| Елена сочла нужным благословить своего господина великого князя Василия Васильевича селом Коломенским; внука своего Василия Ярославича она благословила селами: Омутским, Всходским, в Луже, селами Юрьевским, Деготским, Осеневским, Аврамовским, Михалковом, Миседским, Сосновским, в стану Московском, селом Туловским; сноху свою, жену князя Семена, Василису благословила селом Ногатинским с лугами и городскими Ногатинцами, в Луже, селом Бубольским и Бенитским; другую сноху, жену князя Василия, Ульяну, благословила селами Битяговом и Домодедовом, а в стану (Московском), селом Танинским да селом Богородским; внука князя Василия Ярославича благословила также селом Ковезинским в Радонеже; внуку княгиню Марью Ивановну, селом Вороновским в Дмитрове, в городе (Москве), местом под двором старым на Подоле, где были владычни хоромы, а по смерти княгини Марьи село и место, князю Василию Ярославичу. В этом завещании мы видим не все волости, которые получила Елена по духовной мужа своего, и, между прочим, не видим тех волостей, которые были даны ей в опричнину, как Обухово, Косино. С другой стороны, мы знаем, что княгини имели право располагать только теми волостями, которые были назначены им в опричнину, или своими собственными примыслами; каким же образом княгиня Елена располагает всеми своими волостями? Это явление можно объяснить только тем, что Елена пережила всех своих сыновей, которым должны были достаться ее волости, взятые из их уделов, а правила, по которому единственный внук ее Василий Ярославич должен был считаться необходимым наследником всех своих бездетных дядей, не было. Духовное завещание великой княгини Софьи Витовтовны замечательно в двух отношениях: во-первых, по большому количеству прикупов, что показывает большие средства, которыми обладала завещательница; во-вторых, замечательно тем, что большая часть этих прикупов отказана одному любимому внуку князю Юрию Васильевичу. Княгини по завещанию мужей своих получали большие и богатые волости – некоторые из них в опричнину, большую часть в пожизненное владение; но доходы со всех волостей, равно как некоторые другие доходы, оставляемые умирающими князьями в пользу жен своих, давали последним средства прикупать волости, которыми уже они могли располагать по произволу, и смотря по привязанности увеличивать ими удел того или другого внука. |
| В 1461/62 г. картина была совершенно иной. Единства рода «гнезда Калиты» уже не существовало. Василий II утверждал всевластие своего старшего сына. Он получал (не считая трети Москвы) 16 городов, тогда как остальные его братья всего 12. Ивану III доставались наиболее крупные города. Территориальная структура новых уделов резко отличалась от прежней. Они создавались за счет земель, входивших в старые уделы, но не в виде прямого наследования удельных земель, а как владения великого князя. Столицы прежних уделов теперь преимущественно входили в состав великокняжеских земель, а состав территорий новых уделов формировался из владений, некогда принадлежавших разным родичам Василия II. Назначение Казимира IV («брата» великого князя) опекуном детей Василия Васильевича свидетельствовало о нормализации русско-литовских отношений в 1461/62 г. Напоминало оно и подобное же распоряжение Василия I, сделавшего опекуном своего тестя Витовта. Однако существенного значения эти распоряжения не имели. Итак, великий князь умер. Подведен был, казалось, итог под длительной борьбой за единодержавие на Руси. Противники и союзники или «в бозе почили» (Юрий Дмитриевич), или были уничтожены (Василий Косой и Дмитрий Шемяка), или находились в заточении (Василий Ярославич), или бежали за рубеж (Иван Андреевич Можайский, Иван Дмитриевич Шемякин, Иван Васильевич Серпуховской). Из всего «гнезда Калиты» остался доживать дни в своем уделе только тишайший Михаил Андреевич. И вот... все вроде бы началось сызнова — умирая, Василий II оставлял после себя целую систему новых уделов. Но на смену «гнезду Калиты» пришла семья Василия Васильевича. Степень зависимости новых удельных князей от великого, несмотря на силу традиции, была уже большей. Сам Василий Васильевич был личностью маловыразительной. В вооруженных столкновениях со своими противниками в первые десятилетия он терпел поражение за поражением. Только после февраля 1446 г., когда Василия II ослепили, его полководцы сами смогли справиться с врагами московского великого князя. Может быть, именно в том, что Василий Васильевич не выделялся какими-либо талантами, и скрывается разгадка его успеха. Вернее будет сказать — успеха тех, кто стоял за его спиной. Княжата, бояре, полководцы предпочитали иметь дело с ним, а не с мятущимся и, наверно, деспотичным Дмитрием Шемякой, хотя тот был, безусловно, более яркой личностью. Укрепившая свои позиции знать поплатится за своеволие при Василии II позднее — в годы правления его сына. |
| Отцу Василию хочется накопить двести рублей. Целых уже шесть лет он мечтает об этих двухстах.– В основание капитала о. Василий положил 25 р. из приданного жены, – и поставил для себя задачей накопить сначала «до ста рублей». Четыре года копил он деньги, и накопил сто рублей. Ста рублей о. Василию показалось мало. «Только бы до двухсот " -стал он мечтать: и капитал снова стал возрастать. До двухсот рублей только не доставало уже пятнадцати рублей! Пятнадцать-то рублей и хочется о. Василию скорей приобрести. О. Василий льстит себя надеждой, что желанное время уже близко. «Будет и двести! да, будет! скоро будет. Ныне сена три воза продам, да вот еще богомолье... Будет!» Точно камень сваливается с сердца о. Василия, и ему делается легко. Но радость оказалась преждевременной. О. Василий получил через благочинного указ от консистории о заведении в каждом благочинии библиотеки для духовенства, вследствие чего о. Василию приходилось подписаться на библиотеку и издержать, по крайней мере, рубль. Это страшно опечалило о. Василия. Во-первых, по мнению о. Василия, «на какой черт» эти книги и журналы? «Вон «Странник» за целый год стоит, что толку-то? а ведь, за него денежки плачены!» А всего досаднее для о. Василия-то, что денежки-то на библиотеку приходится платить не казенные, а свои собственные. «Что же это такое? Откуда же я возьму деньги? Ведь, это грабеж! Это денной грабеж! А я вот не подпишусь! За это под суд не отдашь, это добровольное согласие. А ведь, все подписались. Ах, чтоб!.. Умный-т ο человек, хохлатый-то (о. Павел) три рубля подмахнул! Чему обрадовался? Думаешь скуфью дадут? Сумничал на три целковеньких! Да что же это такое! Ведь этак последнюю рубаху им отдай! Ведь этак надевай на руку корзину, да и поди по подоконью! И, ведь, ни один меньше рубля не подписал!.. Этот чушка Спиридон-и тот рубль. Да много ли у самого-то рублей осталось. Господи, что же это такое!» Но как ни ругался, как ни плакал о. Василий, а рубль пришлось отдать на библиотеку. На большее горе о. Василия еще коровы его зашли в чужое поле, и пришлось за потраву заплатить по четвертаку с коровы-два с полтиной! Затем, жнитво обошлось дороже обыкновенного на целых четыре рубля. О. Василий сам жал хлеб и нанимал всего одну жницу. На этот раз хлеб поспел как-то вдруг, – и пришлось нанять несколько жниц. Кроме того – одно к одному – захромала у о. Василия лошадь, и пришлось колдуну Акундину дать за лечение рубль! |
| Связанный долгом поддержки престарелого отца, Амфилохий не мог до его смерти осуществить свои юношеские мечты об отшельнической жизни. Но это намерение не покидало его, и теперь он готовился к его осуществлению. И этой подготовке деятельное участие принимал и его друг Гераклид, очевидно вместе с ним покинувший столицу. При этом друзья натолкнулись на некоторые вопросы, относительно которых они решили спросить совета у Василия Великого, пользовавшегося бесспорным авторитетом в вопросах аскетической жизни, как основатель монашества в Каппадокии. Так как Амфилохий не мог оставить отца даже на короткое время, то он поручил своему другу Гераклиду посетить Василия Великого и испросить у него указаний. До сих пор друзья еще не были лично знакомы с Василием Великим . Гераклид имел свидание с Василием Великим в его богадельне, находившейся за городом. Сильная личность Василия тотчас же подчинила молодого человека своему влиянию. Вместе с Амфилохием Гераклид всей душой стремился к отшельнической жизни. Василий Великий был проповедником общежительного монашества. В личной беседе Василий без труда убедил Гераклида, что для него полезнее не свободное отшельничество, чреватое ошибками и извращениями, а общежитие, в котором он может найти опытное руководство со стороны более зрелых членов братства. О своих впечатлениях и происшедшей с ним перемене во взглядах на аскетическую жизнь Гераклид сообщил Амфилохию письмом, которое вызвало в его друге чувство возмущения: он усмотрел в поведении Гераклида измену и желание возвратиться к мирской жизни 888 . Тогда Гераклид обратился к Амфилохию со вторым письмом, в котором убеждал его отпроситься у отца на несколько дней, чтобы лично посетить Василия Великого и выслушать его советы. Амфилохий исполнил желание Гераклида, имел личное свидание с Василием Великим и, подобно своему другу, под обаянием личности Василия стал в свою очередь сторонником общежительного монашеского идеала 889 . Однако монахом в собственном смысле Амфилохий не сделался. Он остался при отце, выполняя, вероятно, насколько это было возможно в условиях его жизни, монашеские правила. С этого времени между ним и Василием Великим установились близкие отношения: Амфилохий почитал Василия как своего друга, отца и руководителя. |
| Для ученика Маркелла анкирского эти субординацианские излияния были мало убедительны и еще менее симпатичны. И Фотин парировал возражения Василия ударом тем более неожиданным, что он нанесен был оружием того же самого субординацианства. – А Дух Святой больше или меньше Отца? спросил Фотин своего оппонента. – « Кто взыска сия от рук ваших»? протестовал Василий против этого вопроса, казалось, совсем лишнего, только отводившего в сторону от непосредственного предмета диспута, – вопроса во всяком случае необычного. За 25 лет, истекшие со времени никейского собора, корифеи «восточного» богословия изложили 5 или 6 формул веры, но на догмате о Св. Духе никогда не останавливались со вниманием сколько-нибудь серьезным. Но сирмийский περιττολγος стоял на своем новшестве и требовал решения поставленного вопроса. Это решение было, может быть, несколько неудобно для религиозного чутья Василия, но не представляло ничего неясного для его богословской мысли: не кто меньший, как сам Ориген , поставил этот вопрос u explicimepaзpeшuл его, и это решение из рода в род повторяли последующие богословы-оригенисты: Дух Св. тоже ποτεταγμνον τ Πατρ. С торжествующим видом выслушал Фотин этот ответ, для него нисколько не неожиданный, и, к изумлению своего антагониста, заявил ему, что вотще он трудился, подмечая в отношении Слова к Отцу субординатические штрихи, потому что они не доказывают ничего против тождества Бога и сущего в Нем Слова по ипостаси: ведь и сам Василий признал, что и Дух меньше Отца, а Св. Дух несомненно тождествен с Отцом по ипостаси. – И в системе Маркелла термин κατ πνεμα, в отличие от κατσρκα, означает теснейшее, нераздельное и вечное единство Слова со Отцом, νκα τατν, тождество Слова Богу. На этом пункте ученик пошел дальше своего учителя и, на вопрос Василия: «следовательно Св. Дух Утешитель есть Сам нерожденный Бог?» ответил – в том или другом объеме – утвердительно [xix] и не испугался даже инкриминирующего, свергающего – по намерению Василия – в ров савеллианства замечания: «Следовательно Отец, Сын и Св. Дух – одно лицо? «[xviii]. Но признав существенное – ипостасное – личное тождество Св. Духа и Слова, Фотин подвергся всей тяжести удара Василия, который указал ему на слова Самого Христа: »и Аз умолю Отца, и иного Утешителя даст вам... Дух истины» [хх]. λλος Παρκλητος выражает нечто иное, чем λλο κα λλο, и когда Фотин стал разъяснять, что и он признает некоторое различие Духа от Слова, то Василий ответил обычною ироническою заметкой: «Итак Дух Святой естьчасть Отца или Сына!» [xxi]. Тогда Фотин сам перешел в наступление и заметил, что, по учению единомышленников Василия, Отец, Сын и Св. Дух – конечно не части, не моменты бытия единого существа, а три совершенно различные, разделенные существа, а следовательно и три Бога [xxii], и предложил ему поразмыслить о словах Самого Господа Саваофа: «Аз первый, и Аз по сих, кроме Мене несть Бога». |
| По смерти Диания (362 г.) на Кесарийскую кафедру был избран епископ Евсевий, занимавший одну из высших должностей по городскому управлению, благочестивый, любимый народом, но еще не получивший крещения. По требованию народа Евсевий был тут же крещен и посвящен в епископа. Человек совершенно не подготовленный к ответственному служению епископа, чуждый богословского образования и с трудом отвыкавший от приемов гражданского управления, Евсевий нуждался в опытном и влиятельном помощнике, каким мог быть только св. Василий. Поэтому Евсевий поспешил приблизить его к себе и посвятить в сан пресвитера. Однако скоро отношения между епископом и пресвитером омрачились различными недоразумениями. Неутомимая деятельность св. Василия, его красноречие, беззаветная преданность ему бедных и монахов всё более и более выдвигали пресвитера и оставляли в тени епископа. Не без ревнивого и завистливого чувства следил Евсевий за возрастающим влиянием св. Василия, пока какое-то частное обстоятельство не послужило достаточным поводом к явному разрыву, который едва не вызвал в Кесарии раскола. Монахи и простой народ поднялись на защиту Василия, требуя его посвящения в епископа и низложения Евсевия. Чтобы избежать схизмы, св. Василий добровольно удалился сначала к Григорию, а потом в Понт в свои монастыри. Разрыв Василия с Евсевием не мог быть продолжителен: св. Василий был слишком необходим и его отсутствие слишком заметно отражалось на делах церковного управления. Между тем внешние обстоятельства принимали угрожающий характер. Приближался император Валент, надеявшийся своим личным присутствием оказать давление на епископов и добиться торжества арианства. Один Василий мог противостоять приближающейся буре. Необходимость заставила Евсевия обратиться за посредничеством к Григорию Богослову , стараниями которого было достигнуто примирение Василия с Евсевием. Возвратившись в Кесарию, св. Василий снова занял выдающееся положение в церковной жизни: фактически он правил всеми делами, но опыт научил его осторожнее обращаться с самолюбием начальника. Благодаря этому добрые отношения к нему ничем не омрачались до самой смерти последнего. В это время энергия и самоотречение Василия Великого спасли Кесарию от ужасов, которыми грозил ей голод. Продав часть своего имущества, св. Василий устроил бесплатные столовые для голодающих, а его обличительные проповеди против жестокости богачей открыли их житницы и привлекли пожертвования 717 . |
| В течении пяти лет, как мы сказали выше, Василий Васильевич состоял в комиссии, поверявшей табели студенческих баллов. Этот труд кропотливый и тяжёлый: здесь приходится иметь дело с цифрами в тысячных долях и только с цифрами. Но особенно он тяжёл был для Василия Васильевича в конце учебного года, когда труженики науки спешат отдохнуть от учебных занятий, a Василий Васильевич, как-бы не знавший отдыха, имел дело с утомительными вычислениями над экзаменационными цифрами. Не меньшими трудами сопровождалось для него и начало учебного года, когда приёмные экзамены в академии, на которых он десять лет состоял экзаменатором по своему предмету, а в иные годы бывал ассистентом и на других экзаменах, заканчивались тоже подсчётами баллов. В этом труде Василий Васильевич не довольствовался наблюдением только за точностью секретарских выводов и за соответствием их установленным правилам; но и сам задавался выводами, относительно которых хотя и выражался, что они «средних величин», но в этом выражении сказывалась скромность Василия Васильевича и строгость к своим собственным работам. На самом деле его выводы и наблюдения над студенческими баллами имеют большое значение и легли в основу некоторых правил теперешней академической жизни. Эти свои выводы Василий Васильевич изложил в одной из докладных записок, когда выяснял основания, по которым должно быть производимо распределение в академиях стипендий между студентами в каждом курсе. Дело в том, что до 1895 г. в академии казённые стипендии распределялись между студентами один раз в течении всего академического курса и распределялись на основании успехов, оказанных поступающим в академии на приёмных экзаменах. Студент, получивший казённую стипендию в I курсе, сохранял её за собою и в последующих курсах, хотя бы он по своим успехам оказался в списке и последним. Между тем учиться в академии на казённой стипендии составляет привилегию, которой достойны, конечно, лучшие студенты. Производя приёмные испытания вновь поступающих в академии и участвуя в подсчётах экзаменационных баллов, Василий Васильевич первый обратил внимание на недочёты приёмных экзаменов и на малую основательность того критерия, которым руководилась академия при распределении казённых стипендий. Действительно, знакомство на приёмных экзаменах профессоров с экзаменующимися – кратковременно, иногда неизбежно носит на себе все невыгоды первого впечатления, а данные семинарских аттестатов неизбежно односторонние, потому что аттестующие начальства не имеют никакой возможности сравнить своих питомцев с их конкурентами из других семинарий. Более полные данные о студентах академии приобретают лишь впоследствии, с течением каждого курса, и потому в состоянии распределить между ними вакансии с большею справедливостью на основании результатов годичных испытаний, чем поверочных и семинарских аттестатов. Сам Василий Васильевич дал блестящее разъяснение этого в своей записке, адресованной в Совет академии. |
| После трех упомянутых речей студенческий хор мощно и прочувствованно пропел тропарь: Покой, Спасе наш... Вслед затем ученый друг и почитатель Василия Васильевича, профессор здешнего университета Б. А. Тураев , обратился к собранию с речью о значении научных трудов Василия Васильевича Болотова для ориентологии вообще и в особенности для истории христианского, как православного, так и неправославного востока, столь мало известного даже в тех наших сферах, которым следовало бы бдительно стоять на страже погибающих тут остатков православия. Оратор яркими красками обрисовал победные шаги в наши дни на ближнем востоке инославия, в особенности папского католичества, буквально наводнившего восток иезуитами. Он признавал истинным счастьем для нашей православной церкви то обстоятельство, это в ее распоряжении для должного направления ее деятельности на Востоке и предуказания грядущих путей этой ее деятельности находилась недавно, в лице покойного В. В. Болотова , такая громадная ученая сила, наряду с необычайными научными дарованиями вооруженная всем могуществом специальной ученой эрудиции. Но он глубоко скорбел о том, что самое появление этой силы было как бы случайным явлением, не только без подготовки в прошедшем Академии, но и без продолжения в последующем. Для более яркой иллюстрации общего научного значения В. В. Болотова самого в себе, В. А. Тураев поделился с слушателями своими сведениями о том, как смотрели и смотрят на него за границами России представители тех специальных научных дисциплин, к области которых ближайшим образом относится его научное творчество. Оратор закончил свою речь призывом помнить, и не только помнить, но и стараться осуществить в жизни священные заветы великого ученого. Под впечатлением, навеянных речью дорогого гостя Академии, одновременно и радостно-светлых для памяти в Бозе почивающего Василия Васильевича, и грустно-обидных для переживаемого момента нашей церковной действительности, чувств и настроений закончилось торжественное собрание... Студенческий хор пропел: Вечная память. |
| И тут новая весть: Улу-Магомет готов отпустить Василия Васильевича, если за него дадут выкуп в 200 тысяч рублей. Сумма неслыханная даже при трех полных казнах, а при пустой, да еще при таком разорении… — Соберем, — ответил епископ Иона татарскому послу. Посол, племянник Улу-Магомета, усмехнулся и пожал недоверчиво плечами — ваше дело. Вспомнил он, как Улу-Магомет в ответ на его сомнения по поводу выкупа отрезал твердо: — Они будут собирать, — очень выделив при этом слово «они». Двадцать лет уже имеет дело с ними Улу-Магомет, знает, что говорит. Ближайший помощник владыки, выходец из Литвы, в котором текла литовская кровь, был просто возмущен ответом Ионы, а как только заговорил он о сопернике Василия Васильевича — Дмитрие Шемяке, едва посохом епископским по спине не получил. — Шемяка — беззаконник, а Василий — законный государь! — Нуу, владыко, у Василия дети есть, наследники… Нуу, другого выбрать-назначить… Все, что осталось, на оружие надобно, на починку стен… — Оружие не впрок пойдет, если мы великого князя своего предадим! И без оружия обойдемся, если его выручим! Государь-батюшка, отец народа, в беду попал! И всем, что есть, мы его из беды выручим. Соберем. По всей Руси клич кликнем. Сам с кружкой пойду. Кузнец-плавильщик Василий Адрианович сидел на пне рядом с домом и с печалью смотрел на разгромленную кузницу. Спасибо, что дом не сожгли, только забрали все дочиста, даже гвозди выдрали. По тому, как выдирали и разглядывали, понял, что сами они их ковать не умеют. Семь тяжело груженных подвод неожиданно появилось из-за поворота, скрытого лесом. При каждой подводе по два вооруженных всадника. Остановились около сидящего Василия Адриановича. Поглядели на погром вокруг него, головами покачали. — Схлынули, еще вчера. На юг умчались, далеко уж, небось. А там, кто ж их знает… А вы куда? — К Казани. — Прямо в логово, значит? — Прямо туда. — Дань везете? — Нет, выкуп за государя Василия. Думали с ваших сел еще разжиться, да тут, видать, не до разживу, вам самим бы быть живу. |
| Theodoretus Cyrrhensis. Historia Ecclesiastica IV, 19, PG 82,1168– 1180. Philostorgius. Historia Ecclesiastica VIII, 11 –13/Ed. F. Winkelmann. Berlin, 1981. Rufmus. Historia Ecclesiastica II, 9, PL 21, 518. Hieronymus. De viris illustribus, 116, PL 23, 707. Цитаты no PG. Издание сочинений Василия Великого у Mignë PG 29–32 (перепечатано издание Гарнье). Литература о Василии. Klose W. Basilius d. Gr. nach, seinem Leben und seiner Lehre. 1846. Boehringer Fr. Die Kirche Christ, und ihre Zeugen. 2 Aufl. Bd. VI. Die drei Kappadozier. I. Basilius v. Casarea. Zurich, 1842–1858. Fialon E. Etude historique et littéraire sur St. Basile, Paris, 1869; Allard P. Saint Basile. Paris, 1899. Kranich A Der hl. Basilius in seiner Stellung zum Filioque. Braunsberg, 1882. Прочую литературу см.: Hoffmann S. F. W. Bibliographisches Lexikon der gesammten Litteratur der Griechen. 2 Ausg. Leipzig, 1838–1845. 1, 407–421. Chevalier U. Repertoire des sources historiques, 234 и 2445. Paris, 1877–1903. В Русской Церкви творения Василия Великого издавна пользовались глубоким уважением. Уже в древнерусской письменности существовали переводы сочинений св. Василия. Из всех его трудов наибольшей известностью и распространенностью в древнерусской Церкви пользовались аскетические творения и «Шестоднев». Но сохранились рукописные переводы и других его сочинений 749 . В 1656г. в Москве был издан сделанный Епифанием Славинецким перевод «Шестоднева» с греческого на славяно-российский язык, вошедший в состав сборника «Богодухновенные книги великих пастырей и учителей всея вселенныя». Темный и не всегда верный славянский перевод всех сочинений Василия Великого напечатан в Москве в 1787–1790 гг. в 4 частях. С 1821 по 1841 гг. от времени до времени появлялся русский перевод более или менее значительных отрывков и целых сочинений Василия Великого в «Христианском чтении». Лучший русский перевод всех творений Василия Великого издан в 7 частях Московской духовной академией в 1845–1848 гг. В 1881–1892 гг. этот перевод был снова отредактирован, сверен, по местам исправлен и вышел вторым изданием. |
|
|
