| Прости, прости, наш дорогой и незабвенный Владимир Андреевич! Вниди, скончав дни, победителем вниди в покой твой, в уповании бессмертия! Ибо побеждающему обетовал Господь дать вкушать от древа жизни, обетовал дать сести на престоле Божием... ( Откр. 2:7, 3:21 ). Да будет покой твой – честь! Путь твой в горние селения да будет лёгок и благословен. И да будет тебе уготовано место упокоения, и душа твоя во благих водворится! Вера твоя спасёт тебя. Ибо верой ты знал, – знал, что когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворный и вечный ( 2Кор. 5:1 ). Вечная тебе память в очах Бога твоего! Бессмертна твоя память на земле живых, среди горячо любимого тобой русского народа! Аминь. Памяти В.А. Грингмута 82 «Молитесь, православные русские люди!» Девятый день нашей скорби... По исконному церковному обычаю, мы опять здесь, у дорогой нам могилы, опять на молитве о нашем незабвенном покойнике. Мы исполняем его завещание о молитве. Но эту ли только молитву любви и благодарной памяти разумел умирающий Владимир Андреевич, когда призывал к ней русских людей? Зная его, зная, что в нём общее благо и дело его патриотического служения перевешивало и совершенно подавляло его личную жизнь и личные заботы и интересы, мы можем с уверенностью сказать, что он призывал своих друзей, сотрудников и единомышленников к молитве за успех и благо нашего общего дела спасения родины от охватившей её смуты. Никто лучше его не знал, как тяжко наше положение. Никто столько не перестрадал, видя и на себе испытывая, что нас часто бьют не только те, которые нападают на наши заветные святыни, но и те, которые должны их защищать и, по-видимому, защищают; что на нас, при защите сидящих в доме и осаждённых врагами, сыплются удары не только от врагов, но и от тех, кто в доме сидит и, по роковому недоразумению или непониманию, и нас считает за врагов... И думается, пророческим был призыв Владимира Андреевича к молитве. Чудится, что он провидел для нас надолго такое мучительное положение, и провидел, что мы будем унывать, и тужить, и колебаться. И вот он призвал нас к молитве... Пока он был с нами, мы стояли за его широкой грудью, за его могучими плечами... Нам было часто совсем покойно, когда он страдал; мы отдыхали, когда он неустанно работал. Мало того, многого и из его внутренних духовных сокровищ и из созданной им внешней обстановки, для нас благоприятной, мы не ценили. |
| Собрался весь цвет питерской медицины, приехали москвичи, вспоминали, говорили. Я был знаком с Алмазовым - мы с ним в бытность народными депутатами сидели вместе на заседаниях, очень он мне нравился. И вот меня попросили сказать. Застали врасплох - я собирался уходить. Все уже сидят, едят, разговаривают... И я решил - скажу не им, а скажу Алмазову. Скажу: Владимир Андреевич, вы ушли из жизни, и теперь можно издали взглянуть на вашу жизнь, почему центр назван вашим именем, почему люди приехали почтить вас, что это была за жизнь? Каждая жизнь должна иметь свой узор, свою картину, которая складывается, появляется после ухода. Да, вы талантливый кардиолог, вы создали свою школу, но школ создано много. А что же было в ней своего, алмазовского? Теперь я понимаю, что это было, это очень важно для вашей профессии - сострадание. Знание - да, талант - да, преданность делу - да, но это качество сегодня почти исчезает, и поэтому она стала такой дорогóй, это - сострадание. Вспоминаю одну сцену в отделении для детей. Я был тогда в обществе «Милосердие», и Америка прислала нам полвагона одноразовых шприцев, была такая проблема. Я позвонил Алмазову: «Владимир Андреевич, хочу передать вам шприцы...» А заодно прислали детские игрушки, конфеты, сладости, консервы, но главное - игрушки. Приехали, сдали шприцы, он говорит: «Пойдёмте на детское отделение». И пришли детишки с мамами, у некоторых онкология, вид такой - ужас! Я предложил: вот три девочки постарше, пусть они распределяют сами. Он мне шепчет на ухо: «Неудобно, получается, что мы не доверяем врачам...» Я говорю: врачам доверяем, но я хочу, чтобы дети сами раздали игрушки и сладости. Мы отдали, вышли, походили по своим делам, потом вернулись через час. Боже, как преобразились эти дети! Как они были счастливы! И как всё это распределилось! Без обид, они сами обмениваются, улыбаются этой в сущности ерунде. И когда мы зашли к нему в кабинет, он заплакал. И я даже не спрашиваю почему. Я сам был в близком состоянии. Сострадание появилось не от мук, а от счастья. |
| Другой вопрос – мотивы поведения Дмитрия Донского, точнее – оставления им столицы. Здесь мнения колеблются от признания отъезда необходимым тактическим маневром, имеющим целью сбор войск 598 , до объявления его позорным бегством 599 . Если рассматривать действия великого князя на широком историческом фоне, так сказать, «истории осад», то его поведение оказывается типично. Известно немало случаев, когда правитель княжества в условиях неизбежного приближения осады его столицы покидал ее и пытался воздействовать на события со стороны 600 . Очевидно, существовало представление, что правитель должен по возможности избегать сидения в осаде – наиболее пассивного способа ведения военных действий 601 . Дмитрий действовал в соответствии с этими тактическими правилами. Белокаменный московский Кремль выдержал две литовские осады, и великий князь явно рассчитывал на его неприступность (собственно, расчет был верным – штурмом татары не смогли взять город). На пути из Москвы в Кострому Дмитрий останавливался в Переяславле 602 . Этот город в 1379 г. получил в держание перешедший на службу московскому князю Дмитрий Ольгердович 603 . Внук Ольгерда Остей, возглавивший оборону Москвы, появился в столице уже после отъезда великого князя 604 . Скорее всего, он был сыном Дмитрия Ольгердовича, которому Дмитрий Донской, находясь в Переяславле, поручил организацию обороны столицы 605 (в самой московской династии кроме Дмитрия был тогда только один взрослый князь – Владимир Андреевич, перед которым была поставлена другая задача). Возможно, факт взятия татарами именно Переяславля после овладения Москвой связан с ролью Остея в ее защите. Но есть другая сторона вопроса – как мотивировали отъезд Дмитрия современники после того, как его тактический план не удался – Москва была разорена и кампания проиграна. Наиболее раннее повествование следующим образом объясняет поведение великого князя: «Князь же велиющ Дмитреи Ивановичь, то слышав, что сам царь идеть на него сгь всею силою своею, не ста на бои противу его, ни подня рукы противу царя, но поеха в свои град на Кострому» 606 . Это суждение летописца верно лишь в том смысле, что Дмитрий не стал принимать открытого генерального сражения, а не в том, что он вообще отказался от сопротивления: великий князь не поехал на поклон к хану, не пытался с ним договориться; Владимир Андреевич разбил татарский отряд у Волока; по словам того же летописца, Тохтамыш «въскоре отиде» из взятой им Москвы, «слышав, что князь великии на Костроме, а князь Володимер у Волока, поблюдашеся, чая на себе наезда» 607 . Фактически московские князья «стали на бой» и «подняли руку» против «царя». Они отказались только от встречи с ним в генеральном сражении. Как же понимать летописное объяснение действий Дмитрия Донского? |
| Мы видели на севере в числе бояр окольничих, стольников, чашников. Встречаем также должность конюшего, дворского. В современных источниках указана только одна обязанность дворского: ведать слуг княжеских – мастеровых и промышленных, но, конечно, деятельность его этим не ограничивалась. Встречаем казначеев, ключников, тиунов: все эти должностные лица могли быть из свободных и из холопей. Относительно ключников свободных в завещании князя Владимира Андреевича серпуховского находим следующее распоряжение: «Что мои ключники некупленные, а покупили деревни за моим ключем, сами ключники детям моим не надобны, а деревни их детям моим». В рассказе о Мамаевом побоище встречаем рынду, который тут имеет обязанность возить великокняжеское знамя. Из лиц правительственных находим древний сан тысяцкого и видим его уничтожение в Москве при Димитрии Донском. Не встречаем более посадников, вместо них находим наместников, волостелей, становщиков и околичников, которые различались друг от друга обширностию и важностию управляемых участков. В жалованных грамотах обыкновенно говорится, что наместники и волостели не въезжают в известные волости, не судят тамошних людей и не посылают к ним ни за чем. Великий князь Василий Димитриевич требует от дяди своего Владимира Андреевича, чтобы тот не судил судов московских без великокняжеских наместников; если в отсутствие великого князя из Москвы подаст ему просьбу москвич на москвича то он дает пристава и посылает к своим наместникам, которые должны разобрать дело вместе с наместниками удельного князя. Тиуны являются с прежним значением. При разбирательстве дел употреблялись чиновники: приставы, доводчики; селами управляли посельские, о которых нам прямо известно, что они могли быть из несвободных слуг княжеских; для письменных дел употреблялись дьяки и подьячие; дьяки употреблялись также и для дел посольских: так, Шемяка послал в Казань дьяка своего Федора Дубенского стараться о том, чтоб великого князя Василия Васильевича не выпускали из плена. Описи земель производились писцами. Для сбора разного рода податей существовал ряд чиновников под названием данщиков, боровщиков (от бора), бельщиков (от белки), ямщиков (от яма), бобровников, закосников, бортников. |
| Торговые пошлины в княжеских договорах определяются таким образом: князья требуют обыкновенно друг от друга, чтобы новых мытов не замышлять, старые же, обычные, мыты состоят в следующих сборах: с воза пошлины деньга, с человека косток деньга, если кто поедет без воза, верхом на лошади, но для торговли, платить деньгу же; кто утаится от мытника, промытится, тот платит с воза промыты 6 алтын да заповеди столько же, сколько бы возов ни было; промыта состоит в том, когда кто объедет мыт; если же кто проедет мыт, а мытника у заставы (завора) не будет, то промыты нет; если мытник догонит купца, то пусть возьмет свой мыт, но промыты и заповеди здесь нет. С лодьи пошлина: с доски два алтына, со струга алтын. Тамги и осмничего берется от рубля алтын; но тамга и осмничее берется только тогда, когда кто начнет торговать; если же поедет только мимо, то знает свой мыт да костки, а других пошлин нет; если же кто поедет без торгу, то с того ни мыта нет, ни пошлин. Мы видели, какою богатою земельною собственностию владели князья; произведения этих земель не только служили для продовольствия двора, но шли также в торговлю; на последнее указывает условие в договоре с рязанским князем, чтоб с торговых людей великокняжеских не брали мыта. В описываемое время встречаются известия об оброке, который должны были платить поселенные на землях люди два раза в год, весною и осенью на весенний и осенний Юрьев день. Одною из важнейших статей дохода было пчеловодство и варка меду; об этой статье князья постоянно упоминают в своих договорах и завещаниях. Потом упоминаются княжеские соляные варницы: в области Галицкой, так называемая Соль, в Нерехте, подле Юрьева упоминается Великая Соль, в Ростове – Ростовская Соль; на Городце Волжском князья имели также соляные варницы. О важности рыбной ловли для князей свидетельствует завещание серпуховского князя Владимира Андреевича о рыбной ловле под Городцом; он приказывает двоим сыновьям, чтоб они устроили себе общий ез и делили добычу поровну. Одною из важнейших отраслей звероловства была ловля бобров, для которой у князей был особый разряд служителей (бобровники); что бобры водились тогда поблизости Москвы даже, свидетельствует завещание князя Владимира Андреевича, который отказывает старшему сыну бобровников в станах Московских. |
| 638 ...Юрья Михайловича Булгакова... – Ю. М. Булгаков (Голицын-Патрикеев) – московский боярин из рода Гедиминовичей, еще в XIV в. вошедших в состав великокняжеского двора, а во второй половине XV в. составивших самую влиятельную прослойку в Думе. Его дед Иван Булгак был потомком литовского князя Патрикие, в начале XV в. приехавшего на Русь и породнившегося с великим князем Василием I через брак своего сына Юрия с его дочерью. Ю. М. Булгаков получил боярство в период малолетства Ивана Грозного, в 40-е гг. служил в Коломне, Кашире, в Нижнем Новгороде. В 1550 г. был тысяцким на свадьбе Владимира Андреевича Старицкого и А. А. Нагой. Его участие в строительстве Свияжска подтверждается летописями. 639 ...да болярина и воеводу князя Семена Ивановича Микулинского... – С. И. Микулинский (Телятевский-Пунков) – потомок тверских князей Микулинских, еще в середине XVI в. имевших собственных вассалов на территории бывшего Микулинского уезда, старший сын Ивана Андреевича Пунко (Луговицы), боярин с 1550 г., был женат на дочери В. Г. Морозова; как воевода участвовал в казанских походах 1547, 1548, 1550, 1551, 1552 гг., ливонских походах 1558–1559 гг., был оставлен наместником в Казани после взятия ее русскими войсками. Умер в 1562 г. 640 ...да болярина и дворетцкого московского Данила Романовича... – Д. Р. Захарьин (Юрьев-Кошкин), брат царицы Анастасии Романовны, шурин Ивана Грозного, происходил из могущественного старомосковского рода Кобылиных, служивших московским князьям еще с середины XIV в. Его дед – Ю. З. Кошкин был видным политическим деятелем времен Ивана III. Д. Р. Захарьин, посланный на строительство Свияжска, оставался там в ожидании нового похода на Казань, летом 1552 г. он ходил из Свияжска на горных черемисов и привел их к присяге Ивану Грозному, после взятия Казани в 1560 г. был направлен царем на подавление бунта луговых черемисов во главе с Мамич-Бердеем. 641 ...и царя им дав Шигалилея... – Речь идет о третьем, последнем правлении в Казани царя Шигалея (1551–1552). Обстоятельства третьего воцарения в Казани Шах-Али подробно описаны в «Летописце начала царства»; другую, беллетризованную версию дает автор «Казанской истории» (см. главы 35–36:42). |
| Докучка Никифор, крестьянин, 1627 г., Белев Долбилов Иван Афанасьевич, конец XV в., Новгород; Афанасий Павлович, 1592 г., Арзамас; Миленя [см. Миленя] Долбилов, помещик, 1590 г., Арзамас Долгая Борода кн. Семен Константинович Мещерский, конец XV в. [Ср. Борода] Долгая Сабля Василий Владимирович Беклемишев [см. Беклемиш], конец XV в. [Ср. Сабля] Долгенев Кузьма Михайлович и его сыновья Костя и Филипп, середина XV в., Руза Долгий, Долгово – очень распространенное прозвище; кн. Афанасий Иванович Долгий Вяземский, известный опричник, казненный в 1570 г.; Борис Иванович Долгово, 1495 г., Лух, получил поместье в Новгороде Долгово-Сабуров Иван Шемяка, городовой приказчик, 1538 г., Ярославль [см. Шемяка, Каюр] Долгоног Федор, крестьянин, 1545 г., Новгород Долгополов Мартемьян, крестьянин, 1564 г., Олонец Долгорукий кн. Иван Андреевич Оболенский, середина XV в.; от него – князья Долгоруковы [см. Гнус, Птица, Роща, Рыжко, Чертенок, Шибан] Долгушин Семен, пушкарь, 1630 г.; Антон, посадский человек, 1623 г., Вязьма Должиков Иван Дробышев [см. Дробыш], 1578 г.; Григорий Иванович, 1590 г., Арзамас Долочай Иван, крестьянин, 1606 г., Белев Доманин Важен, крестьянин, 1627 г., Курмыш; Домаповы, XVI в., Кашинский уезд Домант, Домантов : Домант, боярин, Новгород; Иван Домантов, крестьянин, 1496 г., Обонежье Домант – Довмонт Домаха Кузьма и Домахин Никон, крестьяне, 1495 г., Новгород Домачний, Домачнев : Домачной Андреевич Бобарыков [см. Бобарыковы], 1568 г., Ярославль; Федор Михайлович Мамай [см. Мамай] Домачнево (иногда – Домашнего), 1577 г., Коломна [см. Колмак] [Ср. Домашний] Домаш Твердиславич, боярин, 1229 г., Новгород [см. Твердиславич] Домашко Федор, дьячок, 1621 г., Нижний Новгород Домашний, Домашнев : Александр Чудинов [см. Чудин] Домашний сын Новосильцев [см. Новосилец], середина XVI в.; Домашний Васильевич, сын боярский новгородского владыки, 1572 г.; Домашний Лонского [см. Ланские], помещик, 1596 г., Смоленск; Филат Домашнев, подьячий Ямского приказа, 1618 г., Москва [см. Бизюка, Пуляй] |
| Миленя Долбилов [см. Долбилов], помещик, 1590 г., Арзамас [см. Двойнин] Милковский Тарас, помещик, новокрещеный татарин, 1604 г., Арзамас Милован, Милованов : Милован Данилович Подымов [см. Подымовы], 1577 г., Рязань; Булгак [см. Булгак] Милованов Лазарь Евстафьев, дьяк Казенного двора, 1613 г. [см. Микулыпин] Милован – миляга, милый Милон Алексеевич, 1613 г., Алатырь Милослав : кн. Иван Андреевич Милослав Дорогобужский, вторая половина XV в.; Лаврентий Иванович Зюзин [см. Зюзя], 1604 г. Милославские , по актам известны с последней четверти XV в.; по родословным преданиям, их родоначальник Вячеслав Корсаков [см. Корсак] выехал в Москву в 1390 г. в свите вел. кн. Софьи Витовтовны [см. Шереда] Милостивый Иван Матвеевич Хлопов [см. Хлопов], 1570 г., Коломна Милохов Владимир Никитич, 1578 г., Кашира; Степан Андреевич, 1578 г., Арзамас Милюк Макарьевич Костин, 1578 г., Арзамас Милюков см. Мелик Милюта, Милютна , крестьяне, XV–XVI вв., Новгород Миляев Шестак [см. Шестак], пушкарь, 1624 г., Тула Минаковы , крестьяне, 1627 г., Белев Миндюкин Иван, дьячок, 1440 г., Соль Галицкая Минчан, Минчаковы : Минчан, бортник, конец XV в., Переяславль; Семен Васильевич Минчак Стуришин, 1582 г.; Елисей Минчаков, подьячий Пушкарского приказа, 1623 г. Миняк Калугин [см. Калугин], крестьянин, 1606 г.,Белев Миняка Федоров, крестьянин, 1593 г., Арзамас Мир Гамов сын Тыртов, помещик, 1571 г., Новгород [см. Гам, Тыртов] [Ср. Зук] Мироедовы , крестьяне, 1524 г., Кострома Мирослав : Герасим Степанович Мирослав Приклонский [см. Приклонский], 1608 г.; Мирослав Владимирович Дуденский, 1619 г. [см. Городецкие] Мирославич Дмитрий, вотчинник, выходец из Западной Руси, 1520 г., Медынь Миса Александр Григорьевич Кутузов [см. Кутуз], середина XV в.; ср. его вотчина – сельцо Мисино на р. Яхроме, Дмитров; Иван и Антон Александровичи Мисины, конец XV в. Мисков Никита Иванович, 1596 г., Путивль Мисюрь, Мисюрев : Мисюрь Мунехин [см. Мунехин], дьяк, 1512–1528 гг., Псков; Дмитрий Никитич Мисюрь Левашов [см. Леваш], вторая половина XV в.; Иван Михайлович Мисюрев, 1568 г., Ярославль; Мисюрь Бестужев [см. Безстуж], середина XVI в.; Наум Иванович Мисюрь Дроздов [см. Дрозд] Фомин, 1550 г. |
| Холтура см. Халтура Холуй кн. Федор Васильевич Ухтомский, 1520 г. Холуй –1) отруби и месиво для скота, 2) мусор на заливных лугах после водополья Ср. холустье и захолустье; переносное – холуй – дурак Холунников Степан, посадский человек, 1623 г., Гороховец Холщевник Илларион, послух, середина XV в., Москов ский уезд Холятин Мартин, стрелец, 1624 г., Тула Хомутинник Семен, крестьянин, 1613 г., Арзамас Хомутов Иван Федорович, умер в 1522 г., его вотчина – селения Щелково и Хомутово на р. Клязьме под Москвой Хомяк, Хомяков : кн. Иван Данилович Хомяк Пенков [см. Пенка] Ярославский, боярин, 1524 г.; Степан Хомяк Бундов [см. Бундо], 1562 г.; Борис Хомяков, первая половина XVI в.; от него – Хомяковы, XVI в. и позже, Тула [см. Чеченин] Хоненев Кондрат Константинович, конец XVI в., Ряжск; Рахман [ср. Рахманов] Третьякович [см. Третьяк], 1570 г., Владимир 97 ; Хоненев Иван, подьячий, гонец в Ногаи, 1640 г. Хорев Орлыга [см. Орлыга], крестьянин, 1564 г., Олонец Хоробрит кн. Михаил Ярославич Хоробрит – храбрый, задорный, чванливый Хоробровы Сима, Иван и Михаил Даниловичи, 1524 г., Москва Хорошанин Порфирий, посадский человек, 1623 г., Гороховец Хорошев Русин [см. Русин] Григорьевич, дворянин, середина XVI в., Можайск; Неклюд [см. Неклюд] Мишин, бывший холоп, помещик, конец XV в., Вотская пятина Хоруза , сотник псковских Пищальников, 1512 г. Хорхора, Хорохора : Хорхора Давидович (род Нетши [см. Нетша]), середина XV в.; кн. Иван Андреевич Золотой-Оболенский [см. Золотой], 1567 г.; Григорий Юрьевич Старого Меликов [сл. Старый, Мелик], начало XVI в.; Федор Яковлевич Кутузов [см. Кутуз], конец XV в. Хорхора – взъерошенная курица: ср. хорохориться Хорь Иван, посадский человек, 1638 г., Москва Хорюгин Иван, крестьянин, 1495 г., Новгород Хоря , крестьянин, 1624 г., Нижний Новгород Хоряк кн. Иван Васильевич Хованский [см. Хованские], начало XVI в. Хотен Борисович Княжнин [см. Княжнин], вторая половина XVI в.; Хотен Андреевич Валуев [см. Валуй], 1550 г.; Хотен Юрьевич Дубровский [см. Дубровский], казнен в 1570 г. в Новгороде [см. Ивашев, Курлаковы] |
| Гораздо труднее ожидать случаев найдти списки наших древних поэтических слов.... но авось. Еще громады сборников лежат у нас нетронутыми. Не из чего отказываться от надежды встретить в них и такие слова, каковы о полку Игореве и о Задонщине. Ведь наши предки знали: «что ся деють по веременем, то отъидеть по веременем; а любо грамотою утвердять, ино то будеть всем ведомо, и ли кто после живыи останеться». Они знали это и записывали многое для памяти. Наши же находки в их писаниях были пока случайны.... Отвергать как несуществующее то, что неизвестно, запрещают самые строгие законы критики. Задонщина великаго князя господина Димитрия Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича I. Пойдем, братие, в полуночную страну, жребий Афетовъ 3 , сына Ноева, от него же родися Русь преславная. от толе взыдем на горы Киевскыя – и посмотрим с ровного Непра по всей земли Руской, и от толя на восточную страну, жребий Симов, сына Ноева, от него же родишася 4 Хиновя, поганые Татаровя, Бусурмановя. Те бо на Каяле одолеша род Афетов. И от толя Руская земля седит невесела, а от Калатьския рати до Мамаева побоища тугою и печалию покрылася, плачющися, чады своя поминающи 5 . Князи и бояря и удалые люди, иже оставиша вся домы своя, и богатство, жены, и дети, и скот, честь и славу мира сего получивши, главы своя положиша за землю за Рускую и за веру християньскую.... II. Снидемся, братия и друзи, и сынове Рускии, составим слово к слову, возвеселим Рускую землю, возверзем печаль на восточную страну, в Симов жребий, и воздадим поганому Мамаю победу, а великому князю Дмитрею Ивановичю похвалу и брату его князю Владимеру Андреевичю. И рцем таково слово: Лудчи бо нам, братие 6 , начати поведати иными словесы от похвальных сих и о нынешних повестех похвалу великого князя Дмитрея Ивановича и брата его князя Владимера Андреевича, а внуки святого великаго князя Владимера Киевскаго. начати 7 поведати по делом и по былинам. Не проразимся мыслию, но землями помянем первых лет времена – восхвалим 8 вещего Бояна 9 , в городе Киеве горазда 10 гудца. Той бо вещий Боян, воскладая свои златыя персты на живыя струны, пояше славу Русскыим князем, первому князю Рюрику, Игорю Рюриковичю и Святославу, Ярополку, Владимеру Святославичю 11 , Ярославу Володимеровичю, восхваляя их песьми и гуслеными буйными словесы. – Аз же восхвалю песнеми (и) гуслеными словесы – (господи)на Русскаго, господина князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича, занеже их было мужество и желание за землю Рускую и за веру христианьскую 12 . Се бо 13 князь великыи Дмитрий Иванович и брат его князь Володимер Ондреевичь поостриша сердца свои мужеству, ставше своею крепостью, помянувше прадеда князя Володимера Киевскаго, царя Рускаго. |
|
|
