| — Я знаю этот ваш метод. Ну что ж… Они расстались, и вечер Апраксина действительно провела у себя в саду, ухаживая за растениями, разрыхляя вокруг них слежавшуюся за зиму землю, что-то обрезая, что-то пересаживая, что-то напевая и изо всех сил стараясь не думать ни о чем серьезном. Потом был легкий ужин, ванна с розмарином, вечерние молитвы и любимый Вудхауз на ночь: маленький томик, вынутый из шкафа с любимыми книгами — теми, которые она перечитывала постоянно; иногда некоторые из них убирались, редко-редко появлялись новые, но в основном состав их не менялся уже много лет. Она дочитала до самого конца первую попавшуюся повесть о Дживсе и Вустере и спокойно уснула. На другой день графиня проснулась, как всегда, еще до рассвета. В последние лет десять она начинала утро не с молитвенного правила, а с «процесса реанимации». Сначала выполнялась зарядка в постели, потом она же — на коврике перед кроватью, наконец графиня выходила на середину комнаты и прыгала, размахивая руками, — это была самая энергичная часть зарядки, а после нее она принимала душ, уже не контрастный, как в прежние годы, а умеренно горячий, расширяющий и размягчающий сосуды. После душа — первая чашечка приготовленного с вечера кофе из маленького, всего на три чашки, термоса, выпитая стоя и «вприкуску» с целой горстью витаминов и таблеток; а уже после, прибранная, одетая, причесанная и даже наполовину проснувшаяся, она становилась перед киотом и читала свое утреннее молитвенное правило, к концу жизни выросшее до полутора часов. И только где-то около половины восьмого она чувствовала себя окончательно проснувшейся и готовой начать новый день. Графиня приготовила себе завтрак: овсянка, яйцо, стакан апельсиново-грейпфрутового сока, два ломтика зернового хлеба и, разумеется, термос с кофе, поставила все это на поднос, накинула на плечи теплый платок и вышла на застекленную террасу. Здесь, на толстой соломенной циновке, стоял круглый деревянный стол и два легких плетеных кресла с подушками, а рядом с ними — старомодная этажерка с садовыми инструментом на нижних полках и простеньким приемником на верхней. Графиня опустила поднос на стол, раскрыла окна в сад, включила приемник — он стоял всегда на волне классической музыки, уселась в кресло и принялась за завтрак. |
| А что мы потерпели, будучи осуждены на смерть и найдя вечную жизнь? Мы удостоились положить тела свои за Христа; но если бы мы теперь не предали их за Христа, то, спустя немного, должны были бы и невольно разлучить их с временной жизнью; если бы мученичество не пришло и не взяло их, то общая природная смерть пришла бы и разрушила бы их. Потому мы непрестанно благодарим Бога, что Он удостоил нас смертью, неизбежно необходимой, воспользоваться ко спасению наших душ, и то, что составляет необходимый долг, принял от нас, как дар, и притом с величайшей честью. Однако мучения тяжки и несносны? Но они продолжаются краткий момент времени, а блаженство от них — бесконечные веки; или — лучше — даже и на краткое мгновение времени эти мучения не тяжки для тех, которые взирают на будущее и стремятся к Распорядителю подвигов. Так и блаженный Стефан очами веры созерцал Христа, и поэтому не видел дождя камней, но вместо них исчислял награды и венцы (Деян.7:55). Так и ты перенеси взор свой от настоящего к будущему, и не получишь даже кратковременного ощущения бедствий. 2. Это и больше того говорят мученики, и убеждают гораздо больше, нежели мы. В самом деле, когда я говорю, что мучение не заключает в себе ничего тяжкого, то слова мои не кажутся достоверными, так как рассуждать о подобном на словах нисколько не трудно; а мученик, говорящий делами, не встречает ни в ком противоречия. И как бывает в банях, когда ванна наполнена горячей водой, и никто не осмеливается спуститься в нее, — пока сидящие на краях побуждают к этому друг друга словами, то никого не убеждают; а когда один кто-нибудь из них или опустит руку или, разув ногу, смело бросится всем телом, то и молча, лучше говорящих много, убедит сидящих вверху спуститься в ванну, — так и у мучеников: здесь, вместо ванны с водой, предстоит костер. Таким образом снаружи, стоящие кругом, хотя бы увещевали бесчисленными речами, не очень убеждают; а когда один кто-нибудь из мучеников не ногу только или руку спустит вниз, но ввергнет все тело, предлагая сильнейший всякого увещания и совета опыт на самом деле, то изгоняет страх из окружающих. |
| Употребив его, Вы этим самым не только ставите под сомнение преступление против детей – главного преступления фашистской Германии, как это определено Нюрнбергским трибуналом. И ещё тем самым Вы негласно снимаете вину со многих фашистских преступников, проводивших над детьми жестокие эксперименты. А родственники этих ненаказанных преступников горькими слезами оплакивают их трудную послевоенную жизнь. Что Вы, мягко говоря, лукавите и обеляете фашистов, о чём свидетельствует один из многочисленных примеров - открытое письма, с которым в июне 1985г. к гражданину ФРГ Рольфу Менгле – сыну освенцимского врача-убийцы Йозефа Менгле обратилась Лишакова Зинаида Максимовна – бывшая узница Освенцима, 1923 года рождения, жительница Шумилино Витебской области. Господин Менгле, только что вы выступили в печати с рассказом о послевоенной жизни Вашего отца Йозефа Менгле. Вы опечалены тем, что долгие годы он пребывал в «плохих условиях». Я не уверена в правдивости этих слов – так же, как не уверена в том, что ваш отец умер. Но я хотела бы рассказать вам всего одну историю из почти 400 тысяч, к которым причастен ваш отец. Я делаю это не для того, чтобы обвинить вас: вы – юрист и лучше меня знаете, что дети не несут ответственности за поступки своих родителей. И все-таки послушайте. Глава МИД России назвал хамскими слова Вы родились в 1944 г. За год до этого я, Зинаида Лишакова, попала в концлагерь Освенцим. Нас построили. Появился молодой человек на вид чуть старше тридцати лет, в строгом чёрном костюме. Он молча указывал пальцем на узников, и в списки заносили их лагерный номер. Вечером этих людей уже не было в живых. Увидев меня, ваш отец на мгновение задержался и сказал: «По-моему, эта мышка довольно сильная…» Так я попала в барак 25. Нас положили на нары, облитые какой-то вонючей жидкостью. Не помните, отец не рассказывал вам, что это была за жидкость? К утру на коже у нас открылись раны. Мышечная ткань стала распадаться. Боль была невыносимой. Потом тех, кто мог ещё передвигаться, заставили перейти в правую часть барака, где возвышалась ванна с раствором молочного цвета. |
| Возможно, поэтому в ночь на 19 июля членам похоронной команды удалось частично уничтожить огнем два самых маленьких тела. Надо иметь в виду, что большевики стали сжигать их в небольшом углублении в глинистой почве, о чем свидетельствует археолог С.Н. Погорелов, принимавший участие в раскопках останков в 2007 г. «Мы обнаружили следы большого поверхностного костровища, под которым располагалась часть " ванны " костровища [С.Н. Погорелов имеет в виду углубление в глинистой почве, в котором сжигали два тела], где сжигались тела, и прилегающая к нему яма с останками, что точно соответствует описаниям Юровского и других лиц. Мы предполагаем, что найденные нами затылочные кости черепов двух человек и кусок ткани, а также узость около 0,5 метра костра для сжигания, могут говорить о том, что тела были положены друг на друга в одном направлении голова к голове, а глиняная " ванна " , в которой они находились, в дальнейшем стала емкостью для кислоты, которой они были облиты. Возможно, что головы и кусочек ткани не попали в основной эпицентр огня. Складывается впечатление, что при сжигании тел их еще подрубали лопатами для скорейшего уничтожения». Рецензенты: Утверждение специалистов комиссии о том, что сжигались «два самых маленьких тела», ни на чем не основаны. Царевна Мария была не самой маленькой, а взрослой девушкой, рослой и сильной, «богатыркой»: поднимала взрослого человека 70]. Ни в «описаниях Юровского», ни в описаниях каких-либо других лиц нет сведений о том, что два тела сжигали в какой-то «ванне» или углублении в почве. Утверждение С.Н. Погорелова о том, что тела якобы сжигались положенными друг на друга в узкой «ванне», ничем не подтверждается и выглядит неправдоподобно. Это самый неудобный способ сжигания. В воспоминаниях Юровского от 1922 года, напротив, говорится, что он якобы «Положил и один труп для пробы, как он будет гореть. Труп, однако, обгорал довольно быстро, и тогда и велел начать жечь Алексея». Из-за жара костра положить сверху один на другой труп явно не смогли бы. |
| До Литургии и после обеда приходили без перерыва гости: родители детей, определенных ныне в наши школы, начальствующие школы с определенными детьми, некоторые дальние христиане и прочие, так что едва в сумерки я мог посетить ныне Семинарию; там — комнаты для учеников совсем готовы, но кухня, ванна, ватер-клозеты, освещение — будут, вероятно, завтра готовы. Нужно теперь думать об освящении зданий и сопряженным с тем угощении. Последний вопрос довольно изучен; задал его подлежащим людям (секретарю Нумабе, Алексею Оогое и прочим), — посмотрим, что посоветуют, во всяком случае, должно быть решено к авантажу таких важных зданий. 18/30 августа 1897. Понедельник. Утром был в Иокохаме, чтобы получить последний дивиденд ликвидируемого разорившегося «Oriental Bank Corporation», — 97 ен 50 сен; итак, до тысячи долларов миссийских в нем окончательно потеряно. Решили сделать освящение зданий Семинарии второго сентября, в следующий четверг; после освящения быть небольшому угощению. Ученики, однако, уже помещены в них, — негде больше. Мы с господином Сенума сделали сегодня распределение их по комнатам; с завтрашнего утра и пищу будут готовить им там. Сегодня вернулись бывшие на каникулах в Босиу. 19/31 августа 1897. Вторник. Произведен экзамен поступающим в Семинарию. Шестнадцать учеников собралось только; из них четверо, по экзамену, очень плохи, четверо других, по освидетельствованию доктором, слабы здоровьем. Сколько же из сих шестнадцати переплывет море семилетнего учебного плаванья и достигнет того берега, откуда начинается тут служение Церкви. И из сих, если оные окажутся, сколько будет достойных шествовать сим путем? О, Господи! Как в Японии все ударились в материализм! Где те времена, когда на служение Церкви шло много людей, и шли хорошие люди? И не старые ли, языческие, руководители Японии — синтуизм, Конфуций, буддизм — давали те времена? А теперь Япония под влиянием новой цивилизации христианской Европы вот, точно свинец, тяготеет долу и долу!.. 20 августа/1 сентября 1897. Среда. |
| 19 Футон — традиционный японский тюфяк, который вечером стелится на татами и используется как постель, а утром убирается в стенной шкаф. 20 Котацу — комнатная жаровня, вделанная в пол и накрываемая сверху одеялом. 21 Амадзакэ — сладкий напиток из выброженного риса. 22 Хитоми — в переводе с японского языка буквально означает «зрачок», «глаза». 23 О-фуро — японская ванна с очень горячей водой. 24 Синтоизм (Синто — «Путь Богов») — национальная религия японцев, основанная на культе предков и вере в одухотворенность природы. 25 Рим. 14.1; 14.6. 26 Мф. 15.14; 13.30; 8.22; 6.34; 5.39; 5.44; Лк. 6.37, 38; Рим. 12.19; Мф. 10.28. 27 Рим. 8.35; 9.3. 28 Отк. 2.4. 29 «Повесть о принце Гэндзи» («Гэндзи моногатари») — классический японский роман XI b. писательницы Мурасаки Сикибу. 30 Есивара («равнина радости») — один из известнейших «веселых кварталов» в Эдо-Токио. Решетка отделяла женщин от клиентов, которые могли их рассматривать со стороны улицы. 31 Имя Каё буквально означает «прекрасные времена». 32 Имя Ханако буквально означает «цветок». 33 В грамматике японского языка отсутствует обозначение рода. 34 Бог Инари (буквально «Божество, приносящее рис») — Бог урожая риса, который, согласно мифу, научил японцев рисосеянию. 35 Цубо — мера площади, равная 3,3 кв. м. 36 Катакана — японская слоговая азбука, используется главным образом для записи иностранных слов. В данном случае это японизированная форма английского имени «Джун». 37 Нигиридзуси, тирасидзуси — виды суси, приправленный уксусом рис, покрытый сверху кусочками рыбы, овощей и т. д. 38 Камигата — южная часть о. Хонсю: район Киото и Осака. 39 Великое землетрясение в Канто, в районе Токио-Йокогама, во время которого погибло более 150 000 человек, произошло 1 сентября 1923 г. 40 В 1719 г. в княжестве Хаги глава клана Тёсю, Мори открыл для воинского сословия школу Мэйринкан. В основе образовательной программы школы лежала неоконфуцианская доктрина. 41 Дайкон — вид редьки, произрастающий на Дальнем Востоке и в странах Восточной Азии. |
| В этих городищах нашли не только руины дворцов, домов простолюдинов, погребальные сооружения, но и, что решительно отличает критскую культуру от микенской, мощные крепостные стены. Дворец в Микенах, расположенный на склоне холма, окружен циклопическими стенами из, грубо отесанных, огромных известняковых камней, при этом, толщина стен достигает 6 метров. Подступ к воротам в крепость прикрывал бастион. Сами ворота представляют собой проход шириной более двух с половиной метров, окруженный четырьмя каменными монолитами. Фронтон над воротами украшен изображениями двух львиц, положивших лапы на пьедестал колонны. От этих львиных ворот широкий пандус вел к царскому дворцу. Дворец представлял собой комплекс помещений разнообразного назначения, в нем находился парадный зал – мегарон с, приподнятым над уровнем пола, очагом в его центре, окруженным четырьмя деревянными колоннами, отделанными бронзой. Стены мегарона украшены фресками с изображениями боевых колесниц в сражении, коней с конюхами и прогуливающихся женщин. В северной, самой высокой части дворца, находилось святилище с круглыми алтарями, рядом с которыми была найдена скульптурная группа из двух богинь и ребенка, выполненная из слоновой кости. Плоская крыша дворца из глины, укрепленной тростником, держалась на балках. Под мощеным полом дворца, были устроены дренажные каналы, для отвода воды. Вне дворца, в Микенах нашли остатки водопровода и цистерны, предназначенной, вероятно, для хранения воды на случай осады. Мощные циклопические стены защищали также дворцы, воздвигнутые на акрополях в Тиринфе и Афинах. Своеобразие пилосского дворца в Мессении – в отсутствии акрополя и сильных бастионов. Оборонительные стены, окружающие дворец гомеровского Нестора, не производят впечатление мощной крепости. Как и в Микенах, в центре дворца находился мегарон. Стены мегарона и, примыкавшего к нему, вестибюля, покрыты фресками со сценами битв, торжественных процессий и геральдическими грифонами. В прилегающих к мегарону помещениях, в том числе, кладовых, найдены обломки 6 тысяч сосудов, и среди них кувшины, стеклянные килики и утопленные в землю пифосы, предназначенные для хранения масла. В одном из помещений обнаружена огромная ванна из терракоты с изысканной отделкой. |
| Райшам объявила, что ванна готова, я отпустила ее. То, что я собиралась делать, может вызвать некоторые богословские проблемы, но тогда я не думала о богословии. Я просто пыталась повиноваться сильному побуждению, которое подкреплялось Писанием. Я должна была креститься сейчас, и видя все препятствия, которые появлялись предо мной сами по себе, я сомневалась, что смогу дождаться даже до обеда. Больше всего на свете я хотела пребывать в Божьем Присутствии, а сделать это можно было через повиновение; я вошла в ванну и погрузилась в воду. Когда я села, вода доходила мне до плеч. Я сама положила руку себе на голову и громко сказала: «Билкис, я крещу тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Я нажала рукой себе на голову так, чтобы все мое тело погрузилось в воду. Из воды я встала, чувствуя радость, восклицая и прославляя Бога. «Отче, благодарю Тебя. Я так счастлива». Я знала, что мои грехи омыты и что теперь я могу предстать перед Господом. Я не стала объяснять Райшам, что я сделала, а она в своей обычной сдержанности не спросила. Через несколько минут я оделась, ожидая Олдов, которые должны были везти меня в Абботтабад на крещение. Опять-таки, я не знала богословских проблем, связанных с этой ситуацией. Я знала свои побуждения. Эти Верующие друзья заботились обо мне и помогали мне. Они на многое пошли ради меня, и я не хотела дальше осложнять это дело. Я пойду на крещение, которое они приготовили для меня, хотя внутри была уверенность, что я уже сделала то, чего от меня хотел Господь. Я пыталась читать Слово Бога, но мой Дух радовался так, что я не могла сосредоточиться. Я снова вернулась к славе, как и всегда, когда я повиновалась Господу, проверяя свои поступки по Писанию. «Бегума Саиб, Бегума Саиб!» Я обернулась. Это была Райшам. Олды ждали меня внизу. Я сказала Махмуду, что меня не будет до вечера. Я чувствовала бы себя лучше, если бы не участвовала в событии, которое могло иметь нежелательные последствия. Потом я спустилась к Кену и Мэри. До Абботтабада было два часа езды, дорогу окаймляли сосны. Я ни слова не сказала им о своем крещении в ванне. Вместо этого я рассказывала им о том, как путешествовала по этой самой дороге вместе с семьей, сопровождаемая несколькими автомобилями, нагруженными вещами. Внутренне я спрашивала себя, стоит ли мне нарушать верность этому семейному наследию. |
| В дорогу мы получили от американских солдат старые теплые одеяла, армейскую походную посуду, сколотили два ящика и положили туда все наше «добро». Когда мы уезжали, таможенники открыли наши ящики для проверки – и махнули рукой! А ведь в лагерях распространялись слухи, что в Америке нет ни лука, ни чеснока! И были такие, кто все это с собой везли! Эти небольшие сундуки все еще хранятся у нас дома. Там лежал стенной ковер из Ташкента и несколько фотографий, которые мы смогли взять с собой. Нью-Йорк, Нью-Йорк – Вот вы спустились с палубы парохода и очутились в Нью-Йорке... – В дорогу моя крестная прислала нам из Америки один доллар! С этим долларом мы 23 июня 1951 года приехали в Нью-Йорк и удачно его здесь употребили – мама купила жетон на «сабвей» (метро) за 10 центов, немецкую газету, чтобы искать квартиру и работу, а также чистящее средство для ванной в будущей квартире. Нас привезли на 123-ю улицу в верхнем Ист-сайд и высадили прямо на улице. Помню страшную жару, грязь, жуткий запах. Мы сидели на ящиках, и вокруг нас стали собираться люди. Мама начала громко рыдать. К ней подошла полная итальянка, обняла маму, подарила ей пластиковую розу и сказала, что Америка нам понравится, и все будет хорошо. Эта роза в стеклянной квадратной вазе стояла у нас на камине 15 лет, пока не развалилась, когда мы переезжали на другую квартиру. Через день после приезда в Нью-Йорк мама пошла искать квартиру. Она шла по улице и увидела пожилого господина с немецкой газетой в руках. Он оказался домовладельцем и сдал нам квартиру. Место, где располагался дом, было и сейчас остается довольно престижным, с шикарными дорогими домами. А тогда в квартире, которую мы сняли за 10 с половиной долларов в месяц, было 2 комнаты, общий туалет в коридоре на 2 семейства и ванна на кухне. Электричество и газ были отключены за долги прежнего жильца. Мы нашли на улице 4 кровати. Я спала на выданной нам армейской койке до тех пор, пока не вышла замуж. Еще через несколько дней мама нанялась на работу на кондитерскую фабрику «Sunshine Biscuits». Как недавно приехавшую, ее поставили работать на конвейер в ночную смену. На фабрике работало много представителей разных народностей, которые друг к другу относились неприязненно. Днем мама ходила на уроки английского языка, по окончании которых стала работать в компании «Американ Экспресс». |
| На левой боковой стене приделан крючок, на нем висит железный совок. На этой же стене, в середине, водопроводный кран и фаянсовая раковина со спуском книзу. В левом углу четыре водопроводных трубы. Над раковиной, под потолком, во всю ширину комнаты, длиною и шириною 1/2 аршина, железный бак, в нем воды нет. В передней наружной стене комнаты продолговатое узкое окно, длиною 1 3 / 4 аршина и шириною 14 вершков, стекла зимней рамы заклеены цветной с синими четырехугольниками матовой бумагой; на подоконнике находится глиняный горшок для цветов с землей, в котором посеян овес, небольшая стеклянная грязная банка с остатками соснового экстракта, жестяная крышка от коробки печений «Жорж Борман», вырванный откуда-то вентилятор, обрывок какой-то французской газеты и небольшая грязная тряпка. Под окном на полу 14 мелких коротких поленьев – дров для колонки; тут же грязное железное ведро на железной прямоугольной подставке, грязный железный лист и небольшая березовая палка. Рядом с окном, ближе к правому углу, черная железная колонка с трубой, уходящей в потолок. У правой боковой стены эмалированная ванна, поперек которой лежит сосновая дощечка, а на дне маленький кусочек мыла; над ванной пустой бак для воды, заключенный в деревянную коробку. В правом же переднем углу четыре водопроводных крана; рядом с ванной у внутренней задней стенки стоит небольшой деревянный диванчик; около него на полу лежит большая тонкая простыня с меткой: «Императорская корона» и инициалы «Т. Н.», ниже их цифра «24», черта и «1911», полотенце для пыли с инициалами «А. Ф. 10», обрывок полотна от укладочной простыни, серовато-голубая косоворотка и вязаные кальсоны. В левом переднем углу на линолеуме, возле водопроводных труб, найдены короткие остриженные волосы». Уборная. «На внешней стенке уборной имеются две карандашные надписи: «Сидоров». В правом углу уборной фаянсовое судно с дубовым сиденьем и пустым резервуаром для воды; в судне остатки газетной бумаги и кусок ваты, запачканный калом. В левом переднем углу простая печь, на лицевой стороне которой прикреплен клочок линованной бумаги с надписью чернилами: |
|
|
