| Чем был, чем хотел быть этот царственный выскочка, бедный иллирийский крестьянин, возведенный на трон цезарей; чем была, чем хотела быть эта танцовщица, счастливым случаем перенесенная из коридоров цирка в царственное великолепие, – разгадать это в точности не легко; однако, если загадка и трудна для разрешения, если задача тонка, быть может, невыполнима, все же наверно – она не безразлична ни для нашей любознательности, ни для истории. Чтобы понять чем была в VI веке эта восточная империя греков, озаряемая в то время неожиданным лучом славы, нужно постараться проникнуть в тайну этих царственных волей, приводивших в движение весь механизм государства, надлежит сделать попытку прочесть в этих душах, горделивых и деспотических, наложивших на все, к чему они притронулись, глубокий и неизгладимый отпечаток. 2. Золотой солид Юстиниана. В последних годах V столетия три молодых крестьянина из Македонии покинули однажды свои родные горы, отправляясь искать счастья. В качестве единственного багажа и всего имущества у них было по мешку за плечами с скудным запасом сухарей; и в таком виде они направились пешком в Константинополь. Зато они были малые представительные, крепкие, сильные. По прибытии в столицу им без труда удалось поступить в императорскую гвардию. А в тогдашнем византийском обществе, в некоторых отношениях своеобразно демократическому военная служба вела ко всему: это вполне оправдалось на одном из троих товарищей. Его храбрость, хорошая и честная служба доставили ему быстрое повышение: он стал офицером, генералом, даже сенатором; – он начальствовал над гвардией, когда, в 518 году, умер император Анастасий. Довольно темная интрига возвела нашего героя на престол: то был император Юстин I. 138 У Юстина был племянник Флавий Петр Савватий Юстиниан 139 , которого мы именуем Юстинианом, родившийся, также как и он сам, в глухой деревне верхней Македонии, в окрестностях нынешнего Ускюба, на границе Албании. 140 Для молодого человека Юстин оказался внимательнейшим и лучшим из дядей, при том дядей с наследством. Будучи бездетен, он с ранних пор принял участие в сыне своей сестры: вызвал его в Константинополь и позаботился о его воспитании. Лично Юстин был не из грамотеев: он еле умел читать, а писать – и того менее, так что для него, по восшествии его на престол, дабы он мог подписывать официальные акты, пришлось изготовить деревянную дощечку, с прорезанными в ней, соответственно буквам императорской подписи, выемками, в которых монарх с трудом и неуверенно водил своим пером. 141 Зато в отношении других, этот дунайский крестьянин понимал силу образования. |
| Военная служба Бог учредил институт государства для Своей славы и общего благоденствия ( Притч. 8:15–16 ). Мы, как граждане, должны добросовестно исполнять свои обязанности, среди которых установленная государством воинская повинность – служба по призыву или по контракту ( Лк. 3:14 ; Мф. 8:9–10 ). Проявляя заботу о духовном облике армии, стремясь сохранить неразрывную духовную связь с членами Церкви, призванными для прохождения воинской службы, мы признаем необходимость сотрудничества Церкви с Вооруженными силами России (в том числе с министерствами и ведомствами, имеющими в своем составе законные вооруженные формирования) на основании настоящей концепции, а также с учетом уже имеющегося опыта сотрудничества Русской Православной Церкви с Вооруженными силами. Направления сотрудничества: – духовное возрождение Вооруженных сил России; – духовное наставничество военнослужащих, членов церквей РОСХВЕ, призванных на действительную воинскую службу по призыву или по контракту; – содействие воспитательным структурам Вооруженных сил в осуществлении воспитательной работы среди военнослужащих в духе традиций верного служения Отечеству; – защита религиозных прав и свобод верующих военнослужащих, являющихся членами церквей РОСХВЕ; – предоставление военнослужащим возможности получения полноценного духовного образования на добровольной основе; – совместная с представителями Вооруженных сил проработка в условиях перехода Вооруженных сил на профессиональную основу вопроса подготовки и принятия закона «О военных священниках (капелланах)»; – содействие командованию воинских частей в комплектации библиотек духовной литературой; – оказание, совместно со спасателями МЧС, духовной помощи населению, оказавшемуся в чрезвычайных ситуациях; – развитие существующих и создание новых эффективных механизмов взаимодействия и форм совместной работы РОСХВЕ и Министерства обороны Российской Федерации, других министерств и ведомств, имеющих законные вооруженные формирования; – совершенствование религиоведческой подготовки и правовой культуры офицеров и других должностных лиц воспитательных органов Вооруженных сил и соответствующего обучения священнослужителей в интересах обеспечения свободы совести военнослужащих и членов их семей; – подготовка предложений руководству РОСХВЕ о предупреждении развития конфликтов на национальной и религиозной почве. |
| Но вот приблизился для отца момент совершеннолетия, и встало сразу два вопроса: служба в армии и поступление в университет. Что касается службы в армии, то отец мог бы иметь льготу, т. к. дед имел право по закону оставить одного из сыновей для прокормления. У деда был старший сын от первого брака, который воспитывался у родных своей матери. Дед его не любил и хотел оставить моего отца, к которому он тоже был очень суров, но, видимо, в глубине души питал отцовское чувство. Отцу тоже страсть как не хотелось идти в армию. Но тут вмешалась мать. «За счет другого мой сын не будет пользоваться никакими льготами: он будет служить в армии, хотя, вообще говоря, всякая военная служба безнравственна», — сказала поклонница Л.Н. Толстого. И мужчины склонились перед ее решением: от армии был освобожден старший сын. Отец отбывал военную службу вольноопределяющимся в кавалерийском полку, и уж тут-то он поскакал на лошадях. Сложнее было дело с поступлением в университет. Согласно закону, евреи могли поступать в университет по так называемой «процентной норме» — т. е. те, у кого был аттестат с пятерками. Отцу пришлось расплачиваться и за детскую лень, и за прогулы, и за романы с гимназистками — аттестат пестрел тройками. Об университете не могло быть и речи. Бабушка тщетно искала протекции — заручалась письмами от фрейлины княжны Мещерской, от других знатных особ. Все было напрасно. И вот тут товарищи отца по гимназии подсказали самый простой выход — креститься. Сказано — сделано. Отец поехал с письмом от Аграновича (предводителя) в его имение, к священнику. Крещение произошло быстро, на курьерских. Отыскали какого-то мужичка с именем «Илья», чтоб не менять отчества. Отцу предложили выбирать имя: он выбрал имя «Мануил», опять-таки, чтоб не менять своего имени «Эммануил». Крестной матерью была жена священника. Между тем, бабушке рассказали, что сынок поехал креститься. Она потребовала лошадей и как безумная поскакала в имение Аграновича. Ей рисовался позор: сын отрекается от своего народа, из материальных соображений изменяет вере отцов. Кроме того, зная порывистый характер отца, она почему-то вообразила, что он может после крещения прийти в ужас от того, что он сделал, и наложить на себя руки. Примчавшись в село, она молнией влетела в дом священника. |
| (Память 23-го января). Генерал-майор Андрей Андреевич Петровский сын благочестивых родителей, дворян Харьковской губернии, родился в 1786 году. Мужество и благочестие – вот, преимущественно, черты, которыми украшалась замечательная жизнь его. Военная служба его началась с 1804 года и продолжалась до 1840 года, когда он был уволен за слабостью здоровья в отставку. – В течение этого времени он совершил 11 кампаний и был в 85 сражениях, если не более. Его бранные подвиги начались в 1805 году, и потом продолжались в 1806, 1807, 1812, 1813, 1814 и 1831 годах. Пред вступлением в бой он имел обычай прочитывать 90-й псалом св. царя Давида. Несмотря на то, что жизнь его в 85 сражениях не раз подвергалась крайней опасности, – храбрый герой не имел ни одной раны: твердая вера и пламенная молитва – вот крепкий щит, которым он отражал от себя вражьи стрелы!.. Неутомимые бранные подвиги значительно истощили здоровье его. Последнее служение свое престолу и отечеству он завершил в Новгороде, в звании директора Новгородского, графа Аракчеева, кадетского корпуса. На занятие такого важного поста дали ему полное право его боевая жизнь, его испытанная честность, прямодушие, любовь к просвещению, строго-нравственная жизнь. – Но эта служба его была непродолжительна: он начал ее в 1837 году и окончил, по слабости здоровья, в 1840 году. Отслужив с честью службу Царю, которому отдал лучшие дни своей жизни и не потраченные силы, г. Петровский поселился в имении своем, отстоящем от г. Задонска в 10 верстах, и тут проводил мирно дни свои в кругу небольшого семейства своего, которое составляли две дочери его. – Когда же дочери вступили в супружество, он после того не более двух лет оставался в имении своем. Но вопрос: какую избрать обитель – занимал его и дни, и ночи, и занимал долго, пока не решен был для него сновидением. – Ему представилось во сне, будто пришел к нему его родной племянник, Александр Антонович Петровский и сказал: «что вы затрудняетесь в выборе св. обители, в которой могли бы провести остаток дней ваших? На что вам лучше Оптиной пустыни? Поезжайте туда». Это сновидение он принял за указание свыше, и, немедленно покончив распоряжение с своим имением, отправился в Оптину пустынь, где и судил ему Господь в продолжение 9 лет потрудиться для спасения души своей в тесной монашеской келлии, откуда он до самой кончины своей не выходил никуда, кроме храма Божия и келлий настоятеля обители, да опытных в духовной жизни старцев. |
| Благодаря тому, что служба всем открывала доступ к дворянству, изменился и генеалогический состав сословия. К сожалению, нельзя точно рассчитать, как велик был пришлый, недворянский элемент, вошедший в состав сословия с Петра. В конце XVII в. у нас числилось до 2985 дворянских фамилий, содержавших в себе до 15 тысяч землевладельцев, не считая их детей. Секретарь прусского посольства при русском дворе в конце царствования Петра - Фоккеродт, собравший основательные сведения о России, в 1737 г. писал, что во время первой ревизии дворян с их семействами считалось до 500 тысяч человек, следовательно, можно предположить до 100 тысяч дворянских семейств. По этим данным трудно ответить на вопрос о количестве недворянской примеси, ранговым путем вошедшей в состав дворянства при Петре. ЗНАЧЕНИЕ ИЗЛОЖЕННЫХ ПЕРЕМЕН. Преобразование дворянского поместного ополчения в регулярную всесословную армию произвело троякую перемену в дворянской службе. Во-первых, разделились два прежде сливавшиеся ее вида, служба военная и гражданская. Во-вторых, та и другая осложнилась новой повинностью, обязательной учебной подготовкой. Третья перемена была, может быть, самая важная для судьбы России как государства. Регулярная армия Петра утратила территориальный состав своих частей. Прежде не только гарнизоны, но и части дальних походов, отбывавшие " полковую службу " , состояли из земляков, дворян одного уезда. Полки иноземного строя, набиравшиеся из разноуездного служилого люда, начали разрушение этого территориального состава. Вербовка охотников и потом рекрутские наборы довершили это разрушение, дали полкам разносословный состав, отняв состав местный. Рязанский рекрут, надолго, обыкновенно навсегда, оторванный от своей Пехлецкой или Зимаровской родины, забывал в себе рязанца и помнил только, что он драгун фузелерного полка полковника Фамендина; казарма гасила чувство землячества. То же случилось и с гвардией. Прежнее столичное дворянство, оторванное от провинциальных дворянских миров, само сомкнулось в местный московский, столичный дворянский мир. |
| В настоящее время полковые священники существуют только на экспериментальной основе, по личной инициативе командиров. Несмотря на это, роль Церкви в жизни Российского воинства становится все очевиднее. Показателем этого является растущее количество воинов, которые испытывают потребность в духовном окормлении православных священников и причисляют себя к членам Церкви. Согласно социологическим опросам прошедшего года, их число превышает 320 тыс. человек. Отрадно, что уже наши генералы начинают осознавать жизненную необходимость взаимодействия армии с Церковью. Генерал-лейтенант Студеникин А.И. рассказал случай из его жизни, который заставил его пересмотреть свое отношение к вере и Церкви: «Во время зачистки в Аргунском ущелье восемь человек подорвались на минах. Солдаты, видевшие, как их товарищи погибали, падали духом. Накопилась моральная и физическая усталость. Кто-то посоветовал позвать священника, который как раз оказался в штабе объединенной группировки войск. Позвали священника, и сразу к его палатке потянулись бойцы: кто — поисповедоваться, кто — причаститься, кто –благословение получить, некоторые крестились. И произошло, по-видимому, что-то необыкновенное. Спустя некоторое время, когда возобновилась операция, людей как будто подменили. Опорный пункт боевиков был взят без единой потери». Одним из наиболее ярких было выступление священника Михаила Васильева, проходящего курсы повышения квалификации в Академии Генерального Штаба Минобороны. Он поделился опытом, приобретенным за время обучения в Академии и священнического служения в Вооруженных Силах (ВДВ): «Хотелось бы рассказать о том, что побудило меня поступить на факультет переподготовки. Я почувствовал недостаток знаний по структуре Вооруженных Сил, тех задач, которые перед ними стоят, и, конечно, мне хотелось понять то место, которое занимает наша деятельность в войсках в рамках общей системы Вооруженных Сил и, вообще, есть ли там для нас место. И сразу, резюмируя, скажу, что это место есть, и никто этого места, даже очень потужившись, никогда не займет. Этот зазор в структуре Вооруженных Сил совершенно очевиден, потому что никто не занимается душой. И вот нам надо заниматься душой, потому что бездушный человек — это человек без чести, без совести, это вооруженный бандит. Если ты — атеист, то тебе нечего делать в Вооруженных Силах, потому что денег не платят, квартиру дадут неизвестно когда. Если ты атеист и служишь в армии, то ты, безусловно — неудачник; если Бога нет, то ваша служба в погонах, наша служба в рясах превращается в фарс. |
| - В принципе это возможно. Но не считаю такое решение правильным. Абсолютно убежден, что какое-то количество военнослужащих по призыву у нас должно быть в любом случае. В любом суверенном государстве помимо действующих военнослужащих-профессионалов должен иметься и мобилизационный резерв из числа граждан. За счет такого резерва в случае угрозы начала войны можно достаточно быстро усиливать Вооруженные силы. Для формирования такого резерва организуется военная подготовка мужского населения. К тому же у людей есть ощущение причастности к защите своей страны. А если армия будет восприниматься исключительно как один из способов неплохо заработать, этого нравственного стержня у них точно не будет. Срочная служба, или служба по призыву, - одна из эффективных форм военной подготовки граждан, освоения ими военной специальности прямо в войсках. Ничего в этом необычного и тем более страшного нет. Так было на протяжении всей истории, и не только в России. В Израиле служат все юноши и все девушки! И никто этим не возмущается. Другое дело, что Российская армия и дальше будет неизбежно профессионализироваться. У нас уже сегодня количество профессионалов среди рядового и сержантского состава превышает число тех, кто пришел служить по призыву. В дальнейшем баланс будет еще сильнее меняться в сторону профессионалов. Исхожу не из неких абстрактных идеологических принципов, а из совершенно прагматичных соображений. Есть техника, обслуживать которую может только специалист, чья подготовка занимает от восьми до восемнадцати месяцев. Таким специалистом просто не может быть призывник. Мы же не можем его восемь месяцев готовить для того, чтобы он полноценно прослужил всего четыре месяца! - А изжита ли в армии проблема дедовщины? - Сейчас в армии просто нет почвы для дедовщины. Есть, конечно, случаи бытового и казарменного хулиганства. При наличии большого желания эти случаи можно поднять на щит и носить по всем сценическим и митинговым площадкам. Мол, смотрите, один солдат ударил другого! Но такие ситуации гораздо более многочисленны среди гражданских лиц в любом городе. Главное в том, что в нашей миллионной армии преступность на порядок, повторю - на порядок меньше, чем в любом городе-миллионнике. И это сухая статистика. |
| Вскоре после сего военная служба отвлекла меня на юг, в древний Киев и цветущую Подолию и живописный Крым, возбуждая во мне поэтические порывы самою красотою природы. Но моя поездка на южный берег Тавриды дала мне случай познакомиться со знаменитым автором «Горе от ума». Это было осенью 1825 года. Объехав весь южный берег, я остановился на несколько дней в Симферополе, в то самое время как был там Грибоедову и даже в одной с ним гостинице. Однако сколько я ни желал с ним сойтись, мне говорили, что он не доступен для всех, исключая какого-то Немецкого Барона, давнего его приятеля. – Случилось однажды ночью, что встревоженный страшным сном, я громко вскрикнул, и на этот крик вбежал ко мне из соседнего номера сам Грибоедов. Тут только мы увиделись и сейчас же сошлись, по самой странности нашего знакомства. Потом вместе мы странствовали по Крыму и подымались на вершину Чатыр-Дага. Ему приятно было видеть до какой степени его комедия была у всех на устах, так как я часто повторял пред ним целые из нее тирады. Поэт в душе, посреди очарований Крыма, он возбуждал меня продолжать заниматься поэзией, но сердце его стремилось в Грузию, куда звала его и служба. Там был он страстно влюблен в прекрасную Княжну Нину Чавчавадзеву, сестру будущей Владетельницы Мингрелии, и давно уже желал ее руки. После многих препон ему, наконец, улыбнулось счастье; он получил место Посланника в Тегеране и в то же время согласие родителей Княжны. В полном упоении своего счастья, Грибоедов поскакал за посольскими инструкциями в Петербург, и на перепутье в Москве, мне случилось еще однажды его увидеть и в последний раз. Кто не знает бедственной его кончины в Персии? – Не прошло и трех месяцев после его свадьбы, как уже горькая вдова сооружала ему могильный памятник в Тифлисе, на горе, близ уединенной церкви Св. Давида. На следующую осень я поехал в отпуск из полка и, в течение зимы с 1826 на 1827 год, имел случай встретить в Москве много знаменитостей нашей литературы, так как мне сопутствовал родной брат поэта Баратынского, служивший со мною в той же драгунской дивизии. |
| «Белая церковка в березняке, белая птица на белой руке. Льётся, смиренной молитвой согрет, с белого купола ангельский свет. Словно лампаду, Господь, не гаси белую жизнь в Православной Руси. В белые, майские, тёплые дни белую птицу мою не вспугни». Второй раз глас Божий я слышал (не впрямую, конечно) много позже, когда был уже офицером и служил на атомной подводной лодке. В походах, постоянно ощущая близость страшного, разрушительного, смертоносного оружия, я не раз задумывался о том, на каком тонком волоске держится человечество: чей-то безумный приказ, чья-то ошибка, неточность приборов, — и всему конец! Кто же удерживает нас? Кто нас спасает? Не может быть, чтобы всё держалось само собой!.. «С мечом играли и с огнём, смешали быль и небыль. Наш век — наш дом. Мы сами в нём переставляли мебель. Но стал бездомен человек, мир внутренний разрушен. Мы обустраиваем век, не обустроив души» … — Наверное, многие удивятся: как это служба на военной подлодке сочеталась у вас с поэзией… — А что же тут удивительного? Разве мало было поэтов среди русских офицеров? И Лермонтов, и Фет, и Гумилёв… Не подумайте, что я ставлю себя в ряд с великими, — просто хочу сказать, что военная служба отнюдь не убивает в человеке любовь к поэзии. Что до меня, то мне она только помогала. Я заочно учился в Литературном институте, и командир нашей подлодки, — человек суровый, деловой и очень справедливый, — всегда беспрекословно отпускал меня на сессию. А вы представьте, что это значит: отпустить с подводной лодки офицера, командира отсека, отвечающего за работу атомных энергетических установок!.. Я очень благодарен флоту; он — жизнь моя. Недавно написал стихотворение: «Умирал великий флот Союза — флаги со звездой срывал приказ. Скатывались якоря из клюзов, словно слёзы из ослепших глаз. Уходили с палуб офицеры на причалы, как на эшафот. И надежды рушились, и нервы рвались. Погибал без боя флот. Выбросили — и на барахолку, и в металлолом, и под волну… Умирал великий флот, поскольку был не в силах пережить страну». |
| До сих пор военная карьера Артамонова расстилалась всё по верхам, по генеральским чинам и по орденам первой степени. Правда, и сам он не ленился, чины отрабатывал усердно: все кончают одно военное училище, а он – два, все – по одной академии, а он отсидел – две (а поступал даже и три раза, единожды провалился): служба так служба! А сидеть ему было труднее, чем другим, потому что резвые сильные у него были ноги, и жилами он изводился без беготни. Но счастливо выпало лет десяток служить то “для поручений”, то старшим адъютантом при штабе округа, то “в распоряжении Главного штаба”, – и он гонял по Приамурью, и гонял к бурам, и гонял в Абиссинию, и ещё на верблюдах по восточным провинциям гонял, – он нисколько не ленился! он честно служил, как мог, чем мог! Его стихия была – уезжать, находиться в пути, приезжать, переезжать, – но не воевать, потому что война включала не только движение, но и возможный ущерб чиноповышению при неудачных обстоятельствах. Впрочем, война против бунтовавших китайцев прошла для него приятно и наградно. Также и на японской он хорошо выскочил из мукденского мешка, без сожаления бросив желтоскулым полсотни этих глиняных деревушек сахобетаев да шоуалинзов. А вот эта начиналась как-то недобро. Докладывали авиаторы, что против Артамонова стоят две дивизии – нет, уже и два корпуса! Что-то страшное замышляли немцы. Но как проникнуть в эту загадку? как предохраниться? Всю жизнь Артамонов проносил военный мундир, но лишь сегодня ощутил перед собой эту грозную тайну войны, невозможность догадаться, что хочет завтра сделать с тобою противник, невозможность придумать, что делать в ответ, – и мотало, и мотало его не то что по комнатам штаба, но по всему расположению корпуса: дважды за день он испылил на автомобиле всю местность, как бы для проверки и ободрения частей, а на самом деле от растерянности, обрывающей всё внутри. Что же предпринять кроме ободрения, не мог он сообразить, честно – не мог! Среди дня немцы начали наступать – и от отчаяния Артамонов сам решился, к чему не мог понудить его штаб армии, на маленькое наступление: два полка на левом фланге прошли пять вёрст ещё дальше на запад и взяли большое село. Но – хорошо ли это было? но – так ли надо? Командиру корпуса негоже спрашивать совета у кого-нибудь, а тем более – у полковника, подосланного Ставкой. Тут, напротив, надо было голову трудить, догадываться и выведывать: насколько этот полковник в силе, насколько он в доверии у Верховного, и чья это интрига, что его прислали сюда. И не о страхах своих, не о заботах говорил с ним Артамонов, а, молодечествуя, – так, о чём-нибудь общем: мол, говорят, Германия сильна порядком и системой, но ведь в этом её и слабость! вот начнём воевать не по системе, не по порядку, – глядь, они и растеряются. |
|
|
