| 55 Было бы совершенно естественным предположить, что это произошло по требованию митрополита Феогноста. 58 Dölger F. Regesten der Kaiserkunden des Oströmischen Reiches. Teil 5: Regesten von 1341–1453. München, 1965. N 2925. S. 16. 59 Тексты соборного деяния и всех перечисленных грамот, с немецким переводом и комментариями, изданы в книге: Hunger H., Kresten О., KislingerE., Cupane C. Das Register des Patriarchats von Konstantinopel. W., 1995 (=Corpus Fontium Historiae Byzantinae; XIX/2). Teil 2. Edition und Übersetzung der Urkunden aus den Jahren 1337–1350. N 167–171. S. 468–501. 60 Это выражение повторяется в двух из трёх императорских грамот: Ibid. S. 471–472 167: 8–9); 484 169: 15–16). В третьей грамоте император обвинил бывшего патриарха не в злом умысле, а в безрассудности: « χρηματσας πατριρχης Κωνσταντινουπλεως δι τς τοιατας ατο παραλογας» (Ibid. S. 478 168:19–20); cp. 484 169:16–17)). 65 Друцкое, Витебское, Минское, Пинское, Туровское и Слуцкое княжества вошли в состав Великого княжества Литовского в 1310–1320-х гг., Брянское – около 1360 г., Киевское – около 1362 г., Черниговское – в 1360-х гг., Волынь – в течение 1340–1370-х гг. 66 О синодальном послании с осуждением митрополита cm.: DarrouzesJ. Les regestes... Fase. V. N 2336. P. 278–279. 67 B титулатуре рядовых правящих архиереев с момента перевода епископа Симеона из Владимира в Ростов митрополитом Максимом (см. выше) и до середины XVIII в. титул «Владимирский» не встречается; Алексий составляет яркое – и понятное – исключение. 68 Издание текста и комментарий: Koder Hinterberger М, Kresten O. Das Register des Patriarchats von Konstantinopel. W., 2001 (=Corpus Fontium Historiae Byzantinae; XIX/3). Teil 3. Edition und Übersetzung der Urkunden aus den Jahren 1350–1363. N 193. S. 104–117. 70 Москва уже с 1326 г. была основным местопребыванием митрополитов Киевских, о чём было, конечно, прекрасно известно и святителю Филофею Коккину, и другим архиереям Константинопольского патриархата. Владимир фигурировал в грамоте как формальный город великого княжения. Недаром вплоть до середины XVII в. в титулатуре самих русских царей слово «Владимирский» шло первым, до слова «Московский». |
| В послании неизвестного Владимирского епископа владимирскому князю, одному из сыновей Александра Невского (XIII в.) 136 , в котором (послании) названные историки видели ссылки автора на устав святого Владимира, профессор видит лишь ссылки вообще на пример предков, на существовавшую практику церковной жизни и источником послания считает ветхозаветный закон и так называемый «Закон судный людем», о котором у нас была речь выше. Равным образом Ростислав Смоленский в своей грамоте 137 лишь облек будто бы в форму русского законодательного акта существовавшую в XII столетии практику. Источниками обширной редакции устава Владимира, составленного в XIV в., по Суворову, послужили те же «Закон Моисеев» и «Закон судный», которые легли в основу послания Владимирского епископа 138 . Составители устава также лишь облекли в форму законодательного акта практику, существовавшую на Руси к началу XIV столетия. Источником так называемого устава Ярослава послужил, по Суворову, опять-таки «Закон судный», но этот устав появился позднее устава святого Владимира (так называемая западнорусская редакция раньше восточнорусской). По Суворову, «православная западнорусская иерархия наметила для себя соответствующий западно-католическому круг ведомства и облекла его в форму устава, освятив именем князя-законодателя Ярослава I» 139 . Восточнорусская редакция, говорит почтенный профессор, едва ли когда-либо и где-либо могла «управлять практикой юридической жизни», ввиду необычно для того времени высоких денежных взысканий, диктуемых ею 140 . Профессор А. Павлов встал на новую точку зрения в вопросе о подлинности уставов святого Владимира и Ярослава и пришел к выводам, так сказать, средним между выводами Неволина и Суворова 141 . Мнение А. Павлова остается последним – и, по нашему убеждению, более других справедливым – словом науки по рассматриваемому вопросу; оно поддержано и немецким ученым, исследователем русского права, Goemz,eм 142 . Исходной точкой при решении указанного вопроса для А. Павлова послужило то принципиальное соображение, что письменные памятники древности, подобные уставам святого Владимира и Ярослава, могут быть одновременно подлинными – в отношении материальном и неподлинными – в отношении формальном; иначе: юридические нормы, которые содержатся ими, могут, действительно, принадлежать тем законодательным авторитетам, которым они приписываются данным памятником; но письменно изложить эти нормы может и другая рука, как современная, так и позднейшая 143 . |
| В последнем отношении он имеет преимущество перед Номоканоном (который также, как говорено, играл роль источника действующего права) – преимущество в той мере, в какой могло его иметь местное церковно-гражданское законодательство, приспособленное к местным условиям церковной и гражданской жизни и потому нашедшее большее практическое приложение, нежели та особенно часть Номоканона, которая содержит в себе чуждые Руси по духу узаконения византийских императоров. Профессор Суворов, приходя к крайним выводам о происхождении уставов святого Владимира и Ярослава – в XIV в., тем не менее не отрицает, так сказать, implicite – действенности и практического значения в древнейшей Русской Церкви начал, лежащих в основе устава святого Владимира 150 . Именно: уставы, записанные в XIV в., говорит он 151 , есть облечение практики в форму закона. Такой же характер приписывается им и посланию Владимирского епископа (XIII в.) и грамоте Ростислава Смоленского (XII в.) – показателям современной обоим авторам церковно-судебной практики; при этом общность начал и отдельных статей последних двух памятников с уставом святого Владимира и даже близкое сходство их в слововыражении не отрицается и Н. Суворовым 152 . Отсюда церковно-судебную практику, по началам устава святого Владимира, можно найти даже и по выводам из положений отрицающего подлинность уставов Н. Суворова – уже в первые века русской церковной жизни. Если же общность идей в содержании указанных памятников с содержанием устава святого Владимира объяснять влиянием на них этого последнего, как получившего свое происхождение еще до издания грамоты Ростислава и послания Владимирского епископа 153 , а не общностью источников («Закона Моисеева» и «Закона судного»), как то предполагает Н. Суворов (не имея, однако, фактического фундамента под своим предположением), то в руках наших будет солидный аргумент в пользу распространенности и практического значения в XII и XIII вв. самого устава святого Владимира. Может подлежать научному сомнению, как то видим в науке, и заключение профессора Н. |
| В Московском областном клиническом институте прошла IX Подмосковная конференция «Медицина и Православие» 27 ноября 2019 г. 16:49 25 ноября 2019 года в Московском областном научно-исследовательском клиническом институте им. М.Ф. Владимирского (МОНИКИ) прошла IX Подмосковная конференция «Медицина и Православие», организованная Министерством здравоохранения Московской области и отделом по работе с медицинскими учреждениями Московской областной епархии . В работе форума приняли участие епископ Серпуховской Роман , и.о. министра здравоохранения Московской области Е.Ю. Огнева, депутат Государственной Думы ФС РФ, первый заместитель председателя комитета Государственной Думы по охране здоровья, профессор кафедры терапии МОНИКИ им. М.Ф. Владимирского, заслуженный врач РФ, доктор медицинских наук Н.П. Санина, директор МОНИКИ Д.Ю. Семенов, подмосковное духовенство, представители сестричеств и групп милосердия Московской областной епархии, учреждений здравоохранения и медицинских колледжей Московской области. Тема форума в этом году — «Пастырское служение в больнице: за и против». Ведущей мероприятия выступила член Общественной палаты Московской области Г.Н. Камаева. В начале мероприятия епископ Роман огласил приветствие Патриаршего наместника Московской епархии митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия : «Уважаемая Екатерина Юрьевна! Возлюбленные братья и сестры! Сердечно приветствую участников нашего ежегодного форума, посвященного развитию взаимодействия между Церковью и медициной. Для меня его регулярное проведение является вдохновляющим свидетельством того, что постепенно уходит в прошлое мировоззрение, категорически отрицающее возможность сотрудничества между врачом и священником. Основой для такого соработничества является стремление обеих сторон помочь страждущим. В Псалтири так сказано о быстротечности человеческой жизни: " Мы теряем лета наши, как звук. Дней лет наших — семьдесят лет, а при большей крепости — восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь " (Пс. 89:9-10). Действительно, с точки зрения истории, жизнь каждого из нас подобна мгновению. И в то же время как она дорога для нас и наших близких, а главное — исполнена высочайшего смысла, ибо Господь приводит людей в мир для осуществления Своего замысла о них. Об этом говорит Священное Писание: " Уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира " (Пс.33:15). |
| Оказалось, преосвященный Ириней по окончании учебного года отправил свое очень благоприятное для меня донесение о моей деятельности в Тульской семинарии, и вот в результате мне дали такое высокое и ответственное назначение. Я вернулся в Тулу и стал ждать указа. 8. ИНСПЕКТОР СЕМИНАРИИ (1895–1897) Мое назначение инспектором во Владимирскую семинарию меня очень удивило. Не только удивило избрание меня, молодого неопытного педагога — мне было 27 лет — на ответственную должность, но назначение именно во Владимирскую семинарию, которая только что пережила бурные и тяжелые события. Семинария была огромная (500 человек семинаристов). Дух в ней был " бурсацкий " и в то же время крайне либеральный. Дисциплину начальство поддерживало строжайшую, но это не мешало распущенности семинарских нравов и распространению в среде учащихся революционных идей. У семинаристов была своя нелегальная библиотека, которой они пользовались в течение многих лет. Прятали они ее где-то в городе, а когда ей грозила опасность, перевозили в более надежное место; о том, где она находится, знали всегда лишь два семинариста-библиотекаря. Каждый ученик после летних каникул делал свой взнос и пользовался весь учебный год запретными плодами. Писарев, Чернышевский, Златовратский, Решетников, Ключевский (лекции его были запрещены), социал-революционная " Земля и Воля " … ходили по рукам. Начальство перехватывало отдельные экземпляры, конфисковало их, обрушивалось репрессиями на провинившихся, лишая их стипендий, но зла искоренить не могло. Отнятые экземпляры заменялись новыми, тем дело и кончалось. Семинаристы проявляли редкую товарищескую дисциплину, друг друга никогда не выдавали, и библиотека оставалась неуловимой. Во главе семинарии стоял архимандрит Никон (из вдовых священников). Это был красивый, здоровый, могучий человек, монашества не любивший. " Мне бы не монахом, а крючником на Волге быть… " — говорил он. О.Никон принял постриг не по влечению, а по необходимости, дабы как-нибудь устроить свою горемычную судьбу вдового священника. Вдовство бездетного священника — подлинная трагедия. Люди, склонные к семейной жизни, обрекались на безысходное одиночество. Сколько вдовых священников не могли его вынести — и спивались! Сколько поневоле принимали постриг! О.Никон тоже мучительно переживал навязанное ему внешними обстоятельствами монашество и периодами впадал в мрачное уныние, близкое к отчаянию… Он сам сознавал, что в монахи он не годится. " Из попа да из солдата хорошего монаха не выкроишь " , — говорил он. Архимандрит Антоний (Храповицкий) был того же мнения о монахах из белого духовенства и отзывался о них с насмешкой: " Сразу их узнаешь: уши наружу — значит, из попов . А соберутся такие монахи вместе, сейчас же начинается: " Вот покойница Анна Ивановна говорила то-то… " |
| Еще будучи Тамбовским епископом, при обозрении епархии, Владыка Феофан побывал в Вышенской пустыни, входившей тогда в пределы Тамбовской губернии, и своим строгим монашеским уставом обитель очень ему полюбилась. Назначая туда настоятелем эконома архиерейского дома игумена Аркадия, Владыка на прощание сказал ему как бьи пророчески: «Поезжайте, о теш игумен, туда, а там, Бог даст, и я к вам приеду». Желание устраниться от управления Владимирской епархией у Владыки Феофана стало приближаться к решению. Посоветовавшись со своим давним духовным руководителем, Митрополитом Исидором, он подал прошение в Святейший Синод об увольнении его на покой с правом пребывания на Выше. Ходатайство Владыки было удовлетворено. Он был назначен настоятелем Вышенской пустыни. Уход Преосвященного Феофана вызвал немало домыслов и предположений. Среди досужих толкователей были и утверждавшие, что Владыку вынудили уйти на покой неблагоприятно сложившиеся епархиальные обстоятельства. Нет, – из писем Владыки Феофана к разным лицам, особенно из писем к Митрополиту Исидору, видно, что в епархии у него все обстояло благополучно, что никаких внешних причин, побуждавших его к уходу, не было. Но не возможностью покоя влекли к себе сердце Владыки тихие монастырские стены, – звали они его к себе на новый духовный подвиг. В прощальной своей речи к Владимирской пастве он сказал так: «Не попеняйте на меня, Господа ради, что я покидаю вас. Ваша доброта и ваша любовь никогда не заставили бы меня переменить вас на другую паству. Но есть запросы духа, которым внемлет разум и не противится сердце. Всем присуще стремление к покою, этого стремления не лишен и я. И я стремлюсь к покою, – но не ради телесного отдыха, а для того, чтобы устраниться от насущных дел и заняться другим делом, к которому лежит моя душа...» Владыка Феофан прибыл в Вышенскую пустынь в качестве ее настоятеля. Естественно, он должен был входить во все нужды обители. Он исполнял свой долг, прилежно занимался всякими административно хозяйственными делами. Но все это слишком напоминало ему его недавнее |
| Получая от короля епископство в награду за мирские услуги, епископы хотели извлекать из этого звания только мирские выгоды. Что епикопы–дворяне высоко ценили и очень упорно отстаивали почести, соединённые с их званием, это видно из примера епископов Полоцких. Один из епископов Полоцких жаловался королю, что митрополит Салтан не пишет его архиепископом. Другой жаловался на архепископа Владимирского за то, что тот пишется первым после митрополита архиепископом, тогда как это право принадлежит ему, архиепископу Полоцкому. Третий, Симеон Полоцкий , жаловался на митрополита Максима, что тот, во время соборного служения, велел стул Симеона отставить подальше и поместил около себя епископа Владимирского. Все эти епископы Полоцкие были из знатного рода. Что южно-русские епископы весьма высоко ценили имения, видно из того, что они вели бесчисленные распри между собою и с соседями из-за имений. Замки епископов были вооружены артиллериею, чтоб иметь возможность защищать собранные в них богатые имущества. Часто сами епископы с вооружённою свитою выезжали из этих замков, чтоб грабить имения соседей. Часто два лица, назначенные королём на одну и ту же епископию, выгоняли один другого вооружённою силою из принадлежащих этой епископии имений. Всё это вместе с тем вело к большим судебным делам: епископы постоянно бывали в судах, призываемые оправдываться во взводимых на них обвинениях, или сами занося жалобу на лиц, пытавшихся отымать от них имения. Следствием развития шляхетских склонностей в среде южно-русских епископов было то, во-первых, что сближение их с московским духовенством было немыслимо. Если первоначальное разделение главным образом зависело от того, что южно-русские епископы искали больше независимости, чем сколько имели епископы, бывшие под ведением Московского митрополита, то теперь, когда стремление к независимости у южно-русских епископов было безгранично, то безгранично возросло и разъединение. Они не только не желали соединения с Москвою в это время, но не желали даже быть в зависимости, сравнительно весьма лёгкой, от патриарха Константинопольского. |
| Хотя нынешний Униатский священник Ново-Свержанской Церкви совершенно благонадежен, немногочисленные прихожане оной, в числе 1.714, находятся не в благоприятном расположении от бывших при сей церкви до недавнего времени монахов-базилиан; и я полагаю, что отправление в оной церкви богослужения Грекороссийским священникам может иметь ныне вредные последствия, особенно потому, что в двадцати саженях от помянутой Униатской церкви находится Римский приходский костёл. Почему я думал бы означенное предположение отложить исполнением, пока Униатские прихожане Ново-Свержанской церкви не утвердятся более в приверженности к собственной своей Греко-восточной Церкви. О чём сообщая на усмотрение вашего высокопреосвященства, имею честь быть. В Греко-униатскую коллегию, от 7 октября за 635, с представлением о назначении 18 беднейшим благочинным постоянного пособия Указом Его Императорского Величества , из оной коллегии на моё имя последовавшим, от 17 марта сего года за 293, поставлено мне в обязанность: входить в оную коллегию с представлениями о благочинных, требующих назначенного для них Высочайшего пособия, с приложением послужного списка о каждом из них, с пояснением числа церквей и пространства управляемых ими благочиний, и также с удостоверением о совершенной их благонадёжности, усердии и бедности их прихода. В исполнение такового указа, долгом поставляю донести, что, за упразднением в течение управления моего Литовскою епархией нескольких благочиний, по требовавшим того местным обстоятельствам, остаётся в оной епархии 26 благочинных, имеющих в своём ведении Греко-униатские приходские церкви. Из них: Новогрудский, Дорогичинский, Минский, Ратненский, Гродненский, Вилейский, Лидский и Владимирский могут обойтись без стороннего пособия: первые 7, как имеющие хорошие приходы, а последние, то есть Владимирский, как весьма мало несущий труда по своему благочинию, заключающему два только прихода. Остальных затем 18 благочинных, по скудости их приходов, долгом считаю представить сим к предположенному для них пособию, в следующем порядке; |
| Если владимирский митрополичий наместник в таких незначительных делах, как спор двух лиц из-за клочка пахотной земли, не мог решить сам без доклада митрополиту, то тем более, конечно, он не мог действовать самостоятельно в делах сколько ни будь более важных, нежели указанное нами спорное дело за обладание пахотным участком земли. Очевидно, власть владимирского наместника была очень незначительна и ограничена, даже в чисто гражданской сфере и совершенно не приравнена к власти наместника киевского. Кажется, что церковно-правительственные права владимирского наместника не были шире прав обыкновенного десятильника, – только округ его власти был обширнее. Десятильник заведовал одной определенной десятиной, на которые делился уезд, наместник же заведовал целым городом, в котором жил и, кажется, некоторыми округами, прилегающими к городу. По крайней мере в одной грамоте митрополита Симона (1507 г.) мы встречаем такое выражение: «а наместницы мои володимерские и тиуны и наместничи десятинники того попа не судят» 211 ; отсюда видно, что у наместников были свои десятильники, а это дает право думать, что их власть, кроме города, простиралась и на некоторые округи, в которые они посылали своих десятильников. На обязанности же Владимирских наместников лежала вся хозяйственная сторона управления епархией, чем они резко отличались от десятильников. Эта обязанность наместников была едва ли не самою главною, почему они назначались только в такие округи или города, где были архиерейские дома, земли и хозяйственные заведения. Замечательно в этом случае, что владимирский наместник Юрий Григорьевич Мануйлов был после митрополичьим дворецким, а это показывает, что обязанности его наместнической должности близко соприкасались с управлением архиерейским хозяйством, а не епархиальными делами. Но во всяком случае несомненно то, что владимирское наместничество не считалось особенно видным и почетным в ряду других должностей в архиерейском епархиальном управлении, что видно между прочим и из того, что на эту должность не назначались бояре, а только дети боярские. |
| —219— делением от 12 Января 1849 г., с указанием и тех лиц, которые явятся на экзамен не по вызову и будут приняты в число воспитанников в академии, и 4) предписать семинарским начальствам, чтобы при избрании воспитанников в академии: а) обращали, согласно особым постановлениям высшего духовного начальства, самое строгое внимание на благонадежность избираемых как по способностям, успехам в учении и благонравию, так и по состоянию здоровья и склонности их к продолжению духовного образования, б) на основании указа Святейшего Синода от 19 Марта 1871 г. за 14, обязали избранных при самом отправлении подписками по прибытии на место не отказываться от поступления в академию, а по окончании академического курса учения от вступления в духовно-учебную службу, в) выслали по предписанному в приведенном указе Святейшего Синода порядку таковые подписки вместе с другими требуемыми документами избранных воспитанников непосредственно в академические Советы, не допуская ни в каком случае передачи таковых документов в Советы академий чрез самих воспитанников, и г) снабдили отправляемых воспитанников прогонными и суточными для проезда деньгами, а также необходимым на экипировку пособием на основаниях, изъясненных в определении Святейшего Синода от 5 мая 1905 года за 228 (Церк. Вед. 21). Для должных распоряжений и исполнения со стороны Советов духовных академий, послать Преосвященным Митрополитам С.-Петербургскому, Московскому, Киевскому и Архиепископу Казанскому печатные циркулярные указы, уведомив таковыми же Преосвященных тех епархий, из которых предназначается вызов семинарских воспитанников в академии». Справка: Из вызванных во исполнение сего указа Святейшего Синода воспитанников духовных семинарий в Академию к приемным испытаниям прибыли 17 человек. Не явились воспитанники семинарий Владимирской, Одесской и Таврической, о чём Правления двух последних семинарий и предуведомили Совет Академии отношениями от 25 и 4 июля за 1924 и 1032; о студенте же Владимирской духовной семинарии Сергее Сахарове, не явившемся к приемным испытаниям вследствие внезапно постигшей его |
|
|
