| Вначале Константинополь не признал этих новшеств, и лишь 28 октября 927 г. болгарский царь Петр (927 – 969) заключил мирный договор с Византией, по которому Петр был признан царем, а глава Болгарской Церкви – архиепископ Доростольский Дамиан – Патриархом. Таким образом. 28 октября 927 г. считается датой начала патриаршества в Болгарской Церкви. Кафедра находилась в Доростоле (совр. Силистра). После покорения восточной Болгарии византийским императором Иоанном Цимисхием (969 – 976) она была перенесена в Триадицу (совр. София), потом в Преспу, а затем в Охрид – столицу Западного Болгарского Царства, во главе которого стоял царь Самуил (976 – 1014). 10.2. Охридская архиепископия и Тырновский Патриархат Охридская архиепископия . В 1018 – 1019 гг. византийский император Василий II Болгаробойца завоевал Болгарию. Он признал независимость Болгарской Церкви, хотя лишил ее патриаршего ранга и низвел ее статус до архиепископии (кафедра продолжала находиться в Охриде). Охридская архиепископия существовала с 1019 по 1767 гг. С этого времени архиепископы Охридские, а вскоре и епископы, назначаемые теперь указом императора, были греки, которые были проводниками византийского правительства и Константинопольского Патриарха и мало заботились о своей болгарской пастве. Политика эллинизации в Болгарской Церкви особенно усилилась с 1037 г., когда Охридским архиепископом был назначен грек Лев Пафлагонянин. В течение X – XIV вв. на территорию Болгарию проникают различные ереси, с которыми болгарскому духовенству приходилось вести борьбу. Из наиболее распространенных лжеучений распространились: богомильство, адамитство, ереси жидовствующих и варлаамитов. Богомильская ересь – одна из наиболее сильных – появилась в Болгарии в Х в, названная по имени попа Богомила, организатора и вождя этого движения. Ересь стояла в тесной связи с ересью павликиан и евхитов. В основе богомильского учения лежал дуализм – существование двух богов – доброго (создавшего духовный ангельский мир) и злого (Сатанаила, низверженного сына доброго бога). Это движение вначале имело антифеодальный характер и постепенно приобрело религиозную окраску. Последователи богомильства учили простых людей не повиноваться господам, ненавидели правительство, осуждали и не признавали церковную иерархию. Выступали против христианской обрядности, не признавали икон, отрицали литургию и причастие, отвергали церкви, как места молитвы, считая, что молиться Богу можно всюду. Богомилы не признавали также Ветхого Завета, за исключением псалмов и книг пророков, и противопоставляли ему Евангелие. После завоевания Болгарии Византией богомильство охватило всю южную Болгарию, где центром этого движения был г. Пловдив. |
| Ряд грубых политических ошибок был несомненно сделан византийскими правителями, следовавшими за Болгаробойцей. Благоприятное время для смелых и великих предприятий в Сицилии и в Италии было пропущено. К планам Василия воротились только тогда, как обаяние греческой победы при Каннах, где Русские помогли Византийцам разбить апулийских инсургентов и первых Норманнов, пришедших к ним на помощь, 2 уже давно исчезло. Попытка завоевания Сицилии в 1040 году, сначала все-таки успешная, рушилась позорным образом, благодаря византийскому корыстолюбию, которое никогда не любило делиться добычей с союзниками и помощниками, которое в том же самом году подняло восстание в Сербии и Болгарии, благодаря той утонченной жестокости, соединенной с глубоким презрением к человеческому достоинству, которые допускала образованная Византия в отношении и к своим, и к чужим. Тот искатель приключений, которому греческий катапан велел выщипать бороду, предварительно избив его раздетое донага тело ременною плетью, возжег в жителях Мельфи «пламя неудовольствия, таившееся под пеплом», и привел Норманнов в этот важный город, чем и положено было начало норманнскому завоеванию греческих владений в южной Италии. Братья Готвили и самый знаменитый из них Роберт (Гвискар) начали свое поприще, ознаменованное такими чудесными успехами, и через сорок лет уже грозили самому Константинополю. Распутное мотовство Константина IX и его набожное благочестие выражавшееся в постройке великолепных храмов и щедрых дотациях Софийскому клиру, одинаково и совокупно помогали завоевательному движению Сельджуков на азиатском востоке. В то самое время, когда это движение начинало принимать грозные размеры, он, ради нужд своего истощенного казначейства, переложил военную повинность пограничных зависимых армянских и грузинских провинций на денежную. Пятидесяти тысяч превосходного ополчения, которое стало бы защищать свою родину со всем упорством патриотического одушевления, не существовало по вине византийского правительства. Совершенно справедливо находят в этом непосредственную причину быстрых успехов турецкого нашествия в Азии. |
| Еще динаты, для удержания за собою земли, ссылались часто на дарственные грамоты, официальные записи и межевые планы, которые часто ими же фабриковались и благодаря которым много земельных участков крестьянских переходило в их руки; Василий Болгаробойца объявил их недействительными, как скоро дело шло о крестьянском участке, исключая только того случая, если динаты сошлются на писцовые книги. Далее, крупною мерою обеспечения собственности за крестьянской общиной была круговая порука властелей ( αλληλεγγυον): если община оказывалась несостоятельной, то помещики отвечали за ослабевшую крестьянскую общину. Таким образом, видно, что законы византийских императоров обеспечивали, а не ослабляли крестьянскую земельную собственность. Из рассмотрения новелл X в. мы убеждаемся, что, во-первых, в X в. в Византии господствовали также славянские общинные отношения, которые были принесены славянскими колонистами в VII в. и которые засвидетельствованы известиями о больших колониях в Малой Азии VI – VII вв.; во-вторых, что мелкое крестьянское землевладение было принято византийским правительством под охрану. После законов Исаврийской династии мы в первый раз встречаем в жизни действие указанных правовых воззрений, которые новеллами императоров введены в государственное византийское право. Таким образом, эти новеллы не только не уполномочивают делать заключение о падении мелкой земельной собственности или вообще славянского элемента, но, напротив, служат источниками, по которым можно изучать славянство вообще, и в частности славянское право в византийском. Указанные пять категорий семейных, родственных, финансовых и административных отношений не суть явления только X в., а действуют в течение всего времени существования Византийской империи. Следовательно, где встречается указание на προτιμησις, там мы можем видеть следствие или влияние славянских учреждений. Но участие славянской общины заметно не только в гражданском строе Византии, но и в военном устройстве империи. Иначе и быть не могло. |
| 76 Orion. Etymologicum (excerpta e cod. regio P.. 2630) (F. W. Sturz. Leipzig, 1820 (Hildesheim, r 1973). P. 189:12–18). 79 Callistus I Patriarcha. Capitula de puritate animae 83:2–7 (A. Rigo. Byzantion 80. 2010. P. 344–406). 80 Callistus Angelicudes. Homiliae 22, 1:12–18 (S. Koutsas//Θεολογα 67. 1996. Σ. 518–528; 696–754, особо Σ. 518). 81 Gregorius Palamas. Orationes asceticae 3, 64:2–3. ντως ζω τς ψυχς φς στι θεον π το κατ Θεν πνθους προσγινμενον (P. K. Chrestou. Vol. 5. Thessalonica, 1992). 84 Ср. стихотворное описание у Ефрема Эниенского, где и сказано о том, что император Василий после ослепления пленников был назван Болгаробойцей: Ephraem Aeniensis. Historia Chronica. L. 2914–2920 (O. Lampsides. Athens, 1990 (CFHB. Series Atheniensis 27)). 87 Лето 986 г. – 1-й поход против болгар, закончившийся поражением византийцев; 991–994 гг. – новая военная компания. См. описание поражения византийцев у Яхъи Антиохийского: «И пошел слух по его войскам ночью, что перевал им отрезан. И обратился тогда в бегство царь и все войско его во вторник 17 Аба 1297 (986 г.), и устремились к перевалу. И преследовали его болгары, и разграбили его обоз и казну, и погибло великое множество его войска» (Извлечения из летописи Яхъи Антиохийского 4. Рус. пер.: Розен 1883. С. 21). 91 Niceta Stethatus. Vita Simeonis 95:6–11 (I. Hausherr, G. Horn. Un grand mystique byzantin. Vie de Syméon le Nouveau Théologien (949–1022) par Nicétas Stéphatos//OCP. 1928. Vol. 12.1928. P. 132). «Они покинули святого, совсем не имевшего вещей, в зимнее время, оставили среди пустынного места в полном одиночестве, где водружена колонна осужденного дельфина, и, будучи людьми бессердечными, не удостоили его пропитания даже на один день» (рус. пер. цит. по: Фрейберг 2001. С. 163). 93 McGuckin 1996. Р. 30. Автор предлагает свой перевод выражения «колонна осужденного принца» (column of the condemned prince). 95 Chronique anonime//Müller J. Byzantinische Analecten aus Handschriften der St. Marcusbibliothek zu Venedig und der k. Hofbibliothek zu Wien. Wien, 1853. S. 336–420, особо S. 380–382:452–522. |
| Последующие действия императора едва ли могут быть оценены как разумные, зато позволяют пролить свет на характер царя, стремившегося всем продемонстрировать свою самодержавную власть. Кто-то из придворных внушил ему мысль, будто бы уже давно отставленный паракимомен решал государственные дела из личной выгоды, забывая о государственном благе. Не особенно разбираясь, что было хорошо, а что плохо, император в силу прирожденной, но еще неопытной решительности попросту отменил все прежние распоряжения паракимомена о награждении лиц титулами и чинами. Он даже приказал разрушить построенный на деньги паракимомена храм в честь Св. Василия Великого – впоследствии мотивы этого неблаговидного поступка никто не мог адекватно объяснить 625 . Естественно, подобные шаги вызвали негативную реакцию в высшем обществе и создали почву для очередного заговора, время для которого уже пришло. Нашелся и «новый старый» кандидат на царскую власть – Варда Фока. Пока Василий II набирался опыта и собирал власть в государстве в свои руки, Варда Фока успешно воевал на Востоке и нанес африканским арабам два тяжелых поражения. В 983 г. он помог Сауд-ад-Даулу Шарифу, осажденному берберами в Халебе, освободиться от этой смертельной опасности. И тот в благодарность передал византийцам Химс, чтобы хоть как-то защитить от африканских Фатимидов свои тающие владения. В 985 г. он вновь принес клятву верности Византийскому императору 626 . 21 июля 985 г. Фока взял город Килиз, а в сентябре того же года город Апамею. Рядом с ним успешно действовал новый правитель Антиохии магистр Лев Милиссина 627 . События в Константинополе не могли не волновать его. Хотя Фока стал одним из наиболее приближенных к царю лиц, но, очевидно, был недоволен своим положением. То ли он полагал, что заслуживает большего, чем имел, то ли считал свое положение неустойчивым – так или иначе, но в его голове постепенно созрели преступные мысли. Внезапная отставка всесильного паракимомена Василия только укрепила решимость старого полководца устранить императора от власти и надеть на себя царское платье. Варда Фока легко посчитал, что старые клятвы, принесенные некогда Василию II, были даны для другого времени, а потому уже недействительны. Преодолев нравственные сомнения, полководец решил действовать. |
| Едесса была тогда, как надобно думать, нечто вроде нынешней корпусной квартиры императорской армии. Упоминаются у историков притом имена генералов Сабиниана, Филоксена и Онульфа (очевидно готфа) и ещё одного высшего сановника Адаманция, как бы императорского наместника, заведовавшего всем Иллириком и временно тут жившего. Видно таким образом, что Едесса была тогда значительным, и вероятно укреплённым местом. Такою мы действительно и находим её в позднейший сравнительно период времени Болгарских и Сербских набегов на край с X по XV век. Город был обнесён стенами и особенно сильно укреплён ими Василием II Болгаробойцем, во время войн его с Самуилом. Имея в Солуне точку опоры своих военных действий, император то и дело выгонял из ближайших пределов своего царства вторгавшихся в него славян, пользовавшихся, конечно, тем обстоятельством, что почти под самым уже Солунем были славянские поселения. Где именно и какие они были, конечно, нет никакой возможности определить теперь 141 . Представлять совершенно славянскою тогдашнюю Водену нет достаточного основания; греческим ещё менее мог быть город уже по одному недостатку этой стихии для внутренних мест Македонии. Как бы то ни было, в начале текущего тысячелетия Едесса – Водена принадлежала державе Самуила, простиравшейся от Балкан до самого (по местам конечно) «Белого моря», или Архипелага, раз была отнята у него, и снова перешла к нему. По смерти грозного «бича империи» (в 1014 г.), император поспешил завладеть ею, вместе с другими городами, в 1015 г. Но не прошло несколько месяцев, как город взбунтовался. Император (все ещё Василий II) снова явился под стенами его; и вторично взял его, выселив бунтовщиков (вероятно, в своём роде и «зилотов») в тот же округ Волер, куда и в 1001 г. ссылал Воденцев. Конец 1017 года неутомимый царь – воитель провёл здесь, отдыхая от многолетних беспрерывных войн. Ещё мы встретимся с ним на пути своём, вероятно, не один раз. Лет на 200 затем история теряет из вида древнюю столицу царей Македонских. |
| 1461 Здесь кончается флорентийская рукопись (F). 1462 Рассказ Анны о Филиппополе имеет легендарный характер. По согласному свидетельству античных авторов, своим названием город обязан македонскому царю Филиппу II, сыну Аминты. Trimontium — это римское название Филиппополя (см. RE, Hlbd., 38, col. 2244—2245). Криниды — древнее название Филипп, а не Филиппополя (см. RE, Hlbd., 38, col. 2212). 1463 Μ. Левченко («Очерки по истории...», стр. 272), судя по его мимоходом брошенному замечанию, считает, что Анна имеет в виду разорение Филиппополя во время похода русского князя Святослава в 970 г. Такое толкование вполне возможно, ведь византийские авторы постоянно называют русских тавроскифами (у Анны — Ταροι κα Σκθαι, «тавры и скифы»). Данные писательницы о состоянии Филиппополя в ее время представляют интерес, так как Анна, по ее словам, сама посетила город и, таким образом, сообщает нам сведения из первых рук. 1464 На протяжении всей истории Византии армяне оказывались носителями всевозможных еретических учений. Немалую роль сыграли армяне и на Балканском полуострове, некоторые из них даже занимали там (в том числе и в Филиппополе) видные посты (см. Der Nersessian, Armenia..., р. 23). В 988—989 гг. Василий II Болгаробойца переселил в Македонию большое число армян. Можно предположить, что среди них было много павликиан, которые легко объединялись со своими единоверцами во Фракии (см. Obolensky, The Bogomils..., р. 147). По мнению Д. Ангелова («Богомилството...», стр. 286), армянами Анна называет монофизитов. 1465 См. Ал., XV, 8. 1466 См. прим. 598. 1467 Нам неизвестно сочинение Порфирия (прим. 578), направленное против манихейства. Однако уроженец Сирии Порфирий безусловно мог быть хорошо знаком с учением Мани, распространившимся на Востоке в годы его юности. «Единое начало» (μοναρχα), о котором говорит Анна, — это заимствованное Порфирием у своего учителя Плотина учение о «едином» (τ ν) или «совершенном благе», из которого порождается путем истечения (эманации) все сущее. Это «единое» по своей природе является непостижимым и невыразимым (ρρητον). См. RE, Hlbd., 43, s. v. Porphyrias, Hlbd., 41, col. 559—563. Интересно, что учение о «едином» обычно считается изобретением неоплатоников. Лишь Додз (Dodds, The Parmenides...; ср. Wundt, Platons Parmenides, р. 33 sq.) доказывает, что оно восходит к Платону. Ученый не знает, что 800 лет до него эту же мысль высказала Анна Комнина. |
| А Зонара, выражаясь, что Василий Болгаробойца получил вспомогательное войско русских, ϑμενος δος с Владимиром, кажется, дает намек на то, что прежде отправления военной помощи в Византию состоялось лишь условие относительно родства по сестре императоров Василия и Константина – Анне; был заключен союз, который Зонара, в отличие от обыкновенного военного союза двух государей, называет родственным (δος), как основанный на договоре о браке. Понимаемое так, это свидетельство греческого компилятора не может доказывать мнения проф. Голубинского. А что сделанное нами объяснение замечаний Кедрина и Зонары о браке Владимира с Анной может быть принято, что оно даже решительно правильно, в этом вполне убеждают нас арабские историки, к обзору сведений которых мы сейчас и перейдем. Теперь же отметим, что византийские компиляторы не утверждают непременно, будто отправление военной помощи русских в Грецию случилось после женитьбы Владимира на Анне; оно было лишь после переговоров и условий об этом браке, а когда заключен сам брак, греческие летописцы не дают знать. Заканчивая разбор свидетельств греческих историков XI–XII вв. 156 (Пселла, Кедрина и Зонары) мы считаем небесполезным сформулировать вытекающиея отсюда положения: 1) Греческие писатели не говорят о крещении Владимира; они (впрочем, кроме Пселла) мимоходом упоминают лишь о браке киевского князя с царевной Анной. Поводов к такому упоминанию служит появление русского войска в Константинополе на помощь императорам в борьбе с Вардой Фокой. 2) Отправлению военной помощи предшествовали, конечно, переговоры и даже заключение условия о родстве между киевским князем и византийским двором. 3) Начало этих переговоров нужно относить к началу бунта Варды Фоки. 4) Русский военный отряд прибыл в Константинополь или незадолго до появления бунтовщиков в виду столицы при Хрисополе, или одновременно с этим. 5) Дельфина достиг Скутари во всяком случае не позднее лета 988 г., а может быть и ранее. 6) Битва при Скутари отделена от сражения при Абидосе довольно значительным промежутком времени. |
| Φργγο, Μαργγο Πτσ κακαργγο! Мы думаем, однако, что напрасно было бы находить здесь подтверждение западного происхождения Варангов. Трудно согласиться даже с тем, чтобы ραγγοι были народною переделкой слова ργγοι. Тогда нужно будет принять, что имя Варангов образовалось в Греции совершенно независимо от русского «Варяги» и перешло не из Руси в Византию, а наоборот, и что наша первоначальная летопись современную ей терминологию XI и XII веков перенесла неправильным образом в предыдущие столетия. Легко высказать такое предположение, но, чтобы доказать его строго научным образом, нужны именно строго научные доказательства и точные исследования. Согласимся, впрочем, на время с тем, что Франки и Варанги этимологически одно и то же. Так думал даже Гопф, а у нас независимо от него Д. И. Иловайский. Останется еще вопрос, кого в Малой Азии, где впервые появилось имя Варангов или Фарантов, называли Франками, кого могли называть и кого не могли называть. Народ мог так называть и Русских, мог называть так всех иностранцев. Песни,окоторых мы говорили, называют же не только Фарангов, но и Узов Эллинами – в каком смысле? теперь для нас все одно. Пока гораздо проще предполагать, что сами Русские, служившие в Византии, называли себя Варягами, принеся с собою этот термин из Киева, и что так стали называть их те Греки, которые прежде всего и особенно близко с ними познакомились. Маранги представляют только другой выговор слова Варанги; а Фаранги могло быть или точно также диалектическим отличием, или народным искажением под влиянием созвучного Φργγοι. Для нашей темы останется, во всяком случае, тот не лишенный значения вывод, что название Варангов появилось там, где русский союзный корпус прославил себя в походах Василия II Болгаробойцы, где он провел не одну зиму на постое, где он, по-видимому, стоял обыкновенно и постоянно, где он ясно и прямо указан именно около зимы 1034 года. Очень может быть, что в том первоначальном источнике, из которого рассказоженщине, убившей Варяга, попал в компиляцию Кедрина, зимовка Варангов в Фракисийском округе и эпизод, ознаменовавший оную, стояли непосредственно за известиемовзятии Русскими крепости Баркири или Пергри на армянской границе. Могло быть нечто в таком роде: «Греческими и русскими силами Никита Пигонит взял крепость. Когда же Варяги стали на зимних квартирах, случилось следующее достопамятное событие». |
| Глава пятая. Древнейшая основа, второстепенные разветвления и заключительная стадия развития уставной регламентации «Чтений» в Греческой Церкви Установленный анализом строя и состава «Чтений» Иерусалимского Устава факт, что практика Уставных Чтений Иерусалимского Устава в своем основном и преимущественном содержании буквально совпадает с таковой же обоих константинопольских Уставов – Алексеевского и Евергетидского и, следовательно, с тождественными элементами общецерковной константинопольской монастырской практики начала XI – средины XII века дает исходный опорный пункт для выяснения, истории происхождения и отдельных стадий развития уставной регламентации «Чтений» в Греческой Церкви. Среди тождественных элементов иерусалимской и константинопольской практики мы встречаем три несомненно константинопольского происхождения, свидетельствующие о том, что тождество той и другой практики обязано, между прочим, влиянию константинопольской студийской практики на иерусалимскую. Первый из них и самый красноречивый, это чтение оглашений Феодора Студита в конце утреннего богослужения в каждую неделю (агрипнию) целого года и, кроме того, в два будних дня седмицы – среду, пяток – в четыредесятницу. Этот обычай специфически-студийского происхождения и в иерусалимскую практику мог попасть только из студийской литургической практики не ранее второй половины IX века. Второй элемент – чтение Завета Феодора Студита 11 ноября, введенное, конечно, впервые в студийской обители. Третий – это чтение житий в переработке Симеона Метафраста . Метафраст трудился над этой переработкой в Константинополе в последней четверти X века 1043 ; труды его, специально обусловленные в своем объеме и характере нуждами уже прочно утвердившегося уставного богослужебного института чтения за утренним богослужением житийно-повествовательных произведений соответственно памятям дня 1044 , вошли в церковное употребление сначала в Константинополе же в самом начале XI столетия, затем, после некоторого времени гонения на них со стороны императора Василия Болгаробойцы 1045 , не позже 30-х годов XI столетия, как свидетельствует об этом Алексеевский Устав, уже прочно утвердились в церковной практике, а к концу этого века «были приняты и читались преимущественно во всех греческих церквах» 1046 . Очевидно, здесь мы имеем второе заимствование из константинопольской литургической практики, сделанное не ранее начала XI века. |
|
|
