| Правда, не все распоряжения царя можно оценить положительно. В частности, без всяких видимых причин в 1027 г. император неожиданно отозвал из Италии катепана Василия Буагина. Возможно, он опасался его прямого или косвенного участия в минувшем заговоре, но все равно этот шаг относился к тем фактам, которые могут менять историческую картину. Как следствие, уже в 1027 г. лангобарды захватили Неаполь, и теперь вдруг актуальной стала старая мечта этого племени о создании Южно-Итальянской империи. В Неаполь вернулся ставленник Западного императора и первым делом рассчитался со своими наемниками-норманнами, которым предоставил в 1030 г. в собственность лен в виде города Аверса. Этот прецедент станет первопричиной последующей норманнской экспансии в Италии и на Сицилии, стоившей Византии очень дорого 721 . Пожалуй, это – самый тяжелый просчет Константина VIII, и в его оправдание можно лишь сказать, что результаты данного шага едва ли можно было предугадать. Что же касается других дел, то нужно помнить о возрасте и состоянии здоровья императора. Исполненный чувства долга и понимания величия царского статуса, Константин VIII тратил последние силы на мероприятия, которые требовали его личного присутствия. По заведенной испокон века традиции это были торжественные церемонии императорского дворца и дипломатические приемы. В остальных случаях, когда публичность не требовалась, он мог принимать решения в уединении, для видимости ссылаясь на то, что ученые мужи могут легко разрешить все текущие дела. Конечно, в действительности никто не допускал «теоретиков» к делам государственного управления – рядовые вопросы поручались соответствующим чиновникам. Однако решение одной проблемы император не мог передоверить никому – он был обязан обеспечить преемственность царской власти, причем в очень непростых условиях. Самым важным являлся вопрос о наследнике престола, вернее – его отсутствии. Еще в юности Константин VIII взял в жены Елену, представительницу знатного аристократического рода, отец которой Алипий являлся первым министром при царе Василии II Болгаробойце. Он имел трех дочерей – Евдокию, Зою и Феодору. Вскоре жена умерла, старшая дочь переболела оспой и выпросила у отца разрешение принять монашеский постриг, уединившись в обители. А 50-летняя Зоя и 45-летняя Феодора продолжали жить во дворце, так и не найдя себе спутников жизни 722 . |
| на первую премию, ни полную, ни половинную, а только на вторую; а сочинения, написанные ими на степень доктора, могут». б) пп. 10–11: «Ежегодно в январском заседании Совета каждый член Совета может предложить, какое из сочинений, напечатанных наставниками Московской Духовной Академии в прошедшем году, он считает заслуживающим премии, причем он должен представить письменное указание главнейших достоинств сочинения. – В том же заседании решается вопрос, какие из сочинений, за которые в прошедшем году авторы их удостоены в Московской Духовной Академии степени магистра, могут быть, сообразно с изложенными в 4 и 5 §§ условиями, допущены к соисканию премии». в) пп. 13–15: «Чрез два месяца после январского заседания Совета, в мартовском заседании происходит обсуждение достоинства представленных на премию сочинений и присуждение самых премий. – Если в распоряжении Совета есть сумма для того, чтобы назначить кроме полной премии половинную, то Совет может в том же заседании назначить за сочинение второе по достоинству половинную премии. – В том же заседании Совета решается вопрос, какое из сочинений, написанных на степень магистра, заслуживает премии». – 2) Из бывших воспитанников Московской Духовной Академии утверждены в 1906 году Советом Академии в степени магистра богословия: а) исправляющий должность доцента (ныне экстраординарный профессор) Π.П. Соколов за сочинение под заглавием: «Вера. Психологический очерк. Москва, 1902 г.»; б) исправляющий должность доцента (ныне экстраординарный профессор) С.И. Смирнов за сочинение под заглавием: «Духовный отец в древней восточной церкви (История духовничества на Востоке). Часть I (Период вселенских соборов). Сергиев Посад, 1906 г.» и в) помощник секретаря Совета и Правления Академии М.И. Бенеманский за сочинение: « πρχειρος νμος Императора Василия Македонянина. Его происхождение, характеристика и значение в церковном праве. Выпуск первый». Сергиев Посад, 1906 г. – Из них только магистерская диссертация помощника секретаря М.И. Бенеманского представляет собою переделку его кандидатского сочинения, писанного в 1900–1901 учебном году на тему: « πρχειρος νμος Императора Василия Маке- |
| История этого пленения со всей очевидностью показала иллюзорность надежд на воссоединение германцев с греками. Затаив обиду на Людовика II, оставившего его без трофеев, Василий Македонянин втайне договорился с греками Италии и Адальгизом о совместных действиях против франков. И вскоре большинство городов провинций Самнии, Кампании и Лукании признали над собой власть Константинополя. Правда, император Запада быстро вернул их себе, но не смог взять хорошо укрепленной Капуи. В этот момент он и попался на хитрость герцога Беневента. Адальгиз прибыл во дворец Людовика II и в ходе разговора убедил того в своей преданности. Но ночью, когда император спал, герцог захватил дворец и самого монарха. Тому пришлось пережить постыдный плен и дать клятву Адальгизу в том, что никогда более не станет претендовать на итальянские владения Византийской короны и не будет мстить Беневенту. Разумеется, это был позор для императора Запада, и в 873 г., наполненный жаждой мести, он прибыл в Рим, где получил освобождение от клятвы, как данной под давлением непреодолимых обстоятельств. Папа объявил Адальгиза врагом Церкви и дал санкцию Людовику II на войну с герцогом. Правда, опасаясь все же, что франки признают его клятвопреступником, Людовик II отправил против Адальгиза с войском свою супругу. Но сражения не состоялось: герцог скрылся на Корсике, прекрасно понимая, что у франков нет флота, чтобы блокировать остров 51 . Это событие в некоторой степени развязало руки Византийскому императору, который до сих пор с некоторым волнением взирал на фактическое попрание королем Людовиком II старых договоренностей. У Василия I были все основания считать, что Лангобардские князья с большей охотой готовы признать его власть, чем подчиниться франку. Между союзниками возникли некоторые трения, которые замечательно иллюстрирует одно из писем Людовика II Василию Македонянину. Вопрос о легитимности занятия отвоеванных территорий в значительной степени имел идейную подоплеку – кто по праву владел императорским титулом, тот и мог считать эти земли своими. Вторая фигура лишь могла просить их себе на тех или иных условиях у законного собственника. По этому вопросу и разыгрался диспут между Людовиком II и Василием I. Когда император высказал соответствующие претензии франку, тот разродился пространным письмом, в котором попытался обосновать, что не Византийский царь, а именно он является единственным законным наследником короны правителей Священной Римской империи. Надо сказать, эта попытка выглядит несколько неуверенной. Нет, конечно, франк не сомневался в том, что он является (также?) императором, но остерегся откровенно заявлять Василию I, будто тот нелегитимно носит пурпурную обувь. |
| Некоторое время он тайно сносился с правителями ближайших фем, где без труда нашел себе многочисленных союзников. Наиболее значительную помощь оказали Фоке его единородцы армяне, составившие костяк мятежной армии. Отсюда, кстати сказать, легко убедиться в том, насколько слабым авторитетом пользовался пока еще император Василий II на периферии. Обращает на себя внимание и неэффективная работа тех государственных служб, которые обязаны были следить за настроениями армии и отдельных полководцев. В общем, когда в августе 987 г. Варда Фока провозгласил себя императором и облачился в царское платье, это стало полной неожиданностью для Константинополя. Положение Василия II осложнилось тем, что в это же время началась война в Болгарии, и в первом же сражении византийская армия под командованием царя потерпела поражение. Кроме того, как быстро выяснилось, Фока был не единственным претендентом на царство. Незадолго перед этим Варда Склир, все еще пребывавший в арабской тюрьме, упросил халифа Багдада отпустить его на свободу, чтобы вновь попытаться захватить царскую власть. В обмен на это Склир обещал арабу положительно для того решить некоторые территориальные споры между двумя государствами. Араб согласился и 3 января 987 г. освободил Склира, взяв в качестве заложников его сына Романа и брата Константина. Более того, халиф разрешил ему привлечь в свою армию арабов 628 . Склир только начал собирать армию для похода на Константинополь, когда узнал об апостасии Варды Фоки. Решив объединить усилия, он явился к Фоке и предложил родственнику свои услуги при условии, что, захватив Константинополь, они разделят Римскую империю: Фока получит европейские владения, а Склир – азиатские. Тот согласился, и оба мятежника скрепили союз крепким рукопожатием. Однако оставались единомышленниками недолго. Не доверяя своему родственнику-сопернику, Фока вскоре арестовал Склира, присоединил его отряд к своей армии и направился на Константинополь. Император оказался в критическом положении. В довершение всех бед весной 987 г. поступили неприятные известия из Корсуня о нападении на Херсон русских дружин во главе со святым равноапостольным князем Владимиром (978–1015). К нему направили посольство, чтобы урегулировать конфликт, но неожиданно византийцы столкнулись с необычным условием, выдвинутым св. Владимиром. Князь соглашался на мир, но лишь при условии выдачи за него замуж сестры императора Анны. Послы попытались обмануть Русского князя, но тот легко раскусил все их хитрости и продолжал настаивать на своих условиях. |
| Сарацины Сицилии, находившиеся в вассальной зависимости от Египетского халифа, зачастую пренебрегали соглашениями своих патронов с Римскими императорами и беспощадно грабили земли Апулии и Калабрии. Стратиг фемы Лангобардии был вынужден своими средствами за счет местного фемного ополчения отбивать их атаки, не очень надеясь на помощь союзников-германцев. Те были заняты своими делами, и зять Василия II император Оттон II только в 980 г. сумел посетить Италию и Рим. Тем не менее германская политика по присоединению заветного полуострова к своим владениям была столь же вредна для самой Германии, как и для Византии, старавшейся удержать свои южноитальянские владения. Амбиции Западных императоров приводили к постепенной изоляции Италии от обеих империй, а также к полной анархии в самом Риме. Не только в Византии самодержавной власти пришлось пережить минуты смертельного противостояния с аристократами; нечто подобное происходило и на Западе. Смерть великого Оттона I породила множество попыток обрести независимость со стороны немецких и лотарингских сеньоров. И то обстоятельство, что король Западно-Франкского королевства Лотарь (965–986) и император Оттон II Рыжий приходились друг другу родственниками (франк был женат на дочери императрицы Аделаиды от ее первого мужа Лотаря, Итальянского короля), ничего не значило. Недолго думая француз решил взять в плен царственного кузена, который намеревался вместе с беременной императрицей Феофано прибыть в Ахен. Разумеется, Робертины, владевшие Парижем, поддержали его, и вскоре французская армия стояла неподалеку от города. Когда об этом донесли Оттону II, тот не поверил, вскочил на коня и лично отправился на рекогносцировку. Конечно, он не имел возможности собрать в короткое время достаточно войска, чтобы отразить угрозу, зато успел покинуть Ахен вместе с женой и двором. Ворвавшиеся в город французские солдаты застали столы с дымящейся едой, предназначенной для царственных особ. Раздосадованный Лотарь попытался взять на обратном пути Менц, но и это дело у него не получилось. Тем временем, призвав своих вассалов, Оттон II собрал армию численностью 30 тыс. человек – великая по тем временам сила – и вторгся на территорию Франции. Лотарь, распустивший к тому времени свою армию, ничего не мог ему противопоставить, вынужденно скрываясь за стенами Парижа. Но тут ему на помощь пришел герцог Бургундии Генрих (965–1002), также принадлежащий к династии Робертинов, и теперь уже Оттону II Рыжему пришлось срочно отступать, едва не подвергнув свою армию смертельному риску, – вследствие половодья реки разлились, а потому переправа была чрезвычайно сложна. В результате император потерял часть своего обоза, сгинувшего в водах реки Аксоны, и довольно много солдат, пораженных инфекционным заболеванием 674 . Обе стороны приписывали победу себе, а тем временем Лотарь, опасаясь происков конкурентов, решил венчать на королевство своего 13-летнего сына Людовика V Ленивого (979–987), что и произошло в Реймсе 8 июня 979 г. 675 |
| Но затем Фока начал действовать более удачно: хотя его отряды и уступали по численности мятежной армии, но правильная тактика обеспечила ему несколько небольших, но звонких побед над противником. Кроме того, на помощь царю пришел счастливый случай. В это время умер патриарх Антиохии, и жители города совместно решили просить императора поставить им архипастырем Агапия (977–995), с чем был солидарен и местный сарацинский эмир аль-Азиз биллах Абу Мансур Низар ибн-Маар (975–996) из династии Фатимидов, основавшей в 969 г. собственный халифат со столицей в Махди и подчинивший себе Дамаск. Фатимиды являлись шиитами измаилитского толка и связывали свое родство с дочерью пророка Мухаммеда Фатимой, откуда и получили свое наименование. Василий II благосклонно рассмотрел эту просьбу, но в ответном письме просил отвергнуть Склира, если антиохийцы по-прежнему считают себя его подданными. Получив это послание, эмир и все жители города отвергли Варду Склира и объявили своим царем Василия II, что, конечно, негативно сказалось и на численности мятежной армии, и на ее боевом духе. Армяне, проживавшие в Антиохии, попытались переломить ситуацию и подняли бунт в пользу Склира, но патриарх благословил народ воевать за законного царя, и восставшие были разбиты 622 . Наконец, 24 марта 979 г. оба войска собрались для решающего сражения на территории фемы Харсиан в долине Панкалии. Видимо, ненависть двух родственников друг к другу была настолько велика, что они договорились перед началом боя встретиться в единоличном поединке, победителем в котором оказался Фока. В последующем столкновении войско мятежников не устояло и отступило. Склир прекрасно понимал, какой исход его ждет в случае сдачи в плен, а потому решил попытать счастья в Багдаде, предложив тамошнему султану Абдулкарим аль-Фадл аль-Мути (974–992) свои услуги. Однако императору стали известны ближайшие планы мятежников, и он в свою очередь тоже направил в Багдад послом патрикия Никифора с просьбой к халифу не оказывать покровительства Склиру. Случилось, что и Варда, и посол оказались в Багдаде одновременно, и посланник императора предложил халифу выдать мятежника. Тот согласился, но при условии уступки ему Римским царем нескольких ранее захваченных византийцами крепостей. Конечно, Никифор отказался и даже попытался отравить мятежного полководца, но неудачно. Решив не рисковать, халиф в присущей восточным людям манере посадил в тюрьму обоих византийцев, где Склиру и Никифору пришлось пребывать до лета 986 г. 623 |
| Папа Бенедикт VIII, с тревогой следивший за успехами греков, обратился с настоятельной просьбой к германцам остановить Василия Бугиана. К слову сказать, этот папа, презрев канонические правила, в 1016 г., собрав флот, лично повел его против сарацин, одержав блистательную победу в Ломбардии. Примечательно, что после этого сражения вождь арабов прислал папе мешок, полный каштанов, а его посол передал понтифику, что в следующем году арабы числом не менее того, какое есть в мешке каштанов, высадятся в Италии, дабы отомстить за поражение. В ответ этот папа, явно не страдающий отсутствием храбрости, передал послу мешок с просом, говоря: «Пусть приходят во второй раз, но пусть знают, что они найдут здесь столько же облаченных в доспехи рыцарей или даже более того, сколько здесь зерен» 707 . Теперь же, в 1020 г., он отправился к Западному императору Генриху II Святому в город Бамберг с просьбой урезонить «зарвавшихся греков». Папа настолько понравился германцу, что тот в знак признательности выдал понтифику грамоту, в которой утвердил за папами все старые владения, ранее отобранные Оттоном III 708 . Следует сказать, что вообще новый император Запада был совершенно равнодушен к идее восстановления Священной Римской империи и испытывал очевидную симпатию к папской доктрине, всячески укрепляя положение понтификов в Риме и Италии 709 . О нем говорили, что король полностью заслужил свое прозвище, но едва ли заслуживал канонизации. Погруженный исключительно в вопросы Церкви и благочестия, он стал послушным орудием в руках папы, о котором недвусмысленно говорили, будто их с Генрихом II следовало поменять местами. Вместо идеи восстановления Священной Римской империи Генрих II провозгласил новый девиз восстановления Франкского королевства. Прекрасно понимая все выгоды политики Оттона I Великого, Генрих II вскоре восстановил епископальную систему, получив немецких архиереев в качестве верных проводников своей политики. Конечно, союз с папой органично входил в его планы 710 . Генрих II пошел навстречу желаниям Бенедикта VIII, и антивизантийское соглашение было без труда заключено. |
| Однако же, и в это царствование нельзя не отметить сильного и живого движения к просвещению, науке, подъему павшей культуры. Цезарь Барда в древней покинутой части дворца Магнауре устраивает на место сожженной Львом Исавром школы новую на государственный счет и под управлением Льва Философа, прославившегося еще при Феофиле у калифа Мамуна и теперь занимавшего епископскую кафедру в Солуни, после того как он отрекся от ереси своего родственника Ианнеса: он учился грамматике и пиитике в столице, риторике же, философии и арифметике на о. Андросе, а затем образовался главным образом в монастырских библиотеках. Византийские хроники продолжателей Феофана говорят об этом факте, как о начале новой эры после долгого периода варварства и невежества (agroikiéa kaèi amaqéia), и действительно, последующее царствование Василия Македонянина, хоти по политике было сходно с предыдущими, резко разнилось от них, как эра процветания византийской культуры и искусства. Монастыри становятся в этом периоде истинными рассадниками просвещения, а затем и на престоле появляются мудрые правители как Василий, или даже ученые и писатели, как Лев Мудрый и Константин Порфирородный 110 . Центром духовной жизни является отныне столица. Пусть иные из этих правителей были ничтожнее многих иконоборческих императоров, не отличались особенно строгою нравственностью в политике, как Василий, или в частной и семейной жизни, как Лев, иди даже вовсе не занимались делами Империи, как Константин, все же именно эти лица, а никак не солдаты и воители, выполняли великую задачу Византии; сохранить и передать варварскому миру, ее обступившему, свет религии, науки и искусства. Известно, как предание (или история) обставила переход болгарского Богориса в христианство поразившею его иконою Страшного Суда, нарисованною Мефодием. Личная история основателя Македонской династии Василия (866 – 885), как и его царствование, наиболее напоминает Юстиниана. Авантюрист из бедной армянской фамилии (или даже обедневшей, некогда царской фамилии Арсакидов), но опытный и в ратном деле и в знании людей, энергичный и готовый на все юноша приходит из Адрианополя в столицу искать счастья в 838 г. |
| стр. 137). О разводе по злонамеренному оставлению. Настоящий повод к разводу, при условии, если таковое оставление продолжается не менее пяти лет, принят Присутствием исключительно на основании доводов и соображений, высказанных Присутствию членом оного – проф. Заозерским, в свою очередь находившим для сего точку опоры в сопоставлении 9, 35 и 46 пр. св. Василия Велик., в законодательстве Византийских императоров (Юстинианово право, Прохирон императора Василия Македонянина, Льва Мудрого и др.) и в современных нравственно-бытовых условиях. Вот что о сих последних говорить проф. Заозерский: «В настоящее время нередко такого рода явление: повенчанные супруги, прожив более или менее долгое время вместе, прекращают потом совместное сожительство и расходятся. Иногда это делается по взаимному согласию, явившемуся результатом обоюдного сознания невозможности продолжать далее совместную жизнь; иногда – лишь по одностороннему решению одного из супругов при желании другого, более выносливого и терпеливого, не делать скандала и продолжать совместное сожительство в надежде, что со временем наступит взаимное сближение. Требование закона (ст.103 Т.Х) – «супруги обязаны жить вместе», в прежнее время гарантированное правом мужа водворять беглянку-жену принудительно полицейским путем, в настоящее время имеет значение лишь нравственной обязанности, в исполнении своем зависящей от доброй воли супругов. Жена, отдельно от мужа живущая, и муж, отказывающийся принять к себе жену, сделались явлениями обычными, никого особенно не поражающими, приобрели себе так сказать право гражданства даже в глазах высшего блюстителя и толкователя законов – Правительствующего Сената. Единственным остатком юридической гарантии разсматриваемой обязанности служит право жены требовать себе содержание от мужа, отказывающегося принять ее в сожительство, и право мужа отказывать в выдаче содержания жене, не желающей совместного с ним сожительства. А между тем выход из ненормального положения (фиктивного супружества) прост; продолжительное разножитие есть уже сам по себе факт, очевидно убеждающий всех и каждого в разрушении брака. Суду церковному приходится здесь не разлучать мужа от жены и обратно,ибо они уже разлучились, а только констатировать состоявшееся событие разлучения, уже состоявшееся расторжение брака. В частности, для законодательной власти не представляется никакого формального затруднения в издании проектируемого нами закона; ибо в действительности речь идет не об установлении нового закона, а о возстановлении стараго, опирающегося на весьма устойчивыя основания – каноническия или церковныя и гражданския (ibid. стр. 129–130)». |
| 1910. P. 146-150). В Синаксаре К-польской ц. (архетип кон. X в.) под 17 февр. содержится др. версия Сказания о перенесении мощей, в к-рой также упоминается только М.: при христолюбивом имп. Василии М. явился однажды во сне некоему человеку по имени Филоммат и открыл, что его честные останки спрятаны под землей на морском берегу около Акрополя, пальцем указав точное место их нахождения. Друг Филомата Мариан рассказал о чудесном видении императору, к-рый тотчас направил в Акрополь войско. Солдаты откопали железный ковчег с мощами и табличкой с надписью, из которой стало очевидно, что святой пострадал 400 лет назад и сам пожелал быть захороненным в этом месте (SynCP. Col. 470). Делеэ предположил, что событие произошло при Василии I Македонянине (867-886), из чего следует, что мощи М. были привезены в К-поль ок. V в., после прекращения гонений на христиан. Нек-рые исследователи считают, что мощи были обнаружены во время правления визант. имп. Маркиана (450-457) ( Delehaye. 1910. P. 142). По мнению Л. С. Тиймона, под имп. Василием следует понимать Василия II Болгаробойцу (976-1025), а перенесение мощей - датировать ок. 625 г. ( Tillemont. Mémoires. T. 5. P. 443). В Синаксаре К-польской ц., в Минологии имп. Василия II (PG. 117. Col. 200) и в Типиконе Великой ц. (IX-XI вв.; Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 29; Mateos. Typicon. T. 1. P. 126) память М., Ермогена и Евграфа отмечена под 10 дек. В сказании говорится, что в К-поль были перенесены мощи всех 3 мучеников. В Парижском списке Типикона Великой ц. (Paris. gr. 1590, 1063 г.) указано, что М. и Ермоген были родом из Афин и только их останки доставили в К-поль. Мощи положили под стенами Акрополя, где от них происходили чудеса и знамения. В греч. печатной Минее (Венеция, 1595) память М. и Ермогена указана под 24 янв. В зап. церковных календарях память М. и пострадавших с ним появляется в кон. XVI в.: в Мартирологе, составленном П. Галезини, под 10 дек. содержится краткое сказание о мучениках на основе греч. Мученичества, однако в нем упоминаются только М. |
|
|
