| Всего более заметно это стало в Арле и Милане, 272 где созваны были соборы. Собор Арльский был созван для нового пересмотра дела Афанасия, против которого ариане возводили новые клеветы. Либерий недавно был возведен на престол Римский (353). Ариане, не зная еще о кончине Юлия, обратились к нему с посланием, для успеха, рассчитывая на влияние Констанция ставшего императором Запада. В послании этом они убеждали его прекратить всякое общение с Афанасием. Либерий, получив послание, назначаемое его предшественнику, послал в Александрию трех пресвитеров римских: Лукия, Павла и Илиана, 273 с препоручением пригласить Афанасия прибыть в Рим для нового пересмотра его дела. Афанасий должен был отказаться, после суждения собора Сардикийского, подтвердившего решение Церкви римской и ее епископа Юлия. Либерий, узнав от посланных своих об отказе Афанасия, писал восточным, что прекращает всякое общение с епископом Александрийским и находится в общении с ними и со всеми прочими епископами Церкви кафолической. Ариане наделали много шуму этим посланием; но, как замечает Иларий Пуатьерский, оно не могло иметь никакого значения после собора Сардикийского, провозгласившего Афанасия не виновным и православным. Поступок Либерия очень встревожил епископов египетских и они, принимая сторону Афанасия, написали ему послание. Это послание, подписанное семидесяти пятью епископами, заставило Либерия отменить прежнее свое решение. Он созвал епископов подгородных и сообщил им послание восточных, а также и епископов египетских. Все были того мнения, что следует написать восточным другое послание, объяснив им, что, в виду послания подписанного семидесяти пятью епископами египетскими, невозможно осуждать Афанасия, но следует послать к императору и просить о новом соборе, для окончательного решения этого вопроса. Вследствие чего Либерий послал к Констанцию депутацию, во главе которой находился Винцент Капуйский, просить императора о созыве собора в Аквилеи. 274 Суждения Юлия и собора Сардикийского не считались следственно окончательными даже в Риме. Либерий не присваивал себе власти решить вопрос, но передал его верховной власти собора, о созыве которого просил самого императора. 275 |
| В конце концов, она сводилась к двум всемогущим началам — просвещению и свободе. Открывать школы, где бы учились вместе католики и православные; возбуждать соревнование, посылать молодежь за границу; распространять массу книг; добиться права проповеди, церковной службы и совершения таинств; словом, отвоевать себе место в России — вот каковы были задачи Поссевина. Он учитывал заранее податливость Дмитрия и влияние Марины, не слишком интересуясь средой, где предстояло действовать. Для него, как и для отца Андрея, москвичи были пластическим материалом, готовым, подобно расплавленному металлу, принять какую угодно форму. Не было никого, кто бы сказал обоим, что из недр этой, по-видимому, инертной массы выйдут со временем Аввакумы и неукротимые сектанты. При обмене посольствами, которые старались установить почву для переговоров, одно лишь дело было вполне выяснено и доведено до конца, к равному удовольствию обеих сторон. Курия уже давно желала обеспечить персидским миссионерам свободный проезд через Москву. Хотя, уступая настояниям Поссевина, Иван IV и разрешил некоторые льготы в этом смысле, — они оставались мертвой буквой. Несомненно, Николай де Мелло даже и не подозревал об их существовании. Не воспользовались ими и Миранда с Костою, хотя, впрочем, они были хорошо приняты Годуновым. Монахи-кармелиты, которым поручено было организовать персидскую миссию, также не вспомнили об этих привилегиях, когда выехали в Москву в 1604 г. Этих миссионеров была всего горсточка: отец Павел Симон, из генуэзской фамилии Риварола, отцы Иоанн, Фаддей и Винцент, брат Иоанн и один испанский дворянин, Франциск Риадолид Перальта. Климент VIII снабдил их грамотой, помеченной 30 июня 1604 г.; она была адресована царю Федору, которого с 1598 года уже не было в живых. В первых числах декабря 1604 г. путешественники достигли русской границы около Невеля. У них были рекомендации от Сигизмунда III и Льва Сапеги; их сопровождали поляки, причем миссионеры выдавали себя за посольских капелланов. Все это было очень некстати ввиду вооруженного вторжения Дмитрия при предполагаемом соучастии Польши. |
| В 4-м каноне говорится: «Если какой-либо епископ будет низложен судом находящихся в соседстве епископов (вновь откровенный намёк на дело св. Афанасия. – А.В. ) и объявит, что он предоставляет себе право оправдания, то на его кафедру не определять другого прежде, чем Римский епископ рассмотрит дело и произнесёт о нём своё определение» . Очевидно, что это правило также целиком и полностью было обусловлено желанием обеспечить права св. Афанасия Великого на Александрийскую кафедру. Но и оно, возведённое из рядового прецедента в общую норму, перекраивало все представления современников о строении Церкви и равенстве епископов. Помимо этого, согласно 5-му канону, вакантный епископский пост не мог быть занят без согласования с Римом, а папа в случае апелляции к нему вправе возобновить разбирательство с участием епископов ближайших провинций или прислать своих делегатов с полномочиями рассматривать этот вопрос с участием соседних архипастырей. Понятно, что столь новационные нормы совершенно исключали возможность для всех остальных архипастырей и даже поместных церквей вынести собственное суждение по каким-либо вопросам помимо Рима. После окончания параллельных Соборов епископы разъехались по своим епархиям, и волна раскола залила провинции Империи. В Андрианополе, куда вернулся солидарный с Римом епископ Лукий, вспыхнул мятеж, и император, дабы прекратить его, казнил десять организаторов, а самого епископа направил в ссылку. Аналогичная картина развернулась и в Анкире. В Антиохию на Пасху прибыли два епископа – Винцент Капуанский и Евфрат Кельнский с просьбой к Констанцию и Антиохийскому архиерею Стефану (341–345) о реабилитации ранее изгнанных епископов. Но Стефан, ненавидевший «западных», решил устроить им коварную и совершенно возмутительную провокацию – скомпрометировать Винцента и Евфрата ссылкой на их постыдную связь с одной подговорённой куртизанкой. К счастью, интрига не удалась, и сам Стефан пал жертвой собственной низости. Поступок Стефана многое изменил в симпатиях Констанция. Возмущённый его действиями, он потребовал лишения интригана священнического сана и на его место назначил епископом Леонтия, который вплоть до своей смерти в 357 г. вёл примиряющую политику. |
| Так было в XVI веке. Давно уже люди мудрые и прозорливые требовали преобразования Церкви в лице, как главы ее, так и членов. Высшие духовные власти в принципе признали его необходимость уже на Виенском соборе. Соборы в Пизе, Констансе, Базеле разрабатывали этот вопрос. Винцент Феррье, кардинал Жюльен, Жерсон, Петр д’Айлли, Клеменжис и многие другие энергично и красноречиво указывали на пороки, безобразившие Церковь ; на их взгляд, папа, епископы, монахи, все духовенство были покрыты преступлениями, как сильной проказой. Бесстыдство, скупость, симония, невежество отличали тех, которые должны были бы блистать всеми добродетелями. Что же касается самого вероучения, то догматы почти исчезли, под массой спорных, темных, часто смешных вопросов, которыми их окружили богословы и философы-схоластики. Эти вопросы более, чем самые догматы, составляли предмет обучения, и, хотя, в сущности, истинно католическое вероучение оставалось чистым, для большинства оно представлялось лишь в виде спорных вопросов, единственно занимавших собою школы. Не получая должного наставления, народ удовлетворял свои религиозные потребности, предаваясь суевериям, достойным язычества. Надо правду сказать: само духовенство поощряло эти суеверия, при помощи которых оно собирало с народа огромные доходы. Когда Лютер произнес слово реформа, оно отозвалось во всех сердцах. Общество весьма мало заботилось о тех богословских понятиях, которыми он хотел заменить общепринятые. Только реформа, сама по себе, привлекла к нему все народы и произвела в Церкви ту великую революцию, которая давно предвиделась и которую духовная власть не захотела предупредить путем пресечения злоупотреблений. В Германии, революционированной Лютером, был пожар; во Франции, Кальвин приобрел многочисленных приверженцев; вслед за Цвингли, почти вся Швейцария удалилась от католичества; самые знаменитые университетские профессора подняли против Церкви знамя науки, одни из них открыто перешли к Лютеру и Кальвину, другие, не порывая с Церковью , одобряли реформаторов и симпатизировали им; вследствие научных и литературных сношений одних с другими, рождалась известная общность идей и взглядов, сильно способствовавшая реформатскому движению, направлять которое стало невозможным. Между тем, господствующей мыслью духовенства, при появлении протестантства, было желание искоренить его; мысль о преобразованиях в среде католичества была второстепенной и не могла развиться среди, встретивших ее со всех сторон, препятствий. Старались главнейшим образом восстановить правителей против нового движения и развить инквизиционную систему. |
| 168 По сообщению Великого Князя от 24 декабря 1885 г. в школе числилось уже 120 девочек и дело обучения «идет хорошо». 169 Одиннадцать икон пожертвовано для Вертепа, 6 для Наплузской церкви, церковная утварь для той же церкви и монастыря Предтечи на Иордане». 170 По поводу этих великокняжеских икон мы находим некоторые данные в секретном донесении управляющего российско-Императорским консульством А. П. Беляева константинопольскому послу А. И. Нелидову от 11 октября 1888 г. 411. «Вследствие почти отказа католиками (согласие давалось на тяжелых, по меньшей мере, и в то же время невероятных условиях) позволить Блаженнейшему Никодиму заменить новыми старые иконы, стоящие вокруг Вифлеемской звезды, говорится в этом донесении. Его Императорское Высочество Великий Князь Сергей Александрович, которым было изъявлено уже с давнего времени непременное желание на получение помянутых икон, вырази свое неудовольствие на поведение католиков, сто главным образом и послужило причиной непринятия кустода. Фанатизм, сильно развитая неприязнь к православным и бесспокойно изобретательный ум этого оберегателя католических интересов в Св. Земле создали ему не только врагов в лице представителей других вероисповеданий, но даже к нему относится недружелюбно сам католический патриарх в Иерусалиме, Его Святейшество Винцент Бракка, достойно пользующийся здесь всеобщим уважением». 171 «Это искренно религиозная женщина, – характеризует В. Н. Хитрово М. П. Глебову в письме к арх. Леониду от 22 августа 1886 г., – со святым огнем желания принести посильную пользу православию и Святой Земле. Не откажитесь благословить ее на предпринимаемый ею тяжелый подвиг». 172 Журналы Засед. Совета 1886 г. 33, 37, 38, 40, 41, 43, 44, 45, 47, 48, 51. 173 Точно определенные долги: банкирам иерусалимским И. Фрутигеру и Кº 647,000 франков и М.Д. Беркгейму и сыну 46,400, банкиру Зарифи в Константинополе 130, 540 фр. И др. лицам 114, 158 фр. 50 с., а всего 800, 506 фр. 50 с. 175 Совет Общества ассигновал в распоряжение М. |
| Я глубоко убеждён, что эти серые богатыри, зажегшие на различных фронтах немало божественных огоньков, в недалёком будущем зажгут целые костры таковых огоньков и с сердечной верой в Бога сломят дерзкого врата. Благословение Господне да почиет над всеми вами. Крепко, крепко целую тебя, дорогой мой, горячо любимый мною сыночек Сергунчик. 9 июля. Дорогой мой, горячо любимый сыночек Сергунчик! 8 июля, в Казанскую, получил твоё первое послание в Кекенец 1082 – письмо от 23 июня, за что тебя благодарю. ...Ты пишешь, что в армии дух бодрый и всё так хорошо устроено в окопах первой линии и спокойно. Слава Богу! Это очень важно. Будем надеяться, что Милосердный Господь поможет нам устроить всё и победить коварного врага. 8-го в Кастрополе служил у себя в помещении вверху над Беловыми 1083 , где балкон. Митрополит католический 1084 – мессу в 8 ½ часа утра и молебствие о даровании победы Русской армии, за которой присутствовал я и несколько пансионеров, а за ½ ч. перед обедом в столовой служил молебен я при участии всех пансионеров в присутствии митрополита. Пели хорошо, и весь день 8 июля прошёл в приподнятом настроении. Чувствую себя хорошо и поправляюсь. Целую тебя крепко, крепко... Благословение Господне да будет со всеми вами. Горячо любящий тебя твой папа. ...Я чувствую себя хорошо, очень поправился, за меня не беспокойся, береги, дорогой, только себя, у нас всё, слава Богу, хорошо. Пробуду в Кастрополе до 1 августа. 26 июля. ...Поправился и чувствую себя способным вполне продолжать своё служение. Благословение Господне да почиет над всеми вами, да сохранит Он, Милосердный, всех вас целыми и невредимыми и да возвратит на радость и утешение каждого из вас к своим семьям. ...Осенью надеюсь видеться с тобой... 1070 Книгоиздатель И. Д. Сытин в 1913 г. начал строительство церковного дома во дворе храма Святителя Николая в Клённиках. 1075 Находящийся рядом с Николо-Клённиковской церковью храм Великомученика Георгия Победоносца в Старых Лучниках. 1079 Католический архиепископ Винцент Ключинский после начала Первой мировой войны оставил Петербург, а делами Римско-католической митрополии стал управлять епископ Ян Цеплян. |
| викингами, создавшими Норманнское королевство в Южной Италии и на Сицилии. Имя апостола носил, как известно, в крещении величайший из русских святых – преподобный Сергий Радонежский; 3. Богородица с Младенцем – с двумя латинскими надписями, одна из которых датируется 1130 г; 4. святитель Власий, епископ Севастии Армянской, пострадавший при императоре Лицинии в 316 г; 5. праведная Анна, мать Пресвятой Богородицы, с младенцем Марией на руках; 6. святой папа Лев Великий (440–461), одним властным словом остановивший вторжение в Италию грозного Аттилы. Его послание к святым отцам IV Вселенского Собора легло в основу сформулированного ими догмата о единстве двух природ во Христе – «совершенном Боге и совершенном Человеке»; 7. святая мученица Маргарита (Марина), пострадавшая в Писидии в IV в.; 8. Пресвятая Богородица Одигитрия; 9. преподобный Феодосий Великий, именуемый Киновиарх (по-славянски: «общих житий начальник»). Расположенный в семи километрах от Вифлеема монастырь был основан им, по преданию, над пещерой, в которой останавливались евангельские волхвы; 10. преподобный Савва Освященный, основатель другого знаменитого монастыря, также находящегося недалеко от Вифлеема на месте, указанном явлением Пресвятой Богородицы в Огненном Столпе; 11. святой первомученик Стефан; 12. святой Канут (Кнут) – король Англии и Норвегии († 1035); 13. святой Олаф (1016–1029) – норвежский конунг, креститель Норвегии (убит в сражении с Кнутом). Любопытно отметить, что имена святых Олафа и Кнута встречаются в древненовгородской письменности. Принято видеть в этом результат активных торговых русско-скандинавских связей XI-XII вв. Но наличие этих двух святых между православными подвижниками на вифлеемских колоннах позволяет предположить прямое участие «калик перехожих», т.е. русских паломников, посещавших Палестину в XI-XII вв., в формировании культа скандинавских святых в Великом Новгороде; 14. святой мученик Викентий (Винцент), уроженец Сарагоссы (Испания), пострадавший при Диоклетиане; 15. святой Иоанн Предтеча; 16. святой Илья Пророк – с вороном, приносящим ему пищу. |
| Отсюда непонятный и непонятый современниками Маркелл навлек на себя целую бурю обвинений во всевозможных ересях и со стороны ариан, и со стороны позднейших защитников Никейского символа (Василий Великий и прочие каппадокийцы), заклеймённый и как “новый иудей”, и как “савеллианин”, покинутый (правда, на время) и своими давними друзьями (например, Афанасием), Маркелл и в позднейшей церковно-исторической литературе представляется как в высшей степени загадочный (с точки зрения правоверия) тип богословского мыслителя, хотя главная вина этого злополучного богослова заключалась не столько в еретическом существе его воззрений, сколько в их анахронизме, в характере самой концепции его богословствования, значительно приближающейся к Иринею, но в 4 в., после богословской отчетливости оригенизма казавшейся более чем подозрительной». — Орлов А. Тринитарные воззрения Илария Пиктавийского. Историко-догматическое исследование. Сергиев Посад, 1908. С. 198–199. 85 См. предисловие к изданию: Markell von Ankyra. Die Fragmente der Brief an Julius von Rom/Hrsg., Eingeleitet und ubersetzt von M. Vinzent. Leiden-N.Y.-Koln, 1997. P. XXVI–XXXII. 86 Мы ориентируемся на упомянутое издание: Asterius von Kappadokien. Die theologischen Fragmente. S. 82–141. 87 Подобную довольно стройную реконструкцию произвёл М. Винцент: Там же. S. 38–71. См. также: Hanson R. P. C. Указ. соч. С. 32–41. 89 См. на сей счёт наблюдения М. Винцента: Asterius von Kappadokien. Die theologische Fragmente. S. 53. 90 См. Ricken F. Zur Rezeption der platonische Ontologie bei Eusebius von Kaisareia, Areios und Athanasios//Theologie und Philosophie. Bd. 53. 1978. S. 337–343. 93 Данная хронология кратко представлена в энциклопедической статье: Simonetti M. Eudossio//Dizionario patristico e di antichit… cristiane. Vol. I. Casale Monferrato, 1983. P. 1274. 102 Феодорит епископ Кирский. Церковная история. С. 106–107. Созомен добавляет ещё несколько деталей: сразу после кончины Леонтия, “под тем предлогом, что тамошняя церковь нуждается в попечении, Евдоксий стал просить царя (Констанция — А. |
| Хронист Винцент Кадлубек, пересказывая решение 1180 г. об отказе от «jus spolii», угрожал отлучением его нарушителям, «будь то государь, или какая-либо знатная особа, или какой-либо чиновник» (sive princeps sit ille, sive quaelibet illustris persona seu quivis officialium) . Наезды монарха со свитой в церковные владения также имели место с соответствующими последствиями. Не случайно уже в грамоте польских князей 1215 г. было зафиксировано обязательство одного из участников соглашения посещать Ловичскую каштелянию Гнезненского архиепископства лишь раз в год . Стоит отметить, что польские монархи и много позже упорно держались за свое право постоя в находившихся под их патронатом монастырях . Однако стремление Церкви к освобождению от опеки затрагивало интересы отнюдь не только монархии. Важным свидетельством в этом отношении может служить грамота Пржемысла I чешскому духовенству от 10 марта 1222 г. Одним из установлений этого документа правитель запрещал «баронам» и другим «воинам» «гостить» в монастырях против воли хозяев. За нарушение запрета следовали жесткие санкции — возвращение причиненного ущерба в двукратном размере и выплата штрафа в 1200 денариев. В другой статье этого документа король угрожал конфисковать в свою пользу коней, которых «благородные земли» (nobiles terre) станут кормить на монастырских дворах вопреки желанию монахов . Запрет не привел, однако, к прекращению отмеченной в грамоте практики. В ряде грамот конца 20–30-х гг. снова повторялись предписания, чтобы «nobiles», «potentes» и «milites» не въезжали в монастырь и не останавливались в нем на ночлег под угрозой различных наказаний . Актуальным был этот вопрос и для Польши XIII в. В статутах папского легата кардинала Гвидо (1266 г.) констатировалось (гл. 9), что «nobiles» и «potentes» под предлогом гостеприимства (sub specie hospitalitatis) «пожирают и опустошают» земли церквей и монастырей, наезжая туда слишком часто и с множеством необузданных людей . Сопоставление более поздних восточнославянских и более ранних западнославянских источников позволяет прийти к выводу, что в этих «кормах» и «постоях» не только представителей знати, но и широкого круга воинов следует видеть остатки своеобразной системы коллективной эксплуатации со стороны обладающей властью военной корпорации («большой дружины») такого нового элемента в структуре раннефеодального общества, как церковные владения. Присвоение накопленных здесь материальных ценностей осуществлялось в форме привычной для членов этой корпорации практики кормлений. Институт великокняжеского патроната становился правовым обоснованием такой системы эксплуатации. Таким образом, возникновение церковного землевладения и у восточных, и у западных славян не привело к кризису раннефеодальной модели государства и общества. Кризис начался тогда, когда Церковь вступила в борьбу за хозяйственную и политическую самостоятельность. |
| Понятие corpus Ecclesiae mysticum проходит красной нитью в булле Unam sanctam папы Бонифация VIII («Движимые верой, мы должны верить в Единую Церковь Кафолическую и Апостольскую (...) без которой нет ни спасения, ни отпущения грехов (...) которая представляет собой единое мистическое тело, глава которого Христос, а Христу глава – Бог 140 »), как бы подчеркивая: политическое тело имеет чисто функциональный характер внутри универсальной всецелостности мистического тела католической церкви. В то же время светское государство начинает претендовать на свое почти религиозное освящение и прославление. Стремление сакрализовать государство привело к заимствованиям не только из римского, но и из канонического права. В этих целях использовалась политизированная и секуляризованная концепция corpus mysticum; постепенно это понятие становилось достоянием юристов, обосновывавших новую идеологию суверенных государств. Новое территориальное и фактически национальное государство провозглашало свою независимость от Церкви, используя богословские идеи. Так, доминиканец Винцент из Бовэ (1190–1264) говорит о corpus publicae mysticum, подразумевая под ним все христианское общество. «Государь – глава мистического тела государства» – сравнивается с Христом, Главой мистического тела Церкви. Образ Христа как мистического Супруга Церкви был адаптирован юристами для определения отношений между государем и государством. Французские юристы употребляют термин corpus mysticum по отношению ко всем сословиям общества: король принадлежит «всему гражданскому или мистическому телу государства», а наследование престола определено кутюмом и согласием всех трех сословий. Возникает представление о своеобразном мистическом браке короля с королевством – наподобие мистического союза Христа и Церкви, о котором пишет апостол (ср.: Еф. 5:32 ): как Церковь – «невеста Христа» и Его мистическое тело, так и королевская власть – «мистическое тело» королевства. Β XIII в. возникает новый смысл понятия «родина» (patria). В Античности оно означало совокупность всех моральных, политических и религиозных ценностей общества. В Средневековье смысл изменился: вассальные связи вытеснили идею patria; само это слово употреблялось применительно к городу, деревне, лачуге и пр. «Сражаться за родину» стало частным делом: войны велись не с помощью гражданского ополчения, а с помощью армий вассалов и были жертвами pro domino, а не pro patria – «за господина», а не «за родину». Только в XIII в. юристы провозгласили, что обязанность защищать родину выше вассальных обязательств. |
|
|
