| 2 ноября 1912 г. умер митрополит Антоний Вадковский. Его место занял митрополит Владимир Богоявленский, который в первое время смог утвердиться в этой должности вопреки своим натянутым отношениям с Саблером и Распутиным, так как начавшаяся война отодвинула церковные вопросы на задний план. В июне 1915 г. в связи с изменениями в Совете министров, Саблер был отставлен и обер-прокурором назначен А. Д. Самарин. Умеренный консерватор, Самарин считал своим долгом начать борьбу с Распутиным. Из переписки царя с царицей видно, как под влиянием Распутина Александра Федоровна настаивала на отставке Самарина, которой в конце концов и добилась осенью 1915 г. Его преемники А. Н. Волжин и Н. П. Раев находились под сильным давлением со стороны распутинской группировки, которая влияла даже на назначения епископов. Еще в 1912–1914 гг. при Саблере некоторые протеже Распутина стали епископами и членами Святейшего Теперь же, 23 ноября 1915 г., митрополит Владимир оказался переведен в Киев, а на Петербургскую епархию был назначен Владикавказский архиепископ Питирим Окнов, которому покровительствовал Распутин. По настоянию Распутина Московским митрополитом был поставлен престарелый Макарий Невский, а епископом Тобольским — Варнава Накропин; членом Святейшего Синода стал Никон Рождественский, в своих проповедях выступавший за неограниченное самодержавие. Все трое не имели высшего образования, и при дворе ими восхищались за их Церковная политика двух последних военных лет зависела от перемещений в Совете министров, демонстрировавших полную несостоятельность и бессилие монарха. Под влиянием своей супруги, которая как могла укрепляла в нем и без того свойственное государю представление о религиозной сущности самодержавия, Николай II упорно отказывался от сотрудничества с органами земства. В связи с растущей оппозицией правительству в целом депутаты различных партий Государственной думы все сильнее критиковали бесцельность и бессистемность его церковной политики, все громче звучали требования радикальных реформ. Обсуждение бюджета Святейшего Синода на 1916 г. стало поводом для депутатов от духовенства всех фракций настаивать на том, что «нужно раскрепостить Церковь, освободить Церковь от всех внешних посторонних неответственных влияний... Церковь не должна быть только орудием в руках |
| Такое вот категоричное заявление. Тогда была «идеологическая» предвзятость. А сейчас какая? Почему же в Приложении отсутствует критика пасквиля Э.Радзинского на уже прославленную во святых Царскую семью и на Г.Е. Распутина? Или книги «Царский путь» - автора, спрятавшегося за псевдонимом И. Смыслов? Ведь то, что они пишут, не просто «фантастика», а гнуснейшая ложь. И эта ложь почему-то не трогает честные сердца членов Комиссии. Рассмотрим некоторые заявления данного документа. В Приложении говорится: «В серьезном анализе нуждаются и суждения о Г. Распутине его современников. Особое значение в данном случае, конечно, имеют дневники императора Николая II и его переписка с императрицей Александрой Федоровной». С этим предложением нельзя не согласиться. Переписка Царственной четы шла на английском языке. Кроме того, в распоряжении большевиков, к которым эта переписка попала, были и научные кадры и технические седства, позволяющие фальсифицировать эти письма. Часть переписки оказалась за рубежом. Есть предположения, что большевики специально организовали эту «утечку информации». Эти письма были изданы в переводе еще одного февральского революционера В.Д. Набокова, который после свержения Государя занимал пост Управляющего делами Временного правительства. Можно ли в полной мере доверять такому переводчику, а тем более документам, которые побывали «в руках» чекистов-большевиков? Поэтому, когда мы в письмах Государыни, читаем фразу «наш Друг приказал» и вообще все акценты, связанные с Г. Е. Распутиным, учитывая, что английский язык очень скуп, а русский - наоборот очень богат, надо постараться увидеть в этих строках, не только руку Государыни, но и «руку» большевистской ЧК, и перо масона-переводчика. Далее в Приложении говорится: «Те иерархи, которые поддерживали тесные отношения с Г. Распутиным и даже стремились пользоваться его протекцией: митрополит Питирим (Окнов), епископы Алексий (Дородницын), Алексий (Молчанов), Варнава (Накропин), Исидор (Колоколов), Палладий (Добронравов) - не оставили сколько-нибудь обстоятельных характеристик его личности» . |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Крапивин М.Ю. Архиепископ Варнава (Накропин) и религиозная политика ВЧК: 1918–1922 гг. Крапивин М.Ю. Архиепископ Варнава (Накропин) и религиозная политика ВЧК: 1918–1922 гг. Открыть файл в формате PDF Ссылки по теме Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла © Православная Энциклопедия, 2001–2024. Все права защищены © Сделано в Stack Group , 2008–2024 |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ВАРНАВА (НАКРОПИН) Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Архиеп. Варнава (Накропин) Редакция текста от: 09.06.2014 22:09:00 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Для размещения этой иллюстрации в статье в нужном месте укажите такой код: @10815@ Подпись к иллюстрации: Архиеп. Варнава (Накропин) Размер файла: 36.99 Кб Кто разместил: Александр Иванов Дата размещения 09.06.2014 21:45:37 Эта иллюстрация использована на страницах: |
| — Строгая! — заметил дядя Коля, плечистый мужчина с забинтованными руками. — Строгая сестренка! — С вами иначе нельзя, — вздохнула Елена. — И давно тебе кормить доверили? — осведомился Володя. — А сразу после первого концерта. Это товарищ Митяшин меня мобилизовал. Вы когда ему приказ невыполнимый дали, они с мамой долго думали, до самого вечера. И потом товарищ Митяшин как закричит… — Что — закричит? — Эврика, вот что. И тут меня мобилизовали. Видите, у меня полотенчико есть чистенькое, чтобы на грудь раненому класть, а то они некоторые неаккуратно кушают… — Ох, и хитрая она, как муха, — протягивая Елене губы, чтобы она их утерла, произнес дядя Коля. — Знаете, товарищ доктор, с каким она подходцем? Вот, допустим, раненый отказывается принимать пищу… Мутит его, или вообще — страдания не может побороть, или сознательности маловато, короче — отказывается. Знаете, что она говорит? — Говорю, что меня с работы уволят, — с коротким вздохом сообщила Елена. — Как не справившуюся . А разве не уволят? Смахнув крошки с широченной груди дяди Коли, Лена ушла за вторым, а дядя Коля сказал: — Ребятишка, а интереснее, чем кино. Придет да застрекочет — и на душе потише. Ее у нас «живая газета» прозвали. Это она при вас тихая, а с нами — ну что вы! Пулемет! А поздним вечером Устименко учинил разнос всему личному составу медсанбата 126, который имел теперь права госпиталя, завоеванные Ашхен Ованесовной тогда, когда она командовала тут, в скалах, и который теперь, по словам Володи, «опустился», «развалился», «заелся» и представлял собой не что иное, как «сборище лениво думающих или вовсе не думающих малых и больших начальников и их подчиненных, желающих непременно тоже быть начальниками». Покуда он говорил свою речь, Митяшин написал ему записку: «На завтра намечаем партийное собрание, будем вас принимать в партию». Володя прочитал. Митяшин в это время глядел на него выжидательно. Володя сразу понял Митяшина, а тот по внезапному блеску Володиных зрачков тоже понял, что допустил непоправимую ошибку, накропав это предупреждение: именно сейчас-то Устименко, закусив, что называется, удила, займется порчей отношений… |
| Поэт свалился как снег на голову. Его никто тут не знал, кроме одного человека, который был шапочно знаком с одной из фиф и сам явился к Соне впервые. Поэт, едва войдя в гостиную и не поздоровавшись, спросил громко, подражая образцам: «Где тут нужник?» Раздались восхищенные полушепоты: «Поэт… Фраппирует… Никаких условностей…» Стихи, которыми он тогда трещал весь вечер, не запомнились, а вот про нужник… Ныне, спустя лет тридцать, поэт по-прежнему громыхает жестью, но это никому не кажется музыкой. Жесть и жесть, ничего больше. Кто-то из студиозусов, взбурлив клавишами, завел кликушьим, пронзительным криком: Вини-цианский мавр Отелло Один домишко посещал… Хор радостно грянул: Шекспир! Заметил! Это! Дело! И водевильчик накропал… Эта чепухенция тогда безумно нравилась. Орали до хрипоты, до слез в глазах. «Девчонку звали Дездемона, лицом что белая луна, на генеральские погоны, да и эх польстилася она». Ну что в этой чуши было зажигательного, отчего сердце дрожало, хотелось наслаждаться и передавать свою радость другим? Впрочем, на ганчуковских застольях вокруг добро улыбавшейся бледной и безмолвной Сони звучало и иное. Приходил Николай Васильевич, выпивал с молодежью свою рюмку водки, настоянной на лимонных корочках, садилась и Юлия Михайловна, Сонина мать, и под дирижерский взмах вилкой старика пели дружно «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед» или же «Там, вдали, за рекой». Соня могла в молчании сидеть часами, слушая других с полуоткрытым ртом по причине неудаленных полипов. Глебову однажды пришло в голову, что она будет для кого-то отличной женой, самой замечательной женой на свете. Такая уйма превосходнейших качеств. Вплоть до молчаливости с полуоткрытым ртом. Он подумал об этом рассеянно и вчуже, безо всякой связи с собой. Что-то вроде такой догадки: «А ведь Соня была бы отличной женой для Левки!» Да, он носился одно время с этой идеей, полагая, что Соня может действительно оказать благое влияние на оболтуса Левку, а тот немного успокоит, смирит голубое сияние Сониных глаз, так тревожившее Глебова. |
| Наконец, были революционеры, конспираторы, бомбометатели, бунтари – нет и их. Были мастеровые с ремешками в волосах, сеятели с бородой по пояс, крестьяне на тройках, лихие казаки, вольные бродяги – никого, никого их нет! Мохнатая черная лапа сгребла их всех за первую дюжину лет. Но один родник просочился черезо всю чуму – это мы, техно-элита. Инженеров и ученых, нас арестовывали и расстреливали все-таки меньше других. Потому что идеологию им накропают любые проходимцы, а физика подчиняется только голосу своего хозяина. Мы занимались природой, наши братья – обществом. И вот мы остались, а братьев наших нет. Кому ж наследовать неисполненный жребий гуманитарной элиты – не нам ли? Если мы не вмешаемся, то кто?.. И неужели не справимся? Не держа в руках, мы взвесили Сириус-Б и измерили перескоки электронов – неужели заплутаемся в обществе? Но что мы делаем? Мы на этих шарашках преподносим им реактивные двигатели! ракеты фау! секретную телефонию! и может быть атомную бомбу? – лишь бы только было нам хорошо? И интересно? Какая ж мы элита, если нас так легко купить? – Это очень серьезно, – кузнечным мехом дохнул Бобынин. – Продолжим завтра, ладно? Уже был звонок на работу. Герасимович увидел Нержина и договорился встретиться с ним после девяти часов вечера на задней лестнице в ателье художника. Он ведь обещал ему – о разумно построенном обществе. 82 По сравнению с работой майора Шикина в работе майора Мышина была своя специфика, свои плюсы и минусы. Главный плюс был – чтение писем, их отправка или неотправка. А минусы были – что не от Мышина зависели этапирование, невыплата денег за работу, определение категории питания, сроки свиданий с родственниками и разные служебные придирки. Во многом завидуя конкурирующей организации – майору Шикину, который даже внутритюремные новости узнавал первый, майор Мышин налегал также на подсматривание через прозрачную занавеску: что делалось на прогулочном дворе. (Шикин, из-за неудачного расположения своего окна на третьем этаже, был лишен такой возможности.) Наблюдения за заключенными в их обычной жизни тоже давали Мышину кое-какой материал. |
| Многие вспоминают А.Ф. А ведь жизнь-то какую прожили тяжелую! Об этом стараются не очень-то вспоминать. Все говорят: Да, русский философ, великий. Вот, принесли фотографию с выставки в Манеже. На ней - Алексей Федорович, Владимир Соловьев и Владимир Владимирович Путин. И цитаты каждого. Это же были революционные годы - сами понимаете, как это все было тяжело! Печататься не давали. Теперь говорят: «О, знаменитые книги, восьмикнижие - это Сергей Сергеевич Оруджев так называл. Как замечательно!» А чего это стоило? Если бы не Валентина Михайловна Лосева - ничего и не было бы. Это она ходила, обивала все пороги. А.Ф. сидел и работал. Вот, говорят, он столько сделал! Так потому, что он систематически работал, не то, что побегал, потом в последний день спохватился, что-то там накропал. Такого безобразия А.Ф. не терпел. Он был очень дисциплинированный человек. Когда я попала в этот дом – я тоже приучилась к дисциплине. Он не терпел никаких слез, просьб, жалоб. И я с юности - я в 22 года сюда пришла- тоже привыкла к этому. Он учил: «Все, что делаешь - надо делать аккуратно и внимательно». Так что мы с Валентиной Михайловной много всего претерпели. Валентина Михайловна была ласковой, а А.Ф. был человек суровый. Его слово было закон. Иначе ничего бы и не вышло. Ну, как же? Человек уже испытал на себе все: и арест, и Лубянку, и строительство канала, этот ужасный лагерь. Страшное место было! Сколько там погибло людей ! А главное - повсюду ручной труд. Все эти шлюзы строили руками. И несчастные люди мерли невероятно. А потом оказалось, что этот канал никому не нужен. И он зарос травой. Или тот же канал «Волга-Москва», где опять же эти несчастные арестанты. Мы с друзьями ездили смотреть – и не подозревали, что это такое. Вот, вспоминаешь – и сам удивляешься:каким образом ты выжил? Мы ведь старались никаких уступок, компромиссов не делать. Я-то попала уже в позднее время. |
| Говорят, нынче смертную казнь заменили ипотекой. Верю, верю. Страну, где мы живем, в преддверии Рождества накрыли массовые кражи дорогих детских подарков. Укравшие были в подавляющем большинстве новички в этом деле. Почему люди предпочитают украсть, но только не сказать «нет» карапузу? Крали ведь не хлеб, а игровые приставки. Первая серия Вторая серия Третья серия Четвертая серия Пятая серия Мы получаем много откликов на проблему шопоголизма. Кто-то просто сочувственно наблюдает за жизнью Акулины, кто – то следит вдумчиво, ибо сам имеет схожие проблемы. Некоторые не устают уверять, что православные женщины априори не подвержены описываемому, и все это – выдумка, другие – дают конкретные, очень дельные советы. Сегодня мы публикуем «исповедь» Аси Тучкиной, которая, следя за Одуванчиковой, «не смогла молчать и накропала опус», рассказав о своей ситуации. Если вам тоже есть, чем поделиться, что подсказать – милости просим, будем рады! Акулина Одуванчикова Принцип Микобера Ася Тучкина Помните очаровательного персонажа романа Диккенса «Давид Копперфильд», мистера Микобера? Этот добродушный и неунывающий весельчак имел обыкновение влезать в невероятные долги, и долговая тюрьма была его вторым домом. Расставаясь со своим другом Копперфильдом, он дал ему совет, которому сам никогда не мог следовать, но истину которого отец многочисленного семейства выстрадал на своей шкуре: «Ежегодный доход двадцать фунтов, ежегодный расход девятнадцать фунтов, девятнадцать шиллингов, шесть пенсов, и в итоге — счастье. Ежегодный доход двадцать фунтов, ежегодный расход двадцать фунтов шесть пенсов, и в итоге – нищета» Говорят, нынче смертную казнь заменили ипотекой. Верю, верю. Я стала недавно анализировать свою жизнь. Вернее, развитие моего отношения к финансовой ее стороне, с целью выявления момента и причины возникновения вируса шопоголизма мелких и крупных форм. Интересные получились наблюдения. Студенческие годы можно обойти стороной: была не то что бы как все, но как многие. Основной финансовой дилеммой была следующая: купить ли пирожок с рисом или пирожное «картошка», или ничего не купить, а подать старичку (старушке). |
|
|
