| В то же время многие отмечали, что исторический нарратив секуляризации неприменим одновременно к европейскому и американскому опыту: как объяснить, что хотя оба общества равно являются вполне современными, население Западной Европы по большей части настроено очень секулярно, тогда как в Соединенных Штатах религиозная практика сохраняет всю свою значимость для людей? Если это принимать в расчет, оказывается, что тезис о секуляризации, предлагаемый социологией, не является универсальной парадигмой. С политической точки зрения, возврат религии возбудил новый интерес к истории светской политики и отношений между политикой и религией. Хосе Казанова указывает на то, что тот момент, который обычно считается началом модерной секуляризованной государственной системы, то есть Вестфальский договор, который положил конец Тридцатилетней войне (1648), на самом деле ознаменовал возникновение не светского, но однородного в конфессиональном отношении государства и никоим образом не разрешил напряжение между политикой и религией . В своей книге Public Religions in the Modern World («Публичные религии в современном мире») он пишет о том, как во второй половине XX века религии активизировались в публичной сфере – в противовес предполагаемому теорией секуляризации переходу их активности исключительно в частную сферу . Нынешнее социологическое и политологическое исследование религии ставит под вопрос нарратив о прогрессирующей секуляризации. В результате дебатов по этой теме секуляризация теперь рассматривается не как «парадигма» или «тезис», но в более узком смысле исторического процесса . Неоднозначные следствия этого процесса обозначаются двумя другими терминами: секулярность и секуляризм . (б) Термином секулярность (русский синоним: светскость ) обозначается состояние или условие: либо состояние сознания современного (модерного) субъекта, который перестал быть религиозным, или для которого на смену религиозной веры пришел современный (модерный) опыт; либо состояние современных установлений (институтов) и практик, которые работают вне какой-либо связи с религией. |
| Стараясь единственно о восстановлении толь нужного всей Европе мира и чтоб доказать еще, сколь бескорыстны наши в том виды, повелеваем мы вам ее величеству императрице-королеве пристойным образом дать знать, что со дня вступления нашего на престол отступаемся мы от субсидий венского двора; сверх того, можете вы по усмотрению обстоятельств твердить, что для способствования сему общеполезному предмету не жалеем мы жертвовать и всеми в нынешнюю войну приобретениями, которые, однако, России столь много крови и иждивения стоили. Впрочем, надлежит вам венскому двору при всех попадающихся случаях внушать, что к поспешествованию мирной негоциации лучше всего начать оную перемирием». Когда Голицын объявил содержание рескрипта графам Коллоредо и Кауницу, те отвечали, что венский двор вместе с союзниками своими давно уже доказал всему свету склонность свою к миру и Аугсбургский конгресс не состоялся единственно по нежеланию английского двора и союзников его; что венский двор не может отвечать на русскую декларацию без соглашения с союзниками, а между тем будут дожидаться от русского двора дополнительных изъяснений, каким образом император желает способствовать восстановлению тишины в Европе. Потом они спросили, правда ли, что корпус Чернышева отозван от австрийской армии и между русским и прусским войском заключено перемирие. Голицын отвечал, что не имеет об этом известий. Надобно было дать дополнительные изъяснения, каким образом Петр хочет способствовать восстановлению тишины в Европе. Эти изъяснения заключались в рескрипте от 9 апреля. «Дожидаться такого генерального мира, каков был Вестфальский, – говорилось в рескрипте, – значит воевать бесконечное время и притом быть уверенным, что постановляемый таким образом мир не может всех удовольствовать, следовательно, не может быть и прочным. На Вестфальском мире надобно было за каждым утвердить приобретенные уже владения, права и вольности, а теперь дело идет о том, чтоб удовлетворить претензиям и желаниям, родившимся из самой войны; но эти претензии так различны, что к совершенному их соглашению почти нет способов, и надобно признаться, что в начале нынешней войны прилагалось больше старания о том, чтоб вовлечь в нее как можно более держав, а не рассуждалось, каково будет окончание столь многих наскоро сделанных трактатов и принятых обязательств. |
| Вице-канцлер прибавил, что царскому величеству должна быть известна невозможность для императора заключить с Россиею союз против кого-нибудь из князей имперских; император не может вступить в союз и против Польши, с которою у него издавна союз. Наконец, вице-канцлер объявил, что заключение договора должно быть отложено до окончания войны у императора с Франциею. На это Матвеев заметил, что союз этот едва ли будет полезен царскому величеству при таких изъятиях и условиях, когда император не обязывается помогать России ни против шведа, ни против турка – заклятых неприятелей царского величества. В начале 1714 года Матвеев начал извещать о скором мире между императором и Франциею, а мир этот должен был иметь влияние и на отношения Австрии к России. «Когда цесарь, – писал Матвеев, – будет в согласии с Францией, то шведа явно озлобить не захочет, должен будет действовать заодно с французским королем по смыслу Вестфальского договора; хотя цесарь и все его министерство по наружности доброхотствуют царскому величеству, но внутренно приращению державы его величества очень завидуют и на будущее время опасаются; большая часть здешних министров – добрые шведы». В марте Матвеев возобновил представление о союзе, потому что из Петербурга получены были замечания на австрийский проект. Замечания состояли в том, что царь не согласен на заключение союза по окончании его войны со шведами, ибо такой союз не принесет ему никакой пользы; царь требует, чтобы союз заключен был немедленно против всех нападчиков, ибо при нынешней войне опасно, чтобы какой-нибудь новый неприятель, особенно турок, не напал либо на Россию, либо на Австрию; поэтому-то немедленный оборонительный союз и нужен, особенно по отношению к Польше, ибо России, а еще более Австрии нужно стараться, чтобы не допустить турок разорить Польское королевство, потому что от этого может произойти беда для всей Германии. О набегах татарских упоминать в договоре не надобно, потому что татары – подданные султана турецкого и без его воли ничего не делают. |
| В эти дни двести лет назад под Москвой, готовясь к сражению, стояли друг перед другом две огромные армии. Ночь перед битвой была тихой. Воины двух армий, и русские, и французы понимали, что в наступающий день им предстоит сойтись в великой битве, от которой зависит исход войны. Но все же никто из русских и французов не предполагал, насколько предстоящее сражение будет упорным, страшным и кровопролитным. В подмосковных полях, на равнине у неизвестной небольшой деревеньки Бородино к решающему сражению готовилась русская и французская армия. Вернее, в битве должны были сойтись русская армия и лучшие войска всей континентальной Европы под предводительством величайшего полководца в мировой военной истории, императора Франции Наполеона Бонапарта. 24 июня 1812 года войска Бонапарта перешли Неман. Наполеон вел на Россию 640 тысяч отборных войск. Это была невиданная прежде сила. Казалось, что грозной и славной победами Великой армия французского императора Наполеона Бонапарта никто не может противостоять. Артиллерия Великой Армии насчитывала 1370 орудий. У Наполеона было сто тысяч одной только великолепной конницы. Тяжелую кавалерию Великой Армии составляли всадники в железных латах-кирасах, на могучих лошадях - знаменитые французские кирасиры, конные гренадеры и карабинеры, отборные полки вестфальских, саксонских кирасир. Это в то время лучшая тяжелая конница Европы. Была в Великой армии и превосходная легкая конница - французские гусары, польские уланы, мамелюки. Армию французского императора не случайно называли Великой армией «Гранд Арме». Это были легендарные войска, которые вел военный гений, великий полководец Наполеон Бонапарт. И эти победоносные войска сумели покорить всю Европу. В Великой армии под знаменами французского императора собраны были в те годы, самые отборные, как сегодня говорят, элитные части всех государств покоренной Наполеоном континентальной Европы. А французские войска, составлявшие основу «Великой армии» в то время были лучшими в мире. Самая современная в то время, прекрасно вооруженная, закаленная в непрерывных войнах и сражениях армия, беззаветно преданная своему вождю, твердо верившая в его воинское счастье. И при этом отважные французы верят, что несут всем народам Европы новый порядок. Французы несут на своих знаменах идеи свободы, равенства и братства. Император Франции должен объединить под своей справедливой властью европейские народы. Новая Римская империя создается в Европе, не случайно знамена и штандарты наполеоновской армии увенчаны римскими орлами. |
| Однако ключевой вопрос, который поднимается в книге, – какие идеологические основания лежат в основе регионализма? Для того, чтобы ответить на него, мы предложили сравнить регионализм с национализмом, предположить, что регионализм – это " младший брат " национализма, одна из его современных форм. Национализм – идеология, обслуживающая функционирование национального государства современного типа (nation state) со времён Вестфальского мира. В сферу национализма входит обширный комплекс вопросов, связанных с конструированием национальной идентичности, которая состоит из исторической памяти, культуры, этноса, языка, экономики, этики. После того, как появились и укрепились национальные государства, был сформирован современный мировой порядок, главным элементом которого по-прежнему является национальное государство. Наш мир является " миром национальных государств " , а крупнейшей организацией в мире, соответственно, – Организация Объединённых Наций. Важно также отметить, что национализм с самого начала боролся с имперским сознанием. По этой аналогии выстраивают свою концепцию современные теоретики регионализма. Регионализм – это формирующаяся идеология, обслуживающая функционирование региона (локального и надгосударственного) как политического субъекта поствестфальского глобального мира. В его сферу входят те же вопросы, что и в национализм – от социокультурных до политических. Однако регионализм конструирует не классическое государство, а его новую форму, которую называет " регионом " , и стремится к построению нового мирового порядка – " мира регионов " . Слово " регион " входит в регионализм со всеми своими значениями и разновидностями. Регионом может считаться область в составе государства, региональная организация или региональное объединение. Регион в идеологии регионализма означает любую пространственную единицу, не являющуюся государством, но претендующую на присвоение части государственного суверенитета. Как однажды национальное государство бросило вызов империям, регионализм готовит поход против государства и государствоцентричного сознания. Регионализм оспаривает основные функции и права государства и стремится присвоить их себе, – от трансляции идентичности до монополии на применение силы. Очевидно, что такая борьба с государством на идеологическом уровне может принять форму затяжного противостояния и станет ещё одним направлением международной политики в будущем. |
| В дек. 1644 г. начались переговоры о мире. М. проявил себя умелым дипломатом и добился подписания выгодного для Франции Вестфальского мира (окт. 1648): за Францией была окончательно закреплена пров. Труа-Эвеше («Три епископства», т. е. еп-ства Верден, Мец и Туль); Франция получила также ландграфства В. и Н. Эльзас, эльзасский Декаполис (10 свободных городов Эльзаса), прирейнские крепости Брейзах и Филипсбург. Тогда же мог быть заключен и мир с Испанией (в 1647 против испан. власти восстал Неаполь, и испанцы были готовы пойти на значительные уступки на переговорах), однако франц. дипломатия упустила этот момент, и война между Францией и Испанией продлилась еще 11 лет. Чтобы покрыть расходы казны, основная часть к-рых шла на войну, М., как Людовик XIII и Ришелье, был вынужден пойти на непопулярные меры - повысить налоги. В 30-40-х гг. XVII в. это спровоцировало крестьянские волнения, к-рые жестоко подавлялись. Но возможности крестьянства, платившего талью (поземельный налог), были на пределе - требовалось перенести центр тяжести в налогообложении на привилегированное население городов, прежде всего Парижа. Этого можно было добиться только с помощью новых финансовых эдиктов, затрагивавших буржуа и чиновников, владельцев должностей. Однако эдикты должны были проходить регистрацию в парижских верховных судах и провинциальных парламентах и только после этого вступали в силу, а парламенты отрицательно отнеслись к подобной политике. Участие судейской элиты в 1-м этапе Фронды, т. н. Парламентской Фронды (1648-1649), стало главной особенностью этого социально-политического протестного движения. В апр. 1648 г. королева демонстративно отвергла все ремонстрации Парижского парламента, касавшиеся группы новых финансовых эдиктов, показав нежелание двора считаться с мнением верховных судей. 13 мая 1648 г. Парижский парламент решил заключить союз с др. верховными палатами Парижа для противодействия вымогательствам фиска. Была сформирована совещательная Палата Людовика Святого, члены к-рой заявили о необходимости облегчить налоговое бремя разоренного войной народа. В провинциях начался массовый отказ от уплаты налогов, сопровождавшийся народными волнениями. Аппарат власти на местах оказался парализован; парламент поддержал выдвинутое 30 июня Палатой Людовика Святого предложение об отзыве всех провинциальных интендантов. |
| Конечно, на некоторое время прекратится настоящая тягостная война, но всегда нужно будет готовиться к новой и тем более тягостной, что партия короля прусского несравненно усилится. Англия и король прусский предлагают теперь вместе об общем мире, думая успехами Англии на море наверстать то, что потеряно на твердой земле; а по нашему мнению, усилением войны на сухом пути надобно с избытком наверстать то, что потеряно на море; а способ, кажется, есть и утраченное наверстать, и обязательства исполнить, и нигде ничего не уступить, надобно только последовать такому совету: в ответной французской декларации должно быть сказано, что король готов помириться с Англиею, если только мир будет честный; что же касается войны, начатой королем прусским против Австрии, Саксонии и России, то так как король вступил в нее только в качестве помощника и ручателя Вестфальского договора, то он должен свято исполнять свои обязательства, помогая своим союзникам и стараясь при будущем примирении, чтоб они получили справедливое вознаграждение за все убытки». 1 июня Панин писал: из военных распоряжений и приготовлений здесь ничего нового не видно, кроме сбора рекрут до 600 человек из разных провинций; говорят, что их скоро отправят в приморские места для посажения на суда; других отправлений к армии нет, все войска остаются по своим провинциям и гарнизонам; причина всем известна: она состоит в совершенном истощении государственной казны и в том, что недоимка чужестранных субсидий остается невыплаченною, а что уплачивается, то идет на содержание наличной армии в Померании. В августе, говоря о положении дел по смерти вождя господствующей партии графа Гилленборга, Панин писал: «До сих пор Сенату оставалось мало времени думать о своей армии, потому что он должен был управляться с разными домашними партиями, и теперь со смертью Гилленборга внутренние дела придут еще в большее замешательство». В начале сентября Панин уведомил, что Государственный банк дал наконец короне взаймы 30 бочек золота с объявлением, что он сделал последнее усилие помочь государственному недостатку. |
| Вадим К. (продолжение) 18 марта 2019, 13:05 То же самое произошло бы и с сербами, но они смогли тогда отбиться и свою автокефалию отстояли. Когда же югославяне получили политическую самостоятельность, тогда же смогли и свое церковное самоуправление полностью восстановить. А теперь этот процесс восстановления древних автокефалий ученые греки нам пытаются преподнести как влияние протестантского движения. Что это как не вопиющая ложь? Вадим К. 18 марта 2019, 13:01 " Архимандрит Григорий (Папатомас) объясняет становление идеи автокефалии как независимости влиянием Вестфальской системы " . Это просто полное искажение истории Поместных Церквей. Задолго до т.н. Реформации ряд православных народов, как раз тех самых, которые сейчас затронуты евроинтеграцией, добились автокефалии своих церквей. Это болгары, сербы, грузины. Она оформлялась и была бы непременно усилиями св. Мефодия и в Чехии, но немцы ее задавили при родах. Да, уже в Новое время у болгар например не было автокефалии. Но разве это случилось не потому, что ее силой уничтожили те же греки первый раз в 11-12 веке, второй при османах и их поддержке в 18-м? Вадим К. 18 марта 2019, 12:42 Ясно, что все ссылки на политическое объединение в Европе как на основание пересмотра православного учения о Церкви и ее канонов искусственны. Римская империя объединяла куда больше земель и народов и управлялась одним императором, но римский епископ тем не менее не имел там властных привилегий и монархом в Церкви не был. Идея ЕС тут прикрытие и не Брюссель влияет на КП, а кто-то другой движет тем и другим и предпринимает попытку воздвигнуть новую сверх-башню. Отсюда и несоответствие ссылки на пример ЕС притязанию на вселенскую (всемировую), а не все-европейскую юрисдикцию. Евгений 13 марта 2019, 03:37 Если следовать политическим реалиям, то прежде всего надо отбросить все лингвистические насилия над здравым смыслом. Ни вселенский, ни экуменикос, не имеют ни малейшего смысла в современном мире. Само выражение Константинопольский патриархат - полный анахронизм, нет ни города такого и след. патриархата без города быть не может. Это надо пересмотреть в первую очередь. Это что-то призрачное, как " призрак коммунизма " по Марксу. Так и этот " патриархат " бродит по Европе и смущает умы простецов. Единственный патриархат, который имеет незыблемые основания -- это Иерусалимский !! |
| Второе: в таком гипотетическом обществе нация как единый преемственно живущий организм со своими ценностями исчезает, национальное государство становится нецелесообразным, а индивид живет по принципу " где хорошо, там и отечество " , и поэтому ему выгоднее мировое правительство, нежели национальное, а понятие суверенитета государства-нации, трактуемое в современных критериях с Вестфальского мира 1648 года, становится главным препятствием. Сегодня уже очевидно, что наметившаяся еще в 70-е годы идеология " глобализма " и позднее идея " глобального управления " существенно отличается по целям от урегулирования естественных аспектов интернационализации экономической и финансовой деятельности. Хотя Запад все еще размахивает флагом первоначальных либеральных ценностей и универсализации идеалов прогресса, выставленных на фасад Просвещения, чтобы скрыть его конечную антихристианскую суть, новый глобализм рубежа XX-XXI веков давно отряхнул груз проекта Просвещения и стремится лишь к мировому господству. Подлинное мировое сообщество, то есть совокупность без изъятий государств, наций, культур и цивилизаций не совпадает с тем фантомом, от имени которого выступают глобалисты. Современный либерализм давно выродился в лево-либертарианский дух, ищущий в надмирном " сообществе " гарантию своей несопричастности ни к одной из национальных или духовных традиций человечества, и требующий устранить эти традиции для обеспечения своего псевдобытия - истории без целеполагания. Начиная с 70-х - 80-х годов - " мировое сообщество " - это сначала избранный круг привилегированных стран, который в целях " глобального управления " расширил круг избранничества до " мировой элиты " , включив туда узкий круг представителей национальных элит, отказавшихся от национального интереса, и работающий над созданием мирового порядка, далекого от профанных ожиданий наций, но прозрачного для посвященных. РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВЫ МОНДИАЛИЗМА И ПАЦИФИЗМА Примечательной особенностью происхождения идей навязывания единых мировоззренческих основ во втором тысячелетии является тот факт, что они предлагались в христианском мире либо тайными либо явными врагами христианской Церкви, исключительно неапостольскими христианами - протестантами или их предшественниками или " диссидентскими " кругами в католических странах, после Возрождения и Просвещения - представителями нарождающегося либерализма, многие из которых уже тогда были атеистами. Пацифизм как система взглядов также явился частью мировоззрения, которое было плодом либерализма в основном в протестантских странах, будучи порождением периода апостасии христианской культуры. |
| Е.Никифоров: В старых английских и французских учебниках дипломатии вполне терминологично вплоть до середины ХХ века употреблялось понятие «христианские государства», а их государи назывались «христианнейшими государями», т.е. тем самым полагалось, что христианская нравственность была неизменным требованием по отношению и к самому дипломату и в отношениях между государствами. П.Стегний: Речь, конечно, идет о морали. Мораль и политика разомкнулись где-то в 17 веке, как раз в те времена, которые мы упомянули в связи с Вестфальским миром. До середины 17 века наследникам престолов политика и мораль преподавались в одном пакете. Это было одно учебное понятие. Е.Никифоров: Но был же задолго до этого Макиавелли со своим «Государем». Правда, эта книга воспринималась скорее как экстравагантное учение, нежели учебник практической дипломатии. П.Стегний: Понимаете, и да, и нет. Это был учебник, может быть и цинизма, а может быть и прагматики, как начали называть такие теории чуть позже. Но дело в том, что сейчас за этим деструктивным подходом, с преодолением государственного суверенитета ради каких-то наднациональных ценностей, стоит вся неолиберальная, простите меня за выражение, чушь, которая прилагается к демократии, превращенной в идеологию и так настойчиво продвигаемой коллективным Западом. Этому противостоит подход (мы, пожалуй, наиболее последовательные и четкие проводники в жизни этого подхода), ориентированный на мораль, на этику и в основе его, конечно, лежит требование безусловного уважения государственного суверенитета. Если суверенитет остается универсальной ценностью, то все попытки смены режимов из-за рубежа, через создание управляемых псевдонезависимых структур в государстве, 5-х, 6-х, 20-ых колонн, становятся абсолютно противоправны. И в этом случае мировое развитие возвращается в нормальное, предсказуемое русло. Мне кажется, что это было основой понимания вызова современного мира на встрече на Кубе. Главные последствия этой встречи для дипломатии, как вы поставили вопрос, заключаются в попытке все-таки воссоединить мораль, этику и реальную политику, права человека и моральную ответственность человека за сохранение жизни на земле. В этом смысле это был колоссальный моральный толчок, поддержка тем позитивным процессам, которые происходят в мире. |
|
|
