх вожу! Ты что, не видишь, батя?! Отец Агапит снова головой покачал – и опять, мол, ты не то говоришь, раб Божий Владлен! – А ну, присядем, – сказал он и уселся на штабель деревянных поддонов из-под кирпичей. Сел и похлопал по доске: – Садись, садись, Влад! Остынь и послушай меня. Я тебе историческую притчу расскажу про то, как строили Шартрский собор. Это, знаешь ли, Владик, один из красивейших готических соборов Франции. Ну и притча тоже неплохая, поучительная. Слушай. Некий путешественник оказался в городе Шартре как раз когда в нем строили знаменитый собор. Мимо него рабочие возили на тачках большие камни. Первый тяжело шагал, опустив голову, и вез один камень. «Что ты делаешь, добрый человек?» – спросил его путешественник. «А ты что, не видишь? Камни вожу!» – отвечает рабочий. Следом идет второй, везет два больших камня, но ступает спокойно и бодро. «Что ты делаешь?» – спрашивает и его путешественник. «Я кормлю свою семью!» – солидно отвечает второй рабочий. А за ними шагает, посвистывая, третий и бодро катит тачку с тремя большими камнями. «А ты что делаешь?» – спрашивает его путешественник. «А я строю Шартрский собор!» – гордо отвечает третий рабочий. Понял, чадо? – Ясен пень, понял, батяня! – Ну, то-то же… Отец Агапит поднялся и ушел в храм. Владлен постоял, глядя ему вслед, покрутил головой, усмехнулся и начал аккуратно складывать кирпичи в тележку. А тут и солнышко выглянуло в просвет тяжелых облаков, и все вокруг повеселело. Оживился и Владлен. Только он собрался двинуть нагруженную тачку, как сбоку услышал знакомый голос: – И чем это ты тут занимаешься, Владлен? – А ты что, не видишь? Строю Шартрский собор! – Какой такой «шаткий собор»? Тут только Владлен понял, что окликнувший его голос хоть и был ему знаком, но принадлежал не монахам и не трудникам. Он оглянулся и обомлел, обрадовался и растерялся – все сразу: перед ним стоял старый знакомый из времен его профессионального нищенства. И вроде совсем недавно побирался Владлен по вагонам, а вот теперь показалось ему, что с тех пор прошли годы и годы… Причем не худшие годы его жизни! Поэтому старому знакомому он обрадовался искренне, поставил тачку и бросился к нему. |
| – Ты что ж это делаешь, раб Божий Владлен? – Как что? Кирпичи обратно в тачку кидаю! – Нет. Что ты вообще тут делаешь? – Ну, подсобничаю, отец Агапит, ты же знаешь. – А точнее? – Так кирпичи ж наверх вожу! Ты что, не видишь, батя?! Отец Агапит снова головой покачал – и опять, мол, ты не то говоришь, раб Божий Владлен! – А ну, присядем, – сказал он и уселся на штабель деревянных поддонов из-под кирпичей. Сел и похлопал по доске: – Садись, садись, Влад! Остынь и послушай меня. Я тебе историческую притчу расскажу про то, как строили Шартрский собор. Это, знаешь ли, Владик, один из красивейших готических соборов Франции. Ну и притча тоже неплохая, поучительная. Слушай. Некий путешественник оказался в городе Шартре как раз когда в нем строили знаменитый собор. Мимо него рабочие возили на тачках большие камни. Первый тяжело шагал, опустив голову, и вез один камень. «Что ты делаешь, добрый человек?» – спросил его путешественник «А ты что, не видишь? Камни вожу!» – отвечает рабочий. Следом идет второй, везет два больших камня, но ступает спокойно и бодро. «Что ты делаешь?» – спрашивает и его путешественник. «Я кормлю свою семью!» – солидно отвечает второй рабочий. А за ними шагает, посвистывая, третий и бодро катит тачку с тремя большими камнями. «А ты что делаешь?» – спрашивает ею путешественник «А я строю Шартрский собор!» – гордо отвечает третий рабочий. Понял, чадо? – Ясен пень, понял, батяня! – Ну, то-то же… Отец Агапит поднялся и ушел в храм. Владлен постоял, глядя ему вслед, покрутил головой, усмехнулся и начал аккуратно складывать кирпичи в тележку. А тут и солнышко выглянуло в просвет тяжелых облаков, и все вокруг повеселело. Оживился и Владлен. Только он собрался двинуть нагруженную тачку, как сбоку услышал знакомый голос: – И чем это ты тут занимаешься, Владлен? – А ты что, не видишь? Строю Шартрский собор! – Какой такой «шаткий собор»? Тут только Владлен понял, что окликнувший его голос хоть и был ему знаком, но принадлежал не монахам и не трудникам. Он оглянулся и обомлел, обрадовался и растерялся – все сразу: перед ним стоял старый знакомый из времен его профессионального нищенства. И вроде совсем недавно побирался Владлен по вагонам, а вот теперь показалось ему, что с тех пор прошли годы и годы… Причем не худшие годы его жизни! Поэтому старому знакомому он обрадовался искренне, поставил тачку и бросился к нему. |
| Основоположник Шартрской школы Фульберт был большим знатоком арабской науки, благодаря ему в Европу начинают проникать арабские трактаты. Переводятся на латинский язык арабские и еврейские книги, работы Гиппократа, Галена, математические и астрономические работы, распространяются идеи Демокрита и Эпикура – философов, явно не вписывавшихся в средневековое христианское мировоззрение. Расцвет Шартрской школы приходится на середину XII в. Одним из первых философов, способствовавших расцвету Шартрской школы был Бернард из Шартра, который возглавлял Шартрскую школу с 1114 по 1124 г. Произведения его до нас не дошли, и известно о его учении благодаря Иоанну Солсберийскому. Бернард говорил о необходимости изучения римских поэтов и писателей, у которых его привлекала и широта взглядов, и изящность слога, и идеи. Об отношении к античной философии можно судить по его знаменитой фразе: «Мы – словно карлики, сидящие на плечах гигантов. Мы видим больше вещей и вещи более удалённые по сравнению с тем, что видели древние, но не благодаря остроте нашего собственного зрения или нашему высокому росту, а потому, что древние поднимают нас до своей огромной высоты» 45 . Во многом благодаря Бернарду из Шартра стал изучаться Платон, хотя он и был известен лишь через один диалог – «Тимей». Да и сам Бернард разделял многие положения платоновской философии, правда, с необходимыми поправками: в отличие от Платона, он считал, что и материя, и идеи сотворены Богом, а не вечны. Идеи, выдвинутые Бернардом из Шартра, развивал Жильбер Порретанский. Платонизм Бернарда он дополнял идеями Аристотеля и в своей книге «О шести принципах» изложил и развил аристотелевское учение о категориях. Книга «О шести принципах» Жильбера Порретанского считается первым сочинением по вопросам логики. Он ввёл весьма важные для средневековой философии категории субстанции и субсистенции. Субстанцией является то, что имеет (несёт с собой – sub stat) определённое количество свойств (акциденций), а субсистенцией – то, что не имеет никаких свойств (акциденций). |
| И, таким образом, изменение само по себе соотносится с порождением и направлено на порождение, конечная цель которого – бытие. Следовательно, и конечная цель самого изменения есть порождение»]. 1522 О Боге как о формальной причине в космогонических учениях Шартрской школы см. разумные замечания N.-M. Haring: The Creation and Creator of the World according to Therry of Chartres and Clarenbaldus of Arras, in Archives.., XXII (1956), p. 146, note 2; pp. 165–167. Ср. пассажи из двух трактатов о творении (ibidem, опубликованны N.-M. Haring) Тьерри (Теодорика) Шартрского (p. 185; pp. 195–196 и 198–200) и Кларенбальда (p. 210). Другие параллелизмы (особенно частые в трактатах Тьерри Шартрского) могут выявить доктринальное родство: всемогущество Единицы (p. 196), первое и второе рождение вещей (generatio rerum, p. 197), усвоение unitas [единства] и aequalitas [равенства] лицам Отца и Сына (p. 197), идеальное «творение» в Слове (p. 210), а также стоические и августиновские «семенные логосы» (ibidem). Известно, что Майстер Экхарт использовал эту последнюю тему в начале своей парижской проповеди в честь св. Августина: LW V, pp. 80–91; возможно, он был знаком с некоторыми тестами Тьерри Шартрского. 1523 Ср. у Алана Лилльского: Alain de Lille, Prologue de la Somme «Quoniam homines» (ed. P. Glorieux, in Archives..., XX, 1954, p. 119): «Cum enim termini a naturalibus ad theologica transferantur novas significationes admirantur et antiquas exposcere, videntur. Hoc ignorantes plerique iuxta naturalium semitam de divinis sumentes iudicium celestia terrensis conformant, etc.» [«Так как термины переносятся на богословские вещи от природных, они принимают новые непривычные значения и, как представляется, упорно сохраняют старые. Многие не знающие об этом рассуждают о божественном, следуя пути природных вещей, и уподобляют небесное земному, и т. д.»]. 1525 Exp. in Io., ibidem, p. 8, n. 6, об исхождении божественных Лиц, осмысленном в контексте всей лестницы порождений naturae et artis. 1526 Exp. |
|
|
