| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «ВЕНСКИЙ ГЕНЕЗИС» (Vindob. theol. gr. 31), одна из самых красиво иллюминированных раннехрист. рукописей, сохранившихся до наст. времени. В XIV в. рукопись находилась в Венеции, куда была привезена одним из участников крестовых походов или путешественников. Ее миниатюры, вероятно, были использованы в качестве образцов венецианскими мастерами, иллюстрировавшими в 40-х гг. XIV в. Историю Троянской войны. В XVII в. рукопись принадлежала эрцгерц. Леопольду Вильгельму (ум. в 1662), а в 1664 г. с согласия имп. Леопольда I была приобретена П. Ламбеком для имп. б-ки в Вене. Большинство ученых считают, что «В. Г.» был создан в VI в.; единого мнения о месте написания и украшения рукописи нет. Долгое время создание 3 раннехрист. манускриптов, написанных серебром или золотом на пурпуре, Россанского кодекса (Архиепископский музей в Россано) , Синопского евангелия (Paris. suppl. gr. 1286) и «В. Г.», связывали с христ. Востоком - Сирией, Палестиной или Антиохией. использование дорогих материалов и высокое качество исполнения миниатюр говорят о возможности создания «В. Г.» в К-поле. От тома с текстом кн. Бытие на греч. языке, содержавшего, согласно реконструкциям, 96 листов, сохранилось 24 листа. Утрачены начало и конец, имеются лакуны в средней части. Листы (325 ´ 265 мм) окрашены пурпуром, по к-рому серебряными чернилами, со временем потемневшими, библейским унциалом написан текст. В его написании принимали участие 2 или 3 писца. Миниатюры расположены на каждой странице в нижней части листа. Нередко в одной миниатюре объединены неск. сцен; первоначально в «В. Г.» могло быть ок. 400 сцен - примерно столько же, сколько было в Коттоновском Генезисе (Lond. Brit. Lib. Cotton Otho B. VI; почти полностью сгорел в XVIII в.). Главное место отведено изображениям, поэтому библейский текст, особенно в начале, нередко дан в сокращении. По мнению нек-рых исследователей (К. Вайцман, М. Левин, О. Мазаль), сюжеты для миниатюр «В. Г.» были взяты не только из кн. Бытие, но и из текстов Агады и Таргумов , комментариев к Библии. Сохранившиеся иллюстрации начинаются с истории Адама и Евы и завершаются смертью Иакова. |
| Удаление его величества от очищения Саксонии и от мира приводит меня в страх, чтоб от этого упорства не последовала холодность между ним и ее императ. величеством; боюсь, чтоб ее величество не была принуждена совершенно обратиться к венскому двору». «Холодности с нашей стороны никогда не будет, – отвечал Финкенштейн, – король твердо намерен сохранять дружбу с императрицею». Во все время разговора, доносил Репнин, Финкенштейн был в великой торопости, говорил он дрожащим голосом и сам дрожал. 21 декабря Финкенштейн объявил Репнину именем королевским под крайним секретом, что венский двор сделал мирные предложения чрез посредство саксонского двора и король отвечал, что он не удален от мира, лишь бы условия были разумные, вследствие чего с обеих сторон назначены поверенные в делах. Венский двор требовал, чтоб дело велось тайно, но король, будучи обязан истинною дружбою с русскою императрицею, признавая с благодарностию человеколюбивое желание ее относительно восстановления общей тишины, также и в доказательство, что он от мира не удаляется, не хотел этого скрыть. Репнин отвечал, что императрица, конечно, с удовольствием услышит об этом начале к прекращению бедствий человечества и по возможности будет способствовать к отвращению всяких тому препятствий, если только король откровенно и точно изъяснится. Финкенштейн отвечал королевским именем, что король немедленно отправит прямо к императрице свои мирные условия. А между тем преемник Гольца граф Сольмс, приехавши 18 декабря к канцлеру на вечер, вступил с ним под видом разговора в подробные рассуждения о делах. Король, его государь, удивляется, начал Сольмс, как сильно ее величество изволит интересоваться саксонским двором, когда тот поступками своими не только не заслуживает заступления ее величества, но более достоин мести за радость, оказанную им при известии о заговоре (хрущовском) против ее величества; он, граф Сольмс, может уверить, что при этом случае дрезденский двор везде разглашал в Польше, что хотя первое покушение было и неудачно, однако новое покушение, которое последует в ноябре, непременно произведет перемену в правлении. |
| Репнин увеличивал беспокойство императрицы, донося, что Фридрих имеет намерение овладеть Саксониею и что когда он, Репнин, стал представлять ему об очищении этой страны, то он стал обходиться с ним холодно, так что Репнин просил у императрицы позволения уехать из лагеря в Берлин, чтоб не подвергнуть неучтивости свой посольский характер. Когда Репнин представил Фридриху о миролюбии венского двора и о согласии его вступить в мирные переговоры и заключить перемирие, то король отвечал, что он не отрекается от выгодного мира, но на невыгодный никогда не согласится и прежде постановления прелиминарных пунктов перемирие заключено быть не может; венский двор, если желает, может сделать предложение, но он с своей стороны не имеет сделать никаких предложений и на конгресс никогда не согласится; военные заботы не оставляют ему времени для мирных переговоров, тем более что министерства своего при себе не имеет. Репнин заметил: «Зима приближается и дает вашему величеству свободное время; о месте и способе переговоров нечего говорить, лишь бы было желание мира». «На конгресс никак не соглашусь, – отвечал Фридрих, – предложений никаких делать не имею и оставляю на волю венского двора их сделать». «Ваше императ. величество, – доносил Репнин, – изволит усмотреть, что негоциациями способу нет короля к миру склонить, разве ему оставить все те же владения, которые прежде войны имел, и никакой индемнизации никому не требовать; ежели же венский двор какие-либо ни есть авантажи получить желает, то оные инако достать не может как твердостию своего оружия. Кампания нынешнего года совсем в пользу короля обратилась, чем еще более его мысли возвысились, и если сверх того какие авантажи еще получит, то боюсь, чтоб сам не задумал хотеть индемнизацию за убытки сей войны». Екатерина настаивала, чтоб прежде всего Фридрих вывел свои войска из Саксонии и дал ее курфюрсту, королю польскому, вознаграждение за разорение его земли. «Мы предусматриваем, – говорилось в рескрипте императрицы Репнину, – что сия материя неприятна будет королю, но справедливость тем не меньше требует, чтоб обидчик сделал обиженному удовольствие, и для того надобно вам при всяком случае пристойно напоминать, что без удовлетворения королю польскому как саксонскому курфюрсту мир прочно установлен быть не может». |
| ЕВРОПА И РЕЛИГИИ: ДИАЛОГ ИЛИ ПРОТИВОСТОЯНИЕ?(Епископ ИЛАРИОН (Алфеев) 14.01.2013 23:55:32 Митрополит Иларион (Алфеев) Епископ Венский и Австрийский ИЛАРИОН ЕВРОПА И РЕЛИГИИ: ДИАЛОГ ИЛИ ПРОТИВОСТОЯНИЕ? 16-18 сентября 2005 года в г. Гнезно (Польша) состоялся VI международный конгресс на тему «Европа диалога. Быть христианином в плюралистической Европе». В конгрессе приняли участие около 800 человек, в том числе политики, депутаты европейского и национального парламентов, представители церквей и религиозных объединений, деятели культуры и искусства. Среди участников конгресса – примас Польши кардинал Юзеф Глемп; глава Папского Совета по содействию христианскому единству кардинал Вальтер Каспер; председатель Евангелическо-Лютеранской Церкви Германии епископ Вольфганг Хубер; бывший канцлер ФРГ Г. Коль; бывшие премьер-министры Польши Т. Мазовецки, А. Сухоцка и Е. Бузек; министр культуры Италии Р. Бутильоне; председатель группы Европейской Народной Партии в Европарламенте Х.-Г.Пёттеринг, ряд других политических и церковных деятелей. 16 сентября, в день открытия конгресса, состоялось пленарное заседание на тему «Диалог между Церквами и Европой», на котором выступил представитель Русской Православной Церкви при европейских международных организациях епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев). Мы публикуем текст этого выступления. Ваши Высокопреосвященства, Ваши Превосходительства, дамы и господа, братья и сестры! Мне хотелось бы сегодня поделиться с вами теми мыслями, которые я высказал два месяца назад в ходе встречи представителей христианских конфессий с президентом Европейской Комиссии Ж.М.Баррозо. Большое внимание на этой встрече, носившей неформальный характер, было уделено европейскому конституционному договору, который призывает к «открытому, прозрачному и регулярному» диалогу с церквами и религиозными, а также философскими и неконфессиональными организациями (статья I-52). Как я отметил в ходе встречи, важно, чтобы, несмотря на негативные результаты референдумов по конституционному договору во Франции и Голландии, этот призыв был сохранен и включен в тот законодательный документ, который придет на смену конституционному договору. |
| Правда, министр австрийский князь Кауниц, коего честолюбие есть всему злу виною, старался дать вещам другой вид, воспользовавшись хитро человеколюбивыми расположениями императрицы-королевы и склоня ее открыть под звуком оружия новую негоциацию с предвзятым намерением тщетность и неудачу ее поставить на счет его прусского величества; но сия интрига его, сколь она, впрочем, ни тонка, нашлась, однако ж, недостаточною к преобразованию вещей и к поселению в беспристрастной публике других мыслей о истинном виновнике народных бедствий, потому что учиненные чрез г. Тугута предложения признаны оною весьма неспособными изъять из среды камней преткновения, или заключая в себе пустой только блеск, или же мало разнствуя от того пункта, на котором прежде разорвалась негоциация графа Кобенцеля. Таким образом, не удивительно, что король прусский не дал себя уловить мнимою бескорыстливостью австрийского долга в уничтожении его конвенции с курфирстом пфальцским, следовательно же, и в испражнении им захваченной части баварских земель, когда ценою его уступки поставлено было, с другой стороны, жертвование неоспоримой бранденбургского дома собственности в Франконии, о которой прежде случая ваканции всеми принцами того дома заключен был полюбовный фамильный пакт и которая вследствие того от нас самих его прусскому величеству в союзном нашем трактате неоднократно уже гарантирована была, тем более что представлением свободы отыскивать после каждому судом свои правости по баварскому наследству обнажил венский двор в то же время коварный умысел явиться вновь при первом удобном случае с своими недельными притязаниями и одержать тогда в суде, где бы император сам был и истец и судья, все то, за что ныне должно ему понесть жестокую и опасную войну». «Сею картиною хотели мы вам показать, что дело короля прусского почитаем правым, ибо войну начал он единственно в охранение германской конституции, а как тут с интересами его величества встречается и собственный империи нашей выше сего образованный (означенный) интерес, то по сим двум началам, по рекламации нашего покровительства и защиты от обиженных княжеских домов и по уважениям счастливо пребывающей между нами и его прусским величеством союзнической дружбы, которую он нам с своей стороны деятельно уже доказал, не можем и не хотим мы обойтиться без подания и ему действительной от нас помощи в таком случае, где вся ненависть кровопролития не на него, а на венский двор упадать долженствует, дабы общими силами скорее принудить сей гордостью и честолюбием надменный двор к возвращению похищенной им части баварских земель законному наследнику и к справедливому в прочем удовлетворению за насильственный его поступок, коим общий мир толь нагло потрясен и нарушен. |
| В марте Борятинский виделся с Морепа, с которым был хорошо знаком, и просил его сказать искренне, по дружбе, известно ли ему, в каких расположениях находится теперь Порта. Морепа отвечал: «Я думаю, что турки сделают дурачество и опять начнут с вами войну; но я скажу вам по совести, что Франция не приводит Порту к войне; мы не думаем, чтобы истребление Порты было для нас полезно, ибо мы предполагаем, что в настоящем состоянии Порты ей с вами воевать невыгодно; будьте в том уверены, что мы не стараемся удаляться от вас и думаем, что в сближении была бы обоюдная польза, особенно в отношении к торговле». В апреле надежный человек уведомил Борятинского, что в королевском совете недавно читан был мемориал такого содержания: критическое положение Порты таково, что как бы ни стали действовать Россия и Австрия, согласно или нет, новая война может только приготовить падение Турции в Европе. Если венский двор внушит или России, или Порте твердо держаться своих требований, то он достигнет цели своего честолюбия: имея свободные руки, действовать смотря по обстоятельствам; он воспользуется истощением Турции для получения от нее известных провинций или в случае отказа завоюет их. Польша предана Франции и стала бы действовать непременно согласно с ее видами; но это государство истощено внутреннею анархиею и не может свободно располагать своими силами. Морские державы Англия и Голландия имеют наравне с Франциею сильные побуждения препятствовать падению Оттоманской империи в Европе, но теперь не время входить с ними в сношения по этому предмету. Франция имеет обязательство с Австриею по версальскому договору, но было бы странно обращать внимание на эти обязательства ввиду такого важного для Франции интереса, как сохранение Турции в Европе. По моему мнению, надобно войти в прямые сношения с венским двором, объявить ему, что король желает сохранения мира между Россиею и Турциею и сохранения целости последней. Борятинский узнал, что мемориал подан был Верженем, ибо из Константинополя получено донесение, что австрийский интернунций старается привести Порту к разрыву с Россиею, внушая, что его двор объявит себя в пользу Порты, почему и собрано большое войско в Венгрии. Потом Борятинскому сообщили новые подробности мемориала Верженя; в нем говорилось, что, какие бы приобретения ни сделал венский двор в войне с Портою, они не могут идти в сравнение с выгодами, какие может получить Россия, ибо, страны, которыми она овладеет, обитаемы большею частью греками (т. е. православными) и по единоверию, естественно, будут ей преданы. Борятинского известили также, что к французскому поверенному в делах при Порте отправлен курьер с приказанием стараться удерживать Турцию от войны; Англии и Голландии предложено, чтоб и они с своей стороны старались о том же, ибо это нужно и для их левантской торговли. |
| Других способов удовлетворения без предосуждения своей независимости Швеция не знает. Панин был недоволен австрийскими внушениями, но когда ему прислали из Петербурга копии чернышевских донесений, то поведение венского двора сравнительно с поведением лондонского показалось ему уже достойным похвалы. «Наши союзники, – писал он канцлеру Бестужеву, – могут быть извинены тем, что в рассуждении внутреннего состояния своих государств стараются посторонние дела вдаль протягивать и для того желают утишить настоящие замешательства; но тем не менее английское министерство в своем поведении оправдаться не может, ибо оно, уважая так мало искренность пред своими союзниками, ослабляет систему равновесия и тем противной стороне подает повод поступать с большею дерзостию. Как кажется, венский двор не теряет из виду последнего пункта и как ни усердно старается успокоить северные дела, однако по сие время не сделал ни одного поступка, которым бы мог поднять головы своим противникам, но при каждом отзыве мужественно оказывает твердость своей системы. Венский двор в своем рескрипте к здешнему резиденту сильно осуждает поступок английского министерства, тем более что он сделан так публично и обнародован всеми газетами». В сентябре Панин виделся с знаменитым прежде главою колпаков стариком Окергельмом, который приезжал на время в Стокгольм. Окергельм в откровенном разговоре о состоянии Швеции объявил, что если Россия оставит Швецию ее собственному жребию, то тем скорее приведет к упадку господствующую партию. Императрица сделала все возможное и должна спокойно ожидать событий, в необходимом же случае поступить согласно с своими декларациями и тогда, конечно, найдет сочувствие в целом шведском народе, который ничего так не опасается, как войны с Россиею. Франция не так щедро будет расточать свои деньги, если русский двор не станет производить никакого движения. Все те, которые России обещают на будущем сейме золотые горы, имеют в виду только обогатиться ее деньгами; опыт показал, как трудно и бесполезно иностранному министру управлять здешними земскими делами, ибо в конце он непременно будет обманут, особенно министр русский, ибо в действительности Россия очень мало имеет здесь истинных друзей; для главного управления делами необходимы из шведов знатные, способные и влиятельные люди; но таких он, Окергельм, не знает никого, что же касается до него самого, то он покорнейше просит оставить его в забвении, ибо не признает в себе ни малейшей к таким делам способности. |
| В 1849 году Николаю I казалось более опасным возникновение под боком у России революционно-демократической Венгрии, чем сохранение лоскутной Австрийской империи. И ведь неизвестно, какую политику повела бы большая независимая Венгрия, возникни она тогда. Не стала бы она вести пропаганду на Украине с целью её отделения от России, что в реальной истории делала Австрия? Не стала бы она, вместо Австрии, сама соперницей России на Балканах? Ну, а победу Пруссии над Францией Наполеона III у нас воспринимали как историческое возмездие за Севастополь и Черноморский флот. И - самое главное - ещё долгие десятилетия после всех этих событий мир на западной границе России сохранялся. Это - важное историческое достижение внешней политики России того периода, а что было бы при иных её действиях, мы не знаем. Итак, мы снова возвращаемся к принципам добрососедства, составлявшим главную тенденцию взаимоотношений между Россией и германскими странами в 1814-1913 гг. Громадный импульс им был дан совместной борьбой против Наполеона I и Венским конгрессом. Этот европейский форум монархов и дипломатов, впервые со времён Вестфальского мира (1648 г.), попытался ввести международные отношения в рамки некоей законченной и незыблемой системы, содержавшей гарантии от возникновения новой всеевропейской войны. Венский конгресс вот уже почти двести лет подвергается разгромной, но не всегда справедливой критике как в левой, так и в весьма умеренной либеральной историографии. Для примера приведу цитату из соответствующей статьи классической дореволюционной энциклопедии Брокгауза и Ефрона: «Уже в то время общее впечатление было такое, что участники конгресса заботились больше о выгодах династий, чем о судьбе народов. Главная задача, к которой направлены были все усилия конгресса - установление политического равновесия между державами - не была и не могла быть достигнута. Все исчисления производились только по числу квадратных миль и душ (или, как выражались члены конгресса, по количеству голов) народонаселения, без всякого внимания к историческим судьбам национальностей, их племенному родству, особенностям языка и быта. [...] Никого не удовлетворив, постановления Венского конгресса заключали в себе семена новых смут и беспорядков, и самые державы, подписавшие этот акт, не стеснялись нарушать его каждый раз, когда это требовалось их частными интересами». |
| Наше сопротивление видам императрицы на Турцию совершенно изменило отношения нашего монарха к ней. До тех пор, пока граф Панин имел некоторое влияние на ум Екатерины, этот умный и миролюбивый министр умел победить в императрице недоброжелательство к Франции. В его министерство мы сблизились с Россиею и способствовали водворению согласия между ней и Турциею. Мы поддерживали столь славное для императрицы учреждение вооруженного нейтралитета. Англичане уже теряли в Петербурге прежнее влияние и опасались за ненарушимость своих торговых привилегий. Но со времени немилости и смерти графа Панина важнейшие государственные дела поручены были Потемкину; пылкий и честолюбивый князь совершенно предался англо-австрийской партии, надеясь при их содействии устранить препятствия, которые встречали виды Екатерины на Турцию. Правда, что мы союзника австрийцев. Но двадцативосьмилетний опыт доказал нам, что, несмотря на этот союз, венский двор не внушал своим представителям у других держав оставить свой старый обычай противудействовать нам. Граф Кобенцель довел этот образ действия до крайности, всячески потворствовал Англии и укрывал самые явные ее несправедливости. Наконец, несмотря на то что Екатерина оставила прусского короля, соединилась с Австриею и потому, казалось бы, должна была сблизиться и с нами, мы видим, однако, что венский и петербургский кабинеты обращаются с нами так недоброжелательно, как будто мы составили против них союз с Пруссиею. А между тем монарх наш поступил так снисходительно и, может быть, даже слишком опрометчиво, что дал свое согласие на завоевание Крыма. Но эта уступка доставила нам только холодное выражение признательности со стороны Екатерины, и мы даже не могли получить от русского кабинета вознаграждения, издавна испрашиваемого за несколько важных нанесенных нам убытков. Вот в каком положении найдете вы императрица; опасаются, чтобы в предстоящей борьбе Голландии с Иосифом II она не приняла сторону императора. Ее вероятною целью будет действовать таким образом, чтобы, сообща с Англиею, принудить голландцев просить ее покровительства и чтобы император остался обязанным ей за ее уступки. |
| Предисловие Предлагаемый здесь сводный текст Синодика в неделю православия составляет приложение к книге «Очерки по истории византийской образованности». Это приложение в свою очередь дополнено новыми объяснениями и рукописными материалами, на которые делаются ссылки в «Очерках». По поводу отрывков из философских сочинений Пселла и Итала и из переписки Акиндина считаю необходимым сделать следующую оговорку. Отрывки из Пселла, стр. 49–56, сверены в корректурных листах с оригиналом, находящимся в Мюнхене; отрывки из Итала, стр. 57–67, хотя также проверены по Венской рукописи, но поправками я не мог воспользоваться при печатании указанных страниц, так как корректура больше месяца пролежала в одном из австрийских почтовых учреждений. Необходимые исправления поэтому пришлось указать в опечатках. Что касается отрывков из Акиндина, они напечатаны без проверки копий с оригиналом. – Вменяю себе в приятный долг выразить глубокую признательность профессору Карлу Крумбахеру, преподавателю гимназии Ю. Грубору и приват-доценту С. Д. Пападимитриу,– первые обязательно приняли на себя труд проверки моих копий с оригиналом, последний давал полезные советы при чтении корректур. Ф. Успенский. Печатано по распоряжению правления Императорского Новороссийского университета. Ректор И. С. Некрасов. Синодик в Неделю Православия (Сводный текст) При издании текста Синодика в неделю православия в основание приняты следующие списки: Мадридский, Biblioteca National, Cod. О. 2 fol. 154 col. 2, Венский, Cod. theolog. graecus CCCVII fol. 100, Эскуриальский У. Ш. 10. Означенные списки описаны мной в сочинении «Очерки по истории византийской образованности» С.-Пб. 1892 стр. 89 и след. Русская переводная редакция приводится по списку Московской патриаршей библиотеки 667 и Московской Синодальной 93, причем приняты во внимание и те переводные редакции, которые изданы в Древней Российской Библиотеке, часть VI, СПб. 1788. Что касается оглавления нашего памятника, оно не одинаково в разных списках. Венский имеет два оглавления, греческое: Т συνοδικν περ ναγινσκεται τ κυριακ τς ρθοδοξας. Πρλογος, и латинское: Synodicum quod legitur dominica orthodoxiae contra iconomachos; Эскуриальский озаглавлен: Τ συνοδικν κατ πασν τν αρσεων; Мадридский: τ κυριακ τς ρθοδοξας. Пролог |
|
|
