| Панин отвечал, что императрица соизволила на это представление. При этом Репнину приказывалось прямо объявлять всем, что диссидентское дело нераздельно соединено с благосостоянием республики или с весьма дурными последствиями для тех, которые будут ему препятствовать. Императрица дружбу и доброжелательство свое к существенным польским интересам поставит в зависимость от того положения, в какое будут поставлены диссиденты на сейме. Какие следствия будет иметь препятствие успеху диссидентского дела, это легко можно видеть из того, чему подвергнутся Масальские и Солтык; а если они и единомышленники их не исправятся после этого первого поучения, то могут быть уверены, что на границах стоит 40000 войска, которое тотчас будет введено в Польшу и Литву, расставлено по деревням противников и содержано на их иждивении, потому что императрица считает диссидентское дело интересующим и собственную ее славу, и прямое благо республики и непременно желает достигнуть его успеха всеми возможными способами, даже самыми сильными, дабы истребить препятствия в самом их источнике, т. е. в имениях и лицах тех людей, которые, возбуждая волнения и беспокойства, становятся этим самыми сущими злодеями своего отечества. Станислав-Август писал совершенно другое Ржевускому в Петербург. «Чем более я думаю, – писал король, – тем более нахожу дурною мысль провести диссидентское дело с помощью оружия. Во-первых, чтоб сделать меру действительною, надобно выставить большое войско; во-вторых, когда дела поведутся таким образом, то они станут для меня семенем Равальяков, а для диссидентов породят Варфоломеевскую ночь... Диссидентское дело трудно, но не невозможно; ради Бога, чтоб не было русского войска в Польше, чтоб не было фраз, доказывающих иностранное господство». В то же время Чарторыйские отправили к Панину письмо, наполненное жалобами на короля и на Репнина. «Признаемся, – писали Чарторыйские, – что с величайшим прискорбием видим мы исчезновение наших лучших надежд, исчезновение средств, дарованных, казалось, провидением для того, чтоб вывести Польшу из глубины зол, в которые она была погружена. |
| Это неоспоримый факт. Проповедники же сострадания и милосердия ко всем такого рода варварам обыкновенно заподазриваются в отсутствии всякого сострадания и милосердия к массам ни в чем неповинных людей, но жестоко иногда страдающих и бедствующих из-за динамитчиков, поджигателей и подобных им бессердечных эгоистов. Нужно думать, что такое воззрение на проповедников полной безнаказанности самых вредных злодеев безусловно справедливо. Значит, и с этой стороны странно было бы ратовать за совершенное уничтожение судебных преследований и кар. Можно и должно желать лишь того, чтобы они были беспристрастны, справедливы и чужды жестокости. Но что же сказать касательно того мнения, подтверждаемого, будто бы наукою, по которому судебные преследования и кары, якобы, лишь возбуждают и поддерживают зло? На этот вопрос в другом месте настоящего нашего сочинения мы уже дали отрицательный ответ. Теперь же уместно сказать лишь следующее. Если бы не было судов, то в преследовании христиан первых веков и в преследовании разных еретиков в средние века было бы еще более необузданности и зверства. Достаточно припомнить хотя бы кровавые неистовства, совершенные в Варфоломеевскую ночь, благодаря вспышке народного религиозного фанатизма, раздутой и разожженной отнюдь не судьями и не судебными наказаниями, а иным фактором. Если бы в первые века христианства и в средние века народный религиозный фанатизм, возбуждавшийся и поддерживавшийся антихристианскими влияниями, не сдерживался в известных границах действиями судов, хотя иногда далеко не беспристрастных и неудержимо увлекавшихся общим бурным течением, то еще более зла произошло бы от народного религиозного фанатизма, предоставленного самому себе и ничем несдерживаемого в своих проявлениях. Да и зачем так далеко ходить за примерами? Недавние так вызываемые еврейские погромы в некоторых местах Западной Европы и у нас и их прекращение разве не доказали до очевидности, что судебные преследования и кары в известной степени сдерживают и обуздывают своеволие. |
| Глава третья. Шут на палочке Крестовые походы, костры инквизиции, религиозные войны. Сотни, тысячи, миллионы убитых и обездоленных. И всё это под знаменем любви к Богу и торжества истины! В прошлый раз Эльвейс был в Париже и видел Варфоломеевскую ночь, когда католики убивали гугенотов, христиане убивали своих собратьев. Залитые кровью улицы, изувеченные тела, озаряемые светом факелов, и дикие лица фанатиков, искажённые ненавистью и жаждой убийства! Как христиане могли творить такие зверства? Разве их вера не учила их любви к ближнему? Неужели из-за каких-то догматов и пустых обрядов стоит убивать людей? Разве можно отстаивать свои убеждения таким ужасным способом? Разные вероисповедания, разные конфессии борются между собой за право называться единственным истинным учением на Земле, и их адепты не замечают, что приносят немыслимые страдания огромному количеству маленьких беззащитных людей. Даже если бы они на самом деле знали истину, то не имели бы права губить человеческие жизни ради неё… А сегодня Эльвейс побывал в Пскове шестнадцатого века и смотрел, как Иван Грозный входит со своей дружиной в этот город. Великий и страшный русский царь, совершив опустошительный набег на Новгород, собирался теперь начать террор в Пскове. На лицах псковичей, встречающих царя, застыл страх; никто не знал, доживёт ли до завтрашнего дня. «И это правитель христианской страны! – подумал Эль, глядя на безжалостного тирана. – И это « Святая Русь»! Почему же бездействуют их духовные вожди? Почему не пытаются защитить невинных людей от кровожадного зверя, которого они сами помазали на царство?» Дав Элю немного посмотреть на процессию, Инструктор повёл его в какой-то большой дом, в просторное светлое помещение. Там стояли приготовленные к постной трапезе столы, но одно блюдо было с жареным мясом. В углу сидел какой-то грязный человечек в лохмотьях. Вскоре в залу вошёл Иван Грозный со своими приближёнными. Человечек вскочил и стал прыгать вокруг государя на палочке с лошадиной головой . «Должно быть, это шут!» – подумал мальчик, с удивлением глядя на необычное представление. Не прекращая своего занятия, оборванец обратился к царю, показав рукой на мясо: |
| Игельстрём пребывал в Варшаве с восьмитысячным корпусом, тем временем Костюшко успешно сражался с русскими армиями Тормасова и Денисова под Рославицами. Бурлила и Варшава. Инсургенты решили атаковать русских воинов в страстную субботу. Для Игельстрёма это стало неожиданностью. Это был трагический день для русской армии, величайшее потрясение екатерининской России. Четыре тысячи солдат и офицеров убито, остальные с потерями отступили из Варшавы к Ловичу. Прискорбные подробности того дня возмутили русское общество: говорили, что один из батальонов Киевского пехотного полка перерезали в православном храме, во время службы. Король попытался сгладить ситуацию, предлагал выпустить русских из города, но в тот день его не слушала даже собственная гвардия. 6 апреля 1794 года осталось в истории как варшавская Варфоломеевская ночь. Побоище русского гарнизона случилось и в Вильне. Гарнизон генерала Исленьева был перебит и пленён: многих поляки застали врасплох во сне. Части гарнизона удалось выбраться из города: эти войска добрались до Гродно, на соединение с отрядом генерала Цицианова. Этому неунывающему, решительному и изобретательному воину удалось предотвратить аналогичный погром в Гродно: Цицианов пригрозил при первой попытке восстания ударить по городу артиллерией. Угроза возымела действие. Не случайно Суворов порой ставил в пример офицерам храбрость Цицианова. Но гродненский эпизод был редким успехом русских в первые месяцы восстания… Петербург принимал меры. После второго раздела Польши (1793) на присоединённых территориях был образован пятнадцатитысячный корпус бывших польских войск, принятых на русскую службу. Под влиянием событий в Варшаве в этих войсках разгорелось восстание. И императрица, разумеется, издала указ о расформировании бывших польских войск: «Худая их верность сказалася уже побегом многих из них и явными признаками колеблемости». Дела союзников в Польше шли прескверно. Костюшко превосходно организовал оборону Варшавы – и осада окончилась для русско-прусского корпуса провалом. Уничтожение небольших польских отрядов, суетливые марши по окраинам Речи Посполитой не приносили успеха. И дипломатия, и военные в Петербурге пребывали в растерянности: польская проблема представлялась критической, и залечить эту кровоточащую рану, казалось, было нечем. Авторитет империи был поколеблен энтузиазмом Костюшко и польским католическим национализмом – ну, а горячие головы уже проводили аналогию с французскими событиями, а тут уж для Северной Паллады было недалеко и до сравнений с судьбой несчастного Людовика… |
| Подпишитесь на наш Телеграм Страсти Христовы: не знаешь, что сказать, думая о последних днях и смерти Того, Кто спас нас. Но возвращаешься постоянно к этой последней неделе Спасителя, к этому непостижимому пути Бога к смерти. Мы подготовили обзор нескольких фильмов, книг и лекций на эту тему. Фильмы «Страсти Христовы» Мела Гибсона — наверное, самый знаменитый фильм о Страстях, экранизация последних часов жизни Иисуса. Фильм известный, любимый многими. Критиковали и критикуют его, впрочем, довольно сильно. Во-первых: «голливуд», «блокбастер» на Евангелии. Во-вторых: целая порнография насилия и крови, какое-то сладострастие страстей. В-третьих, Гибсона обвиняли в том, что он примитивизировал евангельскую историю до месседжа: «вот злые иудеи Иисуса убили». Последняя часть четырехсерийника Дзеффирелли «Иисус из Назарета» . Фильм классический, от выдающегося режиссера. Есть мнение, что это самая достоверная экранизация Евангелия. «Поэма о Великом инквизиторе» — наверное, лучшее размышление о том, почему человечество убило Бога. Оно убило бы Его снова, утверждает Достоевский и реконструирует философию богоубийц. В чудесной экранизации «Поэмы» — «Инквизиции» Эванса прекрасно передан текст Достоевского. «Нетерпимость» Гриффита — безусловный шедевр немого кино. Фильм состоит из четырех новелл, посвященных несправедливости и насилию: древний Вавилон, Варфоломеевская ночь, обвинение невинного человека в убийстве (наши дни), казнь Христа. Казнь Христа — кульминация всей мировой несправедливости, предел всей невинно пролитой крови, но в том наша бесконечная радость, что в Страстях все это преодолевается и побеждается. Фильм кончается радостной апокалиптической сценой: «и истинная любовь принесет нам вечный мир». Книги «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа» — книга святителя Иннокентия Херсонского, святоотеческий взгляд. Прекрасная с литературной точки зрения, эта книга — первый российский опыт историко-художественного изложения евангельских событий. Бог умер, Бог мертв, Бог воскрес — вот центр христианского богословия. Ганс Урс фон Бальтазар — один из главных богословов XX века, блестящий мыслитель — дает сложное, глубокое богословие Великой пятницы, Великой субботы, Пасхи в своей книге «Пасхальная тайна» . |
| Так или близко к тому, помнится, я преподал присутствующим своё священническое напутствие. Результат, по-видимому, был благоприятен, потому что впоследствии мы со Златой Константиновной стали друзьями. Беседа наша была непринуждённой, и у меня даже появилась возможность оценить ум и обаяние хозяйки, содержательность и глубину которых только подчёркивала и усиливала неподдельная грусть. Все проявления человеческой деятельности непременно стоят либо под знаком добра, либо под знаком зла, нравственно безразличных поступков нет. Прекрасно знал об этом ещё античный мир, лаконично выразивший это в словах: non progredi est regredi. В вольном переводе это можно передать так: если не совершенствуешься, то не на достигнутом остановишься, а непременно будешь деградировать. Ныне сущностный вектор совершенствования забыт, а если и прилагаются нравственные критерии, то разве что к поступкам, да ещё к словам, мысли же и желания по современным понятиям не имеют нравственной значимости. Такой вот нравственный обскурантизм… Постоянный упрёк, выражаемый ныне русскому человеку, — это отсутствие культуры. Упрёк, к сожалению, далеко не огульный. Правда, если его всерьёз обсуждать, то следует напомнить, что революция только тем и занималась, что послойно уничтожала офицеров, интеллигенцию, духовенство, грамотное и трудолюбивое крестьянство, то есть лучших, взамен же внедряла только грамотность да естественные науки. Неудивительно, что колоссальный духовный потенциал России, накопленный тысячелетием, весь был вырезан вместе с его носителями, причём как в образованном слое, так и в крестьянстве. Неудивительно, что пережив такую варфоломеевскую ночь, ныне мы испытываем нравственный упадок. Нашу глупость и пороки выставляют нам же на показ и на потеху с тем, чтобы мы иначе о себе и мыслить не могли. А мы и действительно не даём себе труда даже узнать причину, почему народ-богоносец превратился в варваров и богоборцев. На панихиду сорокового дня по Александру Яшину собрались дети и ближайшие подруги Златы Константиновны, среди них — Мария Вениаминовна Юдина, знаменитая пианистка; другие имена, к сожалению, теперь не помню. Понимая, что в таком обществе я нахожусь впервые, Злата Константиновна, невзирая на боль утраты любимого супруга, не оставляла меня своим вниманием. Забота была ненавязчивой, незаметной, естественной, потому что это было ей присуще. |
| Назаревский далее пишет: «В этой своей работе Екатерина имела в виду «изображением древних доблестей и судеб русского народа уронить клеветы, взведенные на него иностранными писателями " ». С этой целью у нее все факты освещаются выгодным для нас светом и во всем сочинении господствует мысль о древности и великом значении славян и русских и важности их истории и языка. «Каково бы ни было достоинство этих «Записок», – говорит их автор, – по крайней мере, ни нация, ни государство в них не унижены». Она стремилась, как мы знаем, показать, что у русского народа нет причин краснеть пред другими народами за свое прошлое. Эта мысль определенно выражена Императрицей в предисловии к «Запискам»: «Если сравнить какую-нибудь эпоху русской истории с одновременными ей событиями в Европе, то беспристрастный читатель усмотрит, что род человеческий везде одинаковые имеет страсти, желания, намерения и к достижению употреблял нередко одинаковые способы...» В подтверждение слов мудрой Государыни сопоставим, например, Царя Uoahha IV Грозного, жестокость которого подчеркивается на Западе, с современными ему западными монархами и связанными с его временем событиями. В Англии, правили Генрих VIII, казнивший своих жен и приближенных, и дочь его – католичка Мария Кровавая, преследовавшая жестоко протестантов. В Испании королем был Филипп II, при котором множество людей пало жертвой инквизиции, в Нидерландах с жестокостью боролся с местным населением испанский герцог Альба. Во Франции при Карле IX имела место так называемая Варфоломеевская ночь, когда в Париже и по всей стране организованно было убито 20 000 кальвинистов, именовавшихся гугенотами. Стремясь доказать народу безопасность начавшейся в Европе прививки оспы, Императрица выписала в 1768 г. из Англии специалиста, известного врача Димсделя, который 12 октября сделал прививку ей, а 1 ноября Наследнику, Великому Князю Павлу Петровичу. Императрица, выезжая из губерний, которые посещала, изъявляла чиновникам свое удовольствие, признательность и делала им подарки. |
| Самостоятельность вообще эфемерная штука. Туристические страны зависят от приезжих, аграрные от урожая, марионеточные – от приказов хозяина, все вместе зависят от того будет или нет авария на какой-то ядерной электростанции. Все от кого-то зависят. И самые сильные страны тоже зависят от согласия всех остальных считать их самыми сильными. Но мы не об этом. Я представляю сегодня, что ловлю Бунюэля на улице и уговариваю дать короткое интервью. Нет, не интервью. Какой из меня интервьюер? Просто задаю пару вопросов. Просто говорю с ним, но не о чем-нибудь, а о том, что меня волнует. Он бы не говорил со мной. На его месте я с собой бы не говорил, к тому же он не любил тех, кто лезет в душу с вопросами. Но если уж представить на улице мертвеца с газетами, то почему бы не представить разговор с ним? — Что вы думаете, господин Бунюэль, о событиях в Украине? — Я впервые читаю что-то о вашей стране, и ничего подробного о ней не знаю. (Его губы движутся с трудом — он молчал десять лет). Но я думаю, что любая революция должна иметь, кроме внутренних, еще и внешние источники финансирования. Еще – агентурную и информационную помощь заинтересованных иностранных центров. Попросту – мощную пропаганду. Ну и разогретое недовольство населения. Так было везде и всегда: в Испании, где я родился, в Мексике, где жил и работал, в СССР, чья идеология была одна из вездесущих в мои годы. — Какой из этих факторов, на ваш взгляд, самый важный? — Третий, домашний. Довольных народов не бывает никогда. Люди всегда более или менее склонны к недовольству жизнью, ведь мы не в Раю (на этих словах он грустно улыбается, и я вспоминаю, что говорю с покойником). Но риски можно минимизировать. Властям не стоит шокировать людей показной роскошью, учить детей исключительно в престижных зарубежных университетах, держать основные денежные счета в иностранных банках, и так далее. Надо быть скромнее и патриотичнее. (Замолкает, словно подбирая слова) Да-да, именно так: скромнее и патриотичнее. Иначе власти становятся коррумпированными и уязвимыми. Тем, кто правит, это выгодно. Штатам, к слову, Мексика выгодна только в бедном качестве, как и весь Латинский мир. Если власть шалеет от денег и безответственности, то внутри она ненавидима, а снаружи управляема. И сегодняшние благодетели в любое время могут устроить ей Варфоломеевскую ночь, сместить руками информационно обработанных масс. Стоит только захотеть. |
| Кальвин так запечатлел свое понимание христианской истины и христианской жизни в людях, что они после него думали его мыслями и его идеи сделались частью умственного аппарата большей половины жителей Центральной и Западной Европы, а позднее и Северной Америки. Влияние кальвинизма было в течение целого столетия после смерти реформатора могущественной силой в деле развития политической свободы, хотя и не прямо, но в силу логики выставленного им принципа, что люди подчинены правителям только в Господе, и если последние повелевают что-либо противное воле Божией, то не следует повиноваться им. Жан Кальвин вообще оставил чрезвычайно большой и четкий след во всемирной истории. История Швейцарии, Германии, Франции, Голландии, Великобритании и Соединенных Штатов Америки имеет на своих страницах тысячи и тысячи отпечатков ума и характера Кальвина. Его реформаторский импульс вовлек его родину — Францию — в ряд кровавых гражданских войн, привел к страшному избиению гугенотов в Варфоломеевскую ночь (24 августа 1572 г.), к отмене Нантского эдикта от 13 апреля 1598 г. (1685) и изгнанию французских протестантов, понесших во все страны Западной Европы и Северной Америки свое благочестие, добродетель и промышленность. Кальвин занес религиозный огонь, поднявший моральную и интеллектуальную силу Голландии, истребивший тюрьмы инквизиторов и цепи политического деспотизма в Испании. Его гений имел сильное влияние на религиозную жизнь Великобритании, соперничавшее с влиянием английских отечественных реформаторов. Кальвинистская теология и благочестие подняли Шотландию из полуварварского состояния и сделали ее классической почвой пресвитерианского христианства и одной из самых просвещенных и деятельных стран в мире. Его дух поднял пуританскую революцию в XVII в. Кальвинизм в его различных видоизменениях и переложениях был действующей силой в ранней истории английских колоний, и он же теперь является важным элементом в религиозной и церковной жизни западного мира. Богословские воззрения Кальвина не стояли отдельно от его практической деятельности, а были едины с ней, неуклонно проводились в действительность. Вероучение кальвинистов. Символические книги кальвинистов В кальвинизме собственные символические книги имеют не только разные его ветви, но даже и отдельные поместные толки одного и того же исповедания. Главнейшими символическими книгами кальвинистов являются следующие. «Первый катехизис» Кальвина (1536) является переработкой основного богословского труда Кальвина «Наставления в христианской вере»; положен также в основу упоминавшегося выше «Исповедания веры». Целью написания «Наставления» было систематизировать изложение уже определившихся идей протестантизма и положить конец беспорядочности учения и строя среди единомышленников. В этом Кальвин далеко превзошел попытки своих предшественников по ясности, сжатости, силе изложения. В его учении протестантизм принимает сухой, рационалистический характер с четкими логическими рассуждениями и ссылками на текст Писания. |
| Отец Маццарино был в Риме осужден, несмотря на все интриги иезуитов в его пользу, но они добились того, что было предписано Миланскому архиепископу не давать огласки приговору, чтобы не повредить ордену и не помешать ему творить добро. Чтобы унизить святого архиепископа, письмо, в котором кардинал Савелло объявлял, что таково желание папы, было адресовано ему через губернатора, противника Карла Барромея. Этим иезуиты слишком ясно показали, что письмо Савелло написано было под их влиянием. Папа, от имени которого оно составлено, был здесь ни при чем, и лично сказал Барромею, что он желает, чтобы приговор суда против Маццарино был переведен на обыкновенный язык. Миланский архиепископ, узнав подлинные чувства и принципы иезуитов, отнял от них семинарии, порученные им в его епархии. Его племянник и преемник, Фредерик Барромей, отличавшийся, подобно дяде, высокими добродетелями, отнял у них коллегии, находившиеся в Миланской епархии. Мы увидим, что и другие епископы, из самых выдающихся, точно так же относились к иезуитам. Глава II Иезуиты решаются не соблюдать условий, под которыми они допущены во Францию. – Их тайный диплом принятия в Парижский университет. – Они открывают курсы своей коллегии на ул. св. Якова. – Курсы эти запрещены по случаю нарушения законов. – Прошение иезуитов. – Допрос Когордана ректором. – Письменные ответы. – Подавляющее возражение университета. – Иезуиты призывают университет на суд парламента. – Заявление юрисконсульта Дю Мулена против иезуитов. – Другое заявление шести адвокатов парламента против иезуитов. – Записки иезуита Кэньора. – Парижское духовенство, город, управление больницами и монашеские ордена вмешиваются в процесс против иезуитов. – Защитительные речи Верзориса за иезуитов – и Етьена Наскье за университет. – Заключительные речи дю Месниля против иезуитов. – По просьбе иезуитов, король вмешивается в дело, и процесс прерывается. – Иезуиты преподают временно. – Процесс, начатый иезуитами против наследников Гильома Дюпра. – Речи де Филльейля за иезуитов, де Ту и Дю Месниля против них. – Парламент ничего не решает, из страха перед двором. – Наследство Дюпра в руках третьего лица. – Фанатические предсказания иезуитов. – Отцы Оже и Поссевин. – Они возбуждают к истреблению протестантов. – Их писания с этой целью. – Письмо отца Оже к жителям Тулузы. – Резня протестантов в Тулузе. – Генерал иезуитов во Франции. – Мальдонат и Наварский король. – Варфоломеевская ночь. |
|
|
