| е. что им не позволено приносить жертвы вне города, и что те поступают беззаконно, которые совершают (священные) обряды на чужой земле. Итак, говорили они (Юлиану), если хочешь, чтобы мы приносили жертвы, возврати нам город, восстанови храм, открой нам святая святых, возобнови алтарь, и мы - будем приносить жертвы и теперь так же, как и прежде. И не стыдились, негодные и бесстыдные, просить об этом царя нечестивого и язычника, и приглашать скверные руки его к созиданию святыни; не чувствовали, что они покушаются на невозможное, и не постигали, что если бы человек разрушил эту святыню, то человек же мог бы и восстановить ее, но когда Бог разрушил их город, человеческая сила никогда не может переменить положенного определением Божиим. " Яже бо Бог святый совеща, кто разорит? и руку Его высокую кто отвратит? " (Ис. 14:27). Что Он восставит и захочет, чтобы было твердо, того людям не возможно разрушить; равно, что Он разорит и хочет, чтобы навсегда оставалось разоренным, того восстановить также не возможно. Допустим однакоже, иудеи, что царь возвратил бы вам храм и восстановил алтарь, чего вы напрасно ожидаете: но мог ли бы он низвести вам свыше и огонь небесный? А без него ваша жертва была бы и нечиста и нечестива. Дети Аароновы за то и погибли, что внесли чуждый огонь. Но, слепые для всего этого, они упросили и умолили его соединиться с ними и приступить к созиданию храма. А он назначил и деньги на издержки, послал и смотрителей за работами, вызвал отовсюду и художников, все делал, все приводил в движение, чтобы постепенно и мало-помалу довести их до принесения жертв, думая, что от этого они легко перейдут и к идолослужению, и вместе надеясь, умоисступленный и безумный, уничтожить определение Христово, что не будет восстановлен храм их. Но " Запинаяй премудрым в коварстве их " (1 Кор. 3:19) тотчас показал на деле, что Божии определения сильнее всего и могущественны действия словес Божиих. Ибо, как только иудеи взялись за это беззаконное дело, и начали расчищать основание, и вытаскали немало земли, и уже хотели приступить к постройке, вдруг вышедший из земли огонь сжег многих людей, и даже камни, бывшие на том месте, и остановил эту неблаговременную дерзость, так что не только принявшиеся за работу, но многие и иудеи, видевшие это, приведены были в изумление и стыд. |
| думать.Аффикс вик весьма обыкновенный; по началу он значит живущий. Чело-вик, мыслеживущий. Этимология двух слов человек и Mann .(Mensch), по смыслу, совершенно тождественна. Самый глагол челл – есть выводной из общего корня Санскр. и Слав. чи – думать. Средняя форма или переходная на л известна: чело от чить, как дело от деть Червь, чрево, чарв (чарвати) есть, жевать, точить Череп, карпара Честь, читать, в словах почитать, считать, счет, безсчетный (бессмысленный), чить (четати) думать, взвешивать, размышлять Четыре, четверо, чатур четыре чатвãран четверо.Наше четыре, четверо первообраз всех quatuor, τεσσαρα, fidvor и пр.; корень же его слово чета, мн. четы, со знаком числительным, как пять – пятеро, шест – шестеро, восемь – восьмеро. Славянские наречия одни сохранили это драгоценное указание на жизнь общего языка, предшествовавшего разделению Индо-Европейских наречий; ибо мы видим в этом случае уже не корень, а развитие его посредством аффикса Чик (быть на чику), чик ждать нетерпеливо Чирий, ири язвить, ранить По-чить, по-чивать, кши (kшujamu) обитать; ср. также çи – лежать Чичер и чичера, çиçира холод, холодное и сырое время Чуждый, чужой, уд и чуд отвергать Ш Шаврить, чаврить, шавря и шаверда, çвабр (cbaбpajamu) быть в беде, в горе Шалаш, ал (алати) покрывать Шалеть, шальной, кшал дрожать, двигаться ходить, шатать Шамкать и хамкать, ’ам Шаркать, сард Шасть, шаг, шагать, санч (санчати) Шатать, кшата испорченный, ослабленный чат (чатати) ломать Шатер, чатра зонтик, покров Шелуха, çаллака Шесть, шестой, шаш шашта шестой (Шесть) шел, шед, сид (седати) Шибать, кшип (кшипати) бросать сиб (себати) ударять Шибко, кшипра быстро.См. сиб; в Ведах сибам – шибко Ширый, широкий, чира долгий Шить, сив (cubjamu) Шопот, шептать, апита (от ап) сказанное очень тихо Шуба, çуб быть великолепным.Не в смысле ли нарядного платья? Шумфте, сумб (сумбати) говорить Щ Щербать, ущерб, и может быть, черепок, çарб ранить, вредить Щета, щетина, атã и ’атã склоченный волос.Л. seta составляет второй переход |
| Так было и с ген. Пфулем, которому, как писал Александр позже (в декабре 1813 г.), принадлежала инициатива в выработке плана кампании против Наполеона. После неудачи с Дрисским лагерем Пфуль оказался под подозрением у националистов. «Несчастного Пфуля сразу проклинали изменником, так как московское общество очень расположено к подозрению и щедро на прозвища», – говорит Ростопчин, сам более всех других склонный к неосновательной подозрительности и повинный в интригах. Но, вероятно, более всех от этих интриг пострадал Барклай-де-Толли, один из наиболее выдающихся вождей русской армии в эпоху Отечественной войны. Барклай-де-Толли и Багратион О вождь несчастливый! Суров был жребий твой: Все в жертву ты принес земле, тебе чужой. Непроницаемый для взгляда черни дикой, В молчанье шел один ты с мыслию великой. И в имени твоем звук чуждый не взлюбя, Своими криками преследуя тебя, Народ, таинственно спасаемый тобою, Ругался над твоей священной сединою, И тот, чей острый ум тебя и постигал, В угоду им, тебя лукаво порицал... Невольно вспоминаются эти пушкинские стихи. Сколько действительно драматизма в личности Барклая. Быть может, из всех вождей Отечественной войны он заслуживает наибольшей признательности со стороны потомства. Но не Барклай сделался народным героем 1812 г. Не ему, окруженному клеветой, достались победные лавры... А между тем он лучше всех понимал положение вещей; если не он предусмотрел спасительный план кампании 71 , то он твердо и логично осуществлял его, пока был в силах, несмотря на злобные мнения вокруг. И его преемник должен был пойти по его пути. Не он виноват был в первых ошибках. Даже недоброжелательно настроенный к нему ген. Ермолов, и тот должен снять ответственность за первые неудачные шаги с Барклая: «Не только не смею верить, – говорит Ермолов в своих записках, – но готов даже возражать против неосновательного предположения, будто бы военный министр одобрял устроение укрепленного при Дриссе 72 лагеря и, что еще менее вероятно, будто не казалось ему нелепым действие двух разобщенных армий на большом одна от другой расстоянии, и когда притом действующая во фланге армия не имела полных пятидесяти тысяч человек». Здесь уже приходилось умолкнуть перед решением высшей власти, т.е. перед вмешательством со стороны Александра, путавшего карты и подчас заставлявшего Барклая принимать те или иные военные операции, которые составлялись в тылу под наблюдением императора. И главнокомандующий должен был подчас в недоумении спрашивать, что будет делать армия в том или ином случае – так именно было в лагере под Дриссой. |
| Понятно, что на Западе были и сегодня есть люди, которые думают иначе, а некоторым даже нравится Россия. Но, это не меняет сути вопроса: русофобские настроения более двухсот лет доминируют в политической жизни Запада. Запад не любит Россию и никогда не примет ее в качестве равноправного партнера. Я работал в Берлине в течение 25 лет в качестве корреспондента великой сербской газеты «НИН» из Белграда и я очень хорошо знаю, о чем говорю. Для меня немцы навсегда чужой, чуждый народ. Это во мне кричит боль: например, мой дядя Милан Живкович, которого садистски пытали в концлагере Дахау. Нужно уйти самим Что делать? Очень просто: нужно уйти самим. Это правильный шаг. С достоинством. Сколько можно доказывать, оправдываться? Какой суд компетентен? И суд, и прокурор - это то же самое: Лондон, Вашингтон и Берлин. Это совершенно бессмысленно и глупо. Надо уйти как подобает и как это делается для престижа большой страны. Отказаться от участия в Олимпиаде-2018 было бы самым правильным решением. Игры в Сочи 2014 манифестировали возвращение России в качестве великой державы. Этого Лондон и Вашингтон простить не могли. Заявление МОК о " величайшем обмане в Сочи " означает попытку объявить эти Игры как нечто постыдное. МОК и WADA предлагают России признать вину и покаяться. Они предлагают также выступить на Играх под нейтральным флагом тем нашим спортсменам, кого они милостиво допустят. Словом, Россия отключена из глобального мира. Если без флага страны можно на Олимпиаду, то зачем он вообще нужен? Все произошло, как и планировали западные спецслужбе: им было важно " унизить Россию " - без Российского гимна и флага в 2018 г. Для всех нас, кто верит и любит Россию, ответ русских спортсмена нас разочаровал. Александр Жуков извинился перед исполкомом Международного олимпийского комитета (МОК) за нарушения антидопинговых правил российскими спортсменами. Когда я его прочитал, я, серб, покраснел от стыда. Факт отречения от Родины и согласия с её врагами спортсмены должны совершить на глазах всего мира, показывая, прежде всего, своим соотечественникам, что никакой необходимости разделять судьбу своей страны Мне жаль русских людей, которые имеют таких некомпетентных и бедных функционеров, соглашающихся на новые унижения и новые сдачи. |
| Ночь, по обыкновению, проводим в стоянке в Каваках, а на утро двигаемся дальше. Вот он старый знакомый – Босфор!.. Замечательно меняется панорама Босфора. Очаровательный летом, он холоден, суров и безжизнен раннею весной, хотя, конечно, все–таки, красив. Свежее мартовское утро разбросало по всем ложбинам белые клубы густого тумана, одело пасмурной сеткой горные рощи и придало всей картине колорит жесткости, нелюдимости. Великолепные предместья, виллы европейских послов еще необитаемы. Запустение всюду, кроме турецких деревушек, оживающих и весной и летом с первыми лучами солнца. А вот и другой старый знакомый – громадный и живописный Константинополь!.. Пароход бросает якорь и начинается обычная суета, сопровождаемая криками обступивших судно каикчи, зазываниями проводников и коммисионеров. С грохотом вертится паровая лебедка, начинающая выгрузку привезенного живого товара. Поднимаемые на воздух, при помощи набрюшников, волы и быки боязливо озираются, и по слову «майна!» их опускают на стоящий внизу дощаник. Выгрузка идет довольно быстро; наполненный скотом дощаник скоро отплывает, заменяясь новым. В каждом из них помещается по десяти четвероногих, поставленных в ряд таким образом, что голова одного приходится к хвосту другого. Работа не малая; предстоит выгрузить сотню голов. Русский скот (бессарабский, херсонский, подольский, крымский) – серьезная статья сбыта не только в Турцию, но и в Грецию. Крупный и тучный, он успешно конкурирует с малорослым анатолийским скотом. Среди шума, гама и общей сутолоки незаметно пролетают первые минуты остановки, затем все постепенно затихает и только когда сошел с парохода последний пассажир и выгружен последний бык, настает полная тишина... С Константинополем в свое время я познакомил читателя 1 . Здесь коснусь лишь немногих, не затронутых прежде, особенностей турецкой столицы. Как это ни странно, но для русского путешественника Константинополь совершенно чуждый и чужой город. Мы близкие соседи с Турцией, у нас есть с ней торговые сношения, но в турецкой столице все-таки нет русских. Всюду за границей вы можете встретить соотечественника, в Константинополе никого, за исключением разве летних вояжеров – таких же кратковременных гостей там, как и вы сами. О русских учреждениях я не говорю: русское посольство, русское консульство и «Русское общество пароходства и торговли» – учреждения, в среде которых, конечно, есть русские, но за то ими все и ограничивается. Русская колония в Константинополе крайне незначительна, хотя, как мы увидим ниже, именно здесь многое так устроено, чтобы жизнь русского человека была обставлена известными серьезными удобствами. |
| О свободе Теперь, что касается свободы , о которой я говорил. Мы всегда думаем о свободе как о возможности выбора и, конечно, это так эмпирически. Но есть и другое. В паремии перед Рождеством говорится о Христе пророчески, что раньше, чем Он сможет различить доброе от злого, Он уже изберет доброе, потому что этот выбор между добром и злом по нашему усмотрению уже является результатом нашей испорченности и нашего нездоровья. Но в свободе есть несколько удивительных моментов по красоте. Латинское слово «libertas» — это слово из закона, это определение ребенка, свободно рожденного от свободных родителей. Значит, когда мы говорим, что мы свободны, мы говорим о том, что для Бога мы свободно рожденные, мы не рабы, но мы уже свободны. Но свобода может удержаться только путем подвига, потому что если человек родился свободный в семье, но стал рабом пьянства или других пороков, — он уже раб, а не свободный. Поэтому тут требуется то, что мы называем дисциплиной, которую мы часто путаем с дрессированностью, с порабощением чужой воле, тогда как дисциплина — это состояние ученика. «Discipulus» — это тот строй души, который человека вольного и анархического делает учеником и последователем наставника. «Будьте мне последователие, яко аз есмь Христу» . Но если вы подумаете о других словах: вот, «freedom» , «Freiheit» — они все происходят от санскритского слова «priya», которое как глагол значит «любить» или «быть любимым», или может значить «мой любимый». Так что предельно это интуиция, гениальная интуиция раннего санскритского человечества. Свобода — это соотношение совершенной любви между двумя существами, между Богом и нами. Поэтому свобода и заключается в том, что я могу выбрать добро или зло, а в том, что я вырос в такую меру взаимной любви с Богом, что я избираю то, что Божие. Я благодарю отца Виталия за то, что он сказал: «И приемлю и ничтоже супротив глаголю». О том, как говорить о Боге Теперь. Да, мы живем в мире инфильтрации идей, и очень важно для нас найти способ наши христианские воззрения облечь в такие слова и перебросить мост, — я перехожу теперь к тому, что владыка Кирилл говорил, — к тем людям, которые не понимают нашего «жаргона», потому что и современные молодые люди, верующие, когда читают богослужебные книги или даже духовных писателей XVIII–XIX века, должны окунуться в совершенно чуждый языковый мир. |
| Ушинский утверждал, что каждый народ имеет свою особую систему воспитания, в основании которой лежит «особенная идея о воспитании», «особенный идеал человека». Этот идеал, отмечал он, «у каждого народа соответствует его характеру, определяется его общественной жизнью, развивается вместе с его развитием... выражает собой степень самосознания народа». Именно поэтому, указывал Ушинский, «основания воспитания и цель его, а следовательно и главное его направление различны у каждого народа и определяются народным характером, тогда как педагогические частности могут свободно переходить и часто переходят от одного народа к другому». «Как нельзя жить по образцу другого народа, – замечал он, – как бы заманчив ни был этот образец, точно также нельзя воспитываться по чужой педагогической системе, как бы ни была она стройна и хорошо обдумана. Каждый народ в этом отношении должен пытать собственные свои силы» (I;96–97, 114, 130; выделено Ушинским). Резко критикуя сторонников механического заимствования зарубежного опыта (которые и сегодня преобладают в нашей официальной педагогике – в лице ли адептов абстрактных рекомендаций Всемирного банка или старателей механического включения в так называемый Болонский процесс, где нам во многом навязывают не только не свойственную России систему образования, но главное – чуждый нам менталитет), критикуя подобного рода заимствования Ушинский писал: «Мы... усваиваем те и другие воспитательные начала Запада и под влиянием их хотим преобразовывать и устраивать наше народное образование. Редко мы даем себе отчет, из какой общей идеи вытекают эти разнообразные правила», и наивно удивляемся, когда, прилагая их у себя, находим, что они друг другу противоречат. Между тем если дать себе труд извлечь эту основную, общую идею, то вывод, по мнению Ушинского, будет вполне определенным. «Воспитательные идеи каждого народа, – формулировал он этот вывод, – проникнуты национальностью более, чем что–либо другое, проникнуты до того, что невозможно и подумать перенести их на чужую почву». Заимствуя безоглядно эти идеи, «мы переносим только их мертвую форму, их безжизненный труп, а не их живое и оживляющее содержание». «Вникнув в воспитательные идеи западных народностей, – замечал Ушинский, – мы увидим еще, что часто хотим привить к нам то, что не есть собственно даже идея, а только оставшийся иногда бессознательно след истории того или другого западного народа» (I; 274). |
| Некоторые из отцов, придя к господину Косме схоластику, спрашивали его об авве Феодоре философе и чтеце Зоиле: «Кто из них проявил больше мужества и терпения в подвижничестве?» Тот отвечал: «Одинаковы были у того и другого и пища, и ложе, и одежда, и воздержание от всего лишнего. И тот и другой отличались одинаковым смирением, нестяжательностью и умеренностью. Авва философ, босой, весьма слабый глазами, изучил Ветхий и Новый Заветы. Но он имел утешение в общении с братией, в посещении друзей и находил большое развлечение, когда занимался сам и изъяснял другим. Относительно чтеца Зоила следует сказать, что не только его жизнь на чужой стороне достойна похвалы, но и его уединение, труд без конца и молчаливость… У него не было ни друзей, ни близких, и ему не с кем было разговаривать… Чуждый всему мирскому, он ни в чем не видел утехи… Никогда он не желал пользоваться чужими услугами: сам готовил себе пищу, сам стирал… Даже не искал отдыха в чтении, но сам всегда готов был служить другим. Он не обращал внимания ни на холод, ни на зной, ни на болезни… Не знал ни смеха, ни печали, ни скуки, ни рассеяния… Кроме грубости одежды, он терпел от множества паразитов, никогда не падал духом. Впрочем, и он, сравнительно с первым, имел немалую отраду в прогулках – свободно и без опасений днем и ночью ходил он всюду, хотя эту свободу уменьшала громадность его труда, делавшая его как бы изъятым из круга житейских отношений. Каждый получит свою награду соответственно своим подвигам и по мере своего усовершенствования, чистоты ума и сердца, страха Божия и любви, по мере своего служения на пользу общую, беспрерывного славословия и молитвы, глубочайшей веры и сокрытого от людей, но явного для Бога богоугодного совершенства». Глава 172 Жизнь схоластика Космы Мы запишем только то, чему сами были очевидцами! О господине Косме схоластике очень многие рассказывали нам весьма много, одни одно, другие другое. Мы запишем для пользы читателей только то, чему сами были очевидцами или что тщательно расследовали и проверили. Этот муж отличался смиренномудрием, сострадательностью, воздержанием, целомудрием, молчаливостью, кротостью, обходительностью, страннолюбием и любовью к бедным. Этот удивительный муж принес нам большую пользу не потому только, что мы видели его и учились у него, но и потому, что у него было большое собрание книг – больше, чем у кого-либо в Александрии, и он охотно предоставлял пользоваться ими каждому желающему. Впрочем, он был очень беден: во всем его доме нельзя было увидать ничего другого, кроме книг, кровати и стола. Всякий человек мог свободно придти к нему, спросить о чем-нибудь для пользы душевной и читать. Я ежедневно приходил к нему и – скажу сущую правду – всегда заставал его или читающим или пишущим против иудеев, так как у него была большая ревность к обращению их на путь истины. Поэтому он и меня часто посылал к некоторым евреям рассуждать с ними от Писания, потому что он редко выходил из дому. |
| После этих слов в их разговоре снова возникла пауза. «Ну, положим, Алексей виноват не так сильно – думал Туманов. – Написать-то он написал что-то отчасти крамольное, но распространить не успел или не сумел. Стало быть, никому не навредил. Иное дело М. Этому за базар надо отвечать конкретно». В жизни так бывает, что судьба одних людей воспринимается как далекий и чуждый нам путь, судьба других – как в чем-то схожая с нашей. Именно так Петя чувствовал, когда слушал о Надежде и М. Надежда была в чем-то близка Туманову, а М. – далек, как инопланетянин. Бывает, хотя и значительно реже, третий вариант. Это когда чужая жизнь удивительно похожа на нашу. Тогда она принимается за большее, чем просто чужой опыт. Она – своего рода откровение и пророчество о нашей жизни. А человек, в которого мы смотримся как в зеркало, становится для нас мистическим двойником. Петя интуитивно чувствовал значимость жизни Алексея для себя. В ней угадывались неясные отголоски его собственных мыслей и стремлений. И что особенно важно – какой-то результат, который у Пети был еще только впереди. Поэтому несмотря на вроде бы негативную информацию об Алексее, молодой аспирант чувствовал к нему необъяснимое расположение и интерес. Ему захотелось узнать об этом человеке больше. Особенно о том, что он чувствовал и что думал, когда его дело развалилось. И еще: к каким он выводам пришел и что стал делать дальше. Туманов стал расспрашивать своего собеседника в этом направлении, придавая разговору все более и более психологическую окраску. Наконец, о. Сергий пригладил свою бородку и сказал: - Ваш интерес к Кочневу вряд ли случаен. Вы с ним очень похожи, даже внешне. Жизненный опыт Алексея значителен, и вы интуитивно стремитесь этот опыт познать. Но рассказать о нем может лишь сам Алеша. Я только в самых общих чертах осведомлен о его жизни. Петя был разочарован: - Жалко, что я не смогу ничего узнать. - Отчего же? Алеша встречает меня в Нске, я попрошу его поговорить с вами. Благо, времени до отправления электрички (мы едем к моей внучке в село под Нском) будет более часа. |
| Самаряне и иудеи враждовали между собой на религиозной основе. Самарянин для иудея был человеком нечистым и презренным. Но самараянин знает лучше, что для совершения милосердных дел нет различия между людьми. По Евангелию «ближний» есть всякий человек независимо его расы, племени или убеждений. «Ближний» для русских не только русский или для американца американец и так далее, то есть не только единомышленник, не только коллега и не только соотечественник. Ближним для нас может оказаться так же и наш государственный, политический враг, наш идеологический противник, человек, не согласный с нами в религиозных и иных вопросах, человек психологически и физически нам чуждый и даже противный; «ближний» это всякий человек – и свой, и чужой. Любовь к «своим» не должна настолько заполнять все наше сердце, чтобы в нём не оставалось места для внимания к «чужим». Притча о милосердном самарянине, как и всё Евангелие, стирает границы между понятиями «ближнего» и «дальнего». Для Бога нет дальних. Для Бога все люди близки, все Его драгоценное создание. Любить всех одинаково мало кто может, но мы можем поселить в наше сердце новое сознание об абсолютной ценности каждой человеческой личности. Нам может быть непосильно любить врага, но мы сможем посмотреть на врага через призму Божественной любви. Нам вполне посильно убедить себя в том, что Христос умер на кресте и за него. Следовательно, он, наш враг, этого достоин! В нём есть что-то достойное Христовой смерти. Он не пустое место, а творение Божие, носящее Его образ и подобие. Бог стал человеком, чтобы человек стал богом, т.е. богоподобным. Богочеловечество лежит в основе религиозной жизни и в основе жизни всего мира, поскольку человек есть микрокосмос. Сам Бог человечен, потому и человек должен быть человечным. В человечности людей сказывается их богоподобие. Притча о милосердном самарянине учит нас тому, что любая человеческая личность, любой человек – больной, нищий, вор, враг – выше по своей ценности, чем отвлеченная идея добра, отвлеченная идея общего, государственного блага, отвлеченная идея церковности, общепринятых традиций, уставов и канонов. |
|
|
