| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВАРЛААМ († 24.03.1533, Спасо-Каменный мон-рь (совр. Вологодская обл.)), митр. Московский (3 авг. 1511 - 17 дек. 1521). По-видимому, из иноков Кириллова Белозерского мон-ря. В июне 1506 г., после того как Вассиан (Санин) , игум. московского Симонова Нового мон-ря , был хиротонисан во архиепископа Ростовского, В. в сане архимандрита стал настоятелем Симонова мон-ря. В том же году симоновский настоятель участвовал в числе духовенства во главе с митр. Симоном в ходатайстве перед вел. князем за К. И. Острожского (ДРВ. СПб., 1789. Ч. 5. С. 99-103). 27 апр. 1507 г. вел. кн. Василий III дал В. грамоты, к-рыми предоставлялись определенные льготы владениям Симонова мон-ря в Московском, Владимирском, Коломенском и Переславском уездах и на Белоозере (АФЗХ. С. 11-18. 4-8), однако привилегии были незначительны - мон-рь не освобождался от уплаты налогов. Щедрым пожалованием была выданная вел. князем 8 янв. 1510 г. проезжая грамота мон-рю, давшая право безналогового провоза 20 видов товаров (Там же. С. 20. 11). Во время настоятельства В. мон-рь не приобрел новых владений, архимандрит совершил обмен части монастырских земель с П. Розладиным, при этом присутствовали, в частности, «Феодосей да Ондрей Денисьевы дети иконниковы» - дети иконописца Дионисия (АФЗХ. С. 8. 2; исправление в тексте публикации и интерпретация: Дергачёв В. В. Родословие Дионисия Иконника//ПКНО, 1988. М., 1989. С. 223. Прим. 8). В 1510 г. В. вместе с Коломенским еп. Митрофаном сопровождал вел. кн. Василия III в походе на Псков. В годы настоятельства В. в мон-ре активно переписывались святоотеческие творения, богослужебные книги; в обители жил вернувшийся с Белоозера князь-инок Вассиан (Патрикеев) . Через 3 месяца после кончины митр. Симона В. по воле вел. князя был избран Первоиерархом Русской Церкви, 27 июля наречен митрополитом, хиротонисан Собором рус. епископов 3 авг. 1511 г. За время пребывания на митрополичьей кафедре В. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВАССИАН КОШКА (Василий?; нач. XVI в.- май 1568, Иосифов волоколамский мон-рь), агиограф, переписчик книг. По-видимому, в сер. 20-х гг. XVI в. В. К. принял постриг в Иосифовом волоколамском в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ре , был учеником книгописца прп. Фотия («старца Фатея, Касиянова ученика Босова» - РГБ. Ф. 113. 530. Л. II об.), подвизавшегося в обители в 1509-1554 гг. Л. А. Ольшевская не исключает возможности того, что В. К. был знаком с прп. Максимом Греком и Вассианом (Патрикеевым) , находившимися в Иосифо-Волоколамском мон-ре в заточении во 2-й пол. 20-х - 30-х гг. XVI в. По-видимому, уже в кон. 40-х гг.В. К. стал архимандритом Покровского Отмицкого (Вотмицкого) мон-ря в устье р. Тьмы (Тверской у.). Из написанного В. К. жития прп. Фотия известно, что в кон. 1553 - нач. 1554 г. книжник уже не жил в Иосифо-Волоколамском мон-ре. Назначение В. К. архимандритом приходится на время еп-ства в Твери свт. Акакия (1522-1567), позднее В. К. стал его духовником. Сведения о тверском периоде жизни В. К. содержатся в 2 записях в сборниках, переписанных книжником (ГИМ. Син. 927. Л. 1; РГБ. Ф. 113. 530. Л. II об.), в писцовой книге Тверского у., составленной в 1549 г. (Писцовые книги Моск. гос-ва. Ч. 1. Отд. 2. С. 287 и др.). Встречающееся в лит-ре мнение о том, что В. К. был архимандритом Возмицкого в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-ря (П. М. Строев , В. О. Ключевский , И. У. Будовниц, Р. П. Дмитриева и др.), ошибочно. Ранее 1563 г. В. К. удалился на покой в Иосифо-Волоколамский мон-рь (в 1563-1564 вел записи во вкладной книге обители - ГИМ. Епарх. 419. Л. 1-6, 128-129 об.). По-видимому, в сер. янв. 1567 г. он посетил своего духовного сына свт. Акакия в Жёлтиковом в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ре , присутствовал при кончине святителя. Известие о смерти В. К. находится в дополнении к описи книг Иосифо-Волоколамского мон-ря 1545 г.: «7076, маия... После архимандрита Васияна Вотмицкаго, Фотеева ученика, осталось» 7 книг «его писма» (КЦДР. С. 40). Подробное описание этих книг приводится в описях монастырской б-ки 1573 и 1591 гг. |
| Предстоятели Русской Церкви Всероссийский митрополит Варлаам (1511–1521; †1533) Деятельность второго Первосвятителя Русской Церкви XVI века мало изучена в отечественной историографии. Митрополит Варлаам родился, очевидно, во второй половине XV века. Он «был выходцем из пределов белозерских, вероятно, из иноков Кириллова монастыря» 290 . Подвизаясь на Белоозере, будущий Митрополит мог общаться с преподобным Нилом Сорским (†1508; память 7 мая). В 1506 году Симоновский игумен Вассиан (Санин; 1502–1506), брат преподобного Иосифа Волоцкого , был поставлен Ростовским архиепископом (1506–1515). Его преемником по Симонову монастырю в 1506–1511 годах стал архимандрит Варлаам, будучи посвящен Митрополитом Симоном (1495–1511). В одном из сборников Кирилло-Белозерского монастыря говорится, что 5 июня 1506 года «Варлаам взят на Москву на Симоново» 291 . В эти годы вернулся в Москву с Белоозера и поселился в Симоновом монастыре опальный князь-инок Вассиан (Патрикеев). В 1506 году, вскоре после своего возведения в архимандриты. Симоновский настоятель участвует в числе духовенства во глава с Митрополитом Симоном в ходатайстве пред Московским Великим князем за К. И. Острожского 292 . Будучи настоятелем, архимандрит Варлаам произвел обмен части монастырских земель с П. Розладиным. При этом присутствовали в частности «Феодосей да Ондрей Денисьевы дети иконниковы» 293 , то есть дети знаменитого мастера иконописца Дионисия 294 . 27 апреля 1507 года Великий князь Василий III дал игумену Варлааму жалованные грамоты, даровав льготы на монастырские владения в Московском уезде 295 , во Владимирском уезде 296 , Коломенском уезде 297 , на Белоозере 298 и Переславском 299 . В 1510 году Великий князь дал жалованную проезжую грамоту монастырю о невзимании дани с монастырских возов 300 . Еще одну жалованную грамоту Василий III подтвердил игумену Варлааму в 1507 году 301 . В 1510 году в Симоновском монастыре было построен собор в честь Рождества Пресвятой Богородицы «при архимандритстве Варламове» 302 , который освящал Митрополит Симон. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Новые исторические труды профессора И.Я.Фроянова 10.11.2008 616 Время на чтение 7 минут Недавно вышли в свет две замечательные книги известного русского историка, много лет занимавшего должность декана исторического факультета Петербургского университета, профессора Игоря Яковлевича Фроянова, которые, вне всякого сомнения, заслуживают самого пристального внимания и пополнили золотой фонд русской исторической и педагогической литературы. Первая книга вышла в свет в московском издательском доме " Парад " и называется " Драма русской истории: На путях к опричнине " (СПбГУ; отв. ред. Ю. Г. Алексеев. – М., 2007. – 952 с.). В предисловии к новой книге говорится о ее предназначении: " Эта книга имеет не случайное название – " На путях к Опричнине " . Оно, по мысли автора, указывает на относительно сложный и длительный характер предыстории этого учреждения. Вот почему нельзя согласиться с теми историками, которые искусственно укорачивают время формирования исторических предпосылок введения Царем Иваном IV Опричнины " [Фроянов И. Я. Драма русской истории. На пути к опричнине/СПбГУ; отв. ред. Ю. Г. Алексеев. М., 2007. С. 5]. Книга прекрасно издана и представляет собой солидный фолиант объемом почти в тысячу страниц. Она состоит из семи глав: " Завязка: ересь в Новгороде и Москве конца XV – начала XVI в. " ; " " Великий временной человек " Вассиан Патрикеев " ; " " Муж зело мудрый " Максим Грек " ; " " Прозябе ересь " : Матвей Башкин, старец Артемий, Феодосий Косой и другие " ; " Рождение Святорусского Царства " ; " Кульминация: Избранная Рада и ее политика " ; " Развязка: введение Опричнины " . В предисловии к монографии отмечается, что " книга выходит из печати в год 460-летия венчания на Царство великого князя Московского Ивана Васильевича Грозного, завершившего созидание самодержавной монархии в России " . Автор посвятил свой труд " памяти строителей " Российского Самодержавства " , известных и безымянных " [Там же. С. 6.]. Книга профессора И. Я. Фроянова, вне всякого сомнения, привлечет внимание как профессиональных историков, так и широких кругов российской общественности. Дело не только в известности автора – одного из выдающихся современных отечественных историков, претерпевшего гонения в родном университете. Сама эпоха, которой посвящено исследование – время царствования первого русского Царя Иоанна Васильевича Грозного, – несмотря на то, что с тех пор прошло уже более четырехсот лет, до сих пор вызывает живой неподдельный интерес в обществе. Немногие историки берутся за столь сложную, противоречивую тему. |
| Как известно, церковное управление в древней Руси не было обособлено от государственного, не смотря на обширные привилегии и правительственные полномочия, какими пользовалась церковная иерархия. Обе власти, государственная и церковная, находились в постоянном взаимодействии и в продолжение веков общения многое переняли друг у друга. Царь принимал близкое и влиятельное участие в делах церковного управления, которому вверено было столько государственных средств и интересов, людей, и земель. В 1531 г., когда митрополит с Освященным собором судил старца Вассиана Патрикеева, на суде присутствовали боярин и дьяки великого князя, а в 1525 г. церковный суд над Максимом Греком происходил в палате великого князя в присутствии самого государя с братьями и со многими боярами. Когда нужно было заместить вакантную кафедру, патриарх с Освященным собором приходил к государю, и в Передней палате, обычном месте заседаний думы, на глазах царя и его синклита «власти» выбирали нового иерарха. Государь утверждал одного из трех кандидатов на патриарший престол, избранных Освященным собором; наречение избранного в патриархи происходило в Столовой палате дворца при государе, в соединенном присутствии Освященного собора и царского синклита. Патриарх Никон во время ссоры с царем, проповедуя о превосходстве власти церковной перед государственной, жаловался, что в дьяконы, священники и игумены ставили по подписным челобитным, на которых царь приказывал помечать: «по указу государя царя поставить»; церковные соборы собирались, когда хотел того царь, архиереев ставили по его же воле, делали все, что он указывал. Зато и высшей русской церковной иерархии не были чужды государственные дела. Описывая ее политическое значение, московские послы в 1610 г. говорили Полякам: «изначала у нас в Русском царстве так велось: если великия государственные или земския дела начнутся, то великие государи наши призывали к себе на собор патриархов, митрополитов и архиепископов и с ними о всяких делах советовались, без их совета ничего не приговаривали». В чрезвычайные времена междуцарствия, например, по смерти царя Федора Ивановича, патриарх, как «начальный человек» земли, становился во главе соединенных духовного собора и боярской думы, вел все дела управления и даже усвоял себе с другими архиереями, как апостольскими учениками, преимущественную власть, сошедшись собором, поставлять своему отечеству «пастыря и учителя и царя достойно». Под влиянием тесной взаимной связи обоих правительств, светского и церковного, и сложился шедший еще от Владимира Святого обычай приглашать в думу «властей», как называли у нас высших церковных сановников 254 . |
| М.В. Зызыкин Глава III. Идея царской власти в России до Никона. Заимствование Русью Византийской постановки церковно-государственных отношений. – Источники русского церковного права. – Перенесение идеи симфонии властей из Византии в Москву. – Принцип первенства канона перед законом через Номоканон переходит в русскую жизнь. – Положение царя по Эпанагоге. – Смысл утверждения императорами Синодальных решений в Константинополе. – Действие в церковной сфере Номоканона и постановление Церковных Соборов не требовало государственной санкции. – Соборы Церковные в Москве не почитали себя органами царской власти. – Отсутствие абсолютизма в Московском государственном строе. – Самодержавие Грозного чуждо Римскому абсолютизму; этому абсолютизму не учит и духовенство. – Когда царь принимается Церковью в состав священного чина. – Идея верховной власти на Руси до облечения её носителей в царский сан. Идея царя эпистимонарха. – Нестяжатели и Иосифляне в учении о царской власти. – Князь Вассиан Патрикеев. – Максим Грек об обязанности духовенства перед царями. – Князь Курбский о том же. – Иосиф Волоколамский о царской власти. – Архипастырские черты царской власти в Москве. – Объем царской власти у Иосифа Волоколамского. – Влияние падения Византии на русскую идеологию царской власти. Старец Филофей. – Архиерей Геннадий Новгородский . – Иосиф Волоколамский об идее царя – защитника Православия. – Предъявление Никоном нравственных требований к царю, чтобы он был орудием Божественной воли. – Идея нестяжателей о необходимости для царя правости душевной. – Победа Иосифлянских идей. – Митрополит Даниил. – Митрополит Макарий. – Митрополит Филипп. – Никон расширяет вопрос о царской власти. – Никон указывает не только на принцип связанности воли царя, но и на пределы этой связанности. – Основы церковно-государственных отношений в Московском государстве. Теория симфонии в 42 гл. Кормчей. – Недостаточная подробность формулы симфонии 42 гл. Кормчей. – В чем выразился перевес представителя светской власти в Москве после половины XV века. |
| МАКСИМ ГРЕК С судьбою Вассиана Патрикеева связана судьба другого лица, не русского по происхождению, но знаменитого в истории умственной деятельности древней Руси, лица, известного под именем Максима Грека. Вольнодумство, задевавшее то с той, то с другой стороны непоколебимость церковного предания и так напугавшее благочестивую Русь жидовствующею ересью, вызывало со стороны православия потребность противодействия путем рассуждения и словесных состязаний. Сожжения и пытки не искореняли еретического духа. Еретики делались только осторожнее и совращали русских людей втайне: им было это тем удобнее, что они сами были лучшими книжниками и говорунами, чем те, которые хотели бы с ними вести споры. Ревнителям православия предстояло обличать еретические мнения, указывать их неправильность, защищать истину вселенской церкви, но для этого необходимы были знания, нужна была наука. На Руси был недостаток как в людях, так и в книгах. Глубокое невежество тяготило русский ум уже много веков. Остатки прежней литературы, которыми могли руководствоваться книжники и грамотеи, пострадали от невежественных переписчиков, от умышленных исказителей, а иногда переводы сами по себе носили признаки неправильности. Многое важное не находилось в распоряжении у благочестивых книжников на славянском языке: оно оставалось только на греческом, для них недоступном. Уже они чувствовали, что одной обрядности мало для благочестия и благоустройства церкви; нужно было учение, но где взять ученых? Не на Западе же было искать их: Запад давно разошелся с христианским Востоком. Русь могла только пытаться идти по своей давней стезе, протоптанной Св. Владимиром и его потомками - обратиться к Греции, которая, лишившись самобытности, была почти в таком же состоянии невежества, как и Русь, с той разницей, что греки, при всей неприязни к Западу, ездили туда учиться, а потому между ними можно было найти ученых людей, которых на Руси напрасно было искать. В этих видах, конечно, по совету книжников, Василий Иванович отправил посольство на Афон, к которому русские еще со времен Антония печерского питали благоговение и где уже в XII веке был русский монастырь. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДИОНИСИЙ (Даниил Васильевич Звенигородский Лупа, кн.; † кон. 1538, Иосифов Волоколамский мон-рь), постриженик и ученик прп. Иосифа Волоцкого, библиофил. Д. был 4-м сыном волоцкого землевладельца кн. Василия Глебовича Звенигородского (не Владимира Глебовича, как ошибочно пишут А. А. Зимин , Р. П. Дмитриева и др.; ср.: Бычкова. 1986. С. 39). Семья Д. была тесно связана с Иосифовым Волоколамским в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырем , ее представители известны как вкладчики обители. В 1503 г. в синодик Волоколамского мон-ря были записаны родители Д., возможно, его отец принял там постриг с именем Адриан (Синодик Иосифо-Волоколамского мон-ря (1479-1510-е гг.). СПб., 2004. С. 162). Д. был пострижен в монашество прп. Иосифом. В Волоколамском мон-ре инок сблизился с буд. митр. Даниилом и мон. Нилом (Полевым) , к-рый, как и Д., происходил из боярского рода, служившего в Волоколамском уделе. Иноков объединял интерес к истории и книгам. В нач. XVI в. в актах, связанных с хозяйственной деятельностью Волоколамского монастыря, имя Д. не встречается, нет сведений и о его денежных или земельных вкладах в обитель. Согласно посланию Нила (Полева) к кирилло-белозерскому мон. Герману (Подольному), ученику прп. Нила Сорского , к 1509 г., когда между прп. Иосифом и Новгородским архиеп. св. Серапионом произошел конфликт, автор данного письма и Д. «оуже тогда много время» не жили в Волоколамском мон-ре (РГБ. Вол. Ф. 113. 661. Л. 131). С согласия прп. Иосифа оба инока покинули обитель между 1505 и 1508 гг. и поселились в разных пустынях среди «заволжских старцев», вблизи от Кириллова Белозерского в честь Успения Пресвятой Богородицы мужского монастыря . В послании Нила (Полева) и в «Письме о нелюбках старцев Кириллова и Иосифова монастыря» сообщалось, что бывш. волоцкие монахи обнаружили среди «заволжских старцев» ересь, о чем в нач. 1509 г. сообщили при посредничестве прп. Иосифа властям. Однако в результате вмешательства влиятельного при дворе Вассиана (Патрикеева) , покровительствовавшего нестяжателям , Д. и Нил (Полев) из обвинителей превратились в обвиняемых. Они были арестованы, подверглись наказанию, пустыни, где они жили, были сожжены. Бывш. волоцких монахов поместили в Кириллов Белозерский мон-рь, где они, по словам прп. Иосифа, «в велицей нужи многи скорби претерпеша» (Послания. 1959. С. 367-368). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НЕСТЯЖАТЕЛИ Представители внутримонашеского течения, к-рые рассматривали монашеский обет нестяжания (один из 3 главных наряду с послушанием и целомудрием) не только как индивидуальный, личный обет каждого монаха, но и переносили его в сферу социального бытия мон-ря, и оно перерастало в различные учения, по-разному трактующие источники материального существования мон-рей, предназначение и характер поступающих в обители вкладов, прежде всего земельных. Проблема нестяжания (и нестяжательства) - это проблема собственности и богатства, рассматриваемая применительно к монастырской среде. Немалое значение в нестяжании имела и духовная составляющая монашеского подвижничества. Одним из первых опытов обсуждения проблемы монастырской собственности являются ответы свт. Киприана , митр. Киевского и всея Руси, на вопросы игумена Высоцкого серпуховского в честь Зачатия Пресвятой Богородицы мужского монастыря прп. Афанасия Высоцкого (Старшего). Митрополит, основываясь на практике и правилах древних обителей, признавал право монастыря на пожалованное село, но при этом предостерегал, что за вкладом неминуемо последуют сложности мирского характера (тяжбы, суды, обращения к светским властям, хозяйственные заботы и т. д.), приводящие к нарушению монашеского обета «отвержения мира». В качестве разрешения этих вопросов свт. Киприан рекомендовал избрать некоего «богобоязненного» мирянина для управления селом. Позже, в XVI в., эта рекомендация будет рассмотрена иноком Вассианом (Патрикеевым) . Споры, определяемые в историографии как «борьба нестяжателей и иосифлян» (неточно именуемых «стяжателями»), возникли задолго до эпохи преподобных Нила Сорского и Иосифа Волоцкого. В XIV-XV вв. на Руси проводилась общежительная реформа, в ходе к-рой стали актуальны вопросы о предпочтительности того или иного типа монашеской обители и об организации ее бытия; существенное место в полемике занимало обсуждение источников материального обеспечения мон-ря, среди них - роль и предназначение вкладов. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НОВГОРОДСКАЯ (КЛИМЕНТОВСКАЯ) КОРМЧАЯ Пергаменная рукопись (ГИМ. Син. 132, в лист, 631 л.), называемая обычно в научной литературе Новгородским Синодальным списком Кормчей книги . Была изготовлена по заказу архиеп. Новгородского Климента (1276-1299) при блгв. вел. кн. Димитрии Александровиче (1276-1294, с перерывами) и хранилась в новгородском соборе Св. Софии. Над кодексом работали несколько писцов, текст написан в 2 столбца уставным письмом. Он начинается с пространной записи, повествующей об обстоятельствах создания Н. К., однако от даты остались только цифры 6700, что не позволяет уверенно датировать кодекс. Предлагаемые исследователями датировки: 1280 ( Тихомиров. 1941; СКСРК, XI-XIII вв.), 1280-1282 ( Щапов. 1978; Корогодина. 2017), 1284-1291 ( Щапов. 1962), 1285-1291 ( Янин. 1978; Столярова. 1998; Она же. 2000) гг. Наиболее обоснованной версией датировки являются 1280-1282 гг. (листы 628-631 относятся к сер. XIV в.). Хранившийся в Новгороде кодекс был вывезен в Москву, вероятно, в 1478 г., после присоединения Новгородского государства к Московскому великому княжеству , при вел. кн. Иоанне III Васильевиче . В Москве рукопись использовалась Вассианом (Патрикеевым) в работе с Кормчими книгами в 1-й четв. XVI в. В 1526 г. рукопись была передана для возвращения в Новгород в собор Св. Софии вел. кн. Василием III Иоанновичем архиеп. Новгородскому и Псковскому свт. Макарию сразу после его поставления на кафедру. В 1658 г. рукопись находилась среди келейных книг патриарха Никона (Минова). В 1700 г. к ней обращались при создании сборника «О святительских судах», готовившегося по повелению патриарха Московского Адриана ; уже в то время год создания Н. К. в записи было невозможно прочитать. Внимание исследователей к Н. К. впервые привлечено Н. М. Карамзиным , к-рый сообщил о ее находке в 1806 г. в письме М. Н. Муравьёву. В 1815 г. рукопись впервые описана К. Ф. Калайдовичем, издавшим по ней «Правду Русскую» и нек-рые др. тексты. С тех пор Н. К. неизменно занимала центральное место в исследованиях по истории древнерус. права, в т. ч. церковного. Наиболее полное ее описание, с исследованием источников и сопоставлением с др. ранними списками Кормчих книг, подготовлено И. И. Срезневским ( Срезневский. 1897). Совр. представления об этапах формирования Кормчей книги в посл. трети XIII в. и о месте Новгородского Синодального списка преимущественно базируются на исследовании Я. Н. Щапова ( Щапов. 1978). |
|
|
