| Лит.: Протопопов М. А. Больной талант//РМ. 1891. 12. С. 258-297; Фаресов А. И. Против течений: Н. С. Лесков, его жизнь, соч., полемика и восп. о нем. СПб., 1904; Сорский. Старообрядчество в произведениях Н. С. Лескова//Церковь. 1908. 1. С. 20-21; Эйхенбаум Б. М. К 100-летию со дня рожд. Н. Лескова// Лесков Н. С. Избр. соч. М.; Л., 1931. С. LVI; Гроссман Л. Н. С. Лесков: Жизнь, творчество, поэтика. М., 1945; Державина О. А. «Великое Зерцало» и его судьба на рус. почве. М., 1965. С. 151-153; Аннинский Л. А. Лесковское ожерелье. М., 1982, 1986; В мире Лескова: Сб. ст. М., 1983; Лесков А. Н. Жизнь Н. Лескова по его личным, семейным и несемейным записям и памятям. М., 1984. Т. 1-2; Горелов А. А. Н. С. Лесков и народная культура. Л., 1988; Ранчин А. М. «Очарованный странник» Н. С. Лескова//От Крылова до Чехова: Ст. о рус. классической лит-ре. М., 1995; он же. К творческой истории легенд Лескова «Повесть о богоугодном дровоколе» и «Скоморох Памфалон»: (По мат-лам цензурных дел)//Неизданный Лесков. М., 1997. С. 375-381. (Лит. наследство; Т. 101. Кн. 1); он же. К поэтике имен и фамилий персонажей Н. С. Лескова//Юбилейная междунар. конф. по гуманит. наукам, посвящ. 70-летию Орловского гос. ун-та: Мат-лы. Орёл, 2001. Вып. 1. C. 91-97; он же. Старец Герасим в сказании Пролога и в легенде Н. С. Лескова «Лев старца Герасима»: Нек-рые наблюдения//Макариевские чт. Можайск, 2006. Вып. 13. С. 294-298; он же. Лесков Н. С.//БРЭ. 2010. Т. 17. С. 314-316; Столярова И. В. Лесков и Россия// Лесков Н. С. ПСС: В 30 т. М., 1996. Т. 1. С. 7-100; Алексеев П. П. Правосл. духовность романа Н. Лескова «Соборяне»//Лит-ра и культура в контексте христианства: Тр. 2-й междунар. науч. конф. Ульяновск, 1999. С. 62-63; Видуэцкая И. П. «Самобытнейший писатель русский»// Лесков Н. С. Повести. Рассказы. Очерки. М., 2000. С. 5-14; Евдокимова О. Е. Мнемонические элементы поэтики Н. С. Лескова. СПб., 2001. С. 5-169; Лепахин В. В. Иконописная святыня: Икона в творческом пути Н. Лескова// Лепахин В. В. Икона в рус. художественной лит-ре. М., 2002. С. 272-294; Барковская Ю. В. О составе ономастикона Н.С. Лескова: Имя Господа Иисуса Христа//Рус. язык и славистика в наши дни. М., 2004. С. 511-514; Маркадэ Ж. К. Творчество Н. С. Лескова: Романы и хроники. СПб., 2006; Ильинская Т. Б. Русское разноверие в творчестве Н. С. Лескова. СПб., 2010; Н. С. Лесков: Классик в неклассическом освещении: Лесков и его время: Сб./Ред.: О. Л. Фетисенко. СПб., 2011; Минеева И. Н. Старопечатный Пролог XVII в. в творчестве Н. С. Лескова: К реконструкции одного лит. казуса//Проблемы ист. поэтики. Петрозаводск, 2014. Вып. 12: Евангельский текст в рус. лит-ре XII-XXI вв.: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. С. 316-317; Агеева Е. А. Н. С. Лесков и старообрядчество: в поисках тайны Старой Веры//Старообрядчество в России. М., 2014. Вып. 5. С. 448-458. |
| Перед креслом, на покрытом сукном рабочем столе, находились все необходимые для занятии текущими делами предметы: серебряная чернильница с добрыми чернилами, гусиные и лебяжьи перья, песочница, буковые счеты, стопа чистой голландской бумаги, ножницы, железная линейка-аршин, клей для столбцов, наконец, патриаршая печать на шелковом шнурке с золотой кистью. Все это вынималось при необходимости из шкатулки черного дуба — и убиралось в нее, когда стол освобождался для кип бумаги «в доклад». Очки патриарха в костяной оправе хранились в бархатном и серебряном футлярах. Его личными предметами были также зубочистка и уховертка. В кабинете Адриана окружали его друзья-книги. Они лежали на столе, на полках, во встроенных в ниши и расписанных под мрамор шкафах, в сундучках и коробьях. Келейную библиотеку последнего патриарха составляли многочисленные богослужебные книги и богословские труды, включая голландскую гравированную Библию Пискатора с русскими к ней виршами Мардария Хоныкова, «Венец веры кафолические» Симеона Полоцкого и другие издания, которые вряд ли одобрил бы суровый «ревнитель благочестия», наподобие Евфимия Чудовского. Здесь была посвященная «свободным мудростям» книга «Хрисмологион» переводчика Посольского приказа Николая Спафария, переведенные с польского «География» (или «Всего света описание») Яна Ботера, «Великое зерцало» и «Проблемата». Среди русских исторических сочинений выделялась поднесенная Адриану автором обширная и оригинальная «Степенная книга» Тихона Макарьевского; был здесь и «Хронограф Русский», и сочинение о Смуте опального при патриархе Филарете князя Хворостинина . Между делами архипастырь весьма любил читать и слушать чтение книг. Необходимой принадлежностью кабинета были большие боевые часы с перечасьем, «английского самого доброго дела», заказанные Адрианом в Архангельске. Они стояли на полу в черном деревянном футляре, показывая время на серебряном циферблате. Украшением кабинета были большой красочный чертеж Афонской горы и «рама с дорожниками» к нему, множество икон, в том числе в латинском духе: «Коронование Пресвятой Богородицы». |
| В 1664 г. книга глаголемая Математика ново преложена с еллинска и латинска, влосска и польска языков на словенский в Москве. 396 В том же 1664 году – перевод Фомы Кемпийского «О подражании Христу», сделанный Игнатием Беленевским. 397 В 1666 г. Симон Азарьин приложил в Троице-Сергиев монастырь, переведенный с польского Лифос Петра Могилы. 398 Ко времени 1655–1667 относится составление и перевод особой 76-главной космографии по Меркатору и Бельскому. 399 В 1667 г. А. Виниусом переведено и составлено из латинской книги Водный мир: Описание расстояний столиц, государств и островов. 400 К 1668 г. относится список (или перевод?) хроники Стрыйковского с польского. 401 В 1670 г. перевод Альберта Великого О таинствах жен (De secretis mulierum). 402 В 1671 г, переведена с латинского книга Пастырские попечения Григория Двоеслова Симеоном Полоцким . 403 В 1673 г. переведена с польского Повесть из времен Дагоберта короля Французского. 404 Книга о сивиллах переведена (с латинского?) Спафарием по указу царя Алексея Михайловича. 405 В 1674 г. с польского переведена Анфирмария Христианская Марком Иваном Пазухиным. 406 В 1674 г. А. Виниус перевел по приказу царя Алексея Михайловича с латинского (?) Зрелище жития человеческого. 407 В 1675 г. переведены с польского, в Симбирске, басни Эзопа. 408 В 1675 г. переведены с польского повести: королева Олунда. 409 В 1676 г. в Москве переведено Домостроение Аристотелеса с польского трудами стольника Фед. Григ. Богданова. 410 К тому же году относится и переводный лечебник в библ. Трехлетова. 411 В библиотеке И. П. Сахарова был список Фармакопеи в переводе с латинского 1676 г. 412 В августе 1677 г. с польского переведена Повесть о римском цесаре Оттоне. 413 В бумагах И. П. Сахарова сохранилась запись какой-то рукописи: «Книга глаголемая планетник изданная от древних философов, переведена сия книга с польского языка на словенский язык в лето от рождества Господа Бога и Спаса Иисуса Христа 1677». В том же 1677 году переведено с польского Зерцало Великое по желанию и повелению В. Г. Ц. и В. К. Алексея Михайловича. 414 |
| Иов не успел еще обдуматься, как притекает другой вестник и вопиет ему с плачем: огнь спаде с небесе , пожже овцы и пастыри также пояде. Я остался один и пришел возвестить тебе ( Иов. 1:16 ). Боже милосердый! Такая цепь зол может вовлечь иного человека в отчаяние! Правда, по сей цепи конец еще далек. Едва успел второй вестник окончить речь, является третий, который возвещает, что и в другом месте стада Иовлевы со всеми пасущими отроками сделались добычею неприятелей. Стада! Великое ли дело – потеря бессловесных, которых можно нажить и снова? Стоит ли душевного страдания лишение и всего вещественного имущества, которое и тати крадут, и червь поядает? Жив бы был сам господин, здравствовали бы его чада, сыны и дщери, которых возвратить, если бы случилось потерять, не скоро можно. О превратность жития человеческого на земли! Се, внезапно ветр великий исходит от пустыни, рушит дом, где беседуют сыны и дщери Иова ( Иов. 1:19 ), и сии все от духа бури погибают. Сам отец при болезнях души, которыми уязвляется от таких обстоятельств, сам он, говорю, впадает в недуг тела, и столь великий, что от главы до ног покрывается струпами. Вот, слушатели, зрелище жизни человеческой! Вот зерцало, в котором, видите, какие, коль великие и коль непрерывные, могут постигать нас на земле бедствия! Итак, не искушение ли житие человеку на земли? Не дом ли наемный, где за временный постой хотя дорого обыкновенно платим мы, но покоя и радости, желаниям соответственных, никогда не обретаем? Жизнь грядущая совсем не такова, слушатели! Там нет ни печалей, нет ни воздыханий, ни слез; но наслаждение такими благами, каких, по свидетельству и выражению Писания, не видел глаз, не слыхало ухо и не приходило на сердце человеку ( 1Кор. 2:9 ). Вο дворех дому Господня, поет царь Давид, день один лучше тысячи лет. Так жизнь будущая блаженна! Радости ее неописанны и бесконечны! Но достигнем ли мы, скажете, радостей тех? Сподобит ли нас Господь блаженства вечного, которое уготовано только тем, кои плоть свою распяли со страстями и похотениями? Есть в грядущей жизни и другая сторона, на которую кто отделен будет, попросит, чтобы горы и камни пали на него, дабы не остаться живу, но, к несчастию, желание того не исполнится. |
| Выписано из книги: «Великое Зерцало». О судьбе Церкви Христовой на земле В притче о добром семени и плевелах, выросших на одном поле, Евангелие начертало нам судьбу Церкви Христовой на земле. Содержание притчи, как и всех других, изреченных Небесным Учителем истин, заимствовано из мира действительности, без всякой примеси вымысла или прикрас. Воспроизведем его нашею речью. Один землевладелец подготовил свое поле под посев пшеницы. На семена он отобрал такую пшеницу, которая весьма старательно была вывеяна и очищена от всякой примеси сорных трав. Работники, с охотой и любовью занимавшиеся своим делом, надеялись, что нива даст образцовый урожай. Но у доброго землевладельца был враг-завистник, который не хотел, чтобы у ненавистного ему хозяина спорилось и выходило что-нибудь хорошее. Воспользовавшись случаем, когда работники спали, он разбросал по засеянному полю семена вредных растений и, непримеченный никем, ушел. Нива зазеленела, поднялась в рост, наконец, заколосилась. Работники, к немалому изумлению своему, приметили, что между колосьями пшеницы, вьются и плевелы. Идут они к своему хозяину и с заметным волнением говорят: «Господин, не доброе ли, не самое ли чистое семя ты сеял на своем поле? Откуда же плевелы?» — Господин отвечает, что враг это сделал. Работники предлагают: «не угодно ли, мы выполим ниву и очистим ее от вредных растений?» (видно усердие необдуманное). Нет! — говорит господин, — берегитесь, чтобы исторгая плевелы, не выдернуть с нивы и пшеницы. (Само собою, разумеется, что мочки от корней, на которых держатся стебли, переплелись между собою и, выдергивая один стебель, естественно заденешь и поднимешь другой, вместе растущий). Что же делать? Оставьте, — продолжает господин, — пусть все вместе растет до жатвы, а во время жатвы я прикажу жнецам отобрать наперед плевелы и связать их особо в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу убрать ко мне в житницу (Мф. 13:24—30). Смысл притчи. Сын Божий Христос Господь пришел устроить Царство Небесное, или, что тоже, учредить Церковь избранных на земле. |
| Высокие идеалы христианского подвижничества, описываемые в византийских источниках, входили в русский быт, воодушевляя избранных людей на подобные же подвиги; а в воображении народном возникал, таким образом, новый, исполненный чудес, светлый мир христианских идеалов. 2) Несмотря на постоянную заботливость благомыслящих людей древней Руси об очищении книжного чтения от грубой смеси нечестивого с благочестивым, мирского с духовным и отреченного с дозволенным, наши наивные предки, в своем верующем простодушии, очень часто переходили за границы дозволенного и к истинному прибавляли много ложного. Особенно любопытны в этом отношении сборники, в которых между благочестивыми рассказами из Патериков вдруг попадется какая-нибудь фантастическая сказка. Так, например, в одном Цветнике XVI в. вслед за чудесами, совершившимися в обители Печерской, именно после чуда об Исааке Печерском, помещен фантастический рассказ из вымышленных похождений Александра Великого в Индии, и при том под наивным заглавием: «А се иное чюдо Александра». Еще страннее это смешение там, где в одном и том же рассказе соединяются вымышленные лица с известными личностями истории христианства, как, например, в одной повести о Синагрипе и Акире, о лицах известной старинной сказки, является между прочим и Николай Угодник. К повествованиям, выписанным из книг, переведенных с греческого – из Патериков, Палеи, из Хронографов 68 , в XVII в. присовокупилось в наших сборниках множество рассказов из источников западных. «Зерцало Великое», «Небо Новое», «Звезда Пресветлая» и другие книги, рукописные и старопечатные, содержат в себе множество легенд самого резкого католического характера. Любопытные западные рассказы о чудесах переводились у нас даже с отдельных листов, как, например, рассказ о превращении одного немилостивого господина в страшного пса, в Чешском королевстве, близ города Праги, в 1673 г. Более и более расширяясь в своих пределах, духовное повествование обнимало собою все литературные интересы русского грамотного человека. Как на Западе уже в XII в. из духовной легенды развивались религиозные стихотворения повествовательного и драматического характера, так и у нас, только в эпоху гораздо позднейшую, из тех же источников произошло немало литературных произведений, в которых интерес поэтический берет верх перед всеми прочими. |
| Благодеяния Его платимы неблагодарностью, Учение Его вменено в прельщение, пророческий дух Его почтен ложным, чуда Его обманом, чудеса Его приписаны силе Вельзевула князи демонов; жизнь Его отвержена, яко жизнь явного грешника, поведение Его становится соблазном и возмущением общего спокойствия, особа Его почтена язвою и проклятием, душа Матери Его многократно пронзена была мечом горести, вне гонение и осуждение; внутри теснота сердечная, духовная туга и печаль душевная: наконец, все и везде во всякое время и при всякой встрече все Кресты и мучение, смирение и уничижение. Вот великое зерцало, показующее то, чего ученики Иисусовы имеют ожидать, и что происходит и с ними ныне; откроем глаза, и мы увидим знаки истинных и верных его подражателей: им не лучше, как и Учителю их, хотя и в гораздо низшей степени: каждый имеет часть Креста, какую может он принять; та часть, чтоб хулиму и оскорбляему быть за благо, которое делаем другим, без сомнения не самая малая. Но по крайней мере неутомимое Иисусово сердце успокоится и отдохнет несколько минут, дабы отдохнуть от своих Крестов и приготовиться к великому, Его ожидающему. Да: Он идет с тремя любимыми из учеников Своих на гору Фавор, на которой приемлет просветление от Отца Своего, которое Он имел до сотворения и во всю вечность: мы во всей евангельской истории одно токмо сие примечания достойное место находим о просветлении Его, простирающемся и до внешности Его… Он беседовал с Моисеем и Илиею о том, что долженствует ему приключиться в Иерусалиме: так что Фавор преображения был в сердце и духе его, наперед, Голгофою страдания. Странное и дивное чудо! Что среди божественных наслаждений, Он разглагольствует о страданиях своих; среди славы, вещает о поношениях Его; среди восхищающей любви и любовных восхищений Он беседует о ненависти, презрении, клевете, Богохулении, которым отягощали Его люди со всех сторон: но особливо и главнейше вещает Он о лютой смерти и кровавом учении, которое Он приготовлялся понести. Почиешь ли Ты, Божественный Крестоносец, хотя на едино мгновение от ига, непрестанно возрастающего на раменах Твоих? Почиешь ли, если не для обновления Твоих сил к новым подвигам, по крайней мере из снисхождения к немощи Твоих последователей? – Так, приближаясь к Голгофе, Ты почиешь на Фаворе. |
| Знаменщик очень остроумно использовал шатровый характер его архитектуры, разместив в куполе вписанный в круг «Предвечный совет», на восьми склонах шатра двунадесятые праздники, в восьмиграннике, связывающем шатер с четвериком, два ряда евангельских сцен и притчей, а в четверике три сюжетных фриза, связанных единством содержания: «Страсти Христовы», «Сказание о ризе Господней» и «Сказание о нерукотворном убрусе». В конхе придельного алтаря композиция «Похвала Богородицы», в апсиде вселенские святители, в амбразуре окна «Христос Архиерей» и два ангела с рипидами. Пострадавшая от поновлений живопись теплого Покровского придела посвящена преимущественно богородичной теме. В центре свода, между алтарной преградой и столпами, написаны «Коронование Богоматери» и «София созда себе дом», на стенах и столпах иллюстрации к чудесам из «Нового неба» И. Галятовского: «О святом Амадее и архангеле Гаврииле», «Об Иверской иконе Богоматери», «Об исцелении руки Иоанна Дамаскина» и др. На алтарной преграде помещены праздничные композиции, на северной стене - сцены из книги Ветхого Завета «Товит». На других стенах и в своде трапезы «Акафист» (дописан в 1830-х). В конхах алтарных апсид композиции «О тебе радуется» и «Семь таинств», на стенах вселенские святители, «Страсти Христовы», сцены жития Дмитрия Солунского, на западной стене «Сказание об оклеветанном иерее» из сборника поучительных новелл «Великое зерцало». В стенописи Покровского придела (1697) угадывается рука знаменщика Федора Федорова, а в стенописи ильинской паперти и двух шатровых приделов (1716-1717) различаются два творческих почерка - Федора Игнатьева и Федора Федорова. Паперть Ильинской церкви представила самый широкий простор изобретательности и богословской эрудиции местных мастеров. В ее тематику включены несколько иконографических циклов: ветхо- и новозаветный, эсхатологический, символико-дидактический, литературный и житийный. На двух склонах свода, начиная с северного колена, иллюстрирован Ветхий Завет: «Дни творения», «Грехопадение Адама и Евы», «Изгнание из рая», истории праведников из книг «Бытие» и «Исход», сцены из книг Ездры и «Товит». |
| – Давайте обойдем стены кругом. Я пойду влево… – начал было Юрик, но Аня его перебила: – Нет, Юра, давайте не расходиться по сторонам. Мы с Юлей боимся остаться без вас в темноте. Правда, Юль? – Правда, Ань. Они взялись за руки и пошли все вместе вдоль ближайшей стены, а Юрик при этом свободной рукой ощупывал сырую кирпичную кладку. Они обошли один угол, ничего не нашли и пошли вдоль следующей стены. – Есть! – громко прошептал Юрик. – Не знаю, что это – ход или просто дыра, но если вы не боитесь, идемте туда. Мне кажется, там в глубине свет. Это Ангел Юлиус уже вступил в подземный ход со своим мечом, показывая ребятам дорогу. Аня высвободила правую руку, за которую держалась Юлька, и перекрестилась. – С Богом! – сказала она и снова взяла сестру за руку. Ребята осторожно двинулись вперед, в неизвестную темноту подземного хода, в глубине которого едва заметно светился кончик Ангельского меча. Между тем вокруг старого сарая разгорелась страшная битва. Иоанн знал, что Юлиус уже увел детей подземным ходом, но он решил дать им уйти подальше. Небесный воин поднял меч над головой и вращал его, не подпуская бесовскую рать. Но бесов было слишком много: они накрыли и сарай, и заросли сирени вокруг такой плотной тучей, что, если бы не огненный меч, Ангел оказался бы во тьме кромешной. Они издали плевали в него огнем и черной ядовитой слизью – когда она попадала на Ангельские ризы, то прожигала их насквозь. Разъяренный Кактус отламывал от собственного туловища длинные острые колючки и бросал их в Иоанна словно дротики, и Ангел едва успевал отражать мечом эти смертоносные орудия. И могуч был Ангел Иоанн, и опытен в битвах с бесами, но он был один, а бесов слетелось великое множество, они накрывали его волна за волной, и он начал уставать. Огненный меч вращался все медленней и медленней… И тут Иоанн вдруг вспомнил, что Хранитель города Петрус обещал ему помощь. Вот только сейчас он не мог извлечь зерцало, чтобы связаться с ним, – обе руки были заняты мечом. «Все равно попробую вызвать подмогу, авось услышит», – решил он и воскликнул: |
| Иерей. – Поистине беспредельна Отеческая помощь и милость Божия к возлюбленному Его созданию! Достозамечательное чудо, так назидательно рассказанное господином Профессором, еще более убеждает меня в твердой уверенности, что есть самосущная или как бы самодействующая, вне известных условий со стороны человека, сила, привитая благодатию Божиею не токмо к словам, но даже и к самым вещам, посвященным Богу. В сем рассказанном событии я вижу практическое выражение слов святого Иоанна Златоустаг о, который в одной из Бесед своих утвердительно провозглашает, что «даже и в храмину, где лежит Святое Евангелие, робеют входить злые духи» (Бес на Иоан., 32) 435 . А также я недавно читал в книге под титулом «Magnum Speculum», то есть «Великое Зерцало», подобную же апофегму, в которой также описан случай, оказавший непосредственное влияние на духов тьмы, выразившееся присутствием Евангельской книги 436 . Все это подтверждает благодатное происшествие, испытанное Вами, господин Профессор! Сердечно радуюсь, что услышал рассказ Ваш. К душевному назиданию моему и других 437 я преимущественно его заметил. Профессор. – Дай Бог, чтобы как замечание, так и слова Ваши олицетворились в исполнении Вашей надежды... § 55. Странник. – А я так более всего заметил то, что отец Схимник начал было говорить что-то о тайне спасения, дающей удобство к исполнению Закона Божия. Как бы хотелось мне, немощному и бессильному, узнать сию тайну, дабы чрез нее, как чрез средство, сколько-нибудь исправить ленивую жизнь мою во славу Божию и свое спасение... Схимник. – Тайна сия известна тебе, возлюбленный брат, из твоей книги Добротолюбие. Она заключается в непрестанной молитве, которую ты так твердо изучил и которою так ревностно занимаешься и утешаешься... Странник. – Упаду к ногам твоим, преподобный отче! Бога ради, удостой меня и из уст твоих услышать полезное вещание о сей спасительной тайне и о священной молитве, о которой я более всего жажду слушать и люблю читать к подкреплению и утешению многогрешной души моей. |
|
|
