| 07.1944 в/у НОВОГРУДСКАЯ 23.02(08.03)1942 07.1944 в/у БАРАНОВИЧСКАЯ 07.1944 Венедикт Бобковский БРЕСТСКАЯ 17(30)03.1941 23.02(08.03)1942 ГРОДНЕНСКАЯ 23.02(08.03)1942 10.1943 (?) Григорий Боришкевич ГОМЕЛЬСКАЯ 11(24)10.1943 24.06(07.07)1944 Иоанн Лавриненко БРЕСТСКАЯ Павел Мелетьев РОСЛАВЛЬСКАЯ 28.06(12.07)1943 09.1943 (БРЯНСКАЯ 06.1943 09.1943) Стефан Севбо СМОЛЕНСКАЯ 04(17)05.1942 08.1943 Филофей Нарко СЛУЦКАЯ 10(23)11.1941 24.02(09.03)1942 МОГИЛЕВСКАЯ 24.02(09.03)1942 24.06(07.07)1944 в/у СМОЛЕНСКАЯ 25.02(10.03)1942 04(17)05.1942 в/у МИНСКАЯ 05.1942 03(16)04.1943 2643 Епископ, затем архиепископ Могилевский и Мстиславский. Управлял Минской митрополией по поручению митрополита Пантелеймона (Рожновского), верного Московской Патриархии, вместе с иерархами Белорусской временной автономии. Под его председательством 17(30)08–19.08(02.09)1942 в Минске прошел Собор Православной Церкви в Белоруссии, утвердивший ее статут, одним из параграфов которого было объявление автокефалии «после признания ее всеми автокефальными Православными Церквами», что обозначило провал попыток оккупантов отколоть Белорусскую Церковь от Московского Патриархата. В этом – большая заслуга архиепископа Филофея (Нарко). Вторая дата – дата оставления кафедры, ввиду вынужденной эмиграции. 2644 Архиепископ. Первая дата: ЖМП. 1944. вторая: ММЛ РПИ, «...ввиду серьезного, заболевания, уволен на покой, согласно прошению...» Однако известно, что Василий (Ратмиров) бросил епархию и скрылся в неопределенном направлении, на чем и окончилось его «святительское» поприще. Будучи в обновленчестве управляющим делами при «Первоиерархе» Виталии (Введенском), он предусмотрительно «изъял свое личное дело» (архиепископ Сергий (Ларин) и др.). По др., скрылся 31.07(13.08)1947. Заметим, кстати, что встречается упоминание о некоем архиепископе Василии (из дообновленческих ставленников), приезжавшем в кон. 1920-х гг. к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому) каяться в отпадении от Церкви. Не пожелав сложить с себя обновленческие награды (что являлось одним из непременных условий при принесении покаяния), посетитель уехал ни с чем. (Елевферий (Богоявленский), митр. Неделя в Патриархии. Париж, 1933). Приведенный случай вполне допустимо отнести к Василию (Ратмирову). |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Для размещения этой иллюстрации в статье в нужном месте укажите такой код: @2157@ Подпись к иллюстрации: Архиепископ Василий (Ратмиров) Размер файла: 5.6 Кб Кто разместил: Изяслав Тверецкий Дата размещения 02.03.2009 20:36:12 Эта иллюстрация использована на страницах: |
| архиеп. Виктор (Садковский; 13 апр. 1793 - 13 мая 1796), архиеп. Иов (Потёмкин; 13 мая 1796 - 7 февр. 1812), архиеп. Серафим (Глаголевский ; 7 февр. 1812 - 20 авг. 1814), еп. Могилёвский Даниил (Натток-Михайловский; 1814 - 7 февр. 1816, в. у.), архиеп. Анатолий (Максимович ; 7 февр. 1816 - 10 февр. 1832), еп. Евгений (Баженов ; 10 февр. 1832 - 1 сент. 1834), еп. Никанор (Клементьевский ; 5 сент. 1834 - 28 янв. 1840), архиеп. Антоний (Зубко ; 28 янв. 1840 - 1 марта 1848), архиеп. Михаил (Голубович ; 1 марта 1848 - 23 янв. 1868), еп. Александр (Добрынин ; 14 авг. 1868 - 25 апр. 1877), еп. Евгений (Шерешилов; 16 мая 1877 - 26 июля 1880), еп. Варлаам (Чернявский ; 26 июля 1880 - 21 мая 1889), еп. Симеон (Линьков; 3 июня 1889 - 31 авг. 1899), архиеп. Михаил (Темнорусов; 22 сент. 1899 - 29 мая 1912; в сане архиепископа с 14 мая 1911), еп. Слуцкий сщмч. Иоанн (Поммер ; 1 июня - нояб. 1912, в. у.), еп. сщмч. Митрофан (Краснопольский ; 9 нояб. 1912 - 6 июля 1916), еп. Георгий (Ярошевский; 6 июля 1916 - 1919), митр. Мелхиседек (Паевский; 1919 - 23 июля 1922 (в сане епископа), 1926 - 12 июля 1927), бывш. Ростовский, на покое еп. Арсений (Смоленец; 13 июля - 12 сент. 1927, в. у.), архиеп. Павел (Вильковский; окт. 1927 - окт. 1930), архиеп. Феофан (Семеняко; 13 дек. 1930 - 1935), еп. Могилёвский Феодосий (Вощанский; апр. 1933, в. у.), еп. Могилёвский сщмч. Иоасаф (Жевахов ; 1936, в. у.), в 1936-1941 гг. кафедра вдовствовала, митр. Пантелеимон (Рожновский; 6 окт. 1941 - 2 июня 1942 и 16 апр. 1943 - 7 июля 1944), архиеп. Филофей (Нарко; июнь 1942 - 16 апр. 1943), архиеп. Василий (Ратмиров; 4 сент. 1944 - 13 янв. 1947), митр. Питирим (Свиридов; 13 янв. 1947 - 21 апр. 1959), митр. Гурий (Егоров ; 21 мая 1959 - 19 сент. 1960), еп. Бобруйский Леонтий (Бондарь; 19 сент. 1960 - 16 марта 1961, в. у.), митр. Антоний (Кротевич ; 16 марта - 5 июля 1961), архиеп. Варлаам (Борисевич ; 5 июля 1961 - 4 авг. 1963), митр. Никодим (Ротов ; 4 авг.- 9 окт. 1963), архиеп. Сергий (Петров ; 9 окт. 1963 - 25 мая 1965), митр. Антоний (Мельников; 25 мая 1965 - 10 окт. 1978; с окт. 1965 в сане архиепископа, с 1975 в сане митрополита), митр. Филарет (Вахромеев; 10 окт. 1978 - 25 дек. 2013), митр. Павел (Пономарёв; 25 дек. 2013 - 25 авг. 2020), митр. Вениамин (Тупеко; с 25 авг. 2020 в сане епископа, с с 6 сент. того же года в сане митрополита). |
| Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам. Сие заповедаю вам, да любите друг друга (Ин.9-17). Русский Государь восходил на Голгофу, которую ему уготовали ближние его. Сегодня известно, что в годину войны, за спиной Государя, готовился заговор. К концу 1916 года контуры этого заговора были четко обозначены. Фактически весь высший генералитет, вся думская левая и правая, не скрываясь особо, готовили устранение царской семьи. Подлость этих горе-политиков невозможно оправдать. Но главное: совершалось религиозное преступление и отступление. Предательство, отмеченное Государем в дневнике, было ужасное. Что хотели эти люди? Понимали ли они, что на смену их никчемной шайки придет организованная армия большевиков, сплоченная Лениным тотальным мировоззрением и не знающих интеллигентной жалости. Любая революция начинается с благих побуждений. Так было в Англии, когда требовали справедливости и демократии. Завершилось все обыкновенной диктатурой лорда-протектора Кромвеля. Французская также идиллически начинало свое восхождение на гильотину. Верили в демократию, но заканчивалось банальным террором и диктатурой вполне незлобного человека, типа Робеспьера и товарища Ленина. Откуда такая потрясающая близорукость? Впрочем, остановить надвигавшийся шквал вряд ли было возможно. Неверие и требование так называемой справедливости так проникло в сознание, что взрыв был неизбежен. Но после взрыва должно было наступить отрезвление. Так произошло в Англии и Франции. Но специфика России такова, что мы до сих пор пожинаем плоды этого взрыва. Да остановить было трудно, но это не снимает личной вины с тех, кто развязал русский беспредел. |
| Все эти черты всегда были свойственны русской революционной и даже просто радикальной интеллигенции. Если остатки старой интеллигенции, не примкнувшей к большевизму, не узнали своих собственных черт в тех, против кого они восстали, то это историческая аберрация, потеря памяти от эмоциональной реакции. Старая революционная интеллигенция просто не думала о том, какой она будет, когда получит власть, она привыкла воспринимать себя безвластной и угнетенной и властностъ и угнетательство показалось ей порождением совершенно другого, чуждого ей типа, в то время как то было и их порождением. В этом парадокс исхода русской интеллигенции, ее трансформирования после победоносной революции. Часть ее превратилась в коммунистов и приспособила свою психику к новым условиям, другая же часть ее не приняла социалистической революции, забыв свое прошлое» (Н. А. Бердяев). Русская цивилизация с началом революции 1917 года пришла к своему предзаключительному аккорду. Все попытки отсрочить надвигающий ужас завершались провалом. Можно ли было остановить надвигающую революцию? Видимо, нет. Весь ход русского исторического процесса, и это хорошо показал Бердяев, вел к трагическому финалу. Как уже было сказано выше, это ощущалось во всех сферах русского бытия. И глупо слушать обвинения в адрес великого русского царя Николая II , 23 года сидевшего на пороховой бочке и как-то еще управлявшего империей, несшего тяжкий крест как истинный Помазанник Божий и сумевший довести корабль хотя бы до 1917 года. Русский царь отдавал себя в жертву за Россию, которую любил беззаветно, как это делал две тысячи лет назад Господь, перед Своим распятием, давший великую заповедь любви. Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви. Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна. Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Между Истиной и ложью 25.07.2022 1630 Время на чтение 76 минут Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой — виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам. Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают. Если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут, то, чего ни пожелаете, просите, и будет вам. Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками (Ин.15; 1-8). Придя в церковь, становимся не просто другими людьми, но иными. Этой инаковости и искала русская интеллигенция. В каком-то плане личность Николая Бердяева весьма показательна для эпохи Рубежа веков, которую он сам назовет Серебряным веком. Как и Булгаков, он пережил увлечение марксизмом, причем принимал участие в революционной деятельности. «Разрыв с окружающей средой, выход из мира аристократического в мир революционный – основной факт моей биографии». Однако к началу ХХ века начинается отход Бердяева от материализма и приход к идеализму, к христианской философии. О себе он так писал: «Я никогда не был философом академического типа… Моя мысль всегда принадлежала к типу философии экзистенциальной… Экзистенциальность же противоречива. Личность есть неизменность в изменении… Философ совершает измену, если меняются основные темы его философствования, основные мотивы его мышления, основоположная установка ценностей». Любил себя Бердяев называть еще «верующим вольнодумцем». Ф. Степун заметил, что, живи Бердяев на исходе Средневоковья, то не миновать ему костра инквизиции. Во многом это связано с его не совсем церковными суждениями о свободе и воле. Бердяев считал, что «Бог не творит воли существ вселенной, которые возникают uз Ungrund, а проста помогает тому, чтобы воля становилась добром. К этому выводу он пришел благодаря своему убеждению в том, что свобода не может быть создана и что если бы это было так, то Бог был бы ответственным за вселенское зло. Тогда, как думает Бердяев, теодицея была бы невозможной. Зло появляется тогда, когда иррациональная свобода приводит к нарушению божественной иерархии бытия и к отпадению от Бога из-за гордыни духа, желающего поставить себя на место Бога...» (Н. Лоссский). |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Между Истиной и ложью Часть 2 27.07.2022 1862 Время на чтение 50 минут Сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились. Изгонят вас из синагог; даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу. Так будут поступать, потому что не познали ни Отца, ни Меня. Но Я сказал вам сие для того, чтобы вы, когда придет то время вспомнили, что Я сказывал вам о том; не говорил же сего вам сначала, потому что был с вами (Ин.16; 1-4). Церковь в лице Святейшего Тихона практически сразу отреагировала на правление большевиков. Приведем известное послание Святейшего, которое некоторые считают анафемой советской власти. «Возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной церкви Российской. Да избавит нас Господь от настоящего века лукавого (Гал. 1, 4) Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонения воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани. Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до Нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханной доселе дерзостью и беспощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности - совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей Отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах (в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и др.) Все это преисполняет сердце Наше глубокою болезненною скорбию и вынуждает Нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения и прещения по завету св. апостола: «Согрешающих пред всеми обличай, да и прочие страх имут»(1 Тим.5,20) |
| Ратмирова передернуло. – Это не мое только мнение, Ирина Павловна, – заговорил он каким-то внезапно гортанным голосом, – другие также находят, что этот барин смотрит карбонарием. – В самом деле? Кто же эти другие? – Да Борис, например… – Как? И этому нужно было выразить свое мнение? Ирина передвинула плечами, как бы пожимаясь от холода, и тихонько провела по ним концами пальцев. – Этому… да, этому… этому. Позвольте доложить вам, Ирина Павловна, вы словно сердитесь; а вы сами знаете, кто сердится… – Я сержусь? С какой стати? – Не знаю; может быть, на вас неприятно подействовало замечание, которое я позволил себе насчет… Ратмиров замялся. – Насчет? – вопросительно повторила Ирина. – Ах, пожалуйста, без иронии и поскорее. Я устала, спать хочу. – Она взяла свечку со стола. – Насчет?.. – Да насчет все того же господина Литвинова. Так как теперь уже нет никакого сомнения в том, что он очень вас занимает… Ирина подняла руку, в которой держала подсвечник, – пламя пришлось на уровень с лицом ее мужа, – и, внимательно, почти с любопытством посмотрев ему в глаза, внезапно захохотала. – Что с вами? – спросил, нахмурившись, Ратмиров. Ирина продолжала хохотать. – Да что такое? – повторил он и топнул ногой. Он чувствовал себя обиженным, уязвленным, и в то же время красота этой женщины, так легко и смело стоявшей перед ним, его невольно поражала… она терзала его. Он видел все, все ее прелести, даже розовый блеск изящных ногтей на тонких пальцах, крепко охвативших темную бронзу тяжелого подсвечника, – даже этот блеск не ускользнул от него… и обида еще глубже въедалась в его сердце. А Ирина все хохотала. – Как? вы? вы ревнуете? – промолвила она наконец и, обернувшись спиной к мужу, вышла вон из комнаты. «Он ревнует!» – послышалось за дверями, и снова раздался ее хохот. Ратмиров сумрачно посмотрел вслед своей жене, – он и тут не мог не заметить обаятельной стройности ее стана, ее движений, – и, сильным ударом разбив папироску о мраморную плиту камина, швырнул ее далеко прочь. Щеки его внезапно побледнели, судорога пробежала по подбородку, и глаза тупо и зверски забродили по полу, словно отыскивая что-то… Всякое подобие изящества исчезло с его лица. Подобное выражение должно было принять оно, когда он засекал белорусских мужиков. А Литвинов пришел к себе в комнату и, присев на стул перед столом, взял голову в обе руки и долго оставался неподвижным. Он поднялся наконец, раскрыл ящик и, достав портфель, вынул из внутреннего кармана карточку Татьяны. Печально глянуло на него ее лицо, искаженное и, как водится, состаренное фотографией. Невеста Литвинова была девушка великороссийской крови, русая, несколько полная и с чертами лица немного тяжелыми, но с удивительным выражением доброты и кротости в умных, светло-карих глазах, с нежным белым лбом, на котором, казалось, постоянно лежал луч солнца. Литвинов долго не сводил глаз с карточки, потом тихонько ее отодвинул и снова схватился обеими руками за голову. «Все кончено! – прошептал он, наконец. – Ирина! Ирина!» |
| Наружностью он обладал привлекательной и необычайно моложавой: гладкий, румяный, гибкий и липкий, он пользовался удивительными успехами у женщин: знатные старушки просто с ума от него сходили. Осторожный по привычке, молчаливый из расчета, генерал Ратмиров, подобно трудолюбивой пчеле, извлекающей сок из самых даже плохих цветков, постоянно обращался в высшем свете – и без нравственности, безо всяких сведений, но с репутацией дельца, с чутьем на людей и пониманьем обстоятельств, а главное, с неуклонно твердым желанием добра самому себе видел наконец перед собою все пути открытыми… Литвинов принужденно усмехнулся, а Ирина только плечами пожала. – Ну что, – промолвила она тем же холодным тоном, – видели вы графа? – Как же, видел. Он приказал тебе кланяться. – А! Он все глуп по-прежнему, этот ваш покровитель? Генерал Ратмиров ничего не отвечал, а только слегка посмеялся в нос, как бы снисходя к опрометчивости женского суждения. Благосклонные взрослые люди таким точно смехом отвечают на вздорные выходки детей. – Да, – прибавила Ирина, – глупость вашего графа слишком поразительна, а уж я, кажется, на что успела насмотреться. – Вы сами меня к нему послали, – заметил сквозь зубы генерал и, обратившись к Литвинову, спросил его по-русски: – Пользуется ли он баденскими водами? – Я, слава Богу, здоров, – отвечал Литвинов. – Это лучше всего, – продолжал генерал, любезно осклабясь, – да и вообще в Баден не затем ездят, чтобы лечиться; но здешние воды весьма действительны, je veux dire efficaces; и кто страдает, как я, например, нервическим кашлем. Ирина быстро встала. – Мы еще увидимся с вами, Григорий Михайлович, и, я надеюсь, скоро, проговорила она по-французски, презрительно перебивая мужнину речь, – а теперь я должна идти одеваться. Эта старая княгиня несносна с своими вечными parties de plaisir, где ничего нет, кроме скуки. – Вы сегодня очень строги ко всем, – пробормотал ее супруг и проскользнул в другую комнату. Литвинов направился к двери… Ирина его остановила. – Вы мне все рассказали, – промолвила она, – а главное утаили. – Что такое? – Вы, говорят, женитесь? Литвинов покраснел до ушей… Он действительно с намерением не упомянул о Тане; но ему стало страх досадно, во-первых, что Ирина знает о его свадьбе, а во-вторых, что она как будто уличила его в желании скрыть от нее эту самую свадьбу. Он решительно не знал, что сказать, а Ирина не спускала с него глаз. – Да, я женюсь, – проговорил он наконец и тотчас удалился. Ратмиров вернулся в комнату. – Ну что же ты не одеваешься? – спросил он. – Ступайте одни; у меня голова болит. – Но княгиня… Ирина обмерила мужа взглядом с ног до головы, повернулась к нему спиной и ушла в свой кабинет. Рекомендуем |
| … И хоть бы капля живой струи подо всем этим хламом и сором! Какое старье, какой ненужный вздор, какие плохие пустячки занимали все эти головы, эти души, и не в один только этот вечер занимали их они, не только в свете, но и дома, во все часы и дни, во всю ширину и глубину их существования! И какое невежество в конце концов! Какое непонимание всего, на чем зиждется, чем украшается человеческая жизнь! Прощаясь с Литвиновым, Ирина снова стиснула ему руку и знаменательно шепнула: «Ну что? Довольны вы? Насмотрелись? Хорошо?» Он ничего не отвечал ей и только поклонился тихо и низко. Оставшись наедине с мужем, Ирина хотела было уйти к себе в спальню… Он остановил ее. – Je vous ai beaucoup admiree ce soir,madame, – промолвил он, закуривая папироску и опираясь на камин, – vous vous estes parfaitement moquee de nous tous. – Pas plus cette fois-ci que les autres, – равнодушно отвечала она. – Как прикажете понять вас? – спросил Ратмиров. – Как хотите. – Гм. C’est clair. – Ратмиров осторожно, по-кошачьи, стряхнул пепел папироски концом длинного ногтя на мизинце. – Да, кстати! Этот новый ваш знакомец – как бишь его?.. господин Литвинов, – должно быть, пользуется репутацией очень умного человека. При имени Литвинова Ирина быстро обернулась. – Что вы хотите сказать? Генерал усмехнулся. – Он все молчит… видно, боится скомпрометироваться. Ирина тоже усмехнулась, только вовсе не так, как ее муж. – Лучше молчать, чем говорить… как говорят иные. – Аттгаре! – промолвил Ратмиров с притворным смирением. – Шутки в сторону, у него очень интересное лицо. Такое… сосредоточенное выражение… и вообще осанка… Да. – Генерал поправил галстух и посмотрел, закинув голову, на собственные усы. – Он, я полагаю, республиканец, вроде другого вашего приятеля, господина Потугина; вот тоже умник из числа безмолвных. Брови Ирины медленно приподнялись над расширенными, светлыми глазами, а губы сжались и чуть-чуть скривились. – К чему вы это говорите, Валерьян Владимирыч? – как бы с участием заметила она. – Только заряды на воздух тратите… Мы не в России, и никто вас не слышит. |
|
|
