| Вицелин, еп. ольденбургский (1149–1154) 267 вкладная книга Пассауской ц-ви 31 вкладная книга м-ря св. Эммерама в Регенсбурге 274–275 Владимир, кн. оломоуцкий (1189 – прежде 1200 [?]) VI, 263 Владимир (Володаревич?), кн. минский (ум. после 1182 г.) IXa, 318 Владимир Всеволодович Мономах, кн. киевский (1113–1125) III, V, IXb, 182–183, 202, 236, 240, 250, 255, 257–263, 286, 363, 374 Владимир Мстиславич, кн. берестейский (ум. в 1170 г.) IXb, 310–311, 318 Владимир Рюрикович, кн. киевский (1223–1236, ум. в 1239 г.) IXb, 372 Владимир Святославич (Святой), кн. киевский (978–1015) V, VIII, IXa, 38, 56, 58, 60–61, 63, 67, 67–68, 72, 72–77, 80–81, 87, 89, 92, 104, 107, 112, 116, 135, 173, 187, 190, 227–228, 227, 229, 329, 344, 344–345, 356 Владимир Ярославич, кн. новгородский (1034/6–1052) IXa Владимир Ярославич, кн. галицкий (ум. в 1199 г.) IV, IXa, 309, 312–315, 313, 321, 321, 324 Владимирко Володаревич, кн. перемышльский, затем галицкий (1125–1153) IXa, 202, 257, 306, 306–307, 345, 370–371 Владислав I Херманн, кн. польский (1079–1102) IV, 173, 173, 175–176, 175–177, 229, 229, 233, 253, 360–361 Владислав II Изгнанник, кн. польский (1137–1146, ум. в 1159 г.) II, IV, 178, 198, 200, 200, 204, 250–251, 256, 265, 265–266, 280, 308, 311, 311, 318 Владислав III Тонконогий, кн. польский (ум. в 1231 г.) IV, 309, 309–310, 325, 325 Владислав I, кн. чешский (1109–1125, с перерывами) VI, 261, 261, 263 Владислав II, кн. чешский (1140–1172, кор. с 1158 г.) VI, 220, 241, 251–252, 261, 261–266, 263–264 Владислав, с. чешского кн. Собеслава I (ум. в 1165 г.) 261 Власий, св. (умучен ок. 316 г.) 189–190 Влодарский Б., см. Wlodarski В. Володарь Глебович, кн. минский (ум. после 1166/7 г.) IXa, 343 Володарь Ростиславич, кн. звенигородский, затем – перемышльский (ум. в 1125 г.) VIII, IXa, 199, 210, 255, 303–306, 303, 305–306, 361 Вольф, см. Ульв (Вольф) Вольф, о. гр. Випрехта I (посл. четв. X – сер. XI в.) 218–219 Вратислав I, кн. чешский (915–921) VI Вратислав II, кн. чешский (1061–1092, кор. с 1085 г.) IV–VI, 176–177, 184–186, 186, 208, 208, 219–220, 219–220 |
| На статьях Правды Ярославичей (32 – 37, 39), которые послужили источником второй части Пространной редакции, так же как на группе статей, использованных в первой части данной редакции, лежит отпечаток известного единства с точки зрения содержания и конструкции. Это тоже домениальный кодекс, но несколько иного характера. В ранее выделенном кодексе речь шла, во-первых, об охране жизни лиц, принадлежащих к вотчинному княжескому персоналу, во-вторых, о хищениях или уничтожении княжеского скота и краже запасов (возможно, зерновых) из кладовой. Статьи 32 – 37, 39 берут под охрану различные виды земельной собственности и, в связи с этим, разные отрасли вотчинного хозяйства. Здесь фигурируют или подразумеваются и пашенные участки (ст. 34: «а иже межу переореть»), и луга (ст. 39: «оже сено крадуть...»), и борти (32), и лесные охотничьи угодья (37), и водоемы (36), и рыбные ловли (ст. 35: «а оже лодью украдеть...»). Устанавливаются штрафы за нарушение интересов феодала (в ряде случаев прямо называется князь), собственника земель разного характера и назначения, используемых для заведения как сельского хозяйства, так и промыслов. Несколько выделяется в ряду рассматриваемых постановлений ст. 33, запрещающая «мучить» (т. е. пытать) без специального разрешения на то князя лиц, находящихся под княжеской защитой: как смердов, так и огнищан, тиунов, мечников. Возможно, что эта статья не входила в состав домениального кодекса, посвященного охране княжеской земельной собственности, и была включена в его текст позднее. Вставкой в текст Правды Ярославичей является, надо думать, не случайно отсутствующая в Пространной редакции ст. 41 об отчислениях от штрафов, взимаемых за преступления, в пользу мечника, «емца», церкви 655 . Сопоставление Краткой и Пространной редакций дает основание сделать вывод, что Правда Ярославичей возникла на основе двух домениальных кодексов сыновей Ярослава и дополнений к каждому из этих кодексов. Ст. 42 Краткой редакции («Покон вирный») представляет собой специальный устав князя Ярослава Владимировича 656 . На это имеется указание как в данной статье («То ти урок Ярославль»), так и в соответствующем ей тексте Пространной редакции (ст. 9: «А се покони вирнии были при Ярославе»). |
| П. И. Гайденко, опираясь лишь на титулование Луки в летописных сводах XV в. архиепископом предполагает, что в основе конфликта Ефрема и Луки лежало то обстоятельство, что «во времена Ярослава Новгородская кафедра могла пользоваться правами архиепископии… находившейся в подчинении не Киева, а Константинополя», и в устранении «известной независимости Новгорода от Киева» были заинтересованы как Ефрем, так и Изяслав, действовавшие против Луки совместно. Однако титулование архиепископами первых новгородских владык, безусловно, представляет собой редакторскую правку, сделанную не ранее 60-х гг. XII в. Кроме того, совершенно непонятно, какие данные источников дали исследователю основание для утверждения, что «имя Луки, несомненно, связано и с Киево-Печерским монастырем», который возникает только примерно в середине XI в. и вряд ли подходил в 50-е гг. даже в качестве места заключения опальных иерархов ( Гайденко П. И. Еще раз о суде над Лукой Жидятой (1055–1059)//Каптеревские чтения. Вып. 7. М., 2009. С. 57–60). Назаренко А. В. Древняя Русь и славяне... С. 337. Более развернутое обоснование см.: он же.Дудика, Негваръ: Два германских антропонима в новгородских памятниках//Slovne. 2015. 1. С. 324–327. Если супругой князя Владимира Ярославича была графиня Ода из Германии ( Каштанов С. М. Была ли Ода Штаденская женой князя Святослава Ярославича?//Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1994. С. 15–19), то тезис о наличии немцев в окружении близкого этому князю епископа Луки получает дополнительный аргумент. Однако А. В. Назаренко полагает, что Ода была 2-й женой князя Святослава Ярославича ( Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX–XII вв. М., 2001. С. 506–510). Срезневский И. И.Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 2. СПб., 1902. Стб. 720. НПЛ. С. 183. Согласно более исправному чтению НК1: «Того же лета архиепископь Лука приа стол в Новеграде и свою власть. Дудице же холопу оскомины бышя, урезаша ему носа и руце обе отсекошя; он же сбежа в немци» (ПСРЛ. Т. 42. С. 65). |
| Был он верен данному слову, отстаивал справедливость и того же требовал от сыновей. Прощал он врагов своих и даже щедро одаривал их: отдал Киев Михаилу Черниговскому. Своими победами и походами снискал славу и в Русской земле, и в Европе. Был искусным полководцем, признававшим победу или смерть. С малой дружиной побеждал многочисленные полки. Даже монголо-татарам пришлось считаться с ним и сделать его своим союзником, а не подданным. Умер Даниил Романович в 1264 году и был похоронен в воздвигнутой им новой столице – Холме. Галицкие литературные традиции нашли отражение и в другом княжеском жизнеописании XIII века – «Повести о житии Александра Невского», написанной, скорее всего, тем же автором, предположительно митрополитом Кириллом, после того как он перебрался из Холма во Владимиро-Суздальскую землю. В «Повести о житии Александра Невского» прославляются героические подвиги Александра Ярославича (1220–1263), защитника русских земель от шведских и немецких рыцарей. За победу над шведами в 1240 г. на р. Неве молодой князь и получил почетное прозвище Невский. Жизненный путь Александра Ярославича – это путь благочестивого православного князя. Автор подчеркивает, что «без Божьего повеления не было бы княжения его, но княжение князя Александра Ярославича Богом благословенно». Князь защищает Новгородскую землю и православную веру от врагов, отстаивает народ свой у монгольского хана, проявляя при этом смирение и расплачиваясь за это собственной жизнью. Наглядным примером развития религиозно-прагматического метода служат произведения литературы второй половины XIV b. Казалось бы, автор «Задонщины» использовал некоторую символику «Слова о полку Игореве», то есть старый метод отражения. Однако образы «Задонщины» совершенно утратили свое символическое значение, что свидетельствует об ином литературном методе. Часть из них стала малопонятна не только читателям, но и книжным людям – переписчикам (оттого появились и «темные» места в «Слове»), а часть превратилась в реальные сравнения в «Задонщине». Скажем, не к Бояну-соловью, воспарявшему под небеса (соловей-то под небесами не поет!), обращается автор «Задонщины», а к реальным птицам – соловью, жаворонку (поющему как раз высоко в небе); не тучи, символизирующие половцев, с моря идут, а реальная гроза собирается, и т. д. Правда, вторая половина XIV b. – это начало новой стадии – миропонимания. Однако господствующим в ней становится именно религиозно-прагматический метод, формировавшийся в рассмотренный нами сейчас переходный период XIII – первой половины XIV b. – на стадии средневекового миросозерцания. |
| 1088 Α иже изломить копье... колко далъ будеть на немъ. – Давно было отмечено, что эта норма была заимствована из Закона Судного людем. Она была отредактирована и добавлена κ тексту так называемой Правды Ярослава, или Древнейшей Правды, видимо, небольшое время спустя после ее издания. 1089 Правда уставлена руськои земли... – Β литературе преобладает мнение, что данный заголовок начинает так называемую Правду Ярославичей, или Домениальный устав, который был издан братьями после смерти Ярослава Мудрого. Однако текстологический анализ И. А. Стратонова и А. А. Зимина показал, что текст статей 19–41 КП относится ко времени Ярослава (но связан с законодательной деятельностью Ярославичей). Развивая эти наблюдения. М. Б. Свердлов предположил, что 1) текст статей 19–41 КП имел заголовок «Правда уставлена руськой земли», 2) он был издан при Ярославе Мудром и представлял собой Домениальный устав, 3) имена Ярославичей и их мужей появились в заголовке в результате неудачного более позднего редактирования (Свердлов М. Б. От Закона Русского κ Русской Правде. М., 1988, с. 84–101). 1090 Изяслав – Изяслав Ярославич (1024–1078), третий сын Ярослава Мудрого, ко времени смерти отца в 1054 г. старший из сыновей, оставшихся в живых, туровский князь (до 1054), киевский князь в 1054–1068, 1069–1073, 1077–1078 гг. 1091 Всеволод – Всеволод Ярославич (1033–1093), пятый сын Ярослава Мудрого, в 1054–1073 гг. переяславский князь, правил также Ростово-Суздальской и Белозерской землями, в 1073–1077 гг. князь черниговский и других земель, в 1077, 1078–1093 гг. – киевский князь. 1092 Святослав – Святослав Ярославич (1027–1076), четвертый сын Ярослава Мудрого, до 1054 г. правил во Владимиро-Волынской земле, в 1054–1073 гг. – князь черниговский и других земель, в 1073–1076 гг. – киевский князь. 1093 Коснячко – в киевское княжение Изяслава Ярославича упоминается в 1068 г. как воевода, владел в Киеве двором в верхней части города, где находились наиболее важные церкви, дворы князей и знати. 1094 Перенег – как отметил М. Н. Тихомиров, имя Перенег неизвестно, но в Ипатьевской летописи под 6721 (1213) годом упоминается уменьшительная форма имени – Перенжько. Поэтому он с полным основанием, как ранее в Академическом издании Русской Правды и в подготовленном на его основе Учебном пособии, разделяет имена Коснячко и Перенег (Тихомиров Μ. Η. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953, с. 80). |
| Но было ли на этих переговорах что-либо, способного вызвать затаённый личный гнев хана, личную обиду — вставшую над интересами государства? По одной из версий, весьма правдоподобной, Берке даже был заинтересован в изгнании откупщиков из русских городов. Доход от откупов шёл, возможно, не ему непосредственно, а великому хану в далекую Монголию. В этом пункте нет согласия между специалистами, поскольку нет полного понимания того, какими путями и куда шла дань с русских земель, полученная через откупа. Точно ли всё шло в Каракорум? Или всё-таки какая-то часть оставалась в Сарае? А если да, то насколько значительная часть? Вопросы эти до конца не прояснены. Но даже если весомая часть откупной дани «застревала» в Сарае, то перерезание нитей с Каракорумом означало, как минимум, то, что Сарай отныне ни с кем не делился и мог, соответственно, получить от Руси больше. Александр Ярославич мог прямо пообещать: будет дано щедрее серебра, чем прежде! Между тем магистральный политический курс Берке был направлен на отделение от великой Монгольской империи, на создание собственного независимого государства. Отсюда можно сделать вывод: к чему мстить за откупщиков, если восстание принесло казне хана Берке прибыль сейчас и на будущее? Но… был ли Александр Ярославич организатором восстания, нет ли, хан мог предположить именно это; а если «улусник» сумел один раз поднять восстание и победить, что помешает ему совершить то же самое во второй раз — уже против самого Берке? Сильный, независимо, умело и властно ведущий дела подчиненный правитель одновременно полезен и опасен для хана. Берке вряд ли устраивало однозначное усиление одного из русских князей. В этом виделась излишняя, с ордынской точки зрения, самостоятельность «улуса». Достаточная ли для тайной расправы? Бог весть. Тот же вопрос о выделении воинских контингентов против Хулагу… С одной стороны, Александр Ярославич мог заявить: «Вся моя сила обороняет Русь от немцев. Сын мой Дмитрий пошёл с полками в поход, идут тяжёлые битвы». И — вроде бы, да, откуда стране взять новые полки для южного похода, если ядро её мощи бьётся с врагом на далёкой окраине? А с другой стороны, нет ли тут лукавства: так ли уж важна окраина, да точно ли великокняжеская армия обороняется, а не нападает? Говорят, русские взяли немецкий город Юрьев, обогатились добычей. Выходит, защищаются вовсе не подданные великого князя владимирского, а немцы? Тёмная, непрозрачная для ордынского правителя история. Доверие к «улуснику» она несколько подтачивает. |
| Но при опоре на «Повесть о Неврюевой рати» Воскресенской, Софийской первой летописей и некоторых других источников такая последовательность оказывается неочевидной. Из традиционной версии не ясно, чем было мотивировано антимонгольское восстание Андрея. Андрей Ярославич, не будучи старшим в роде, занимал тем не менее Владимирский княжеский стол. Отношения с монголами с занятия им великокняжеского престола в 1248 году были уже достаточно выстроены. И вдруг – бунт. Причина восстания, вероятно, состояла не в жалобах Александра Невского, а в затеянной в рамках Монгольской империи властной ротации. К власти в Каракоруме в 1251 году пришел Мунке. Следствием его прихода, произошедшего в жесткой политической борьбе, стала смена фигур управления на местах. Одной из коррекций, вероятно, стало предложение заменить Андрея во Владимире более авторитетным Александром. Андрей Ярославич отказался принимать такой сценарий. Помешать ему он попытался, разыгрывая карту широкой антимонгольской коалиции. Ключевая роль в ней отводилась Даниилу Галицкому, зятем которого он являлся. Далее должна была быть использована перспектива помощи со стороны Запада. Андрей, не имея должных гарантий вступил в большую политическую игру и проиграл. Бегство его в Швецию к Биргеру – злейшему врагу Александра Невского также может быть рассмотрено как шаг показательный. Монголы решительно подавили восстание, которое при промедлении могло перерасти в большую религиозную войну 274 . Л.Н. Гумилев прямо писал применительно к XIII веку о существовании партии русского западничества. Западники были и среди князей, и среди элиты. Антимонгольские выступления являлись, согласно гумилевской оценке, заговором западников. Вхождение в Европу и принятие католицизма – часть правящего класса отдавала предпочтение такому сценарию 275 . Андрей Ярославич, по-видимому, первоначально к партии западников не принадлежал, но обиженный решением Каракорума в пользу Александра Невского попытался разыграть западническую карту. В этой версии событий моральные претензии к Александру должны быть сняты. |
| Во все продолжение княжения Святослава Владимир служил ему, как старейшему князю, так как отец Владимира, Всеволод, находился в согласии со Святославом. Таким образом, Владимир по поручению Святослава ходил на помощь полякам против чехов, а также в интересах всего Ярославова племени воевал против полоцких князей. В 1073 году Святослав умер, и на киевский стол опять сел Изяслав, на этот раз, как кажется, поладивший с киевлянами и со своим братом Всеволодом. Этот князь вывел прочь из Владимира-Волынского сына Святославова Олега, с тем, чтобы там посадить своего собственного сына. Олег, оставшись без удела, прибыл в Чернигов к Всеволоду: Владимир находился тогда в дружелюбных отношениях с этим князем и, приехав из Смоленска в Чернигов, угощал его вместе с отцом своим. Но Олегу досадно было, что земля, где княжил его отец и где протекло его детство, находится не у него во власти. В 1073 году он убежал из Чернигова в Тмутаракань, где после Ростислава жил уже подобный ему князь, беглец Борис, сын умершего Вячеслава Ярославича. Не должно думать, чтобы такого рода князья действительно имели какие-нибудь права на то, чего добивались. Тогда еще не было установлено и не вошло в обычай, чтобы все лица княжеского рода непременно имели удел, как равным образом не утвердилось правило, чтобы во всякой земле были князьями лица, принадлежавшие к одной княжеской ветви в силу своего происхождения. В самом распоряжении Ярослава не видно, чтобы, размещая своих сыновей по землям, он имел заранее в виду распространить право посаженных сыновей на их потомство. Сыновья Ярослава также не установили такого права, как это видно в Смоленске и на Волыни Только ветвь полоцкая держалась упорно и последовательно в своей кривской земле, хотя Ярославичи хотели ее оттуда вытеснить. При совершенной неопределенности отношений, при отсутствии общепринятых и освященных временем прав князей на княжение, понятно, что всякий князь, как только обстоятельства давали ему силу, старался устроить своих ближних, - главное сыновей, если у него они были, - и в таком случае не стеснялся столкнуть с места иного князя, который был ему менее близок: от таких поступков не могла останавливать князей мысль о нарушении чужого права, потому что такого права еще не существовало. Со своей стороны очень естественно было князю искать княжения так же, как княжили его родитель и родные, и преимущественно там, где был князем его отец, где, быть может, он сам родился и где с детства привыкал к мысли заступить место отца. Такой князь легче всего мог найти себе помощь у воинственных иноплеменников. И вот бежавшие в Тмутаракань Олег и Борис обратились к половцам. Не они первые вмешали этих врагов Руси в ее внутренние междоусобия. Сколько нам известно, первый, показавший им дорогу к такому вмешательству, был Владимир Мономах, так как по собственному его известию, помещенному в его поучении, он еще прежде них, при жизни своего дяди Святослава Ярославича, водил половцев на полоцкую землю. |
| Но так было не всегда. При жизни Святослава Ярославича, отца Олега, князя Черниговского, а затем и Киевского (с 1073 по1076 гг.) двоюродные братья Олег и Владимир были очень дружны. Они ходили в совместный поход против чехов (как союзники поляков). По возвращении из похода Владимир узнает о рождении своего первенца – Мстислава (Гарольда), крестным отцом которого становится Олег. Однако после смерти Святослава Ярославича в Киев возвращается изгнанный им и Всеволодом старший Ярославич – Изяслав. Всеволод Ярославич перебирается из Переяславля южного в Чернигов. При этом он ограничивает свободу его истинного хозяина – Олега и отдает свою Переяславльскую вотчину сыну Владимиру Мономаху. Олег же оказывается без княжеского удела в Русской земле и в последующие годы силой пытается восстановить справедливость, становясь на защиту интересов всех Святославичей, оказавшись после гибели в 1078 г. Глеба Святославича старшим среди них. Так разгорается конфликт между двумя княжескими ветвями. Владимир Всеволодович Мономах являет собой пример совершенно иного рода – благоверного князя – и смирением своим достигает Киевского престола. После смерти отца в 1093 г. он уступает Киев Святополку Изяславичу, хотя, если бы захотел, мог бы отстоять его силой. В 1094 г. уступает Чернигов Олегу Святославичу, не желая кровопролития. Более того, прощает Олегу убийство в 1096 г. своего второго сына Изяслава под Муромом. Поселяется в маленьком Переяславле, а Любечский съезд 1097 г. закрепляет за ним эту вотчину. По кончине князя Святополка Изяславича в 1113 г. по праву старшинства, заповеданного Ярославом Мудрым, в Киеве должен был сесть Олег Святославич, но на престоле оказывается … Владимир Мономах! Мало того, что Олег Святославич уступил Владимиру Киевское княжение, он еще и выступил, чтобы защитить столицу Руси, против половцев, узнавших о смерти киевского князя. Незадолго до смерти Олег Святославич вместе с Владимиром Всеволодовичем организовывают совместное торжество по перенесению 2 мая 1115 г. мощей святых Бориса и Глеба как символ «братней любви» и примирения двух родов. |
| Здесь очень важно для нас выражение Святослава о Переяславце: " То есть середа в Земле моей " . Каким образом Переяславец мог быть серединою земли Святославовой? Это выражение может быть объяснено двояким образом: 1) Переяславец в земле моей есть серединное место, потому что туда изо всех стран свозится все доброе; Переяславец, следовательно, назван серединою не относительно положения своего среди владений Святослава, но как средоточие торговли. 2) Второе объяснение нам кажется легче: Святослав своею Землею считал только одну Болгарию, приобретенную им самим, Русскую же землю считал по понятиям того времени владением общим, родовым. Святослав спешил окончить свое княжение на Руси: он посадил старшего сына, Ярополка, в Киеве, другого, Олега, - в земле Древлянской. Это вовсе не значит, чтобы этими волостями ограничивались владения русских князей: уже при Олеге все течение Днепра до Киева было в русском владении, в Смоленске и Любече сидели мужи киевского князя; Ольга ездила и рядила землю до самых северных пределов Новгородской области; следовательно, деление Святослава означает, что у него было только двое способных к правлению сыновей, а не только две волости - Киевская и Древлянская; остальные же волости оба брата должны были поделить между собою, как после Ярославичи, усевшись около Днепра, поделили между собою волости отдаленнейшие. Как после Ярославичи теснились все в привольной родине своей, около Днепра и Киева, около собственной Руси, не любя волостей северных и восточных, так и теперь оба сына Святославова садятся на юге, недалеко друг от друга и не хотят идти на север. Но если князья не любили севера, то жители северной области, новгородцы, не любили жить без князя или управляться посадником из Киева, особенно когда древляне получили своего князя. Новгородцы и после любили, чтобы у них был свой князь, знавший их обычай; до сих пор они терпели посадника киевского, потому что во всей Руси был один князь, но теперь, когда древляне получили особого князя, новгородцы так же хотят иметь своего. Послы их, по преданию, пришли к Святославу и стали просить себе князя: " Если никто из вашего рода не пойдет к нам, - говорили они, - то мы найдем себе князя " . Святослав отвечал им: " Если бы кто к вам пошел, то я был бы рад дать вам князя " . Ярополк и Олег были спрошены - хотят ли идти в Новгород - и, по изложенным выше причинам, отказались. Тогда Добрыня внушил новгородцам: " Просите Владимира " . Владимир был третий сын Святослава, рожденный от Малуши - ключницы Ольгиной, сестры Добрыни. Новгородцы сказали Святославу: " Дай нам Владимира " . Князь отвечал им: " Возьмите " . Новгородцы взяли Владимира к себе, и пошел Владимир с Добрынею, дядею своим, в Новгород, а Святослав - в Переяславец. |
|
|
