| Ничто не будет испытывать болезненного влечения к высшему; мир не будет бесплодно страдать. Таким образом, Василид оказался не в силах поставить во свете разума все моменты мира и кончил частичным отречением от гносиса, когда в конце мира выдвинул на сцену «великое неведение» как условие относительного блаженства и тем насильственно задержал на низшей степени совершенства большую часть мира, признавая таким образом, что в панспермии, даже очищенной от высших элементов, заложены такие высокие начала, что их последовательное раскрытие дало бы только ряд бесплодных мучений. Таким образом, разлад между добром и счастием, между действительностью и идеалом у Василида остается непримиренным. В такой форме представляется система Василида по «Философуменам», и нет оснований предполагать, что это изложение принадлежит лицу, иронизирующему над гностиками. В сущности Василид коснулся той проблемы, которой не решает и христианская догматика: именно, как возможно блаженство праведников при страдании грешников, которые при земной жизни были их друзьями? Не выражает ли изречение Библии: «насыщуся внегда явитимися славе Твоей» (Пс. XVI, 15) того, что человек в блаженстве придет в такой экстаз, что не будет знать ничего из окружающего? А такое состояние близко к «великому неведению». Валентин Величайшим представителем александрийского гносиса является Валентин. Родом он был из Египта, а некоторые имена в его системе, если не считать их занесенными отьинуду, указывают на его семитическое происхождение. Учил он в Александрии, затем около 140 года перешел в Рим и здесь представлял столь значительную силу, что чуть не сделан был епископом Рима; но ему предпочли Пия. Может быть, в Риме, а может быть, в Кипре произошел разрыв его с церковью. Умер около 161 года. Его глубокомысленная, блестящая всею роскошью поэтической фантазии система нашла многих последователей и произвела такое впечатление на современников, что dii minorum gentium (боги малых народов) гносиса невольно подчинились ее преобладающему влиянию. |
| Вот что говорят о страданиях св. Потамиены древние историки: «об этой женщине, пишет Евсевий, соотечественники ее (жители Александрии) многое рассказывают еще и ныне: т.е. как долго подвизалась она против обольстителей, защищая свою чистоту и девственность, коими славилась (потому что, имея прекрасную душу, обладала и красотою телесною), как много пострадала за веру Христову, и наконец, как, после тяжких и страшных мук, сожжена была с матерью своею Маркеллою. Рассказывают, что судья, по имени Акила, покрыв все тело ее жестокими язвами напоследок угрожал отдать ее на посрамление гладиаторам. Потамиена немного подумала, и потом, когда, спросили ее, на что она решается, дала, говорят, такой ответ, который показался язычникам нечестивым. Посему едва она успела вымолвить слово, как тотчас услышала свой приговор, – и один из воинов Василид взял ее и повлек на смерть. Тогда толпа покушалась было оскорблять ее и поносить наглыми словами; но воин разгонял поносителей и оказывал мученице великое сострадание и человеколюбие. Потамиена с благодарностью принимала от Василида эти знаки уважения и возбуждала его к мужеству, обещаясь, по отшествии своем, просить Господа скоро вознаградить его за то, что он для нее сделал. Сказав эти слова, Потамиена великодушно подверглась казни, которая состояла в том, что различные члены ее тела, начиная с ног до головы, медленно мало по малу обливаемы были кипящею смолою. Таков был подвиг сей знаменитой девы! Спустя немного времени товарищи Василида, по какому-то случаю, требовали от него клятвы; но он утверждал, что клясться ему никак не позволено, потому что он христианин, – и открыто исповедовал это. Исповедание Василида сперва принимали за шутку; но когда он тверда стоял на своем, то наконец отвели его к судье, который, выслушав тоже самоё, заключил его в темницу. Вслед за сим приходили к нему и некоторые братья о Господе спросить о причине столь внезапного и дивного обращения, и он, говорят, отвечал им, что Потамиена, спустя три дня после мученической своей кончины, явилась к нему ночью, и, возложив на его голову венец, сказала, что она молилась за него Господу и молитва её услышана, – он скоро взят будет отсюда. После сего братья запечатлели его печатию Господнею (т. е. окрестили его), – и на другой день, возвеличившись исповеданием Господа, Василид был обезглавлен. Повествуют, добавляет Евсевий, что: в Александрии в то время много было других, которые обратились к учению Христову внезапно; уверяя, что Потамиена являлась им во сне и призывала их к Божественному Слову». (Церк. Ист. кн. VI, гл. 5, стр. 302 – 3). |
| Василид и Марциал были низложены, но отказались оставить кафедры и апеллировали к Римскому еп. сщмч. Стефану I , к-рый признал обвинения ложными. Избранные вместо отступников Феликс и Сабин обратились к африканским православным епископам; те, ссылаясь на мнение Римского еп. Корнелия, постановили, что Василид и Марциал должны совершить покаяние и не могут более оставаться клириками (см.: Hefele, Leclercq. 1907. T. 1. P. 171-172; Clarke. 1984-1989. Vol. 4. P. 15, 139-142; Dunn. 2002; Brent. 2010. P. 15-17). От Собора, состоявшегося в 255 г., сохранилось послание 32 епископов Проконсульской Африки во главе со сщмч. Киприаном Карфагенским к 18 епископам Нумидии ( Cypr. Carth. Ep. 70; согласно Г. У. Кларку, это послание могло относиться и к Собору 254 г.- Clarke. 1984-1989. Vol. 4. P. 15-16). В ответ на вопрос нумидийских епископов участники Собора объявили недействительным крещение и др. таинства, совершаемые еретиками. В послании аргументировано представление о том, что еретики и схизматики не обладают благодатью, поэтому совершенные ими таинства недействительны: «Кто может дать то, чего нет у него? Разве может тот, кто лишился Св. Духа, совершать духовные дела?» ( Cypr. Carth. Ep. 70. 2). В послании к еп. Квинту из Мавритании (Ibid. 71) сщмч. Киприан сообщил о решении, принятом на Соборе епископами и пресвитерами, и подробно объяснил его (см.: Hefele, Leclercq. 1907. T. 1. P. 174-175; Clarke. 1984-1989. Vol. 4. P. 191-193). Сведения о Соборе, к-рый проходил в мае или июне 256 г. с участием 71 епископа из Проконсульской Африки и Нумидии, содержатся в соборном послании ( Cypr. Carth. Ep. 72), адресованном Римскому еп. сщмч. Стефану. Участники Собора подтвердили решение о недействительности крещения, совершенного еретиками: «То, что совершают еретики,- это не крещение; у тех, кто противится Христу, ничто не может принести пользу Христовой благодатью» (Ibid. 72. 1). В соответствии с этим постановлением отцы Собора 256 г. приняли решение о невозможности принятия в сущем сане раскаявшихся еретиков и схизматиков: «Подобает, чтобы священнослужители и церковнослужители, которые служат у алтаря и приносят жертву, были людьми безупречными и непорочными» (Ibid. |
| Василид, как объявлено было выше, направив свое шествие в землю египтян, там проводил время; потом приходит в страны Просопита и Афривита и даже в Саис и Александрию, и в область или округ (νομς) Александрии. Ибо египтяне называют округом окрестность каждого города, или сопредельную с ним область. А и в этом любослов может найти для себя пользу, при любознательном изучении и объяснении благочестивого состава и изложения тех мест в божественном Писании, которые иных ввергают в недоумение, по их неопытности. Ибо где у святого пророка Исаии найдешь, что написано об округах 17 городов египетских, как например Танеса, или Мемфиса, или об округе Вуваста, там словом округ по-египетски означается окрестность, какого бы то ни было, города. И это пусть истолковано будет для любознательности. В таких-то местах упомянутый прежде обманщик имел пребывание; в них-то появляется ересь его, и доныне там процветающая, от его учения получившая повод к своему появлению. И начинает там проповедовать выше соученика своего – обманщика, оставшегося в Сирии, и конечно с тою мыслью рассуждает о предметах более возвышенных, нежели Саторнил, чтобы больше обморочить тем слушателей, понравиться толпе, и собрать учеников большее число пред товарищем своим Саторнилом. Наконец, преизобилуя какими-то мечтательными баснями, начинает так, а если говорить правду, не из своего понятия предлагает нам опасное и губительное учение, но начала этого заимствует у Саторнила и у Симона, опровергнутого нами прежде. Но за тоже самое хочет взяться иначе, и баснословиям придать большую важность; именно, говорит: Нерожденное было одно – един Отец всех. От Него, продолжает Василид, изшел ум, от ума слово, от слова разумение, от разумения же сила и мудрость, от силы же и мудрости Начала, Власти, Ангелы. От этих же сил и Ангелов получило бытие первое высшее небо, и от них же произошли другие Ангелы; Ангелы же, получившие от них бытие, сотворили потом второе небо, и еще они же сотворили Ангелов, и сии последние, от них происшедшие, сотворили потом третье небо, и таким образом за одним небом устрояющие другое и еще другое, число небес от самого высшего до сего нашего неба довели до трех сот шестидесяти пяти. |
| Гл. 7. Но весьма неразумную речь выговорил Василид, сказав, что сила извела из себя ум, а ум – слово, а слово – разумение, а разумение – силу и мудрость; от силы же и мудрости – власти, и силы, и Ангелы. Он говорит так же, что превысшая из них сила и начало есть Аврасакс, потому что в слове Аврасакс по вычислению заключается число триста шестьдесят пять, 18 так что из этого покушается составить доказательство своей басни о трехстах шестидесяти пяти небесах. Стараясь сим небесам математически распределить местоположения, и привести их в один состав, тщательно о сем заботится. Ибо пустые положения приняв своеобразно, сам Василид и его последователи обратили в причину собственного своего исполненного чувственных образов и заблуждений лжеучения, и хотят состав их произвести из подобных, как мною сказано прежде, вычислений Аврасакса, заключающего в себе число триста шестьдесят пять; доказывая тем же, что и год имеет триста шестьдесят пять дней – число полного своего обращения. Но не устояло это сумасбродное рассуждение Василида; потому что год оказывается состоящим из трех сот шестидесяти пяти дней и трех часов. Потом еретик говорит: от сего и человек имеет триста шестьдесят пять членов, так что каждой силе уделяется один член; но и в этом нетвердо его хитропримышленное и ложное учение; потому что у человека триста шестьдесят четыре члена. Гл. 8. Но блаженный Ириней, преемник апостолов, подробно разбирая сие, чудесно изобличил скудоумие и бессилие Василида. Опровергнется и ныне пустословие сего еретика, снисшедшего свыше и ясно рассмотревшего горнее, лучше же сказать, ниспадшего свыше от цели истины; потому что, если сие небо, по словам его, приведено в бытие Ангелами, и Ангелы сии – другими высшими, а высшие – еще высшими, то найдется превысшая сила, называемая Аврасакс, все сотворившая и причина всех существ; и окажется, что без нее ничто не приходило в бытие, как скоро она возвещается ими, как причина, и первый первообраз, и так называемый ими недостаток (ςρημα) сего мира не от кого другого произошел, но от этого первого начала, от этой причины всего происходившего в последствии. |
| Для изучения и оценки преподавания Климента и школы его имеем его творения, истинные сокровища благочестия и учености; они вполне заслуживают внимания Истории. Чтобы, оценить как следует основную идею его преподаваний, не должно забывать, что с самого начала христианства в Александрии образовалась философская школа с целью согласовать вероучения христианские с учениями древних греческих философов, а преимущественно Платона. Самыми знаменитыми представителями этих попыток соглашения были в Александрии: Василид и Валентин, называвшие свою систему высшим знанием или гностикой. Их мнения были уже изложены. Естественно, что православные принуждены были оспаривать гностиков и выразить свое мнение о древней философии. Они не оспаривали её значения и соглашались, что древние философы, особенно Платон, излагали учения, имевшие некоторые соотношения и сходства с вероучениями христианскими; но что действительно в этих истинах было примешано множество заблуждений, а потому и не следует считать древнюю философию наравне с Откровением и полагать, будто высшее знание состоит именно в том согласии, которое существует между ними. Истинное знание состоит, прежде всего, в принятии вероучения в том виде, в каком оно было сообщено в Откровении н передано апостолами, а затем уже можно рассуждать о вере своей, не считая ее простым согласием без всякого субъективного значения, но следует замечать связь, существующую между философией и Откровением и ценить в философии только то, что заключается в ней справедливого и истинного. В знании же ложном или, в гностике, древняя философия считалась критерием Откровения, тогда как для истинно ученого откровение служит критерием или поверкой, философии. Василид и Валентин подчиняли положительные данные Откровения понятиям философским, а Климент и его ученики рассуждали о понятиях философских по учению Откровения. При разборе творений Климента и Оригена , постараемся изложить еще подробнее основания философии христианской. Строматы Климента. Краткое содержание… |
| Климент Александрийский 226 рассказывает, что язычник, приведший к судье св.Иакова, видя непоколебимую веру св.апостола, так был поражен этим, что тут же объявил себя уверовавшим во Христа Спасителя и был приговорен к казни вместе со св.апостолом Иаковом. Римский воин Василид 227 мучил христианскую девушку Потамиэну. Несмотря на юные годы, Потамиэна мужественно переносила ужасные муки и скончалась верной Христу. Немного времени спустя, Василид, не будучи в силах победить могущественное впечатление, произведенное на него твердой верой св.мученицы, признал Христа и отдался судьям. Четыре воина 228 присутствовали при мучениях христиан в качестве стражи. Когда один из мучеников, видимо, уже стал колебаться, то уверовавшие во Христа воины, забыв присутствие судьи, всячески принялись выражать мученику сочувствие и ободрять его. Схваченные, они радостно пошли на страдания и смерть. Присутствуя при страданиях и кончине свв.мучеников – епископа Карпа и диакона Папилы 229 , сожженных в амфитеатре города Пергама, знатная и чтимая женщина – Агафоника уверовала во Христа Спасителя. Отвергнув все убеждения и угрозы, она, по приговору суда, с радостью взошла на тот же костер и скончалась с улыбкой на устах. Можно бы дать еще целый ряд примеров такого чудесного обращения, но и приведенных примеров достаточно для фактического подтверждения чуда в психической области. Из всех указанных фактов можно видеть, как одна человеческая воля бессильна для преодоления препятствий к своему обращению. Часто все обстоятельства жизни направляются как бы к одной цели – к уничтожению всякой возможности обращения к Богу. Никакими искусственными мерами нельзя бывает добиться положительных результатов в этом направлении. Своими собственными силами человек бесполезно порывался бы к торжеству своих лучших природных влечений. Одна только Божественная всемогущая помощь чудесно преодолевает все препятствия и премудро-спасительно, не нарушая свободы Своего создания, приводит его в лучшее состояние. Человек не только освобождается от насилий над собой, но и от греховности языческого неведения. Божественная благодать содействует ему и в развитии его добрых начинаний. Он не уклоняется и в другую сторону, подчас более опасную для него. Поддерживаемый нежным родительским попечением, он достигает высшего состояния человеческой жизни, сподобляясь благодатного божественного наслаждения. И такие высшие состояния – после рабства тлению и греху! |
| «Не могу», – отвечала святая Перпетуя. «Итак, ты христианка?» – спросил проконсул. «Да, я христианка», – с твердостью отвечала она. Проконсул присудил отдать ее на съедение зверям в ближайший языческий праздник. Филицитата была служанкой Перпетуи и неуклонно следовала за своею госпожою и на суд, и в темничное заключение. Она была беременна, и в темнице наступило время родов. Среди мук рождения она застонала. Кто-то сказал ей: «А, если ты стонешь теперь, что же будет, когда тебя бросят зверям?» – «Я теперь мучусь одна, а тогда и Господь понесет мои страдания, потому что я буду мучима за Него». По римскому обычаю тем, кто осуждался на эту казнь, накануне приготовлялся роскошный обед и давалась некоторая свобода. Перпетуя и ее товарищи по заключению сподобились приобщения Святых Тайн. В эти священные минуты своды мрачной темницы огласились торжественными песнопениями в честь Господа Спасителя. Для казни был избран день рождения сына императора, ибо такие торжественные дни праздновали потешными играми. Господь дал слабым женщинам силу безбоязненно встретить ужасную смерть. Сначала их жестоко били, затем выпустили на них зверей; наконец, гладиаторы закололи мужественных страдалиц (202 или 203 г., память их 1 февраля). Потамина была еще юною девицей, когда, после разных пыток и истязаний, была приговорена к сожжению в кипящей смоле, и эту жестокую казнь она перенесла с великим мужеством. Страдания ее произвели сильное впечатление на одного из воинов, по имени Василид, который сопровождал ее к месту казни и защищал от оскорблений со стороны черни. Через три дня после кончины, Потамина, уже в прославленном виде, явилась в сновидении Василиду, возложила на него венец и сказала: «Я умолила Господа даровать тебе спасение». Прошло несколько времени, и товарищи по какому-то случаю потребовали у Василида языческой клятвы. Василид отказался и объявил, что он христианин. Ему сначала не поверили, но, видя твердость исповедника, посадили его в темницу и казнили. В темнице его посетили некоторые из христиан, которым он рассказал историю своего обращения (203 г., память 20 января). |
| Вообще с точки зрения Блаватской, христианства просто не существует. Христианства нет как самостоятельного духовного и исторического фактора. То, что было в раннем христианстве доброго (с точки зрения Блаватской), – это отголоски языческих мистерий. То, что в христианстве появилось нового, – это все чистое невежество и омрачение древних мистерий. Даже собственного имени нет у Христа. «Тайная наука говорит, что слова Jesous Chreistos означают только сын Язо, Хрестос, то есть жрец бога оракула. В действительности на ионическом наречии Язо называется Иезо, Jesous – родительный падеж, означает: сын Иезо» 216 . Полагаю, что историко-религиозная схема, которая не замечает Нового Завета и которая беззастенчиво ищет объяснения еврейских имен в греческих диалектах, сама свидетельствует о своей радикальной антинаучности. Блаватская проявляет готовность к прямой и сознательной фальсификации источников. Восхваляя древних гностиков, она, например, пишет о некоем Василии (его звали Василид, но эту неточность можно Блаватской простить), что «24 тома „Разъяснения Евангелий были, по распоряжению церкви сожжены (как об этом сообщает Евсевий – H. E. IV.7)“ 217 . Так и кажется, что первый церковный историк Евсевий рассказывает о первом аутодафе книг «Василия». Однако единственное, что мы обретаем в указанном Блаватской источнике – указание на то, что «Василид составил 24 книги на Евангелие, выдумал себе пророков Варкавву, Варкофа и других, никогда не существовавших и получивших эти варварские имена, чтобы поразить людей, способных такому поражаться; он учит вкушать идоложертвенное и спокойно отрекаться от веры во время гонений; предписывает, следуя Пифагору, пятилетнее молчание приходящим ему» (Церковная история. IV,7) 218 . Ни о каком сожжении гностических книг Евсевий не говорит. А Блаватская просто соврала. Как Блаватская читает источники, можно хорошо увидеть на примере цитирования ею «Исповеди» Августина. Предлагая убедиться, что христианство несравненно кровожаднее языческих культов, она приводит слова Августина: «Дивна глубина твоих слов, о Боже мой, дивная глубина! Страшно заглядывать в нее; да… благоговейный ужас почитания и дрожь любви. Врагов твоих (читайте – язычников) поэтому ненавижу неистово; о, если бы ты убил их своим обоюдоострым мечом, чтобы они больше не могли быть врагами ему; ибо я так бы хотел, чтобы были они убиты» 219 . |
| Ввиду такого состояния гностических учений каждый сколько-нибудь оригинальный церковный историк обыкновенно дает свое деление. Эти опыты деления, неудачные, если иметь в виду их собственную цель, представляют, однако же, интерес в том отношении, что выдвигают на вид различные стороны в содержании затрагиваемых ими систем и тем несколько уясняют смысл их. Все эти деления, однако, могут быть сведены к двум главным типам, представителями которых являются два корифея новой церковной истории, Гизелер и Неандер. Гизелер делит гносис с точки зрения его происхождения, которое, конечно, влияет на его содержание. Он различает а) гностиков александрийских, отправляющихся от платоновского понятия о материи как mh on, и б) гностиков сирийских, дуализм которых отзывается уже парсизмом. Это деление вполне совпадает с тем описанием гносиса, которое принято давать в учебниках. Но, не говоря о том, что эта классификация слишком сглаживает индивидуальное различие отдельных александрийских систем, она вынуждена систему Вардесана (Bar-Daisan), примыкавшего к Валентину, помещать в группе сирийских гностиков. Неандер исходит из другой точки зрения. Он обращает внимание не столько на происхождение гносиса в этнографическом отношении, сколько на смысл гностических систем как философии религии. Решающий вопрос здесь: в какое отношение гностическая система становится к существующим религиям, преимущественно к иудейству? Поэтому Неандер различает два класса гностиков а) примыкающих к иудейству, признающих за этою религиею положительную цену (Василид и Валентин), и б) гностиков, полемизирующих против иудейства, или а) с уклоном в сторону язычества (офиты, Карпократ, антиномисты), или (3) с целию понять христианство в его чистом содержании (Сатурнин, Татиан, Маркион). В сущности к точке зрения Неандера примыкает и Баур. Он также делит гностиков а) на таких, которые видели в христианстве только завершение иудейства и язычества (Валентин, офиты, Сатурнин, Вардесан, Василид), признавая в их системах преобладание языческого элемента, затем б) таких, которые противополагали христианство иудейству и язычеству (Маркион), и в) таких, которые отождествляли христианство с истинным содержанием язычества (Клементины). Но оба знаменитых историка, исходящие из одного начала, расходятся между собою в понимании офитства. Неандер считает офитов антиюдаистами, а Баур помещает их в одну группу с Василидом и Валентином. |
|
|
