| Из-за господствующего положения бенедиктинских конгрегаций Клюни и Ла-Шез-Дьё общины ордена цистерцианцев не получили широкого распространения в Оверни; основными цистерцианскими монастырями здесь были Монперу (1126), Беллег (основан в 1137 семейством Бурбонов) и жен. обитель Л " Эсклаш (1150). В Оверни возникли мон-ри регулярных каноников ; важнейшим было аббатство Шантуан, которое в 1199 г. еп. Роберт передал членам соборного капитула во главе с пенитенциарием Альдефредом, пожелавшим соблюдать Августина устав . Капитул регулярных каноников существовал также при ц. св. Амабилия (Сент-Амабль) в Рьоме. В 1149 г. гр. Гийом VII основал аббатство св. Андрея близ К., переданное регулярным каноникам- премонстрантам ; впосл. монастырь служил усыпальницей «графов-дофинов» Оверни. В 1219 г. при поддержке семейства Бофор был основан картузианский мон-рь Пор-Сент-Мари. В 1229 г. появился мон-рь францисканцев (кордельеров) в Монферране, позднее возникли обители в К., Орийаке, Рьоме, Сувиньи и Сен-Пурсен-сюр-Сьюль. Ок. 1230 г. в К. появился монастырь доминиканцев; при обители существовало уч-ще, выпускники которого могли продолжить образование в Парижском ун-те. В 1280 г. еп. Гуго де ла Тур дю Пен (1250-1286) передал клариссам ц. св. Иоанна Крестителя в К.; в 1288 г. в приходе Сен-Женес был основан монастырь кармелитов. Развитие школьного образования в Оверни первоначально было связано с бенедиктинскими мон-рями. В аббатстве Орийак жил известный ученостью мон. Герберт (впосл. папа Римский Сильвестр II (999-1103)); в XII в. мон-рь оставался важным центром образования. Известно о школах в др. мон-рях, напр. в Сосийанже: здесь за плату обучали отпрысков состоятельных семейств. В описи ризницы кафедрального собора (кон. X - нач. XI в.) упоминается о небольшой б-ке (включала богослужебные книги и сборники канонического права, а также сочинения св. Григория I Великого, Григория Турского и Исидора Севильского). К XI-XII вв. относится создание агиографических сочинений об овернских святых. Так, в мон-ре Моза был создан цикл произведений о св. Австремонии, в к-рый вошли 3-е Житие святого, сказания о перенесении мощей и о чудесах (BHL, N 848-850). В 1197 г. по просьбе аббата Гийома еп. Роберт освидетельствовал мощи св. Австремония. Вероятно, в сер. XII в. было создано Житие св. Кальминия, который считался основателем монастырей Моза и Сен-Шафр (BHL, N 1526). Монахи аббатства Сент-Алир составили Житие св. Иллидия, известное в неск. редакциях (BHL, N 4265), в Мориаке было создано Житие св. Мария (BHL, N 5542). Автором Жития св. Роберта из Тюрланда был его капеллан Герард из Ла-Вена; позднее Житие отредактировал и дополнил мон. Марбод (BHL, N 7261-7262). |
| В XI-XII вв. Овернь была одним из центров развития романской архитектуры. Церкви, построенные до этого времени, крайне малочисленны, поэтому мн. вопросы, связанные с генезисом овернской романики, остаются открытыми. Согласно Житию св. Бонита, монастырская церковь в Манглиё была возведена из красного и белого камня; полихромная кладка широко использовалась в романских храмах XI-XII вв. Фрагментарно сохранившиеся ранние памятники (башня-портик в Моза (кон. X в.?), фасадная часть (вестверк) в Шамальере (нач. XI в.?)) дают основание полагать, что овернские зодчие пытались создавать многоярусные сооружения во входной части церкви. Вероятно, при еп. Стефане II в К. началось строительство кафедрального собора. Сохранившаяся крипта (между 980 и 1020) представляет собой зал, окруженный галереей-деамбулаторием с 4 расходящимися капеллами по периметру. Схожей планировкой обладает крипта в аббатстве св. Филиберта в Турню (Бургундия), сооруженная незадолго до 1019 г. Алтарная часть собора в К. послужила образцом для монастырской ц. св. Аниана (Сент-Эньян) в Орлеане (1029), возведенной по указанию кор. Роберта Благочестивого, а также, вероятно, для хора церкви в Моза (2-я пол. XI в.?). Опыт, приобретенный при сооружении кафедрального собора, несомненно использовался зодчими романских храмов Оверни. Сведения о строительстве церквей немногочисленны. Сооружение храмов требовало больших средств (работы по строительству ц. Сен-Пьер в Блеле (XII в.?) прерывались не менее 7 раз); вероятно, некоторые церкви были возведены на пожертвования паломников, др. храмы строились за счет крупных сеньоров или богатых монастырей (возведение храмов в Сен-Нектере и Орсивале связывают с передачей этих мон-рей под контроль аббатства Ла-Шез-Дьё в сер. XII в.). Классическими образцами овернской романики считаются церкви Нотр-Дам-дю-Пор в К., св. Австремония (Сент-Остремуан) в Иссуаре, св. Нектария в Сен-Нектере, Нотр-Дам в Орсивале и в Сен-Сатюрнене; к ним близки искаженные поздними перестройками храмы в Моза, в Энза и в Рьоме, а также базилика св. |
| Аббат Одилон (994-1048/49), происходивший из знатного овернского рода, был каноником ц. св. Иулиана (Сен-Жюльен) в Бриуде. Вступив в мон-рь Клюни (ок. 990), он занимался воспитанием облатов , а в 993 г. стал помощником аббата Майоля. Он находился в дружественных отношениях с герм. императорами и написал Житие (эпитафию) имп. Адельгейды (окончательная редакция датируется 1024-1026; изд.: MGH. SS. T. 4. P. 637-645; рус. пер.: История средних веков/Сост.: М. М. Стасюлевич. М., 20013. [Т. 2:] От Карла Великого до Крестовых походов. С. 349-358). Одилон присутствовал при кончине императрицы, передавшей ему мон-рь Сен-Виктор в Женеве (999). В 997 г. Одилон встретился в Павии с имп. Оттоном III и вскоре благодаря его поддержке добился от папы Римского Григория V привилегии иммунитета от епископской юрисдикции ( Jaff é . RPR. N 3895-3896). Отныне епископы и пресвитеры могли совершать таинства в Клюни только с разрешения аббата. Эта привилегия укрепила независимость аббатства Клюни от местных епископов и способствовала защите имущественных прав монастыря. В 1024 г. папа Иоанн XIX распространил привилегии аббатства на всех клюнийских монахов, «где бы они ни жили» (fratres ubicumque positi - PL. 141. Col. 1136-1137). В 1016 г. Адальберон, еп. Ланский, с иронией писал о «короле» и «военачальнике» (militiae princeps) Одилоне и воинстве клюнийских монахов ( Adalbero. Carmen ad Robertum regem. 111-114, 155-156// Adalberon de Laon. Poème au roi Robert/Éd. C. Carozzi. P., 1979. P. 8, 12; PL. 141. Col. 771-786). Как и его предшественникам, аббату Одилону предлагали высокие церковные должности: в 1031 г. он отклонил предложение занять Лионскую архиепископскую кафедру. Одилон присутствовал в Риме на коронации имп. Конрада II (1027) и Генриха III (1046), активно участвовал в движении «Божий мир» : после Собора в Арле (1041) он отправил итал. епископам «Послание о Божьем мире» (рус. перевод: История средних веков. М., 20013. [Т. 2.] С. 677). По утверждению историка Радульфа Глабера, принадлежавшего к К. к., имп. Генрих II после коронации (1014) отдал Одилону свою корону, скипетр и подаренную папой Римским державу. |
| Августина. Обращаясь к новообращенным, он между прочим говорит им следующее: я вас умоляю именем Того, Который был призван на вас, этим алтарем, к которому вы только что подошли (per illud altare ad quod accessistis) 47 . Практика причащения верующих вне алтаря вошла в употребление и в некоторых церквах Запада. За существование ее в Церкви Испанской говорит 17-е правило 4-го Толедского собора (633). «Священники и диаконы, читаем мы здесь 48 , должны причащаться в алтаре, клирики на клиросе, и народ за клиросом». Что та же самая практика господствовала и в церкви Медиоланской, об этом говорит нам пример Медиоланского епископа Амвросия, который имел такое высокое понятие о св. алтаре, что однажды преградил доступ в него самому императору Феодосию. «λουργς γρ βαςιλας, сказал он императору, οχ ερας ποιε» 49 . Совершенно иного рода практика существовала в церкви Галльской. Здесь миряне: мужчины и женщины принимали причастие около престола. Это, по крайней мере, открывается из 4 прав. 2-го Турского собора (567), где сказано, что хотя миряне и должны слушать службу в той части Церкви, которая отделена от клироса певцов решеткой, однако для молитвы и причастия св. Тайн они, по древнему обычаю, должны входить в святое святых. На существование в Галльской церкви такой, совершенно отличной от других церквей, практики мы находим указание и в 10 кн. Истории Франции Григория Турского 50 . Здесь находится такой рассказ. Однажды епископ Овернский Котэн отлучил за отцеубийство от причастия некоего Евлалия. Последний, явившись в день св. Иулиана во храм, упал к ногам епископа и стал упрашивать его, чтобы он дозволил ему, невинно-лишенному св. причастия, приступить ко святым тайнам. Епископ дозволил ему присутствовать за литургией наряду с другими верующими. «Когда же, замечает Григорий, наступило время причащения и Евлалий приблизился к престолу, епископ сказал ему» и пр. Положивши строгое различие между лицами духовными и мирянами, и указавши тем и другим свое определенное место для принятия св. |
| Его тема не получает развития. Однако на стр. 57, «скептицизм», отрицающий всякую связь между культами, признается «идущим далеко». Уже легенда об Алатманне Пассауском говорит о том, «что искомая связь ощущалась самими людьми средних веков и что видение Гримма не было миражом». А в конце книги мы читаем признание: «Здесь (в Германии) уже в довольно позднюю пору ее (легенды Михаила) поток кое–где задел и оживил умершие центры почитания Цис–Вотана» (стр. 361, ср. также колебания на стр. 68 —69). Думается, что вопрос о преемственности языческих и христианских культов (столь острый со времени «отправлений» Узенеровской школы) должен ставиться в точных, методологически определенных рамках: о какой преемственности идет речь? О переживании живого и цельного образа или отдельных черт легенды, о совпадении времени и места культа или его форм? Тогда и ответ на проблему Вотан–Михаил, может быть, окажется не столь категоричным. Впрочем, для полного освещения этой проблемы наши обычные исторические тексты недостаточны. Пришлось бы привлечь весь необозримый материал народных легенд, фольклора и т. п., столь мало еще освоенный исторической наукой. Здесь отметим лишь недочеты в аргументах автора. Связь Михаила с Gudinsberg (гора Вотана) у Цезария Гейстербахского 228 выражается не в одном видении XIII века, как может показаться из изложения автора (стр. 54). «Habebat enim et adhuc habet sanctus Archangelus in Gudinsberg, vel ut alii dicunt, in Wudinsberg, ecclesiam nomino suo consecratam» 229 (Dial. mir. VIII, 46). Хотя время основания этой церкви неизвестно, но из всего контекста видно, что это старинная церковь. Ее присутствием Цезарий объясняет тот факт, что «никто не осмелился строить замка на этом месте» — до начала XIII в. (до еп. Дитриха Кёльнского 12081215 гг.; cp.: Hauck IV, р. 919). Для Галлии, к главе о следах Меркурия Овернского, отметим, что матрона —строительница часовни над могилой Юлиана Бривского — не была женою тирана (т. е. императора) Максима (стр. 59), как это ясно и видно из рассказа Григория Турского (De virt. |
| Исцеление слепой позволяет Григорию не сомневаться в «славной заслуге» безымянной девы, однако, вопреки своему обыкновению, он не рассказывает о дальнейшем росте культа 453 454 . Но здесь же на кладбище св. Венеранда мы видим новый культ уже в полном развитии. Немощные прибегают к саркофагу и, «соскоблив прах с него, пьют, растворив в воде, немедленно получая исцеление. Столь часто требуется отсюда лекарство, что от постоянных благодеяний гробница просверлена насквозь». Мы могли бы предположить даже наличность старого и обоснованного культа, если бы Григорий, столь хорошо осведомленный во всех преданиях овернской старины, не выражался с чрезвычайной осторожностью: «…говорят, что в ней (в гробнице) схоронен был некий монах Александр». Конечно, почти всегда от нас скрыты основания выбора и предпочтения народных вкусов. Почему «блаженный мученик Лиминий, история страданий которого известна жителям» 455 , не пользуется совершенно никаким культом и почему в нескольких шагах от него саркофаг безвестного Александра проскоблен насквозь? Или только потому, что он «sculpti mentis gloriosum» 456 ? В таком основании для культа нет ничего невозможного. Гробницу Галлы Григорий упоминает только потому, что на ней он мог прочесть эпитафию: Sanctae memoriae Gallae 457 458 . Ни о каких следах культа у Григория нет и речи. Впоследствии, однако же, святая Галла попала в овернские святцы; мы не знаем, когда именно. Эта эпитафия и была, очевидно, единственным основанием. Установил же болландист 459 Н. Delehaye, что значительное число мучеников в Сардинии и Салоне обязаны своим существованием неправильно понятой эпитафии. Гробница Кресценции в Париже дает нам другой пример эпитафии как отправного пункта народной канонизации, которая творится путем своего рода религиозного экспериментирования. И здесь Григорий положительно утверждает отсутствие всякой традиции 460 461 . На гробнице, о которой даже старики не могли ничего припомнить, была надпись: Hie requiescit Criscentia sacrata Deo puello 462 . «Недавно кто–то из клириков читает эту эпитафию. И вот, по внушению веры, заподозрили люди, что дева может получить нечто от божественного величия. И пока находятся в этом колебании, кто–то, мучимый жаром третичной лихорадки и сильным ознобом, выпил немного (разведенной) пыли, соскобленной с гробницы: тотчас озноб прекратился и он здоров». Дальнейшие чудеса не заставляют себя ждать, сопровождаемые знакомыми нам видениями. Над могилой Кресценции частным усердием уже сооружена часовня, но церковь еще не санкционирует этого культа. Клирик только прочел эпитафию. Милости новой святой изливаются, по–видимому, на мирян: все это — «некие мужи», один назван монетчиком города 463 . |
| Практика причащать мipяh у престола нужно думать существовала на Востоке до IV века, т. е. до того времени, пока алтарь не стали отделять от церкви. Евсевий, епископ Кесарии Палестинской 235 первый говорит о преградах в описании построенного в Тире епископом Павлином храма и эти преграды Евсевий именует деревянными сетями. С этого времени на Востоке постепенно утвердился обычай отделять алтарь от среднего храма. А вместе с устройством алтарей последовало правило о невхождении туда мipяh для причащения. Правило 19-е Лаодикийского собора 364 г. Исключение в этом отношении было сделано лишь для Императора. Впоследствии Трулльский собор подтвердил эту привилегию Царской особы (69 пр.). Что касается Западной церкви, то здесь мы можем проследить следующую практику. Тогда как на Востоке стали отделять перегородкою алтарь от храма, на Западе престол и клироса начали устраивать довольно высоко и мipяhaмu посещать эту часть храма запрещалось. Так было во времена св. Амвросия (†397) 236 . С этого-то возвышенного места и подавалось причастие верующим. Бл. Иероним (†419), в беседе против Люцифериан, говорит: «Епископ евхаристию с возвышенного места преподает людям» 237 . Ко времени Толедского собора (663 г.) в Испанской церкви у престола причащались исключительно священники и диаконы. Низшие клирики причащались во внутренностях хора, а народ вне хора (пр. 17). В Римской церкви 238 все верующие причащались на своих местах. Предстоятель раздавал им хлеб, а диакон вино и, таким образом, во время причащения не было никакого шума в собраниях. В некоторых местах Запада верующие подходили получать св. Дары к решётке, которая отделяла алтарь от остальной части церкви. На это, нам кажется, указывают следующие слова бл. Августина: «Те, которые чувствуют, что я знаю их грехи, пусть не подходят для того, чтобы не быть изгнанными от решетки» 239 . Совершенно иной обычай относительно места причащения утвердился у галлов. Именно второй Турский собор (567 г.), запретивший народу причащаться на клиросе певчих, открыл мipяhaм и даже женщинам, по древнему обычаю, святая святых, т. е. алтарь для молитвы и причащения240. Этот самый обычай ясно выступает у Григория Турского в его 10-й книге истории Франции, когда он приводит рассказ об отлучении Котэном, епископом Овернским некоего Евлалия. Григорий Турский повествует: «Когда Евлалий приблизился к престолу, епископ ему сказал: молва обвиняет тебя в отцеубийстве. Я о нем не знаю и потому предоставляю суд над тобою Богу и св. Иулианию " 241. |
| Галло-римская знать, отстраненная в большинстве своем франкскими правителями от ведущих военных и административных постов, укрепилась на ведущих церковных постах. Епископства в Реймсе, Меце, Type, Пуатье, Бордо, Клермоне, Лионе и других городах образовывали крепкое единство. Епископы более или менее периодически съезжались на местные соборы и поддерживали постоянную связь с далеким Римом. От разорении во время войны и поборов во время мира церковные владения хоть и страдали, но все же меньше, чем светские. Если королевский наместник, герцог или граф, был чем-то вроде военного губернатора города или области, то епископ — чем-то вроде гражданского губернатора, он утверждался в своей должности королем, занимался множеством административных и хозяйственных дел своей епархии, и его власть часто была устойчивее и крепче, чем власть светского наместника. Разные епископские кафедры пользовались разным почетом. Одной из наиболее чтимых была епископская кафедра в Type, освященная памятью об «апостоле Галлии» Мартине Турском. Тур был, можно сказать, церковной столицей всей средней Галлии. В нем ответственный пост епископа свыше двух десятилетий занимал автор «Истории франков» — Григорий. Георгий Флоренции, принявший в священстве имя Григория, родился 30 ноября 538 или 539 г. в знатной галло-римской семье в Клермоне овернском. Род его принадлежал к высшему сенаторскому сословию, многие из этого рода были епископами как в Туре, так и на других кафедрах (о чем Григорий не раз упоминает в «Истории франков»): дядя его по отцу Галл был клермонским епископом, дед по матери Григорий — лангрским епископом, двоюродный дядя Ницетий — лионским епископом. От отца и дедов он мог слышать живые рассказы о завоеваниях Хлодвига; ему случалось посещать старых пустынников, которые могли помнить рассказы о временах Каталаунской битвы. Годы детства и учения Григория совпали с первым кругом меровингских междоусобных раздоров — между сыновьями Хлодвига; раздоры эти кончились кратковременным объединением государства под властью младшего сына Хлодвига — Хлотаря I. |
| В 1063 г., после открытия и перенесения мощей О., кард. Петр Дамиани по просьбе клюнийского аббата Гуго I (1049-1109) составил 2-е Житие О. (BHL, N 6282; изд.: PL. 144. Col. 925-944). Он значительно сократил сочинение мон. Йотсальда, упростил лит. стиль и изложил события жизни святого в хронологическом порядке. Житие, составленное кард. Петром Дамиани, получило распространение в клюнийских мон-рях (известны не менее 11 рукописей). Как правило, из этого Жития заимствовали богослужебные чтения в день памяти О. (напр.: BHL, N 6282b). Из аббатства св. Максимина в Трире происходит «смешанная» редакция Жития О., к-рая состоит из фрагментов сочинений мон. Йотсальда и кард. Петра Дамиани (BHL, N 6283) (см.: Iogna-Prat. 2002. P. 48-51). Кончина О. и последовавшие за ней чудеса описаны в послании монахов приората Сувиньи к Альберту, аббату монастыря Сен-Дени (BHL, N 6280; изд.: Iotsald von St.-Claude. 1999. S. 283-290). К пространному Житию св. Майоля в рукописях приложено стихотворение «Избрание господина Одилона» (Electio domni Odilonis - BHL, N 6283d; изд.: Iogna-Prat. 1988. P. 303-304). Об О. упоминается в сочинениях его современников, прежде всего бенедиктинских хронистов Родульфа (Радульфа) Глабера и Адемара Шабанского. Ко времени настоятельства О. относятся многочисленные грамоты из архива Клюни (Recueil. 1884. Т. 3; 1888. Т. 4) и документы о жизни монашеской общины, напр. список книг, к-рые читали насельники аббатства (см.: Wilmart A. Le convent et la bibliothèque de Cluny vers le milieu du XIe siècle//Revue Mabillon. P., 1921. T. 11. P. 89-124). Сведения о Клюни содержатся в «Liber tramitis» (Путеводной книге) - описании клюнийских монастырских «обычаев» (consuetudines), предназначенном для аббатства Фарфа (изд.: Consuetudines. 1900; Liber tramitis. 1980). В этом сочинении, составленном в основном между 1024 и 1048 гг., гл. обр. говорится об особенностях богослужения, но приведено также детальное описание монастырского уклада. Жизнь О. принадлежал к знатному овернскому роду, впосл. |
| В честь ее посвящались многие храмы и первой церковью, носившей ее имя, в Риме была по-видимому базилика папы Либерия, им основанная и первоначально называвшаяся по его имени, но которую Сикст III перестроил с большим великолепием через год после собора Ефесского, и которая, среди многих других церквей Пресвятой Девы Марии, отличается почетным титулом Major. Юстиниан призывал помощь Пресвятой Девы Марии в деле своей администрации; Нарсес никогда не вступал в битву не получив предварительно какого-либо знака ее одобрения. 4 . К праздникам в VI столетии присоединился праздник Сретения, именно в воспоминание встречи Св. Младенца праведным Симеоном в храме. Первое празднование этого праздника в Константинополе было в 542 году. В VI столетии, вероятно, праздновалось также и Благовещение, так как в следующем столетии праздник этот является уже совершенно установившимся. В большей части страны он праздновался 25 марта, хотя в Испании и в Армении избирались для этого и другие дни, с целью не нарушать Великого поста. Весьма распространенным сделался праздник рождения Иоанна Крестителя 24 июня, особенно в виду того, что середина лета вообще и раньше праздновалась соблюдением различных обрядов среди римлян и других северных народов. Собор Агдийский упоминает о нем в 506 году вместе с Пасхой, Рождеством Христовым, Богоявлением, Вознесением и Пятидесятницей, как принадлежащем к тому разряду главных праздников, которые лицам, обычное богослужение которых совершалось в часовнях, предписывалось праздновать в церквях своих городов или приходов. Самое раннее свидетельство о соблюдении предрождественского поста в Латинской церкви находится у Максима Туринского в V столетии. Время это считалось покаянным, и каждую неделю назначалось три дня постных, а собор Леринский, в 524 году, постановил, чтобы от начала этого поста до праздника Богоявления не совершалось никаких браков. В Риме, по-видимому, во время этого периода считалось пять воскресений, хотя впоследствии число их низведено было до четырех; между тем как в Милане, Испании и в Галлии время это расширялось до шести недель, начиная с воскресенья после праздника Мартина, от которого и само воскресенье это называлось «Quadragessima св. Мартина». На Востоке пост продолжался также 40 дней, хотя он соблюдался менее строго, чем на Западе. Во время бедствия и ужасов, причиненных извержениями вулканов Овернских, около середины V столетия, был учрежден Мамерком, епископом вьеннским, трехдневный, так называемый, умилостивительный пост перед Вознесением; и пост этот стал соблюдаться и в других местах, хотя в Риме он введен был не раньше первосвященства Льва III, около 800 года. У Льва Великого и других писателей этого времени упоминается и о постах, соблюдавшихся в каждой четверти года. |
|
|
