| Во второй главе выясняются идеи, окружавшие в эллинском сознании образ Диониса. В третьей главе дается общее описание культа, и, наконец, четвертая – занимается психологией оргии. Отметим сперва некоторые формальные недочеты разбираемой работы. Прежде всего, можно пожалеть о том размещении глав, на котором остановился Автор. С методологической точки зрения весьма сомнительно, можно ли решать вопрос о происхождении культа Диониса чисто формально, не определивши сначала самой сути дионисианства: – можно ли трактовать происхождение неизвестно чего? —260— Ведь это – не математика, где объект исследования дается конструктивным определением. Высказанное сомнение тем более основательно, что дионисианство – явление имеющее себе тысячи параллелей, и потому, во первых, трудность говорить о происхождении дионисианства значительно возрастает, а, во вторых, оно является, вероятнее всего, вовсе никак не „происшедшим“, а составляющим исконное достояние человечества и лишь окрашивающееся так или иначе в национальных и местных особенностях. Да и вообще должно сказать, что искать во что бы то ни стало „источников“ культурно-религиозного явления – один из предрассудков, пущенных в ход эволюционистами. Но, так или иначе, бесплодность этих поисков в данном случае делается очевидною при чтении первой главы сочинения, – главы самой добросовестной по количеству затраченного на нее труда, обширной по объему, привлекающей к делу „облак свидетелей“, но в то же время утомляющей своими школьными упражнениями и школьными попытками разгрызть неудобоугрызаемый орех: тема при этом почти не движется. Как и следовало ожидать, злосчастный орех оказывается пустым. Ото всех этих подлинных свидетельств остается одно впечатление: говорилось о происхождении дионисова культа разное; не только в нынешнее время, но уже и в древности, гадали о нем всячески. И еще подвести данные под ту или иную теорию можно всячески. Автор, по-видимому, сознает это положение дел; но, ввязавшись в дрязги скрещивающихся мнений, считает более приличным занять какую-нибудь позицию, и, нехотя, присоединяется к Фукару, защищающему египетское происхождение культа Диониса. |
| Он орел «по своему высокому благоразумно и остроумию» и пр. Он лев, по великодушию и мужеству. Проповедник отказывается от исчисления дел Петровых. Он умолкнет; но камение возопиют. «Камение же не иное только камение разрушенных стен Казимерменских, падших столпов Тованских, изриновенных забралов Азовских, и пр. Самим падением своим поклон и подданство торжественнику своему изъявляют». Далее проповедник обещает умолчать о взятии фортеции Шлюсельбургской; но представилась ему богатая игра слов, которой он никак упустить не мог. Он восклицает: «о Орешек претвердый! Добрые то зубы были, которые сокрушили тот твердый Орешек. Бывает часто так твердый орех, яко нужда есть на сокрушение его каменя. Твердый был и сей орех, фортеца прекрепка... Зубов сей орешек и прекрепких не боялся, зубы первее надобе было сокрушити, нежели орешек, и невредим бы пребывал доселе, аще бы сицевую твердость твердейший не поразил камень. А камень не иный только о нем же глаголет истина Христос: Петре! ты еси камень. Ныне же Снейтембург нарицается Слисемургб, то есть ключ город, а кому же сей ключ достался; Петрови Христос обещал ключи дати. Зрите убо ныне, коль преславно исполняет обещание Христово». Далее, Петр Великий уподобляется Иезекии, Моисею, Геркулесу «оному кавалеру» и пр. Петр Великий «в лицо тельчем» является, когда наравне с другими воинами, не уклоняясь ни от каких трудов, опасностей и лишений, он носит бремя войны. Остается показать лицо человеческое. «Евангельский слепец, которому Христос Бог отверзл очи, слышасте, что глаголет, у Марка Святого: вижду человека яко древие». Стефан Яворский удерживает это сравнение и развивает его: «первое, древо похваляем не от листвия, но от плодов, так человека оценяти подобает» и пр. «Древо елико больше на себе имеет плодов, толико паче к земли есть преклоняемо: так человек, лицо человеческое по истине носящий, елико большими от Бога есть почтенный дарами, толико паче ко всем есть преклонный, не гордится «и пр. Следует приложение этих свойств к Петру Великому и обращение к его сыну, Царевичу Алексею. Стефан Яворский говорит о нем: «не может сын от себе творити ничесоже, аще не видит отца творяща: якоже бо отец творит, сия и сын такожде творит… Я не творю себе пророком: однакож и чрез осла Валаамова Господь Бог древле глаголаше, темже и аз пророчествую о нем, яко будет велий пред Господем». |
| Матиуш кипятит воду, заправляет ее сладким соком. Режет листья, корешки и фрукты — суп этот похож по вкусу на компот из яблок и груш — а крысенок сидит на задних лапках, как белка, смотрит и ждет. Матиуш ложится спать, а крысенок влезает к нему в рукав, но непременно задом: нос обязательно выставит наружу и так им двигает, так подергивает, будто телеграфирует Клю-Клю. С Матиушем смело идет рядом или сидит у него на плече. Но когда остается один, бывает очень осторожен, при каждом шорохе сразу замирает, забившись под лист, и только высовывает кончик носа, как будто хочет узнать, можно ли выйти. Лапка его зажила. Матиуш написал письмо Клю-Клю, положил в орех, заклеил и повесил на пробу крысенку на шею. Крысенок запищал (в первый раз) и стал так грустно смотреть на Матиуша, что он сразу же снял с его шеи цепочку. Видно, нет еще сил для такой дороги, а может быть, почуял опасность. И Матиуш никак не мог вспомнить, может быть, тот, первый крысенок, так же просил, чтобы его не посылали, а Матиуш не обратил на это внимания, потому что не берег крысенка. И понял Матиуш, что если не беречь малое, то все вокруг будет с тобою немо. А если беречь, то всё, даже камушек и раковинка начинают говорить, — ведь с камушком Али и раковинкой Але Матиуш часто разговаривает. Наверно, и крысенок что-то ему говорит, потому что так нюхает, так нюхает. И Матиушу пришло в голову: может быть, для пробы послать крысенка на маяк? Но вдруг крысенок стал проявлять явные признаки беспокойства. Ночью вертится в рукаве, вздыхает, днем бегает, подпрыгивает на трех лапках, ничего не ест. Словно хочет сказать, что отдохнул и пора ему отправляться в дорогу. Матиуш послал с крысенком письмо к Але и Але, что у него украли лодку, что он должен был их покинуть. Уже вечером того же дня он получил ответ, но бумага промокла, орех был плохо заклеен. Матиуш мог прочитать всего несколько слов: Жаль… учусь один… искали… ждем. Матиуш поцеловал письмо, спрятал его вместе с фотографией матери, листком салата, который в последний раз ела его канарейка (в одном месте были даже как будто следы клюва), раковиной и камушком. |
| — Люди тоже умирают подле своих плугов, — сказал один молодой олень. — Проходя в сумерках на пороге ночи, я видел троих. Они лежали неподвижно, и подле них были их волы. Через некоторое время мы тоже затихнем. — Вода в реке ещё понизилась с прошедшей ночи, — заметил Балу. — О Хати, видал ли ты когда-нибудь такую засуху? — Она пройдёт! Она пройдёт! — ответил Хати, поливая водой свою спину и бока. — Один из нас долго не выдержит, — сказал Балу, — и посмотрел на мальчика, которого он любил. — Я? — с негодованием сказал Маугли и сел в воде. — У меня нет длинного меха, который прикрывал бы мои кости, но… но если бы с тебя, Балу, содрали шкуру… При этой мысли Хати вздрогнул, а Балу строго сказал: — Человеческий детёныш, неприлично говорить такие вещи преподавателю Закона. Меня никогда не видали без шкуры! — Полно, я не хотел обидеть тебя, Балу; я только подразумевал, что ты походишь на кокосовый орех в оболочке, я же на тот же орех, только обнажённый. Видишь ли, твоя коричневая мохнатая оболочка… — Маугли сидел, скрестив ноги, и объяснял свои слова, по обыкновению размахивая рукой; Багира вытянула мягкую лапу и опрокинула мальчика в реку. — Чем дальше, тем хуже, — сказала чёрная пантера, когда он, отдуваясь и отряхиваясь, поднялся из воды. — Сначала с Балу надо содрать кожу; потом Балу оказался орехом! Смотри, чтобы он не сделал того, что делают спелые кокосовые орехи. — А что такое? — спросил Маугли, на мгновение забыв осторожность, хотя шутка об орехах одна из самых старых в джунглях. — Разбивают голову, — спокойно сказала Багира и снова погрузила его в воду. — Нехорошо делать своего учителя предметом шуток. — Заметил Балу, когда Маугли в третий раз вынырнул из воды. — Нехорошо? А чего же вы ждали? Это обнажённое существо бегает взад и вперёд и выкидывает обезьяньи шутки над прежними хорошими охотниками; лучших из нас оно, ради забавы, дёргает за усы. — Это говорил Шер Хан, хромой тигр, который кое-как притащился к воде. Шер Хан выждал несколько минут, чтобы насладиться впечатлением, которое он произвёл на оленей, стоявших на противоположном берегу, потом опустил свою угловатую пушистую голову и начал пить ворча: |
| Форму заполняют тестом наполовину, дают тесту подойти до 3/4высоты формы, а затем уже смазывают и выпекают. Кулич с изюмом Мука пшеничная 1 кг, дрожжи 50 г, сахарный песок 100 г, 3 яйца, сливочное масло 125 г, изюм 100 г, цукаты 50 г, толченый кардамон, корица, 3 ст. ложки молока. Фото: prosto_vkusno Замесить с вечера достаточно крутое тесто: мука, 1,5 стакана теплой воды, дрожжи, 2 яйца, сливочное масло, сахарный песок, промытый изюм, мелко нарезанные кубиками цукаты, толченый кардамон, корицу. Все тщательно вымесить, покрыть полотенцем и оставить до утра подниматься. Затем выложить тесто на стол, долго месить, потом разделить на две части, посадить в смазанные маслом невысокие формы, дать подняться. Когда куличи достаточно поднимутся (поверхность покроется сплошными пузырями, и от прикосновения тесто «заходит ходуном»), растереть одно яйцо, смешать с молоком, смазать куличи, посадить в духовку и выпекать около 40 минут. Кулич царский Дрожжи 50 г, сливки 3 стакана, пшеничная мука 1200 г, сливочное масло 200 г, сахарный песок 200 г, 15 желтков, толченый кардамон (10 зерен), 1 толченый мускатный орех, шинкованный миндаль (50 г), 100 г цукатов, 100 г изюма, толченые сухари 1 ст. ложка. Развести дрожжи в стакане сливок и поставить из них густую опару, добавив половину пшеничной муки. Когда опара поднимется, ввести в нее растертые со сливочным маслом и сахарным песком яичные желтки, добавить оставшуюся муку, 2 стакана сливок, толченый кардамон, толченый мускатный орех, шинкованный миндаль, мелко нарезанные цукаты и промытый, высушенный изюм. Хорошо выбить тесто и оставить подниматься на полтора-два часа. Потом снова вымесить тесто, положить в смазанную маслом и обсыпанную толчеными сухарями высокую форму. Наполнить форму до половины, дать тесту снова подняться до 3/4высоты формы и поставить в духовку с несильным жаром. Куличи из такого сдобного теста лучше выпекать в небольших формах. Кулич шафранный 2 кг муки, 5 стаканов молока, 1/2 стакана дрожжей, 15 яиц, 400 г маргарина или сливочного масла, 700 г сахарного песка, 1 ч. ложка соли, 1/2 ч. ложки кардамона или шафрана, 10 капель лимонного масла, 1 стакан рубленного миндаля и 1 стакан изюма. |
| Брать землю желательно не под одним деревом, а под несколькими: неожиданно лишившись тепловой «подушки» из листьев, дерево может погибнуть в ближайшую зиму. Хорошо собирать землю возле пней, а также на месте старых кострищ в берёзовых рощах. Избегайте сбора земли под деревьями, плоды которых представляют собой орех (ольха, каштан, дуб, орех), т. к. в них содержатся дубильные вещества. Готовая листовая земля — рыхлая, лёгкая и питательная. Её не следует пересушивать. При хранении её необходимо периодически увлажнять водой. Дерновая земля Дерновая земля – основной компонент землесмесей для большинства культур – получается в результате перегнивания травостоя на лугах. В зависимости от механического состава почвы на том участке, с которого ее заготовляют, различают лёгкую и тяжёлую дерновую землю. Дерновая земля относительно тяжёлая, с кислотностью рН 7–7,5, пористая и упругая, содержит много растительных остатков, богата питательными веществами, используемыми растениями постепенно, в течение 2–3 лет. От остальных типов земель для растений закрытого грунта эта земля отличается невысоким содержанием органических веществ и меньшим количеством гумуса и азота. Характеризуется высокой водоподъемной способностью и низкими влагоёмкостью и водопроницаемостью. По кислотности и наличию основных элементов питания дерновая земля (тяжелая и лёгкая) подобна компостной. Заготавливают дерновую землю на некислых лугах (не низинных), пастбищах, выгонах, где произрастают злаковые травы или бобовые растения, богатые азотом. Нельзя заготавливать ее на заболоченных, кислых и солончаковых землях. Песок Песок необходим и обязателен во всех земляных смесях. Он не даёт растениям никаких питательных веществ, но увеличивает аэрацию почвы. Самым лучшим считается крупнозернистый речной (не путайте со строительным мелким глинистым песком). Крупнозернистый песок обычно светлый, песчинки от 1 до 3 мм в диаметре, встретить его можно на берегах рек. Перед использованием песок должен быть очищен от ила, глинистых и различных иных частиц путем предварительного 3–5кратного промывания. Песок с ржавыми пятнами перед употреблением также необходимо хорошо промыть. Карьерный мелкий красный песок содержит вредные для растений закисные соединения железа, поэтому использовать его для растений нельзя. Дополнительные органические компоненты Хвойная земля |
| Оглядевшись по сторонам и не увидев ничего, пригодного в пищу, она спрыгнула на землю. И – о, удача!!! – увидела на земле кокосовый орех! Но не знала она, наивная душа, что это обыкновенный в той местности способ поимки глупых мартышек! Не подозревала, бедняга, что здесь же, недалеко – в кустах, сидит хитрый охотник и потирает ручки от удовольствия, видя очередную дуреху. А способ поимки обезьяны такой: внутренности кокосового ореха выдалбливают и с удовольствием съедают люди, а внутрь насыпают вареного риса. Сам же орех крепко привязывают к дереву. Обезьяна запускает лапу внутрь ореха. Хватает рис, а кулачок с рисом обратно вытащить уже не может. Размер отверстия точно рассчитывается людьми. Выпустить рис и вытащить лапу у бедной обезьяны не хватает ума. Подходит довольный охотник и берет ее голыми руками. Можно ли вообразить терзания бедной обезьяны в этот момент!? Не может она взвесить все и рассудить, что свобода дороже. Когда Чумичка рассказывала зверям у Вари об этом душераздирающем эпизоде, те наперебой рассказывали подобное и из своей жизни. А свинья Мурка неизменно бросалась к Чумичке, утирала ей слезы и, с состраданием глядя в глаза, гладила ее по голове. Теперь, когда Варя вышла замуж за прекрасного царевича невообразимой красоты, то они могли со всеми зверями перемещаться и во времени, и в пространстве. Могли даже войти в прошлое нашей Чумички и вместе невидимо видеть, любить, сострадать и помогать ей. Вот, ее берет за шкирятник охотник – Чумичка бьется, пытается вытащить кулачок с рисом. Но ума все же решительно не хватает бросить рис и вытащить руку. Вот – берет ее охотник и сажает в клетку. Вот – продает ее в цирковую труппу, ее дрессируют. Вот – она выучивается разным штукам: кувыркам , прыжкам… Вот – скалит зубы, как бы улыбается. А вот – она сбегает с арены в разгар представления. За ней – погоня, улюлюканье, смех зрителей, но ей удается скрыться в зарослях и притаиться на верхушке дерева. Опять скитания… Ей довелось даже поработать с фотографом в одном из поволжских городов. Выходят, например, туристы с теплохода посмотреть город, а тут – обезьянка забавная. И с ней предлагается сфотографироваться. Многим интересно иметь фото с мартышкой. Но Чумичка возьмет, вытащит из кармана туриста очки и зашвырнет буквально куда попало… Кому такое понравится?! А она на замечания, даже и справедливые, реагирует с раздражением. Так и здесь не ужилась. |
| — Ага! то-то, господа, видно без немцев не обойдетесь. — Он, спасибо, Ида Ивановна, не немец, а датчанин. — Это — все равно-с; ну, а еще что? — Не интересно. — Пора бы на старости лет постыдиться. — Красота! — Ужасно как красиво! Разбейте-ка мне вот этот орех. — Истомин наш что-то готовит, тоже, кажется, из мира ванн и купален. Ида улыбнулась, тронула меня за плечо и показала рукою на дверь в залу. Я прислушался, оттуда был слышен тихий говор. — Он у вас? — спросил я полушепотом. Ида молча кивнула головою. Слышно было, что говорившие в зале, заметя наше молчание, тоже вдруг значительно понижали голос и не знали, на какой им остановиться ноте. Впрочем, я не слыхал никакого другого голоса, кроме голоса Истомина, и потому спросил тихонько; — С кем он там? — Чего вы шепчете? — проговорила, улыбаясь, Ида. — Я не шепчу, а так… — Я так… Что так?.. Как это всегда смешно выходит! Ида беззвучно рассмеялась. Это и действительно выходит смешно, но только смешно после, а в те именно минуты, когда никак не заговоришь таким тоном, который бы отвечал обстановке, это бывает не смешно, а предосадно. Если вам, читатель, случалось разговаривать рядом с комнатой, в которой сидят двое влюбленных, или если вам случалось беседовать с женщиной, с которой говорить хочется и нужно, чтобы другие слышали, что вы не молчите, а в то же время не слыхали, о чем вы говорите с нею, так вам об этом нечего рассказывать. Тут вы боитесь всего: движения вашего стула, шелеста платья вашей собеседницы, собственного кашля: все вас, кажется, выдает в чем-то; ото всего вам неловко. Для некоторых людей нет ничего затруднительнее, как выбор камертона для своего голоса в подобном положении. — Где же это она? — У Шперлингов; там, кажется, Клареньку замуж выдают. Разговор опять прервался, и опять Ида, слегка покраснев и закусив нижнюю губу, долго стучала по ореху; но, наконец, это кончилось: орех разбился. Стала тишь совершенная. — Вон Соваж пошел домой, — проронила, глядя в окно, девушка. Я хотел ответить ей да, но и этого не успел, и не успел по самой пустой причине — не успел потому, что в это мгновенье в зале передвинули по полу стул. Он, конечно, передвинулся так себе, самым обыкновенным и естественным образом; как будто кто пересел с места на место, и ничего более; но и мне и Иде Ивановне вдруг стало удивительно неловко. Сидевшим в зале тоже было не ловче, чем и нам. Ясно, что они чувствовали эту неловкость, ибо Истомин тотчас забубнил что-то самым ненатуральным, сдавленным голосом, и в то же время начало слышаться отчетливое перевертывание больших листов бумаги. Истомин произносил имена Ниобеи, Эвридики, Психеи, Омфалы, Медеи, Елены . |
| Котлеты из гречки Любите гречку? Тогда будем готовить основное блюдо из этой полезной крупы! Стакан гречки. Просто отварите гречку, как обычно, и ваш фарш практически готов. 3 средние картофелины. Моем, чистим и натираем на мелкой терке. Картофель поможет скрепить наши постные котлеты. Соль и специи по вашему вкусу. Смешиваем картофель с гречкой, солим и перчим. Тщательно перемешиваем и жарим под крышкой. На десерт — постные конфеты Чтобы не искать постные сладости в магазинах, можно приготовить их самим. Основой для таких конфет являются сухофрукты — это курага, финики, чернослив и изюм. Самые сладкие конфеты получаются из фиников, тогда вам даже не нужно будет добавлять натуральный сахарозаменитель или мед. Кокосовая стружка. Если вы придерживаетесь диеты, то найдите обезжиренную кокосовую стружку, в ней намного меньше калорий, чем в обычной. Орехи. В постные конфеты вы можете добавить любые орехи: миндаль, кешью, грецкий орех и другие. Семена. Любые семена, не забывайте и про тыквенные, они очень полезны. Какао. Речь идет исключительно о натуральном какао без сахара и других вредных добавок. Кэроб. Очень напоминает какао. Этот порошок из сухих плодов семейства бобовых очень часто можно встретить в различных рецептах. Натуральный сахарозаменитель. Если сладости не хватает, то смело кладем мед, сироп агавы, сироп топинамбура или другой заменитель сахара. Арахисовая паста. Незаменимый продукт для любых постных десертов! Вот пример приготовления постных ПП конфет: 200 грамм фиников. Измельчаем их в блендере до состояния пюре. 200 грамм грецких орехов. Также измельчаем до состояния густой крошки. У нас получилась настоящая ореховая мука. 5 столовых ложек натурального какао. кокосовая стружка. Миндаль. Целый орех послужит нам начинкой наших конфет. Его нужно залить горячей водой и оставить на 7 10 минут. Затем снять кожицу. Приготовление: Смешиваем финиковое пюре с ореховой мукой и какао — у вас получится густая масса. Формируем шарики, затем каждый шарик нужно немного расплющить и вложить внутрь миндаль и снова сформировать конфетку. Обвалять в кокосовой стружке и отправить в холодильник, чтобы они остыли. |
| Государь сразу же велел англичанам миллион дать, какими сами захотят деньгами, — хотят серебряными пятачками, хотят мелкими ассигнациями. Англичане попросили, чтобы им серебром отпустили, потому что в бумажках они толку не знают; а потом сейчас и другую свою хитрость показали: блоху в дар подали, а футляра на нее не принесли: без футляра же ни ее, ни ключика держать нельзя, потому что затеряются и в сору их так и выбросят. А футляр на нее у них сделан из цельного бриллиантового ореха— и ей местечко в середине выдавлено. Этого они не подали, потому что футляры, говорят, будто казенный, а у них насчет казенного строго, хоть и для государя — нельзя жертвовать. Платов было очень рассердился, потому что, говорит: — Для чего такое мошенничество! Дар сделали и миллион за то получили, и все еще недостаточно! Футляр, — говорит, — всегда при всякой вещи принадлежит. Но государь говорит: — Оставь, пожалуйста, это не твое дело — не порть мне политики. У них свой обычай.— И спрашивает: — Сколько тот орех стоит, в котором блоха местится? Англичане положили за это еще пять тысяч. Государь Александр Павлович сказал: “Выплатить”, а сам опустил блошку в этот орешек, а с нею вместе и ключик, а чтобы не потерять самый орех, опустил его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в свою дорожную шкатулку, которая вся выстлана преламутом и, рыбьей костью. Аглицких же мастеров государь с честью отпустил и сказал им: “Вы есть первые мастера на всем свете, и мои люди супротив вас сделать ничего не могут”. Те остались этим очень довольны, а Платов ничего против слов государя произнести не мог. Только взял мелкоскоп да, ничего не говоря, себе в карман спустил, потому что “он сюда же, — говорит, — принадлежит, а денег вы и без того у нас много взяли”. Государь, этого не знал до самого приезда в Россию, а уехали они скоро, потому что у государя от военных дел сделалась меланхолия и он захотел духовную исповедь иметь в Таганроге у попа Федота [“Поп Федот” не с ветра взят: император Александр Павлович перед своею кончиною в Таганроге исповедовался у священника Алексея Федотова-Чеховского, которой после того именовался “духовником его величества”, и любил ставить всем на вид это совершенно случайное обстоятельство. Вот этот-то Федотов-Чеховский, очевидно, и есть легендарный “поп Федот”. (Прим. автора.)]. Дорогой у них с Платовым очень мало приятного разговора было, потому они совсем разных мыслей сделались: государь так соображал, что англичанам нет равных в искусстве, а Платов доводил, что и наши на что взглянут — всё могут сделать, но только им полезного ученья нет. И представлял государю, что у аглицких мастеров совсем на все другие правила жизни, науки и продовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельства перед собою имеет, и через то в нем совсем другой смысл. |
|
|
