| В «Прении» впервые предусматривалась такая радикальная мера, как насильственная конфискация земель великокняжеской властью. В 12-м пункте сочинения Иосиф Волоцкий заявляет, что «Васиан пустынник, яко да великаго князя научит и вся благородныя человеки, иже у манастырей и у мирских церьквей села отъимати» (Там же. С. 279). Вассиан соглашается с обвинением, но с существенной оговоркой, хотя она весьма противоречиво излагается в разных списках, даже с противоположным смыслом. В Синодальном списке говорится: «...аз великому князю у манастырей села велю отъимати и у мирскых церквей» (Там же); но в 3 соловецких списках есть существенное разночтение: «…а не у мирских церквей» (Там же. Примеч.). Изложение Синодального списка противоречит тому, что было сказано в 11-м пункте, где допускалось «земли держати» у мирских соборных церквей под контролем «священного собора», т. е. учрежденного «совета мирских священников». Поэтому, вероятнее всего, первичное, авторское чтение изложено в соловецких списках, оно соответствует праву «мирских соборных церквей» держать села. Остается необъясненной причина разного отношения к кафедральным и приходским церквам. Можно допустить, что в списках отражены разные этапы размышлений автора в поисках верного решения, но и в этом случае мотивы этих решений остаются за пределами авторского изложения. Можно предположить вмешательство в текст более радикальных сторонников инока Вассиана, к-рые, усилив его позицию в 12-м пункте, забыли (или не сумели) привести в соответствие с ней др. части «Прения». В любом случае наличие в текстах подобных идей говорит о том, что в общественном сознании (точнее у какой-то части монашества) появилась мысль о допустимости отчуждения части церковной земельной собственности. Вассиан (Патрикеев) допускал возможность насильственного вмешательства гос. великокняжеской власти в решение проблемы монастырского землевладения. В этом состоит отличие его позиции от учения преподобных Нила Сорского и Максима Грека. Идеи нестяжательства развивал в своих сочинениях троицкий старец Артемий. |
| Вассиан Патрикеев доказывал, что «монастырям сел не подобает держать», и при этом ссылался на интересы крестьян. Эта апелляция к народу, «зашита» его интересов, исходящая от представителя боярской оппозиции, весьма примечательна. Борьба «иосифлян» и «заволжских старцев» завершается в первой трети XVI столетия торжеством «иосифлян». У кормила церковного управления становятся выходцы из Иосифо-Волоколамского монастыря. Возникшая в начале XVI в. полемика «иосифлян» и «заволжских старцев» оставила неизгладимый след в литературе, способствовала развитию публицистики, которая достигла своего небывалого расцвета в XVI столетии. Проблемы государственной власти единодержавного правителя, характера и предела его «самовластия» стоят в центре внимания публицистических произведений. Эти вопросы поднимали архиепископ Вассиан в своем послании на Угру Ивану III (1480 г.), московские еретики, Иосиф Волоцкий . В конце XV – начале XVI в. их решению посвящены легендарно-исторические повести о мутьянском воеводе Дракуле, Иверской царице Динаре, о Басарге. «Повесть о мутьянском воеводе Дракуле». «Сказание о Дракуле воеводе, или Повесть о мутьянском воеводе Дракуле», созданная в конце XV в., ставит вопрос о характере власти единодержавного властителя, о значении его личности и занимает важное место в развитии жанра историко-легендарной повести. В 40-е годы прошлого столетия А. X. Востоков выдвинул предположение, что автором ее является государев дьяк Федор Курицын, возглавлявший посольство в Молдавию и Венгрию в 1482 – 1484 гг. Эта гипотеза встретила поддержку и у современного исследователя повести Я. С. Лурье. Исторический прототип Дракулы – воевода Влад Цепеш, управлявший Румынией в 1456 – 1462 и 1476 гг. О его необычайной жестокости в Европе ходило много рассказов (в Германии даже был издан ряд «летучих листков» о Дракуле). Текст русской повести вероятнее всего восходит к устным рассказам, услышанным ее автором в Венгрии и Румынии. Написанная в форме посольской «отписки», «Повесть о Дракуле» главное внимание сосредоточивает на деяниях самовластного воеводы. |
| весьма важных церковно-политических вопросов, появляются такие редакции Кормчих, в которых нельзя не видеть тенденции дать основания для решения этих вопросов в том или другом направлении. Одни из таких Кормчих отличаются, так сказать, прогрессивным характером, другие – строго-консервативным. Из Кормчих, редактированных в первом направлении, нам известна одна, составленная в 1517 г. иноком-князем Вассианом Патрикеевым, по прозванию Косым. Цель составления этой Кормчей была – доказать, что монастыри не имеют права владеть населенными вотчинами. Это был один из самых жгучих вопросов того времени, по которому в среде самого монашества происходила жаркая литературная полемика. Вассиан принадлежал к партии противников монашеского землевладения. Пользуясь покровительством и родственным расположением самого великого князя Василия Ивановича, он пришел к смелой мысли опровергнуть канонические основания вотчинного быта русских монастырей. С этою мыслью он обращается к тогдашнему м-ту Варлааму, как видно, сочувствовавшему идеям и инока-князя, и просит у него благословения написать новую Кормчую, в которой бы не было замеченного им в старых Кормчих противоречия с священным писанием, т.е. не было бы оснований для монастырского землевладения. Благословение дано, но с условием ничего не выкидывать из старой Кормчей, ибо говорил митрополит – кто имеет целомудренный разум, тот не соблазнится смыслом правил, говорящих о монастырских селах. Вассиан избрал оригиналом для своего списка такую Кормчую, в которой правила изложены были в системе Фотиева номоканона и, значит, все правила, в которых говорилось о монастырях и монастырских имуществах, находились в одном титуле. Так как в них прямо упоминались монастырские села, то противоречие их с божественными писаниями, запрещавшими монахам владеть населенными вотчинами, должно было казаться Вассиану непримиримым. Он уже кончил списывание своей Кормчей, когда к нам прибыл в 1518 г. знаменитый Максим Грек , вызванный с Афона вел. кн. Василием Ивановичем для разбора его библиотеки, в которой было не мало |
| Греку на судах 1525—1531 годов. Следует напомнить о том, что параллельно с «восточными» делами Карпов был занят и проблемами западными, с 1517 года постоянно принимал участие в приемах послов и переговорах с ними. При этом очевидно, что он привлекается именно как знаток восточного вопроса. Мы уже приводили его пространную речь на переговорах с Франческо да Колло, которому он отвечал на предложения об участии в антитурецкой коалиции и в борьбе с «бесерменст- вом»; его основной тезис — сохранение верности «греческому закону», то есть православию. Он принимал участие в переговорах с Герберштейном в 1517 и 1526 годах (кстати, тот во второй свой приезд интересовался судьбой Максима Грека, но, несмотря на обилие информаторов, не смог узнать ничего достоверного — «кажется, его утопили») . С Карповым мы встретимся еще раз, а теперь надо напомнить основные факты биографии еще одного лица, с которым будет связана судьба Максима Грека в Москве. Отчасти их свяжут те же явления русской жизни, которыми были вызваны и вопросы великого князя об афонских монастырях, но теперь темы их бесед расширятся. Князь–инок Вассиан происходил из рода Гедиминовичей, потомков великого князя Литовского Гедимина, внук которого Патрикий положил начало роду Патрикеевых. В конце XIV века он перешел на русскую службу, сначала в Новгород в качестве служилого князя, а в 1408 году в Москву. Его сын Юрий Патрикеевич породнился с московскими Рюриковичами, был женат на сестре московского великого князя Василия I Анне, дочери Дмитрия Донского. По данным других родословий, Юрий был женат на сестре не Василия I, а Василия II, что менее вероятно . Следовательно, внук Юрия, наш Василий (будущий Вассиан), приходился Василию III троюродным дядей, а не братом, и был, бесспорно, старше его (в 1489 году, когда он командовал войсками, княжичу Василию было десять лет). Князья Патрикеевы стали сподвижниками великих князей, вошли в состав знатнейших родов старомосковского боярства, неизменно поддерживавших централизаторскую политику. Иван Юрьевич, отец Василия, поддерживал и сохранял близкие семейные отношения с московским домом; он возглавлял бояр, ездивших в Тверь за невестой Ивана III, княжной Марией, и сопровождал ее в Москву. В 1492 году Иван III с семьей жил в доме Патрикеевых, когда строился великокняжеский дворец. К концу XV века И. Ю. Патрикеев был московским наместником, фактически главой Боярской думы. Карьера его сына Василия Ивановича также была успешной . Он был воеводой, одерживавшим военные победы, принимал |
| в несоответствии провозглашаемых идеалов и собственной жизненной практики, в несоблюдении аскетических норм, в непоследовательности нестяжательского учения, к-рая выразилась, в частности, в том, что В. не распространял свои обличения «многостяжания» на светских землевладельцев и вел. князя (несмотря на то что в вотчинах светских владельцев положение крестьян было значительно более тяжелым, чем на монастырских землях). Соч. и ист.: Сб. РИО. СПб., 1882. Т. 35 (по указ.); Послания Иосифа Волоцкого/Подгот. текста А. А. Зимина и Я. С. Лурье. М.; Л., 1955; Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. Л., 1960; Зимин А. А. Переписка старцев Иосифо-Волоколамского мон-ря с Василием III//Лингвистическое источниковедение. М., 1963. С. 131-135; он же. Выпись о 2-м браке Василия III//ТОДРЛ. 1976. Т. 30. С. 132-148; он же. Россия на рубеже XV-XVI ст.: (Очерки соц.-полит. истории). М., 1982; Судные списки Максима Грека и Исака Собаки/Изд. подгот. Н. Н. Покровский; Под ред. С. О. Шмидта. М., 1971; Анхимюк Ю. В. Слово на «Списание Иосифа» - памятник раннего нестяжательства//Зап. ОР ГБЛ. 1990. Вып. 49. С. 115-146. Лит.: Павлов А. С. О Кормчей князя-инока Вассиана Патрикеева//ПС. 1863. Ч. 3. С. 93-112; Макарий. История РЦ. Кн. 4. 2 ч. (по указ.); Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. М.; Л., 1952-19542: В 2 кн.; Базилевич К. В. Внешняя политика Рус. централизованного гос-ва, 2-я пол. XV в. М., 1952; Черепнин Л. В. Рус. феодальные архивы XIV-XV вв. М., 1948-1951. 2 ч.; Каштанов С. М. Соц.-полит. история России кон. XV - 1-й пол. XVI в. М., 1967; Синицына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977; она же. Типы мон-рей и рус. аскетический идеал (XV-XVI вв.)//Монашество и мон-ри в России, IX-XX вв.: Ист. очерки/Отв. ред. Н. В. Синицына. М., 2002. С. 116-149; Казакова Н. А. Когда началась полемика нестяжателей с иосифлянами//Из истории феодальной России: Сб. ст. Л., 1978. С. 111-115; Мазуринская Кормчая: Памятник межслав. культурных связей: Исслед. Тексты. М., 2002; Плигузов А. |
| 654 Творогов О.В. Древнерусские хронографы. Л., 1975. С. 187; см. также: Седельников А.Д. Досифей Топорков и Хронограф... С. 762–766; Клосс Б.М. О времени создания русского хронографа//ТОДРЛ. Л., 1971. Т. 26. С. 244–255; Творогов О.В. Хронограф Русский//ТОДРЛ. Л., 1985. Т. 39. С. 177–181. 655 Ср.: Строев П.М. Библиологический словарь и черновые к нему материалы... С. 94; Смирнов И.М. Синайский патерик... С. 159–161; Леонид, арх. Систематическое описание... Ч. II. С. 278. 657 По мнению Седельникова, Волоколамский патерик и Хронограф прежде всего сближает идея провиденциализма, главная в творчестве Досифея. Небольшое количество соответствий ученый объяснял оригинальным характером Волоколамского патерика как историко-литературного произведения и тем, что Досифей работал над ним спустя 20 лет (?) после редактирования Хронографа. См.: Седельников А.Д. Досифей Топорков и Хронограф... С. 770–773. 658 Ср.: ВМЧ. Сентябрь. 1–13, Стлб. 453; Жиги с преподобного Иосифа, игумена Волоцкого, составленное Саввою... Прилож. С. 2, 9. Примеч. 659 См.: Некрасов И.С. Зарождение национальной литературы в Северной Руси. Одесса, 1870, Ч. I. С. 41–42, 46–48. 660 См.: Казакова Н.А. Судное дело Вассиана Патрикеева... С. 286–312; Судные списки Максима Грека и Исака Собаки/Подгот. к печати Н. Н. Покровским /Под ред. С.О. Шмидта. М„ 1971. С. 99, 112–113. Ср.: Ключевский В.О. Древнерусские жития святых... С. 295; Смирнов И.М. Синайский патерик... С. 163; Дмитриева Р.П. Досифсй Топорков (Вощечников)... С. 202. 661 Это может объяснить факт обратного влияния Волоколамского патерика на Хронограф, на что указывал А.Д. Седельников (Досифей Топорков и Хронограф... С. 771). 663 См.: Строев П.М. Хронологическое указание материалов отечественной истории, литературы, правоведения до начала XVIII столетия//ЖМНП. 1834. Ч. 1. Отд. 2. С. 169; Он же. Библиологический словарь и черновые к нему материалы... С. 44–45; Филарет (Гумилевский) . Обзор русской духовной литературы... Кн. I. С. 213; Венгеров С.А. Источники словаря русских писателей. СПб., 1900. Т. I. С. 508; Дмитриева Р.П. Вассиан, по прозвищу Кошка//Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 119–120. Из последних работ обобщающего характера см.: Ольшевская Л.А. Вассиан Кошка – волоцкий агиограф XVI века//Документальное и художественное в литературном произведении. Иваново, 1994. С. 133–148. |
| Она не сживалась с общежитием, все её члены, начиная с главного руководителя их Вассиана Патрикеева, удалялись из Кириллова, но не для того, чтобы начать созерцательно-духовную жизнь, подобно преп. Нилу Сорскому , а потому, что общежитие стесняло их произвол, скитничество же доставляло им к тому свободу. Если отбросить те идеальные мысли, какие одухотворяли Нилов скитский строй, то он становился близким к устройству северных безуставных общин, жизнь в которых была обставлена нравственными опасностями, но для многих была очень заманчивой. При отсутствии строгого надзора, обет послушания здесь легко заменялся своеволием. Богатые постриженники, владея собственностью, не оставляли своей прежней роскошной жизни, сообщались с миром, и его соблазнами. Поведение таких иноков, очевидно, должно было отличаться не менее мирским характером, чем поведение членов общежитий, против которых они ратовали. Для характеристики подобного скитского иночества достаточно вспомнить отзыв Зиновия о Вассиане Патрикиеве, свидетельство автора «Надсловия» к скитскому уставу преп. Нила, слова инока Иннокентия Охлебинина о самочинниках и позднейшее показание Стоглава 95 . Отрицая вотчинный быт, эта группа таким образом отрешалась в то же время от созерцательно духовного взгляда на иночество, который был провозглашен преп. Нилом, и брала под свою защиту преимущественно внешние формы, которые вытекали отсюда. Главным её деятелем был Вассиан Патрикиев, которому иночество было разрешено, лишь как замена смертной казни, и который поэтому не утратил своих боярских тенденций и после пострижения в Кириллове монастыре. Он выступил как бы защитником воззрений своего учителя, преп. Нила, в начале XVI в. главным образом уже в то время, когда умер виновник его пострижения – Иван III, и когда скончался преп. Нил, а сам Вассиан уже не жил в Кириллове. Так как подробности его публицистической деятельности были уже не раз предметом исследований, то мы не станем излагать ее еще раз. Для нас важнее вопрос, кто были его споспешниками в Кирилловом монастыре. |
| —343— Вассиана Патрикеева можно привести не мало (ср. с.с. 27, 107:161). Иногда невнимание к требованиям критического метода у автора доходит до того, что он даже выражается: «по свидетельству Венгерова» и т. п. (см. с. 113). Впрочем, может быть, подобные места представляют собой просто неудачные выражения. Отмеченную некритичность приемов автора приходится отметить с тем большей досадой, что в большинстве случаев он стоит на высоте истинно-критического метода, который приводит его в окончательном итоге к весьма ценным результатам исследования и помогает ему вносить весьма основательные, заслуживающие полного одобрения, поправки даже в наблюдения таких исследователей, как Тихонравов (см. с.с. 174–175), Жмакин (с. 193) и др. Недоведенный до конца критический метод мстит за себя также некоторыми недоговоренностями в разборе памятников, которые имели бы право на более тщательное их расследование. На с. 96 автор говорит: «в своих суждениях по всем вышеуказанным вопросам Вассиан руководился, главным образом, сочинениями Никона Черногорца, из которых многие шли прямо к защищавшемуся им делу». Однако, он не дал себе труда подробнее сопоставить Пандекты Никона с трактатами Вассиана и в дальнейшем все сопоставления взял из вторых рук. На с.с. 190–193 автор прекрасно поправляет Жмакина, слившего надписания двух статей Кирилло-Белозерского Сборника в одно, но здесь весьма уместно было бы отметить, что вторая из них – «Истолкование св. изображения православной нашей веры, еже есть верую во единого Бога» – известна по древним спискам, предшествующим эпохе Вассиана Патрикеева. Отмечаем эти недостатки сочинения с полным признанием его достоинств. Кроме указанных уже ценных свойств его, – тщательного изучения первоисточников, преобладания правильного метода, основательности выводов, – к ним следует присоединить добросовестность работы, цельность и законченность построения, наконец, хорошую литературную обработку изложения. В общем сочинение нельзя не признать весьма хоро- —344— шим и его автора вполне заслуживающим степени кандидата богословия». |
| Zlatarski, Vasil Nikolov. Istorija na b« " lgarskata d» " rzava prez srednite vekove (История Болгарского государства в средние века). София, 1970–1971 (репринтное издание). Zockler, Otto. Geschichte der Apologie des Christentums. Gutersloh, 1907. Работа содержит анализ (pp. 236–53) антимусульманской апологетики. 6. ПОСЛЕДНИЙ РАСЦВЕТ ВИЗАНТИЙСКОГО ПРАВОСЛАВИЯ Ammann, Albert Maria. Die Gottesschau im palamitischen Hesychasmus: Ein Handbuch der spambyzanminischen Mystik. 2nd ed. Wurzburg, 1948. Andreyev, Nikolay. Studies in Muscovy: Western Influence and Byzantine Inheritance. London, 1970 (репринтное издание на русском и английском). Архангельский, А.С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев: их литературные труды и идеи в древней Руси. СПб., 1882. Основная монография по Нилу Сорскому . Benz, Ernst. Wittenberg und Byzanz: Zur Begegnung und Auseinandersetzung der Reformation und der Osmlich-ormhodoxen Kirche. Marburg, 1949. Biedermann, Hermegild Maria. Das Menschenbild bei Symeon dem Jungeren dem Theologen, 942–1022. Wurzburg, 1949. Булгаков, С. «Евхаристический догмат». Путь 20 (Февраль 1930):3–46; (Апрель 1930):3–33. Несмотря на самобытные идеи автора относительно личностной природы Премудрости Божией работа представляет собой тонкое изложение восточной позиции. Candal, E. «El " Teofanes» de Gregorio Palamas.» Orientalia Christiana Periodica 12 (1946): 238–61. Обстоятельный анализ и резюме. Contos, Leonidas C. The Concept of Theosis in Saint Gregory Palamas. With Critical Text of the «Contra Akindynum.» 2 vols. Los Angeles, 1963. Dujchev, Ivan. Slavia Orthodoxä Collected Studias in the History of the Slavic Middle Ages. London, 1970 (репринт на русском и чешском). Флоровский, Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1937. Эту работу, вероятно, можно назвать шедевром, свидетельствующим о богатой и разносторонней эрудиции автора. Florovsky, George. «An Early Ecumenical Correspondence (Patriarch Jeremiah II and the Lutheran Divines).» In World Lutheranism of Today: A Tribute to Anders Nygren, pp. 98–111. Lund, 1950. |
| Этот евангельский принцип митрополит хотел приложить и к новгородским еретикам. У Иосифа же все были еретики, кто не разделял его убеждений: еретик митрополит, еретик великий князь, еретик даже и такой подвижник благочестия, как преп. Нил сорский 1804 . Необходимо думать, что в этой коренной разнице во взглядах и крылась истинная причина непри- —226— миримой вражды и убеждения Иосифа в еретичестве Зосимы. В своём ревновании о православии он готов приписать ненавистному митрополиту всё, что было тогда худого у русского народа: „отступиша бо человецы от истины и от правды, отступиша братолюбия и нищелюбия, отступиша целомудрия и чистоты, и на сласти совратишася, зряще на скверного пастыря!” Он не сомневается даже, что наступило время антихриста, а митрополит его „предотеча” 1805 . Иосиф принадлежал к числу тех людей, которые в своих симпатиях и антипатиях не знают границ и если, по их убеждению, что худо, то это уж прямое исчадие ада. Для него ясно было одно: еретиков нужно было жечь, рубить, вешать – словом – уничтожать всеми средствами; кто этого не делает, тот сам еретик. И у современников преподобного находим указания на его нетерпимость и пристрастие к лицам, расходившимся с ним во взглядах. Нельзя, понятно, смотреть на Иосифа глазами князя-инока Вассиана Патрикеева, обвинявшего его в намеренном искажении истины по человеконенавистничеству, но сильное преувеличение в своих врагах их недостатков было ему свойственно по самому его характеру. Евангельской кротости и смирения нечего было искать в Иосифе, в чём его открыто упрекает князь Вассиан: „Ох! Что будет тебе, Иосифе, пред Христом в день судный и с твоими ученикы? Ниже у нас еси потребовал прощения, оскорбляя нас в Божиих заповедех и смущая, ниже сам еси ны простил, отходя на путь вечный” 1806 . Особенно жёсткий и неумолимый нрав Иосифа, его неправда, обнаружились в столкновении с арх. новгородским Серапионом, которого он, пользуясь своим влиянием на великого князя Василия III, довёл до низложения. Вот каково суждение летописца по поводу этой ссоры: „Лета 7024, в седьмом лете после сведения из Новгорода архиепископа Серапиона, смирился князь великий с Серапионом, а кто на него ни постоял... |
|
|
