| На этом трудном и скользком пути ожидали подвижника: унижение всякого рода, бесславие, вольная нищета, страдания и тайные соблазны самообольщения и самодовольствия, которые могли породить в нем духовную гордость. Совершая свой подвиг не в пустынях и лесах, а на площадях и улицах многолюдного города, не под скромностью набожности и отчуждения от сует мира, но под видом буйства и самоунижения, он искал не уважения и похвалы людской, но предавал себя на осуждение, поругание и даже на оскорбления. Одни люди с высшими стремлениями не могли ничего видеть в нем, кроме внешнего юродства и соблазна, другие же, по преимуществу простой народ, питали к Василию какое-то сочувствие и доверие, так как юродивые, вышедши из среды народа, нередко бывали наставниками заблуждавшихся, обличителями нечестивых, утешителями и защитниками несчастных и невинно страдавших. He взирая на лице, смело говорили правду, – то прямо, то в намеках, иносказаниях и мановениях предвещали грядущую напасть, как наказание за грехи, или благополучие, как награду за благочестие и добродетель. Невольное уважение и страх, внушаемый такими подвижниками, отрекшимися от мира и самих себя, открывали им невозбранный доступ в боярские хоромы и в царские палаты. Внезапное их появление что-нибудь предвещало. Оставив в юности родительский дом, Василий не имел себе верного приюта до могилы, жил на улицах и площадях; ежедневно бывал в церквах при богослужениях, осенние и зимние ночи проводил на папертях в неусыпной молитве. Летом и зимою ходил без одежды и обуви, как первый человек в раю до падения, от чего и прозван нагоходцем, денег не принимал и даже не имел для них карманов. На себе носил он тяжелые вериги, которых часть до ныне лежит на его гробнице 13 . Василия заставали часто в толпе нищих и калек, которые собирались на мосту у Фроловских, ныне Спасских, ворот; он бегал людей, но народ любил и искал его, чтобы слушать его наставления, замечать в его словах, поступках и мановениях особые для себя знаменования. 1812 года еще между зданиями Воспитательного дома, в южной его части была пещерка, устроенная Василием, куда он иногда уединялся, и там, как гласит предание, блаженный имел борьбу с бесами, которых победил оружием молитвы. |
| В следующей за тем 2-й главе, автор изображает устройство Тавенского общежития по уставу св. Пахомия Великого . —189— Изложение сделано вообще весьма обстоятельно. С такой же обстоятельностью сделано в 3-й главе изложение устройства монастырского общежития по Уставу св. Василия Великого . Это изложение автор оканчивает замечанием, что идеальное монашество, начертанное в уставах основателей, далеко не соответствовало тому действительному монашеству, каким знает его история. Раз монашество приобрело великое нравственное уважение в обществе – оно нашло в этом повод к падению: явилось лицемерие и фарисейство. В монастыри стали поступать люди, искавшие не спасения души, а уважения, внушаемого людям монашескою внешностью; монастыри из пустынь перешли в город и на место отречения от мира восстановили свое единение с миром. Последовали затем и некоторые отклонения от первоначальных уставов. В числе их автор указывает на разделение монашества на две степени – малую и великую схиму (стр. 239). В главе IV-й (стр. 241–268) автор раскрывает характер православного монашества; этот характер – аскетически-созерцательный. Здесь автор раскрывает понятие аскетизма, как совокупности средств борьбы христианина со своими греховными влечениями на пути его к добродетели. Сущность этой христианской добродетели заключается в целомудрии, смирении и бескорыстии. Монашеская жизнь так устроена, что представляет самый удобный путь к достижению их. Средства к ним ведущие суть: обеты безбрачия, послушания и нестяжательности, пост и молитва . Сами по себе они только средства и цену получают лишь постольку, поскольку ведут к добродетели. Они – «листья на деревьях, которые без добродетелей остаются бесплодными» (стр. 257). Здесь же автор указывает и опровергает возражения против такого аскетически-созерцательного монашества, как будто бы проистекающего из гордости, лености и не приносящего пользы для общества. В главе V-й автор представляет краткий очерк монашества западной церкви в период ее общения с восточной (стр. 269–305) и в главе – таковой же очерк нищенствующих орденов Францисканского и Доминиканского (стр. 305–323). Вывод из этих очерков тот, что на западе монашество явилось первоначально с теми же задачами, как и на востоке (стр. 247), но затем свои обеты сочетало с практическими задачами служения церкви. Первоначально монашество сочеталось с клири- |
| кого рода систематизаций зависит главным образом от удачного подбора точек зрения или общих рубрик; если исследователю удается уловить или общий склад формальных понятий разбираемого писателя или излюбленную идею, проникающую собою все творения последнего, то первому уже легко создать соответственную и внутренно согласованную систему. Г. Промптов, по своей любви к определенности, удовольствовался системой существующих руководств по Нравственному Богословию и таким образом лишил читателя возможности уловить центральную идею св. Учителя Церкви. Взамен того ему предлагаются ответы последнего по разным частнейшим вопросам о духовной жизни, притом иногда скорее из области Догматического богословия, нежели Нравственного: так ему приходится прочесть почти все то, что известно из догматики в отделе о падении первого человека, о состоянии рода человеческого после падения и об искуплении. Этим наполнен средний из трех отделов второй части диссертации; первый отдел обстоятелен, но недостаточно характерный: основания добродетели по св. Василию. Впрочем, здесь неопровержимо раскрыты два очень ценных положения: 1) о том, что νος или разум должно понимать у св. Василия не в смысле теоретической способности, а в виде высшего синтеза способности созерцательной и решающей, а затем 2) о том, что насколько наше нравственное поведение утверждается на убеждении в бытии Божием и будущего воздаяния, настолько же и вера в эти истины находит себе поддержку в нравственной же воле человека. Лучший отдел сочинения – третий, составляющий по числу страниц несколько больше половины всего исследования. Правда, самая точка зрения здесь все-таки неудачна (отношение христианина к Богу, ближнему и самому себе), но взгляды Вселенского Учителя на жизнь и отношение к ней христианского подвижника, особенно его борьба со страстями, изложены автором точно и определенно: цель жизни по Св. Василию – единение с Богом чрез совершенство нравственное; все происходящее в жизни оценивается с этой единой точки зрения без всякой односторонности или узости: все имеющее нечто доброе в себе не отметается Учителем Церкви для достижения высшей цели жизни. Степени кандидата сочинение г. Промптова вполне достойно». |
| В конце IV века эта первая церковная должность с правительственными полномочиями преобразована в периодевтов, в каковые и воспрещено тогда же производить лиц епископского сана 141 , затем в средние века переименована в экзархов 142 и наконец с протопопов (προτοπαπαζ), каковою пребывает на востоке и доселе (у нас – “благочинные »). Что касается свойств правительственных полномочий, которые получали от епископа 143 хорепископы, то, по всей вероятности, они были первоначально двух родов: полномочия надзора за сельским клиром и полномочия по вспомоществованию бедным. Ясным свидетельством о полномочиях первого рода служит послание св. Василия Великого к хорепископам, в котором на основании древней церковной практики св. отец довольно полно и ясно изображает положение и значение хорепископов в делах епархиального управления. Это отчасти подтверждается правилом 10 антиохийского собора 144 , наименованием, “периодевт” и характером позднейшей должности экзарха или протопопа, в которую перешла должность хорепископа. Еще более ясно засвидетельствованы древним каноническим законодательством второго рода полномочие хорепископов – по вспомоществованию бедным. 14 правило неокесарийского собора, определяя каноническое достоинство хорепископского чина, говорит, что хорепископы приемлют честь (большую, нежели сельские пресвитеры) “ради попечения о нищих”. Зонара в своем толковании к этому правилу замечает между прочим следующее о хорепископах: “они были обязаны доходы тех церквей, в которых были представителями, издерживать на нищих и иметь попечение о них, и за то что делали это пользовались честию”. Но важнейшим свидетельством в сем отношении служит 8 правило антиохийского собора, которое говорит: „сущие без порока хорепископы дают мирные граматы (τ ειρηνικ)”. Мирная грамота есть документ, свидетельствующий о бедности предъявителя, имеющего вследствие сего права на призрение от церкви, в которую он пришел во время путешествия. Если исключительно хорепископов правило уполномочивает властью выдавать таковые грамоты бедным странникам, то без сомнения – на том основании, что хорепископ, как заведующий делами благотворительности, лучше чем-либо другой в епархии знал истинно нуждающихся и во всяком случае одно уже это уполномочение на выдачу документов красноречиво свидетельствует, что назначение, официальная служба хорепископов есть призрение и надзор за бедными. |
| Мне кажется, этого количества слишком мало для того, чтобы утверждать, что «среди придворного духовенства не мало лиц, которые своим образованием далеко превышали тогдашний общий уровень оного среди приходского духовенства» (стр. 87)... Перечень лиц, занимавших священно-церковно-служительские места при дворцовых церквах, по признанию самого о. Извекова, с чем должно согласиться, – «только приблизительно полный и точный», но причина этого заключается не «в недостатке архивных данных относительно исследуемого вопроса, а также в нередких ошибках писцов, которые иногда перепутывали имена и прозвища, особенно низших дворцовых клириков», как говорит наш автор, а в том, что эти архивные данные им далеко не все исчерпаны. Проверять весь перечень – работа слишком сложная и потому я для суждения о качестве этой работы о. Извекова проверил один перечень причта Благовещенского собора, пользуясь почти исключительно сделанными мною давно выписками, о которых я уже говорил. Нельзя не пожалеть, что о. Извеков слишком краток в своем перечне: отмечает годы служения, не указывая месяцев, что иногда очень важно, и не обозначает разных наименований (имен и прозвищ) одного и того же лица. Перечень настоятелей Благовещенского собора о. Извеков начинает с 1613 г., но не мешало бы отметить протопопов времени царя Василия Шуйского: а) Благовещенского прот. Терентия, на имя коего дана была жалованная грамота 26 июля 1606 г. (у Извекова ниже, стр. 154) и б) протопопа Кондратия, который упоминается в чине бракосочетания сего царя с княжною Мариею (Екатериною) Буйносовой-Ростовской 1608 г. (Напечатан мной в приложении к «Разрядным записям за Смутное время (7113–7121 гг.)», стр. 269–271). Первым протопопом в списке о. Извекова является «Андрей»; из одного документа, напечатанного о. Извековым чрез несколько страниц (стр. 155) видно, что его отчество было Иванов (Андрей Иванов). После протопопа Максима (1618–1634 гг.) и до протопопа Никиты (1635–1645 гг.) был еще протопоп, опущенный о. Извековым, – Иван: в одной расходной книге Казенного приказа читаем запись под 20 августа 1634 г.: «Благовещенскому протопопу Ивану зуфь на 7142-й г. |
| Третие: как подьячий Карташев послал письмо к означенному священнику Игнатию, чтоб он Игнатий венчал его Елезова в скорости без задержания, то о учинении за такое плутовство и обман резолюции, чему по правилам и по соборному уложению подлежати будет, послать в Тобольской архиерейской приказ промеморию, дабы так впредь ему плутовать было неповадно. Четвертое: хотя Елезов в допросе своем и показал, что де Карташева к Протопопу писать письмо заставлял провинциал-инквизитор: а руки его инквизиторской ни в едином письме не обретается, но он же инквизитор на протопопа, попа и Карташева вышеозначенное доношение послал в Тобольск, и в том во всем повинен он Карташев, а инквизитор велел ли ему письма писать, сам он в показанном приказе с инквизитором да ведаются. Пятое: как прежняя жена Елезова досматривана при поповском старосте, священник Иван Петров, и явилась по осмотру, и по сказке брата ее Афанасия Мясникова вся скорбна и расслаблена, очми слепа, руку правую и ногу левую скорчило, и на ней же имеется падучая болезнь, на каждую неделю по дважды по трижды берет, и что де ей с ним Елезовым за показанною скорбию жить невозможно, да и она сама с ним Елезовым жить не желает, и приданное у него все назад взяли: то с нынешнею женою Настасьею Перфильевою жить ему Елезову по закону, как надлежит, до предела их жизни позволяется по силе правил церковных и выше явленного Василия Великого . А за то, что он вступил с нею в брак самовольно без воли архиерейской и без письменного от него указа, то за такое своевольство взять с него в Иркутск в дело Соборной каменной церкви двадцать рублев да на приказные расходы штрафу десять рублев, чтоб иным на его смотря без позволения архиерейского своевольно так делать было неповадно.» Следуют подписки: По сему приговору я протопоп Петр Григорьев впредь до указу служить с прочими священниками вряд буду, такж и протопопом зватися не буду, и о строении церковном попечение имети долженствую. К сей записке Соборный священник Петр Григорьев руку приложил. |
| —187— общества – тоже сохранило много языческих элементов. При таком порядке вещей естественно, что желавшие устроить свою жизнь по Евангелию христиане находили весьма затруднительным свое положение в грешном, развращенном полуязыческом обществе и находили несравненно более удобств удаляться из городов в пустыни и там на свободе устроять жизнь по Евангелию. Соглашаясь с этим мнением, автор дополняет его еще тем собственным своим соображением, что христианство, первоначально ознаменовавшее себя необыкновенным энтузиазмом своих последователей, с течением времени стало ослабевать и когда сделалось господствующей религией, то явилось множество христиан, которые значительно понизили в своей жизни нравственные строгие требования Евангельской дисциплины; было множество таких, которые только носили имя христиан, оставаясь в действительности не лучше язычников. Это явление естественно-де вызвало и всегда вызывало против себя реакцию со стороны истинных христиан, которые не могли мириться с таким полухристианским строем и нравами общества и выделялись из него в монашеские общины. Указав на эти исторические причины происхождения монашества, автор делает далее очень важное, хотя к сожалению и не совсем верное заключение, что монашество, в сущности, есть только более удобный образ жизни, чем мирская жизнь, для исполнения Евангельских заповедей нравственного совершенства, но не есть какой-либо совершеннейший род жизни. Автор так увлекся этим своим взглядом, что употребил за тем немало усилий на аргументирование его и на опровержение иного, им указываемого воззрения. Так, сначала он приводит немало свидетельств из отцов Церкви (св. Василия Великого , И. Златоуста и некотор. других) в пользу того положения, что стремление к высшему нравственному совершенству есть не исключительное призвание монашества, но и каждого христианина, что самые обеты монашества не заключают в себе ничего особенного от обязанностей каждого христианина (стр. 47–75). Утвердившись на этом мнении, автор замечает далее, что он чрез это становится вразрез с учением многих моралиствов-богословов о так называемых евангельских советах, и потому почитает нужным рассмотреть это учение и показать его несостоятельность, что и делает на стр. 75–96. Здесь он раскрывает следующие положения: а) нравственный закон Евангелия |
| Определили: Черногорского уроженца Филиппа Джукича внести в списки студентов I курса и сообщить о принятии его Правлению Академии для зависящих распоряжение. II. Резолюцию Его Высокопреосвященства, последовавшую на журнале Совета Академии за 28 сентября сего года: «1898 г. Окт. 12. По ст. VII. Протопопов утверждается в должности помощника библиотекаря Академии. По ст. XIII. Постановлено утверждается. По ст. XV. Зернова разрешается принять в число своекоштных студентов I курса Академии с дозволением ему жить у матери. Прочее утверждается». Справка. В ст. XIII означенного журнала представлено было на утверждение Его Высокопреосвященства постановление Совета Академии об обратном принятии в число студентов III курса болгарского уроженца Ивана Пампулова, вследствие несвоевременной явки после летних каникул считавшегося выбывшим из Академии. Определили: 1) Принять к сведению. 2) Об утверждении действительного студента Василия Протопопова в должности помощника библиотекаря Академии внести в формулярный о службе его список и сообщить Правлению Академии для зависящих распоряжений. III. Отношения Канцелярии Обер-Прокурора Святейшего Синода: а) от 23 сентября за 6229. «По утвержденному г. Синодальным Обер-Прокурором 17 сентября 1898 года докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, кандидата Московской Духовной Академии Иван Борисоглебский определен на должность учителя русского и церковно-славянского языков в старшие классы Новгородсеверского духовного училища. – Канцелярия Обер-Прокурора Святейшего Синода долгом поставляете» сообщить о сем Совету Академии для сведения и зависящего распоряжения». б) от 2 октября за 6384: «По утвержденному г. Сино- —265— дальным Обер-Прокурором 24 сентября 1898 года докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, кандидаты Московской Духовной Академии Андрей Розанов определены на должность учителя греческого языка в Бахмутское духовное училище. – Канцелярия Обер-Прокурора Святейшего Синода долгом поставляет сообщить о сем Совету Академии для сведения и зависящего распоряжения». |
| Идут они путем-дорожкой, и близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли – приходят ко дворцу Елены Прекрасной; говорит бабка голубая шапка: «Ты, Василий-царевич, останься за воротами, а я пойду к Елене Прекрасной в буду за тебя сватать». Входит она к Елене Прекрасной в комнату и сказывает: «Матушка Елена Прекрасная! Я пришла сватать тебя за Василья-царевича». Елена Прекрасная спрашивает бабку голубую шапку: «А где же Василий-царевич?» Она отвечает: «Василий-царевич остался за воротами; не спросясь, не смеет взойти». Елена Прекрасная тотчас приказала взойти Василью-царевичу, глянула на него, и он ей весьма понравился; посылала она царевича в другую комнату, давала ему двух слуг и почитала его женихом своим; а бабка глубая шапка говорит: «Ах, матушка Елена Прекрасная! Ему брат подарил на тулуп сорок сороков черных соболей, чистого золота на пуговицы, зеленого шелку на петельки и приказал ко христовской заутрене шубу сшить, и чтобы в каждой пуговице пели птицы райские, кричали коты заморские». Елена Прекрасная, выслушав, отвечает бабке, что все будет готово. Бабка голубая шапка распростилась и ушла. Под вечер Елена Прекрасная выходит на свой крылец и кричит: «Гой еси, братец Ясен Сокол, лети ко мне скоро-наскоро, время-навремя!» И вот прилетает Ясен Сокол, ударился о крылец и сделался удал молодец. «Здравствуй, сестрица!» – «Здравствуй, братец!» Кое о чем потолковали, посудачили; наконец Елена Прекрасная сказала своему братцу: «Я выбрала себе жениха, Василия-царевича; сшей ты ему тулуп ко христовской заутрене». Отдает ему сорок сороков черных соболей, чисто золото на пуговицы и зеленый шелк на петельки и накрепко наказывает, чтобы в каждой пуговице пели птицы райские и мяукали коты заморские и чтобы тулуп непременно был готов вовремя. «Не беспокойся, сестрица, все будет сделано». А Василий-царевич того и не ведает, что завтра будет с обновою. Только заблаговестили заутреню, прилетел Ясен Сокол, ударился о крылец, сделался удал добрый молодец; сестрица выходит встречать брата, а он отдает ей готовый тулуп. Поблагодарила Елена Прекрасная своего братца за такую услугу, отослала эту одежу к Василью-царевичу и приказала надеть. Обрадовался царевич, нарядился и приходит в комнату Елены Прекрасной. Она тотчас приказала заложить в повозку лошадей, чтобы ехать к заутрене; перед отъездом отдала ему три яичка: «Первым яичком похристосовайся с протопопом, второе отдай брату Ивану-царю, а третье тому, кто тебе больше мил; а в церкву войдешь – становись впереди своего братца родного». Приезжает он к заутрене и становится, как ему велено, поперед брата. Царь не узнал его, сам с собой думает: что это за человек? |
| Это поучение Василия почему–то особенно нравилось русским людям древней Руси, так так оно попадается не только в сборнике XI века (сборник Святославов 1076 года), но и в сборниках XIV, XV и даже XVI веков. Мы приводим один отрывок этого поучения в нескольких древних редакциях для сравнения его с текстом Мономахова Поучения: Из сборника XV века, Кирилло–Белоз. библ. за 13/1069, л. 1–3. Из рукописи «Златая Цепь» XIV века (л. 41 об.), хранящейся в Имп.Публ. Библ. Из Сборника Святославова 1076 г. Из поучения Мономаха. Пред старци молчание в мудрейших послушати, с точными лобовь имети, с меньшими любовное свещение, от плотскых и любосластных бегати, мало глаголати в множае разумевати, не дерзу быти, словом ни пререковати в речех, не скоро в смех впадати, срамяжливу быти, долу очи имети, а душю – горе, не противо отвещевати и т. д. Пред старци молчание, пред мудрейшими молчание и послушание, с подобными любовь имети, с меншими любовное сочтание и наказание; плотьскых любосластных вещии бегати, мало глаголати, а боле разумевати, не дерзу быти, словом ни пререкати, в речех не скоро в смех впадати; соромяживу быти, очи долу имети, а душу горе, не отвещевати противу и т. д. (См. Буслаев, Историч. очерки русск. народн. слов. и искусства. Спб., 1861, т. I, стр. 574). Пред старьци млчание, пред мудрыми послушание, с тъчьными любовь имети, с мьньшими любъвьное съвещание. От плътьскыих и любосластьныих вештии бегати, мало глаголати, а множее разоумевати, не дьрзоу быти слвомь, ни пререковати в людьх. Не скоро в смех въпадати, соромяживоу быти, долу очи имети, а – горе. Не противуотвещеватн и т. д. (См. Изв. Имп. Акад. Наук, по отд. русск.яз. и слов. т. X, стр. 431). При старых молчати, премудрых слушати, старейшим покорятися, с точными и меньшими любовь имети; без луки беседующе, а много разумети; не свереповати словом, Ии хулити беседою, не обило смеятися, срамлятиса старейших, к женам нелепым не беседовати, долу очи имети, а душю горе, пребегати, не стрекати учить, легких власти ни в кую же имети, еже от всех честь... |
|
|
