| Среди двойных забот России в войне с Портою и польскими мятежниками венский двор признал, что нашел удобный случай заплатить себе собственными руками за доброжелательство, оказанное им как Порте, так и конфедератам, и, не прикрывая своих поступков никаким правом или предлогом (?), овладел землями Ципса. Чем меньше русский и берлинский дворы оказали явного внимания к этому движению, тем более подвергли они его обсуждению во внутренности Кабинета, совещаясь друг с другом, как приспособить к этому явлению собственные меры. Надобно было признать одну из мер: или явно протестовать против поступка Австрии, завести переговоры, чтоб принудить венский двор отступиться от захваченной им земли, в случае неуспеха переговоров воспротивиться вооруженною рукою, вступить в войну с Австриею, или поступить одинаково с венским двором, предъявить и с своей стороны претензии на известные польские земли. Так как для равновесия, наблюдаемого между тремя дворами, требовалось, чтоб они или ничего не приобретали от Польши, или чтоб каждый получил одинаковое приращение, то здравая политика предоставляла на выбор одну из двух мер, и ее в-ству осталось принять в уважение, которая из них более может подать способов к скорейшему успокоению Польши и сходнее с правосудием. Императрица не должна была долго колебаться в своем решении. Новая война с державою, граничащею с Польшею на таком большом протяжении земли, служила новою пищею для польских возмущений, и, таким образом, успокоение Польши отдалялось на все время этой новой войны. Императрица подвергала государство свое убыткам и опасности, и за кого? За нацию, для которой она в продолжение стольких лет понапрасну жертвовала величайшим числом людей и денег! За нацию, которая за услуги, благодеяния и бескорыстие платит самою явною неблагодарностию, которая не только вела против нее открытую войну, но еще возбудила против нее неприятеля, опаснейшего для ее государства! Другая сторона дела, наоборот, представляла дружественное содействие трех держав для умиротворения Польши, для решения всех вопросов, которые рано или поздно могли возжечь войну между тою или другою из них и республикою; для сокращения границ последней, чтоб дать ей положение, более сообразное с ее конституциею и с интересами ее соседей, наконец, для самого главного, для сохранения мира в этой части Европы. |
| Австрия не может рассчитывать на помощь Франции, которая находится в страшном истощении; если бы даже венский двор и хотел войны, то захочет ли он ее объявить России и Пруссии вместе без надежды иметь какого-нибудь союзника. Это дело невероятное, и потому России и Пруссии нечего бояться за проект приобретения польских земель. Они взаимно гарантируют свои новые владения, и если австрийцы найдут свою долю в Польше малою сравнительно с русскою и прусскою, то стоит только предложить им часть венецианских владений, отрезывающую Триест, и они успокоятся, а если бы и стали сердиться, то тесный союз между Россиею и Пруссиею заставит их делать все, что угодно этим державам. В том же тоне писал Фридрих брату Генриху: «Если соглашение с Россией состоится, то нечего обращать внимание на австрийцев, которые, не имея помощи от своих союзников, будут принуждены делать все по-нашему». Взгляд был совершенно верен, и, начавши противоречить ему, начавши опять требовать от России, чтоб она отказалась от своего условия относительно Молдавии и Валахии, грозя в противном случае войною с Австрией, Фридрих прямо заявлял, что это требование делается в его собственных интересах. Бывают минуты, когда самый хитрый и осторожный человек не выдерживает; не выдержал Фридрих в минуту восторга при виде исполнения пламенного желания, проговорился насчет истинного положения дел, но скоро одумался и заговорил другое, не заботясь о противоречии. В Вене также верно смотрели на свое положение, т. е. что одной Австрии нельзя вооруженною рукою препятствовать успехам России в Турции. Если Фридриху II для исполнения своих замыслов нужно было тесным союзом своим с Россиею ободиночить Австрию и заставить ее соглашаться на все распоряжения Пруссии и России, то венский двор точно так же хотел ободиночить Россию соглашением своим с Пруссиею, заставить эту союзницу России вырвать у последней плоды побед, как бы это мог сделать только злой враг. В Вене очень хорошо понимали, что Фридриха II заставить сделать это нельзя даром, одним внушением, что могущество России так же опасно и ему, как Австрии, если еще не больше; Фридриху надобно было заплатить, и дорого заплатить. |
| в-ства рассчитывают удержать 13 городов комитата Ципс как принадлежавших Венгерскому королевству; за них выплатится Польше та сумма денег, в которой они некогда были ей заложены. Что касается окончательного умиротворения Польши, то венский двор согласен, чтоб царствующий король остался на престоле и старая конституция была бы сохранена с теми изменениями, которые будут сходны с политическими интересами России и других соседних дворов». В Вене опоздали; хотя, разумеется, если б и не опоздали с таким объяснением, то оно способно было только снова еще сильнее оттолкнуть Петербург от Вены и сблизить с Берлином. Пруссия не раздражала таким резким предписыванием мирных условий, как позволил себе теперь венский двор, прямо выставляя свои интересы и намерение препятствовать всеми средствами исполнению русских условий. И прусский король неуклонно настаивал на том, чтоб Россия отказалась от Молдавии и Валахии, но он не настаивал на другом важном условии – независимости Крыма, не приводил вознаграждения за тяжелую войну почти к нулю, а предлагал еще вознаграждение на другой стороне. Несмотря на вооружения и высокомерный тон венского двора, в Петербурге не раз убеждались, что дело не в Австрии, а в Пруссии. Но прусский король требовал настойчиво, чтоб Россия отказалась от дунайских княжеств и в вознаграждение взяла себе часть польских владений. Такая связь между турецким и польским делом не нравилась в Петербурге: отдать назад в турецкие руки две христианские области, жители которых были уверены, что такого возвращения не будет, проиграть, таким образом, во мнении христианского народонаселения турецких областей было очень тяжело. На это можно было решиться только в крайности; и осенью 1771 года эта крайность, по мнению многих, настояла. Двойная война вообще была тяжка, тем более что не были уверены в безопасности относительно Швеции. Для продолжения войны требовалось усиление средств со стороны России, а возможность усиления средств именно теперь ослабевала. Мы видели, что русское войско встретило в областях Порты врага более страшного, чем турецкое и татарское войско, встретило чуму. Но болезнь не ограничилась одним войском; она пошла дальше, распространилась по внутренним областям России, свирепствовала в Москве, где благодаря опять войне, недостатку внутренней стражи вспыхнул бунт, умерщвление архиепископа. Надобно было освободить зараженные области от рекрутского набора, и Чернышев в октябре объявил Совету, что набор может уменьшиться до 20000. С другой стороны, вследствие чумы же уменьшились казенные доходы. При таких обстоятельствах трудно было возражать людям, которые говорили: благоразумно ли отказываться от непосредственного приобретения ближайших к России областей, населенных русским народом, из-за независимости далекой Молдавии и Валахии, продолжать из-за этой независимости тяжкую войну, которая может еще усложниться, стать еще труднее? |
| Вверяю в. в-ству мое решение, что никогда я не буду вести переговоров в Константинополе и даже нигде, прежде чем Обрезков ко мне не возвратится; его освобождения я требую безусловно, а после этого освобождения, если они предложат конгресс, я буду согласна. Что касается мирных условий, то я не требую никаких приобретений собственно для своей империи. Обе Кабарды и Азовский округ принадлежат, бесспорно, России; они так же мало увеличат ее могущество, как мало уменьшили его, когда из них сделали границу; Россия чрез возвращение своей собственности выигрывает только то, что пограничные подданные ее не будут подвергаться воровству и разбоям, что стада их будут пастись спокойно. Свободное плавание по Черному морю есть такое условие, которое необходимо при существовании мира между народами. Россия согласилась на ограничение этой свободы, уступая из любви к миру варварским предрассудкам Порты, но мир нарушен с презрением всех обязательств. Если я имею право на какое-нибудь вознаграждение за войну, столь несправедливую, то, конечно, не здесь я могу и должна его найти. Я могла бы быть вознаграждена уступкою Молдавии и Валахии, но я откажусь и от этого вознаграждения, если предпочтут сделать эти два княжества независимыми. Этим я доказываю свою умеренность и свое бескорыстие; этим я объявляю, что ищу только удаления всякой причины к возбуждению войны с Портою. Венский двор не понимает своего прямого интереса, позволяя себе так живо обнаруживать зависть относительно этой статьи. Я не отодвигаю своих границ ни на одну линию; я остаюсь в прежнем расстоянии от его владений; если венский двор доволен тем, что имеет в турке такого слабого соседа, то должен быть еще довольнее соседством маленького Молдо-влахийского государства, несравненно более слабого и равно независимого от трех империй. Если положение турок таково, что они должны получить мир только с уступками, то они поступят очень странно, если уступят Бел град, которым спокойно владеют, а не уступят княжеств, которые уже более не их и возвращение которых будет всегда зависеть от жребия войны. |
| Епископ Иларион заявил протест кардиналу Касперу в связи с процедурой ведения православно-католического диалога 25 сентября 2006 г. 17:03 24 сентября 2006 года в Белграде завершилась IX сессия Смешанной комиссии по богословскому диалогу между Православной Церковью и Римско-Католической Церковью. От Московского Патриархата в сессии участвовали епископ Венский и Австрийский Иларион , представитель Русской Православной Церкви при европейских международных организациях, и священник Игорь Выжанов, секретарь Отдела внешних церковных связей по межхристианским отношениям. В течение недели участники сессии обсуждали подготовленный координационным комитетом Смешанной комиссии документ на тему «Экклезиологические и канонические последствия сакраментальной природы Церкви». Документ был составлен в 1990 году, перед пленарным заседанием Смешанной комиссии во Фрайзинге (Германия), однако не был тогда обсужден, поскольку члены комиссии в связи с серьезным обострением межконфессиональных отношений в ряде стран Восточной Европы, сочли необходимым перейти к обсуждению темы унии. В целом IX сессия Смешанной комиссии прошла в атмосфере конструктивного диалога. Однако на заключительном заседании, состоявшемся 24 сентября, разгорелась дискуссия по одному из разделов документа, посвященному авторитету Вселенских Соборов. В этом разделе, в частности, говорилось о том, что после разрыва общения между Востоком и Западом в XI веке созыв «Вселенского собора» в строгом смысле слова стал невозможен, однако «обе Церкви продолжали созывать «общие» соборы, в которых участвовали епископы Поместных Церквей, находящихся в общении с Римским престолом, и Поместных Церквей, находящихся в общении с Константинопольским престолом» (both Churches continued to hold «general» councils gathering together the bishops of local Churches in communion with the See of Rome or the See of Constantinople»). Представитель Русской Православной Церкви епископ Венский и Австрийский Иларион выступил с рядом принципиальных возражений по данному пункту. |
| Реформы Марии Терезии и Иосифа II затронули и Венский ун-т. Нидерландский врач Г. ван Свитен, начав в 1749 г. реформу с медицинского образования, превратил ун-т в учебное заведение «нового» типа. Впервые естественно-историческим наукам уделялось больше внимания. В программу обучения медицинского фак-та были включены химия, ботаника и хирургия; немало часов отводилось под анатомию с практическими занятиями. В 1752 г. реформа коснулась теологического и философского фак-тов. На философском фак-те стали изучать физику, естественную историю и этику. В задачу теологического фак-та вошло обучение «научному мышлению». В 1753 г. на юридическом фак-те появился новый курс - естественное право. Проведение университетской реформы удалось во многом благодаря упразднению ордена иезуитов в 1773 г. Венский ун-т, долгое время находившийся под их руководством, перешел в ведение гос-ва. С 1778 г. академические степени стали присваивать протестантам, а с 1782 г.- евреям. По уровню развития науки, особенно медицины, Австрия выдвинулась на одно из ведущих мест в мире. В XIX - нач. XX в. студенты и преподаватели Венского ун-та являлись выразителями либеральных идей и активно участвовали в политической жизни страны. В XX в. в ун-те появилось множество новых фак-тов: математический, экономический, исторический, физический, филологический и др. В наст. время здесь единовременно обучается свыше 80 тыс. чел. Ист.: Quellen zur Geschichte der Stadt Wien/hrsg. v. Alterthums-Verein zu Wien. 1895-1927. 18 Bde. Лит.: Наммег- Purgstall J. Klesl " s, des Cardinals, Direktors des geheimen Cabinetes Kaisers Mathias, Leben. W., 1847. 4 Bde; Aschbach J. von. Geschichte der Wiener Universität. W., 1865-1889. 3 Bde; Tomaschek J. A. Die Rechte und Freiheiten der Stadt Wien. W., 1877-1879. 2 Bde; Kerschbaumer A. Kardinal Klesl. W., 19052; Tomek E. Das Kirchliche Leben und die christlische Charitas in Wien: Gesch. d. Stadt Wien. W., 1913; idem. Kirchengeschichte Österreichs. Innsbruck; W.; Münch., 1935-1959. 3 Bde; Klebel E. Zur Frühgeschichte Wiens. W., 1932; Пристер Е. Краткая история Австрии. М., 1952; Mecenseffy G. Geschichte des Protestantismus in Österreich. Graz, 1956; Wodka J. Kirche in Österreich. W., 1959; Egger R. Römische Antike und Frühes Christentum. Klagenfurt, 1962. Bd. 1; Gutkas K. Geschichte Niederösterreichs. Münch., 1984; Winkelbauer T. Fürst und Fürstendiener: Gundaker von Liechtenstein, ein österreichischer Aristokrat des konfessionellen Zeitalters. W.; Münch., 1999. |
| Кардинал Шенборн: Кризис беженцев поставил христиан Европы перед серьезным испытанием 14 января, 2016. Новостная служба Архиепископ Венский обратился к представителями православных, протестантских, старокатолических и ориентальных церквей Австрии 14 января. ПРАВМИР. Приток многочисленных беженцев с Ближнего Востока в Австрию и другие страны Центральной Европы неизбежно вызовет социальную напряженность и поставит христиан в этих странах перед лицом новых вызовов, с которыми они не справятся без Божией помощи, заявил архиепископ Венский, кардинал Кристоф Шенборн. Выступая перед представителями православных, протестантских, старокатолических и ориентальных церквей Австрии на ежегодном приеме в архиепископском дворце в ознаменование Недели молитвы о христианском единстве, кардинал Шенборн подчеркнул при этом, что «мученичество наших дней», свидетельство о вере преследуемых христиан, должно быть воспринято как призыв христианам в благополучной Австрии к поиску правильного сочетания религиозной открытости и ясного христианского свидетельства. «Мы долго гордились тем, что в Австрии экуменические отношения находятся в образцовом состоянии. Я думаю, что мы входим во время, когда это экуменическое единство будет подвергнуто новому испытанию», — сказал кардинал, отметив, что «разрывы в нашем обществе являются вполне реальной угрозой». «В последние месяцы массовый наплыв людей, ищущих защиты, в нашу страну и соседние страны поставил Европу перед колоссальным испытанием, которое затрагивает единство Европы, европейскую идентичность, и совершенно особенным образом ставит христиан перед испытанием – как мы справимся с этой драматической ситуацией? То, какой ответ мы дадим, будет иметь огромное значение и для нашего общего христианского свидетельства. Это непросто, совсем непросто. Здесь нет простого решения, простого рецепта, простого разделения на сторонников жесткой линии и благодушествующих, как об этом часто говорят СМИ. Социальная напряженность вырастет, и это составит вызов нам, христианам: сможем ли мы в нашей стране, но также и в Европе в целом, давать здесь свидетельство о Христе, вести себя по-евангельски?» — сказал глава основной традиционной конфессии Австрии. |
| Относительно недружелюбных действий австрийского резидента в Константинополе Ланчинский также сообщал успокоительные уверения цесарских министров, что между Россиею и Австриею не может быть никаких столкновений: Австрия не может завидовать приобретениям России на Балтийском море, потому что Швеция была всегда враждебна австрийскому дому, следовательно, интерес Австрии требует бессилия Швеции. Относительно Востока Австрия имеет побуждения желать там распространения русской торговли, ибо нет причин к войне между Россиею и Австриею, тогда как другие государства, обогащаясь от торговли на Востоке, употребляют свое богатство в войнах против Австрии; одним словом, нет еще таких двух дворов на свете, которых интересы были бы так тесно связаны, как интересы дворов русского и австрийского. При этих уверениях у австрийских министров проглядывал страх, чтоб Россия не сблизилась с Франциею и Испаниею. Особенно сильно встревожила Вену поездка Ягужинского в Берлин, и принц Евгений обошелся холодно с Ланчинским. Холодность усилилась, когда пронесся слух, что Ягужинский отправился в Париж для переговоров об упрочении польского престола за герцогом шартрским, сыном регента герцога орлеанского, и о заключении брачного союза с бурбонским домом. Петр требовал от венского двора, чтоб он употребил свои добрые услуги в Константинополе для отстранения столкновений между Россиею и Портою по поводу персидских дел. Венский двор обещал, но в то же время получено было известие, что об этом хлопочет французский посол в Константинополе, и к Ланчинскому обратились с упреками: «Если вы нам доверяете и считаете наш кредит у Порты сильным, то зачем обращаетесь к Франции? Если же думаете, что Франция лучше вам может услужить там, то зачем обращаетесь к нам?» В начале 1723 года венский двор был в затруднительном положении: происходит какое-то сближение между Россиею и Пруссиею, Франциею и Испаниею; с единственным союзником Австрии, королем английским, у цесаря столкновения по религиозным делам, причем, защитник католицизма в Германии, цесарь не может уступить защитнику протестантизма курфюрсту ганноверскому, который, как король английский, пользуется своим временем и гордо заявляет свои требования. |
| Далее свое видение диалога между Европейским Союзам и религиозными общинами изложили Х.-Г. Пёттеринг и А. Меркель. «Диалог с религиозными лидерами крайне важен и интересен, — отметила федеральный канцлер Германии. — Мы, политические лидеры, должны уважать религии». Европейское общество, по словам А. Меркель, должно быть построено на толерантности, «но мы не должны быть толерантны к отсутствию толерантности». В качестве примеров отсутствия толерантности были приведены антисемитизм и исламофобия. Затем слово было предоставлено религиозных лидерам, каждый из которых имел возможность высказаться по актуальным вопросам диалога между ЕС и религиозными общинами. В своем выступлении епископ Венский и Австрийский Иларион отметил важность диалога между руководством ЕС и представителями монотеистических религий, однако подчеркнул, что такой диалог должен быть более регулярным. Представитель Московского Патриархата высказал пожелание, чтобы при Европейской Комиссии был создан консультативный орган, в задачу которого входил бы диалог с религиозными общинами на ежедневной основе. Говоря о теме прав человека, епископ Иларион указал на то, что, помимо права индивидуума, существуют еще и коллективные права, в частности, права религиозных общин, которые должны уважаться политическими лидерами Европы. Такое уважение необходимо для построения многополярного общества, в котором религиозные общины могут строить жизнь в соответствии со своими традиционными нравственными установками. Представитель Московского Патриархата также указал на то, что толерантность должна распространяться на все традиционные религии Европы. «Приводя в пример отсутствия толерантности исламофобию и антисемитизм, — отметил епископ Иларион, — политические лидеры Европы нередко забывают о различных проявлениях христианофобии и антихристианства», таких как запрет на ношение христианских символов, стремление изгнать христианские Церкви с общественного поля». «Из истории Европы невозможно вычеркнуть две тысячи лет христианства, — подчеркнул представитель Московского Патриархата. – Отрицание христианских корней Европы недопустимо. Но важность христианства не исчерпывеется историей. Христианство остается важнейшей духовно-нравственной составляющей европейской идентичности. Признание этого факта никоим образом не ущемляет другие религии Европы». |
| Чтобы заставить Францию замолчать и предупредить следствия ее верных внушений, я не нахожу другого средства, как объясниться дружески со шведским королем или непосредственно, или чрез меня». Из Петербурга королю давали знать, что в случае разрыва Бухарестского конгресса русские войска перейдут Дунай. По этому поводу Фридрих писал Сольмсу 1 мая: «Не скрою от вас, что переход через Дунай с целой армией фельдмаршала Румянцева кажется мне очень опасным и трудным. Русская армия будет подвержена тут тысяче случайностей, не говоря о трудностях при доставлении съестных припасов и оружия. Обратив внимание на ширину этой реки, понимаешь затруднения, какие встретит армия в случае, если испытает малейшую неудачу и будет принуждена отступать по той же реке. Осада Очакова, кажется мне, была бы естественна и не так опасна. Кампания нынешнего года потребует от фельдмаршала Румянцева гораздо более благоразумия и осторожности, чем предыдущие». Получив известие о разрыве Бухарестского конгресса, Фридрих писал: «Очень печально, что бухарестские переговоры опять не удались. Я имею основания предполагать, что если бы венский двор употребил более твердости в своих внушениях Порте, то переговоры, конечно, имели бы более успеха. Сколько я могу заключить из всех моих известий, венский двор, сохраняя еще слишком много прежнего уважения к Франции, не имел духа сделать более сильные представления в Константинополе». Но Фридрих противоречил самому себе. Что-нибудь одно: или Австрия не хотела настаивать на мире по отношениям к Франции, или по другим расчетам, желая воспользоваться предложением войны для своих целей. Так, Фридрих в депеше 25 мая опять возвращается к этому объяснению: «Кауниц желал выдвинуть всевозможные затруднения, чтоб заставить Россию нуждаться в помощи венского двора и продать эту помощь самою дорогою ценою». В августе гр. Иван Чернышев имел в Потсдаме длинный разговор с Фридрихом II, который рассказывал ему о своих отношениях к разным державам. Об англичанах он никак не мог говорить равнодушно, он упрекал их в том, что тайком от него заключили последний мир с Франциею, не выговорив занятых французами его земель, и заставили его отбирать эти земли оружием. |
|
|
