| Но Дохтуров не захотел дожидаться и потребовал отпуска домой через Голландскую землю. Гонца не отпустили, и 8 мая 1646 года он узнал, что король сдался парламенту. Тогда гонец опять обратился с требованием, чтоб его к королю отпустили, потому что теперь король в их руках. Ему отвечали: «Хотя король и у парламента в руках, однако тебя к нему отпустить нельзя, потому что он ничем не владеет». Владеющий парламент хлопотал, чтоб сохранить с московским государем прежние дружелюбные отношения. Компания предложила гонцу обед в своем доме; гонец отказался на том основании, что его к королю не отпустили; тогда ему предложили устроить обед у него на квартире. Дохтуров согласился. На обеде лорд Страффорд и член парламента Флеминг говорили гонцу: если царскому величеству нужны будут служилые люди, то у парламента для царского величества сколько угодно тысяч солдат готово будет тотчас. 13 июня Дохтуров был в парламенте: бояре, сидя, шляпы сняли, и начальный человек, боярин милорд Манчестер, встал, когда гонец подошел к нему, потом и все встали, человек их сорок, и Дохтуров говорил речь: «Послан я от великого государя к вашему английскому Карлусу королю в гонцах наскоро для великих государских дел, которые годны им, великим государям, и всему христианству к тишине и покою. Приехавши в здешний город Лондон, с 26 ноября по нынешний день говорил я вам беспрестанно и проезжую царскую грамоту вам казал много раз, чтоб вы меня к королевскому величеству пропустили; и вы меня из Лондона не отпустили ни к королю, ни к царскому величеству, а во всех окрестных государствах царским послам, посланникам и гонцам путь чист». Манчестер отвечал: «Почему мы тебя в Лондоне держали и к королевскому величеству не отпустили, о том к царскому величеству писали мы подлинно». После этих слов Манчестер сказал Дохтурову: «Добро пожаловать сесть!» Поднесли кресла, обитые красным атласом, по атласу шито золотом и обнизано жемчугом. Гонец сел в кресла, сели и бояре; Дохтуров стал рассматривать палату: посередине палаты, возле стены, место королевское, поставлены кресла, обитые красным бархатом, низанные жемчугом с каменьем, на креслах подушка – бархат золотной, по стенам – ковры золотные, а по полу – ковры цветные. |
| По странной случайности это назначение — самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, — получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, — посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино — лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова. Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это-то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства. Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины. |
| Город героически защищали корпус Дохтурова и дивизия Коновницына, сменившие воинов Раевского, а ещё – ополченцы, набранные по всем городам губернии. В Смоленске и Дорогобуже их было около 12-ти тысяч. Не все из них были молоды и здоровы, многие были вооружены только молитвой. Но со смоленского ополчения началась народная, подлинно Отечественная война. Барклай дал приказ к отступлению по Московской дороге. Герои из корпуса Дохтурова, сражавшиеся в Смоленске, уже, по существу, не бились за Смоленск, а прикрывали отступление армии. Жаркое лето слилось с пламенем битвы. Пятнадцатитысячный город лежал в руинах пожарищ. Н.Н.Раевский - копия с портрета Д.Доу Незадолго до битвы в Смоленск свозили раненых из-под Могилёва и Витебска. Их оставили в горящем Смоленске. Войска Дохтурова, отступая, помогали им, чем могли, но тысячи раненых погибли в пламени и пепле, немногим оказали помощь во время оккупации. Такой страшной ценой были сохранены главные силы. Но их бездействие вызывало проклятия. Багратион метался. Он намеревался даже броситься в бой с одной своей армией – но в таком случае у Наполеона было бы пятикратное численное превосходство… В ярости он писал в Петербург, Аракчееву: «Я клянусь Вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он мог бы потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удерживал их с 15 тысячами больше 35 часов и бил их, но он (Барклай, кто же ещё, — прим.) не хотел оставаться и 14 часов. Это стыдно и пятно армии нашей, а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря великая, неправда». Он, если и преувеличивал, то самую малость: французам дорого стоили схватки с войсками Раевского, Неверовского и Дохтурова. Французы заняли древний город на Днепре. Победителю в какой-то момент показалось, что в воронку смоленского сражения втянута едва ли не вся русская армия. Вот она, победа Наполеона, вот второй Аустерлиц! Но – нет, армия Барклая ещё существовала, только помрачнели лица старых русских солдат. |
| И как над Иваном Патрикеевым беда учинилась, и я стал тужить и от страху из Москвы сбежал в Литву и. будучи в Литве, назывался Иваном Каразейским. Когда некоторые государевы люди начали меня уличать, называть холопом дьяка Патрикеева и убийцею брата своего, то архиепископ вологодский Варлаам и дьяк Патрикеев прислали в Литву свидетельственное письмо, что я не холоп Патрикеева, но лучше его самого и брата своего не убивал». На вопрос, кто его научил называться Шуйским князем, отвечал: «Отец мой Демка». Тут привели мать Тимошкину, монахиню Степаниду; взглянув на Тимошку, она сказала: «Это мой сын!» Тимошка долго молчал, потом спросил монахиню: «Как тебя зовут?» «В мире, – сказала она, – звали меня Соломонидкою, а теперь в монахинях – Стефанида». Тимошка сказал: «Эта старица мне не мать, а матери моей сестра родная, а была до меня добра, вместо матери». У монахини спросили: кто был ее муж? Она отвечала: «Муж мой был Демидка, его, Тимошкин, отец, торговал сперва холстами, а после жил у архиепископа Варлаама; Тимошка родился у меня на Вологде, и ему теперь 36 лет». После этого Тимошку четвертовали. В Англии с известием о восшествии на престол Алексея Михайловича к королю Карлу 1 отправлен был в 1645 году гонец Герасим Дохтуров. Когда корабль, на котором ехал Дохтуров, приплыл к Гревезенду, то гонец встречен был купцами от имени компании, торгующей с Россиею, перевели Дохтурова в судно с чердаком, покрытым красным сукном, и повезли по Темзе в Гринвич с торжеством, при выстреле из 16 пушек. Дорогою Дохтуров расспрашивал купцов: король их Карл теперь в Лондоне или в другом каком-нибудь городе? Купцы отвечали: король теперь в Лондоне не живет, а где теперь король, о том им подлинно неизвестно, потому что у них с королем война большая года с четыре и больше; вместо короля Лондоном и всею Английскою и Шотландскою землею владеет парламент, изо всяких чинов выбраны думные люди. Дохтуров спросил: за что у них междоусобие и война с королем начались? Как давно у них начали владеть думные люди, из какого чину выбраны и сколько их человек? Купцы отвечали: «У нас война с королем началась за веру: как женился король наш у французского короля на дочери, а веры она папежской, то королева и короля привела в свою папежскую веру; по ее веленью король учинил арцыбискупов и иезуитов, и многие люди, смотря на короля, приняли папежскую веру. |
| — Ну, что такое? От кого? — неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку. — Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему. Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем-то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы. Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12-го года — Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины. Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя. Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему. |
| Сего апреля 9-го дня в указе великого государя из приказу Книг печатного дела в Аптекарскую канцелярию к действительному архиатеру и президенту канцелярии надворной медицынской и всего медического факультета и первенственному доктору его царского величества Роберту Карлусовичу Арескину с товарыщи за приписью дьяка Ивана Гаментова писано: велено немецкой школы ученика Якова Васильева сына Тимачева в Аптекарской канцелярии вторично болезнь ево осмотреть и за тою болезнию ныне и впредь ему Якову в Санкт-Питербурхе быть возможно или нет, да тот осмотр и ведение за руками, кого надлежит, прислать в приказ Книг печатного дела. И по тому его великого государя указу вышеимянованного ученика Якова Тимачева в Аптекарской канцелярии осматривал дохтур Годтлоб Шоберт. И тот осмотр за ево дохтурскою рукою из Аптекарской канцелярии в приказ Книг печатного дела к тебе тайному советнику графу Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину с товарыщи послан под сим его великого государя указом. Смотрил Федор Протопопов. Внизу первой страницы в углу отмечено: сей указ для того не помечен, что в Аптекарской канцелярии судей ныне в Москве никого нет. 1717-го апреля в 11 день. По указу великого государя дохтур Годтлоб Шоберт немецкой школы ученика Якова Васильева сына Тимачева осматривал; а по осмотру и по признанию ево дохтурскому болезнь у него Якова головная, от нездравой руды приключившаяся, от которой у него Якова в голове и в руках и в ногах лом превеликой, и того ради в Санкт-Питербурхе у дел государевых ныне и впредь быть ему не мочно. Сие во уверение истинны подтверждает и свидетельствует он вышеимянованный дохтур подписанием руки своея. Gottlob Schober Dr. Лета 1717-го апреля в день. По указу в. г. (п.) и по приказу тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина из приказу Книг печатного дела отпущен немецкой школы ученик Яков Васильев сын Тимачев в Казанской уезд в поместье ево в село Шахозду, для того: сего апреля 11-го числа из Оптекарской концелярии во свидетельском письме за подписанием доктора Годтлоба Шоберта руки ево в приказ Книг печатного дела к нему к тайному советнику графу Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину с товарыщи писано: по указу в. |
| Посидев немного, бояре встали, и милорд Манчестер, взявши у секретаря лист, сказал гонцу: «Как будешь у великого государя, извести ему, что мы, здешнего королевства бояре, ему, великому государю, челом бьем и о том просим и молим: дай Бог ему, великому государю, многолетнее здоровье». Взявши грамоту, Дохтуров хотел выйти, но Флеминг взял у него грамоту и сказал: «Не подосадуй, пойди со мной в другой парламент, где сидят всяких чинов выборные люди от всего королевства, 420 человек; у нас так повелось: наперед объявят и отдадут лист бояре, а потом отдадут в другом парламенте от всего королевства всяких чинов выборные люди». Дохтуров отправился в другой парламент: как вошел в сени, встретили его с державою королевства, а держава серебряная золоченая, сделана фонарем, и понесли державу в палату перед гонцом. Когда Дохтуров вошел в палату, все встали и шляпы сняли; а сидит парламент по ступеням – на все четыре стороны вверх по шести ступеней, а посередке на низу за столом сидит речник Ленталь, который за всех говорит. Гонец сказал и речнику такую же речь, какую говорил лордам, за чем последовала такая же церемония, как и в верхнем парламенте. 23 июня гонец был отпущен. Вследствие известий, привезенных Дохтуровым, у английских купцов отнято было право беспошлинной торговли. В мае 1647 года приехал в Москву посланник Карла I Нейтингаль, объявил о неволе королевской и о том, что Карл доволен наложением пошлины на компанию и что англичане будут рады уничтожению компанейской монополии, когда всем будет позволено торговать с Россиею. Нейтингаль просил также позволения купить для короля 300000 четвертей хлеба, но ему позволили купить только 30000 четвертей. Но в то же время приехал другой английский посланник, Бонде, с королевскою грамотою, в которой Карл просил государя возвратить компании прежнее право беспошлинной торговли. С Бонде отправлен был ответ, что пошлина положена по причине крымской войны и за многие неправды английских купцов, которым, впрочем, убытка не будет, ибо они увеличат цены на свои товары. |
| 10-го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина. Вечером 11-го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению — по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб. Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб. XVI Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени. |
| 2 Медведь А.Н. Болезнь и больные в Древней Руси: от «рудомета» до «дохтура». Взгляд с позиций исторической антропологии. СПб. 2017. С. 53. 3 Лахтин М. Борьба с эпидемиями в до-Петровской Руси. М. 1909. С. 8. 4 Супотницкий М.В., Супотницкая Н.С. Очерки истории чумы: в 2-х кн. Кн. 1: Чума добактериологического периода. М. 2006. С. 74. 5 Медведь А.Н. Болезнь и больные в Древней Руси: от «рудомета» до «дохтура». Взгляд с позиций исторической антропологии. СПб. 2017. С. 56. 6 Там же. С. 65. 7 Васильев К.Г., Сегал А.Е. История эпидемий в России. М. 1960. С. 47-48. 8 Там же. С. 49. 9 Дополнение к Актам Историческим. Т. I. СПб. 1846. С. 20. 10 Новгородская 3-я летопись. ПСРЛ. Т. III. СПб. 1841. С. 169. 11 Новомбергсий Н. Основы борьбы с эпидемиями в допетровской Руси. СПБ. 1906. С. 3. 12 Марковников В. Появление чумы в России и средства предохраниться от нее, с кратким указанием способов обеззараживания (дезинфекции). М. 1879. С. 5. 13 Васильев К.Г. Сегал А.Е. История эпидемий в России. М. 1960. С. 65. 14 Палеев Ф.Н. Оноприенко Г.А. Молочков А.В. Эпидемия чумы XVIII века и развитие здравоохранения в Москве//Альманах клинической медицины. М. 2015. Март, 37. С. 7. 15 Васильев К.Г. Сегал А.Е. История эпидемий в России. М. 1960. С. 135. 16 Марковников В. Появление чумы в России и средства предохраниться от нее, с кратким указанием способов обеззараживания (дезинфекции). М. 1879. С. 16. 17 Там же. С. 12-13. 18 Там же. С. 16. 19 Симоненко В.Б., Абашин В.Г., Дулин П.А. Эпидемия чумы в Москве (1770-1772 гг.)//Клин. мед. 2018. 96(1): С. 88-94. 20 Марковников В. Появление чумы в России и средства предохраниться от нее, с кратким указанием способов обеззараживания (дезинфекции). М. 1879. С. 17. 21 Там же. 22 Сироткин А.С. Чума в Москве в 1770-1772 гг. и санитарные меры правительства и московских Властей. Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. М. 2014. С. 137-138. 23 Палеев Ф.Н., Оноприенко Г.А., Молочков А.В. Эпидемия чумы XVIII века и развитие здравоохранения в Москве//Альманах клинической медицины. М. 2015. Март, 37. С. 7. |
| Дохтура Ирина Удивленный начальник явился посмотреть на диво – скандалящего врача из мятежного города. На него Ирина наехала ровно так же, как до того на руководство мятежников: — По какому праву вы обстреливаете госпиталь? Врач из села, находящегося под контролем боевиков, требует оставить в покое больничку, где лежат эти самые боевики? 11 октября, 2011 Удивленный начальник явился посмотреть на диво – скандалящего врача из мятежного города. На него Ирина наехала ровно так же, как до того на руководство мятежников: — По какому праву вы обстреливаете госпиталь? Врач из села, находящегося под контролем боевиков, требует оставить в покое больничку, где лежат эти самые боевики? Ирина проработала гинекологом в городке Зинтан в западной Ливии последние лет десять. Сама она родом из Харькова. Кроме нее в зинтанском госпитале было еще 16 врачей из Украины, Бангладеш и Северной Кореи. Сами ливийцы занимали в основном административные и руководящие посты. В феврале Зинтан стал одним из центров мятежа против режима Каддафи. Авиация НАТО разбомбила военные склады в Ливии, фото AFP Тяга ливийцев к свободе Ирину раздражала: «Плохо воспитанные подростки начали жечь шорту (полицию), грабить военные склады, а когда в них стали стрелять в ответ, заголосили, что озверевший Каддафи убивает ливийцев. А какого ответа они хотели?». Как и большинство высококвалифицированных и высокооплачиваемых гастарбайтеров из Украины она была сторонницей полковника. Ее ливийские коллеги, поколебавшись поначалу, чью сторону взять, по мере успехов повстанцев определились: они за ислам и демократию, против тирании и коррупции. Это было не единственное и даже не главное отличие ливийских медиков от украинских. Зинтан. В общей сложности от 10 до 12 танков были уничтожены. Фото с сайта obozrevatel.com Ливийцы, определившись с политическими пристрастиями, взяли семьи и отправились в безопасный Тунис, оставив госпиталь на попечение иностранных коллег. Это было разумно. В тот момент силы, лояльные Каддафи, перешли в наступление, их артиллерийские позиции стояли в 20 километрах от Зинтана и обстреливали город из «градов». |
|
|
