| Годом позднее Ярослав ходил вместе с новгородцами на финское племя емь. Затем он успешно отбил ответное нападение. В 1234 году он явился под город Юрьев, захваченный немецкими рыцарями с новгородскими и переяславскими полками. Недалеко от Юрьева немцы получили от них страшный удар. Рыцари отступили на лед реки Эмбах. В новом жарком бою немецкое войско потерпело поражение. Тяжеловооруженные всадники проваливались под лёд и тонули. Те, кто сохранил жизнь, бежали. Немцы оказались вынуждены в скором времени пойти на мир с Новгородом. Они приняли все условия, продиктованные победителями. Выдающийся полководец-отец воспитал великого полководца-сына, поскольку на собственном опыте отточил тактический талант. Правда, воинский дар его оказался измаран кровью: даже Липицкая бойня до конца не вырвала из его сердца упований на успех в междоусобных войнах. Вместе со старшим братом Юрием Ярослав Всеволодович ходил против черниговских Ольговичей, старинных врагов Всеволода Большое Гнездо. Братья жгли и разоряли Черниговское княжество, не зная пощады. Казалось бы, звезда энергичного, отважного, свирепого князя-полководца восходит в зенит. 1236 год: он забирает себе Киев. Триумф! А в 1238 году ему под ноги ложится златовратый Владимир! Но какой ценой… В иное время Ярослав Всеволодович предался бы веселью и пирам. Такая честь — встать во главе всей Руси владимирской! Прежде он и мечтать не мог о подобном возвышении. Но ныне вовсе не радостно, а горестно ему. Золотые ворота стоят закопченные. В крепостных стенах зияют проломы. Над городом поднимаются дымы. Кровь обильно разлита на снегу. Многолюдные окрестные сёла превратились в пожарища. Всюду запах гари, всюду плач над убитыми, всюду пепел и головешки. Тысячи и тысячи могильных крестов, поставленных совсем недавно. Батый прошелся по Руси, взял и спалил Владимир, а вместе с ним — множество других городов русских. Брат Юрий мертв, он погиб в несчастливой битве с монголами на реке Сить, пали многие иные князья Руси. И теперь надо вновь переламываться… Уйти следует блистательному полководцу. Пришло время дипломата, с горечью в душе налаживающего отношения с Ордой, чтобы тёмная её громада вновь не обрушилась на несчастную Русь и не погребла её окончательно. |
| — Я как раз готовлю сейчас небольшое сообщение в один солидный исторический журнал. Вот уже гранки вычитываю, — задумчиво проговорил Владимир Всеволодович. — Но разумеется на другую тему. — А что если вместо него срочно написать и поставить в номер нужную нам статью? — Написать можно… И номер выходит за день до срока сдачи нашего заказа. Но кто же согласится в научном журнале опубликовать материал на христианскую тему?! — В другое время, может, это было бы невозможно. Но сейчас ведь — год тысячелетия крещения Руси! — Да ну? Так ведь это совсем другое дело! — сразу оживился Владимир Всеволодович. — У нас любят юбилеи! А главному редактору я все это так преподам, что он просто ухватится за нашу статью! — Только подписана она должна быть — тобой! — предупредил Василий Иванович. — Иначе все будет шито белыми нитками. Они ведь знают мою фамилию. — Само собой разумеется. И о денарии кесаря по этой же причине тоже нельзя писать напрямую. Лучше начать с того, о чем говорил сегодня Исаак Абрамович — что наиболее правильным следует считать сребреником Иуды не тетрадрахму Тира или последнего Селевкида, а гораздо ближе по времени к тридцатым годам — серебряную монету Антиохии. Тем более, что Иудея находилась в ее подчинении. А о денарии кесаря дать лишь, как противопоставление — мол, а тут, наоборот, нужно больше доверять дореволюционным данным. Обмолвиться вскользь. Но и этого будет более чем достаточно, чтобы они вынуждены были уступить нам! — Ну так что, тогда за дело? — обрадовался Василий Иванович и услышал уже окончательно решительный голос друга: — Да! Я начинаю срочно писать статью, а ты… — Знаю-знаю! Можешь не напоминать: заканчивать повесть! Могу порадовать — сегодня уже допишу пролог! — Как — только пролог?! — ахнул Владимир Всеволодович. — А ты как думал? — упрекнул его Василий Иванович. — Сам виноват! Настроил меня, чтобы все было строго по Евангелию. Вот я так и делаю. Но ты не беспокойся! Основная часть уже вся продумана-передумана, и ее можно написать за три-четыре дня, максимум за неделю. Самое сложное это пролог, потому что в нем — о Христе! |
| После длительных переговоров в Городце Радилове был заключен мир. По-видимому, одним из условий договора был отказ булгарских князей от протектората над мордовскими племенами. Уже в 1221 году Юрий Всеволодович на территории этих племён в важном стратегическом месте, при впадении Оки в Волгу, заложил город Нижний Новгород. К 30-м годам XIII века владимиро-суздальская территории распространялись до устья Оки, и, возможно, далее вниз по Волге. Некоторые мордовские князья признали свою вассальную зависимость от Юрия Владимирского. Эти достижения Юрия, по-видимому, были закреплены его соглашением с волжскими булгарами в 1230 году. Другим и столь же традиционным направлением движения владимиро-суздальских даней при Юрии был северо-восток. Здесь под 1238 годом впервые упоминается Галич-Мерский. Процесс распространенния русского влияния из Волго-Окского междуречья далее на восток был оборван монголо-татарским завоеванием, повлекшим существенные изменения в политической и территориальной структуре Владимиро-Суздальской земли. Походы монголо-татар 1237–1239 годов на Северо-Восточную Русь привели к невиданному до тех пор опустошению страны, массового уничтожения населения, разрушению многих городов. Иноземное иго привело не только к политическому подчинению каракорумским и сарайским правителям русских князей, нарушению исторических связей северовосточных княжеств с княжествами южной «Русской земли», усилению обособленности Новгорода и Пскова, Прекращению в первые десятилетия чужеземного гос» подства церковного и городского строительства в Северо-Восточной Руси, но и к консервации ее территории, а в рамках последней – к упадку ряда старых княжеств и к появлению и возвышению новых государственных образований, определивших дальнейшие исторические судьбы Руси». Разгоревшийся конфликт 1215 года князя Ярослава Всеволодовича с Новгородом и вставшим во главе новгородского войска его тестем князем Мстиславом Мстиславичем привёл к тому, что на Руси в результате Липицкой битвы появился, правда всего на три года, новый великий князь – старший Всеволодович – Константин. |
| Н.С. Демкова предлагает «широкую» датировку «Слова о полку Игореве» – осень 1188 - май 1196 гг. – обладающую, по ее мнению, «достаточно бесспорным основанием», и «узкую» – после июля 1194 г. – до мая 1196 г. «Какие же конкретные датирующие данные мы можем извлечь из авторского текста «Слова»? – задает вопрос исследовательница и далее отвечает на него. – В начале «Слова» князь Игорь назван «нынешним» (умер в 1202 г.), в конце «Слова» читаются «слава» и «здравица» в честь трех князей – участников похода 1185 г. – Игоря, Всеволода и Владимира. Несомненно, что эти слова автора обращены к живым, здравствующим князьям, уже вернувшимся из половецкого плена на Русь (намек на возвращение Владимира содержится и в диалоге Гзы и Кончака ). Известно, что Всеволод Святославич умер в мае 1196 г., Владимир Игоревич вернулся на Русь осенью 1188 г. Отсюда следует, что границы написания «Слова» - осень 1188 г. – май 1196 г.» . Но поскольку в концовке «Слова» нет «славы» киевскому князю Святославу Всеволодовичу, то Н.С.Демкова предполагает, «что «Слово» было написано уже после смерти Святослава Всеволодовича (князь умер в конце июля 1194 г.)». При этом исследовательница очень тонко анализирует сон Святослава, в котором чувствуется «иносказательное напоминание автора о недавней смерти самого великого князя» . Помимо названных конкретных датирующих деталей определить время создания «Слова» исследовательнице помогает сложившаяся на момент его написания “политическая ситуация” и повод, вызвавший к жизни «Слово». По мнению Н.С. Демковой, в «Слове» отражена историческая обстановка 1194-1196 гг., характеризующаяся новым резким обострением вражды после смерти Святослава Всеволодовича двух княжеских родов: Мономаховичей (Всеволода Суздальского, Рюрика и Давыда Ростиславичей) и Ольговичей (Ярослава Всеволодовича Черниговского, Игоря и Всеволода Святославичей). «Кажется, – замечает Н.С. Демкова, – есть основания видеть в ситуации этих лет исторический фон и непосредственный повод для создания «Слова о полку Игореве». «Слово» было создано в защиту черниговских Ольговичей, оно напоминало о недавнем княжении на Киевском столе одного из Ольговичей – Святослава, было направлено против определенной политической линии Всеволода Суздальского. Пафос «Слова» заключается в том, чтобы направить силы князей на борьбу с половецкой опасностью. Высший критерий оценки для автора – благо Русской земли и ее “ратаев”» . |
| На протяжении ряда лет были обновлены или сооружены укрепления в Суздале , Владимире , Переяславле Залесском , Москве , Дмитрове , Городце-Радилове на Волге и в других городах Северо-Восточной Руси, а также в родовой " отчине " Всеволода Юрьевича - Городце (Городке) на р. Остёр , на территории Переяславского княжества. После смерти киевского кн. Святослава Всеволодовича в Южной Руси в 1194 - 1196 годы за обладание Киевской землей развернулась борьба между Рюриком и Давидом Ростиславичами, с одной стороны, и князьями черниговской ветви (Ольговичами) - с другой. Всеволод Юрьевич, к тому времени прочно утвердивший свое влияние в Рязанской земле (что в итоге привело к созданию независимой от Чернигова Муромской и Рязанской епархии во главе с еп. Арсением в кон. 1190-х годов), старался активно участвовать в этой борьбе. Его признавали " старейшим в Володимере племени " , т. е. среди потомков Владимира Мономаха (был единственным здравствующим из его внуков). Это давало ему возможность покровительствовать Ростиславичам и в то же время пытаться играть роль арбитра в их противостоянии с Ольговичами. В 1196 году Всеволод Юрьевич женил сына - блгв. кн. Константина Всеволодовича - на дочери белгородского кн. Мстислава (Бориса), племянника Рюрика и Давида, а затем на стороне последних вмешался в войну напрямую, совершив поход на Черниговскую землю. В результате усобицы Киев остался за Рюриком, но Ольговичи не отказались от претензий на него в будущем. Владимирскому князю удалось добиться от Рюрика передачи себе городов Торческа , Корсуни , Богуславля , Треполя и Канева , которые ранее киевский князь обещал отдать своему зятю Роману Мстиславичу . Всеволод Юрьевич послал в эти города посадников, а Торческ отдал зятю Ростиславу Рюриковичу . Это расстроило отношения Рюрика с Романом, который примкнул к черниговским князьям. Между тем узнав позднее (все в том же 1196), что Всеволод Юрьевич заключил мир с Ольговичами без его ведома, правитель Киева вернул себе эти города. Борьба за киевский стол вновь обострилась в 1202 - 1205 годы, когда против Рюрика, заключившего союз с черниговскими Ольговичами, выступил владимиро-волынский и галицкий кн. Роман Мстиславич . Всеволод Юрьевич склонялся к союзу с последним, но, как и в 1190-х годах, старался открыто не втягиваться в усобицу и сохранять роль арбитра. В 1205 году, после гибели Романа, борьбу за Киев и Галич повели Рюрик и сын Святослава Всеволодовича черниговский кн. Всеволод Чермный . В этой ситуации, потерпев неудачу в борьбе с Ольговичами за Галич, сын Всеволода Юрьевича Ярослав под угрозой военной силы был вынужден оставить княжение в Переяславле Русском и вернуться к отцу. |
| Разорив рязанскую область, татарская орда устремилась дальше. Скоро она подошла к владениям великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича, который не хотел помочь рязанским князьям. Юрий Всеволодович послал против татар сына своего с войском. Но оно было совершенно разбито татарами под Коломною. Татары взяли и разорили сначала Коломну и затем Москву. Разорив всю окрестную область, татары пошли на Владимир, столицу суздальского княжества. Самого великого князя не было в столице. Он удалился на восток к Волге собирать войско, а во Владимире оставил своего сына Всеволода с малою дружиною. Одна часть татарской орды окружила г. Владимир, а другая пошла на Суздаль. Суздаль был менее защищен и укреплен, а потому татары легче взяли его и разорили до основания. Затем соединенными силами они приступили к Владимиру. Как ни мужественно владимирцы отражали врагов, но татары одолели их, разрушили своими страшными орудиями городские стены и ворвались в город. Князь Всеволод хотел умилостивить врагов покорностью и богатыми дарами, но был жестоко убит ими. Княжеское семейство, епископ, бояре и множество народа скрылись было в особой палате, на хорах Успенского собора, куда татары не могли проникнуть. Тогда они обложили стены храма лесом и зажгли. Все скрывшиеся в храме погибли: кто задохся от дыма, а кто сгорел в огне. Взятый город был разорен и сожжен, церкви и монастыри, богато украшенные Андреем Боголюбским, были совершенно разграблены, жители перебиты. Между тем великий князь Юрий Всеволодович собрал войско и стоял с ним на берегу р. Сити, в ожидании татар. Когда дошла до князя печальная весть о погибели его столицы, всего семейства его и о разорении всего княжества, то князь горько заплакал. Он плакал не столько о присных своих, сколько о множестве народа христианского, который погиб от злых татар. Скоро татары окружили великого князя: Юрий Всеволодович отчаянно сражался с татарами. Но татары, как и всегда, одолели силою своею, убили князя и все войско его истребили. Опустошив всю суздальскую область, татары пошли на Тверь, взяли этот город и разорили его. Та же участь постигла и Торжок, которому не успели подать помощь новгородцы. Из Торжка татары думали было идти на Новгород Великий, но убоялись, так как приближалась весна, дорога могла попортиться и им могла грозить великая опасность. Поэтому они повернули назад, причем у г. Козельска встретили сильнейшее сопротивление со стороны его жителей. Последние так мужественно бились с татарами и так много перебили их, что татары прозвали Козельск «злым городом». |
| Со смирением Юрий Всеволодович принял и «новый жребий», удалившись в 1216 г. вместе с семьей и двором в Городец Радилов на Волге и возлагая все упование на милость Божию. И в самом деле, удаление его оказалось недолгим. Уже в 1217 году князь Константин вызвал к себе Юрия из ссылки, дал ему Суздаль и обещал и Владимир после своей смерти. А 2 февраля 1218 года князь Константин умер, и Юрий, согласно его завещанию, вернулся на княжение. Убрав столицу, как невесту После восстановления на престоле Юрий Всеволодович приложил немалые усилия для благоустроения столицы княжества. Золотые главы храмов, богатые ризы напрестольных икон и резное убранство иконостасов блеснули, словно последние лучи солнца перед бурей. Княжество покоилось под его рукой. Среди усобиц тех лет из четырнадцати походов только четыре закончились сражениями. Так же в духе незлобия разрешал князь Юрий и отношения с бывшими противниками. В 1212 г. он с миром отпустил плененных отцом рязанских князей, заключивших с ним союз. Когда же до владимирских земель долетела весть о предстоящей битве при Калке, князь Юрий в ответ на просьбу из Киева о помощи направил на юг войско под командой Василько Константиновича, однако оно не поспело к битве и от Чернигова вернулось назад. Для защиты на случай набегов степняков князь построил новые крепости – в 1221 г. в устье Оки им был заложен Новгород Нижний, и вскоре события подтвердили, что опасения эти не напрасны. В 1229 г. из заволжских степей в Волжскую Болгарию прибыли беженцы — саксины и половцы, а уже следом появились выбитые монголами с линии р. Яика болгарские «сторожа». В эти годы князю удалось установить мирные отношения с Волжской Болгарией, поскольку ее правители вынуждены были искать союза с северными соседями перед лицом монголов. Начинания князя Юрия и его политика в целом казались современникам разумными и успешными. В управлении, позволявшем сохранить первенство Владимира среди русских земель, чувствовалась спокойная рассудительность, и, все же, противник, с которым в ближайшее время предстояла схватка, оказался намного искуснее и мощнее, чем могли предполагать русские князья… |
| В 1207 году Всеволод получил известие от племянников Романа Олега и Глеба о тайных переговорах рязанского князя с черниговцами, направленных против Владимире-Суздальского княжества. Всеволод, собиравший полки у устья Оки, встретился с восемью рязанскими князьями в своем лагере. В результате переговоров шестеро рязанских князей – Роман Глебович, Святослав Глебович с сыновьями Мстиславом и Ростиславом, Ингварь и Юрий Игоревичи, Глеб и Олег Владимирович, – были схвачены и вместе со своими боярами отправлены во Владимир. Всеволод после месячной осады взял Пронск и подошел к Рязани. После того, как рязанцы выдали Всеволоду почти всех своих остальных князей с княгинями, великий князь владимирский вернулся домой. В следующем 1208 году Всеволод отправил княжить в Рязань своего сына Ярослава. Через несколько месяцев в рязанском княжестве начались волнения, люди Всеволода и Ярослава были частью захвачены, а частью перебиты, живыми засыпанные в погребах. Ярослава хотели захватить и выдать черниговцам. Ярослав, собрав вокруг себя остатки дружины, послал за помощью к отцу, который сразу же пришел с войском к Рязани. Ярослав вышел из города к отцу, а Рязань была разграблена и сожжена, жители города были разосланы по разным городам Владимире-Суздальского княжества. В последующие два года владимирское войска еще дважды ходили в рязанские земли. После смерти Всеволода в 1212 году его сын Юрий освободил рязанских пленных князей. До 1238 года сведений о контактах между владимирцами и рязанцами в летописях почти отсутствуют, за исключением 1217 года, когда Глеб и Константин Владимировичи перебили на берегу Оки шестерых своих братьев, и 1219 года, когда Юрий Всеволодович оказывал помощь Юрию Рязанскому. В 1232 году рязанцы вместе с владимирцами вместе ходили в поход на болгар и мордву. В 1210 году Ярослав Всеволодович возвратился в Переяславль Залесский. В 1214 году он женился на дочери прославленного князя Мстислава Мстиславича Торопецкого-Удалого – Ростиславе-Феодосии, называвшейся также и Смарагдой (Изумрудной), в иночестве Ефросиний. Глава 3. Новгород. Мстислав Удалой. Битва при Липице. Переяславль-Залесский. 1212–1223 годы |
| Константин проявлял государственную прозорливость, но шёл против семейных устоев, против воли отца и при жизни родителя не желал смягчаться… Следующему сыну, Ярославу, достался Переславль-Залесский. Значительный город, богатый, растущий. Иначе говоря, Ярославу Всеволодовичу достался почётный удел, пусть и не первостепенный по значению своему. Вскоре после кончины Всеволода Юрьевича сыновья его передрались. Несколько раз они поднимали оружие друг против друга — родные братья! До поры воля отца и воля самой земли удерживала на престоле Юрия Всеволодовича. Константин закрепился в Ростове, а забрать себе Владимир и присвоить первенство он не мог. Но не мог и успокоиться. Судьба Ярослава в ту пору переломилась впервые: постепенно набирающегося ума и опыта увальня сменил гордец и дерзец, стремительный в своих поступках, отважный и жестокий. В 1216 году на реке Липице состоялось решающее сражение. На одной стороне — великий князь владимирский Юрий с братом Ярославом, на другой — Константин с вождём новгородского воинства Мстиславом Удатным, известным полководцем. Юрий и Ярослав потерпели тогда полное поражение и сохранили значение крупных фигур в северо-Восточной Руси лишь благодаря милосердию Константина. Вот и следующий перелом в жизни Ярослава: дерзость его и горделивость переломлены смирением. До 1223 года князь тихо сидел в своем Переславле и не вмешивался в дела большой политики. Переживал тяжёлое поражение, осмысливал печальную свою судьбу… Мир на какое-то время установился в сердце князя. Но потом новгородцы позвали его к себе на княжение, и Ярослав Всеволодович переменился в третий раз. Повзрослевший, набравшийся опыта правитель оказался дивно хорош в качестве полководца. Как будто совершенно иной человек выходил в поле, атаковал и беспощадно громил врага. 1220-е и 1230-е годы — время, когда воинский талант его расцвёл необыкновенно и принес князю громкую славу. Так, в 1226 году Ярослав Всеволодович разбил огромную литовскую рать, вторгшуюся на новгородские земли. Князь погнался за литвинами с дружиной и новгородским боярским ополчением, настиг близ городка Усвят и разгромил, отбив добычу и русских пленников. Тысячи захватчиков остались лежать на поле боя… |
| К сожалению, наряду с примерами мужества и героизма источники донесли до нас и примеры иного рода. Так, Ипатьевская летопись сообщает, что ещё до начала штурма князь Всеволод пытался умилостивить Батыя, явившись к нему с богатыми дарами, но тот более не желал переговоров и приказал его зарезать. Вне городских стен, по-видимому, при попытке к бегству, погиб и князь Мстислав. Когда с сопротивлением последних защитников было покончено, монголы выломали двери Успенского собора, где с владыкой Митрофаном укрывались женщины и дети великокняжеской семьи, но прорваться внутрь им не удавалось. Тогда они разломали окружающие постройки и, обложив храм брёвнами, подожгли. В дыму задохнулись все, кто находился в соборе. С падением столицы победа достигнута не была, поскольку глава государства все еще был жив и готовился продолжать борьбу. Найти и уничтожить его как можно скорее становилось теперь главной задачей завоевателей. Согласно русским летописям от Владимира монгольские войска, разделившись, двинулись по разным направлениям. Более достоверными современные исследователи считают информацию Рашид-ад-Дина, из которой следует, что после столицы Юрия Всеволодовича ещё один город, в котором усматривают Переяславль Залесский, был монголами взят сообща. Это была мощная крепость, её осада длилась пять дней, а штурм повлёк новые потери. Здесь вражеские силы разделились, начав свою знаменитую «облаву» туменами, и взяв за оставшиеся дни февраля четырнадцать городов, включая далёкий Галич Мерьский, а также сильно укреплённые Дмитров и Тверь, где погиб не названный по имени сын Ярослава Всеволодовича. Относительно небольшие монгольские отряды брали эти города удивительно быстро, сходу, как тогда говорили: «наворопом» или «изъездом». Однако причина такой лёгкости была не только в уходе лучшей части защитников в войско великого князя. Монголы очень торопились, и теперь от тактики массового террора вынуждены были перейти к милости и соблюдению условий капитуляции, в отношении тех, кто готов был откупиться. О массовых убийствах населения и сожжении взятых городов нет сообщений вплоть до осады Торжка. Со всей определённостью можно говорить о капитуляции Ростова и Углича, чьи дружины и ополчения ушли за великим князем, однако так было не везде, что подтвердили недавние находки массовых захоронений в Ярославле. В схватках с вооруженными горожанами и поселянами продолжала таять монгольская сила. |
|
|
