| Конечно, Вейдле был далеко не единственным из обращавшихся в те годы к христианской интерпретации кризиса культуры. Еще с момента выхода «Вех» эта тема стала достаточно привычной для русской религиозно-философской мысли. Однако важно отметить, что основным направлением ее развития было либо суждение о «русской идее» сквозь увеличительное стекло творчества Гоголя, Достоевского, Толстого, других отечественных «вечных спутников», либо задача, поставленная под влиянием О. Шпенглера или богословски (1930: «Догматическое обоснование культуры» о. С. Булгакова; 1937: «Основы христианской культуры» И. А. Ильина). Искусствоведческий же материал рассматривался при этом достаточно ограниченно (блестки блестящих наблюдений об искусстве разбросаны по работам о. Павла Флоренского) и не всегда с полным знанием его специфики (в частности, эссе 1915 г. «Труп красоты. По поводу картин Пикассо» Н. А. Бердяева). Но даже на фоне сделанного выдающимися современниками Вейдле удается сказать во многом свое, так как он обращается к литературным именам, перечень которых по меркам начала 30-х годов выглядит впечатляющим (М. Пруст, А. Жид, П. Валери, Ж. Жироду, А. Монтерлан, Селин, Т. Манн, А. Деблин, Г. Брох, Р. Музиль, В. Вульф, Дж. Джойс, М. Унамуно, X. Ортега-и-Гассет, Л. Пиранделло, И. Звево, Э. Хемингуэй и др.), а также к некоторым специальным литературоведческим проблемам, получившим в сравнительно новом для себя контексте далеко не специальное прочтение. Истоки современною кризиса искусств Вейдле связывает о утратой веры художника в реальность творимого им образа. В высоком искусстве «поэзия», говорит он, используя название гетевской автобиографии, неотделима от «правды». В вымысле заключены самоотдача и жертва «личными переживаниями», что только и может привести к подлинному художническому свершению. На рубеже XVIII и XIX веков произошло своеобразное грехопадение искусства, вкусившего запретный плод с древа познания. Романтические писатели начали творить не столько свои творения, сколько самих себя в творчестве и осознанно или неосознанно стали утверждать этим примат самосознания над вымыслом, «художника» над человеком, эстетизма над духовностью. |
| Альберт Сарро (1872—1962) — французский политический деятель. До 1936 г. 18 раз был министром, сформировал кабинет левой ориентации (январь—июнь 1936). 297 Речь идет о лекции из цикла «Основные проблемы философии». Тезисы лекции: «Искание смысла жизни в развитии и прогрессе. Искание смысла жизни в слиянии с космической жизнью» (Последние новости. — 1936. - 2 февр. - 5428. - С. 5). 298 Отец Бердяева — Александр Михайлович (1837—1916) — отставной военный, участник Русско-турецкой войны, предводитель дворянства, председатель правления Киевского земельного банка, почетный мировой судья. Дед Бердяева — Михаил Николаевич (1791—1861) — генерал-лейтенант, начальник штаба Войска Донского, герой Отечественной войны 1812 г., кавалер многих орденов. 299 Речь идет о статье «Персонализм и марксизм» (Путь. — 1935. — 48. — С. 3—19), перевод которой на испанский язык был опубликован в жyphaлe«Sur»(1935. — Окт. — 13). 300 «Яма» — трактир Чуева на Рождественке в Москве, где, по отзывам современников, можно было узнать о всех направлениях религиозной мысли России. Бердяев вместе с С. Н. Булгаковым весной 1910 г. участвовал в горячих спорах с сектантами. 301 11 февраля была прочитана лекция «Искание смысла жизни в разуме, в просвещении, в культуре». 302 Поль Валери (1871—1975) — французский поэт, эссеист, член Французской академии. Речь идет о его философско-художественном произведении «Вечер с г-ном Tecmoм»(«La soirée avec m. Teste»,1896). 303 «Дни» — еженедельный литературно-политический журнал под редакцией А. Ф. Керенского, выходивший в Париже в 1928—1933 гг. 304 Речь идет о двухнедельном журнале «Новая Россия», выходившем под редакцией Керенского в 1936—1940 гг. Бердяев принял предложение и активно сотрудничал с этим изданием. В «Новой России» были опубликованы статьи Бердяева «Столкновение рока и разума», «Существует ли в православии свобода мысли и совести?» и др. 305 Леон Блюм (1872—1951) — французский писатель, политический деятель, возглавлял правительство Народного фронта в июне 1936-го — июне 1937 г. Был избит членами Лиги французского дeйcmbuя(Acmion Française)— промонархической политической организации; во время похорон одного из членов Лиги — академика Ж. Бэнвиля — Л. Блюм проезжал в автомобиле мимо похоронной процессии, был узнан участниками процессии, которые силой заставили его выйти из автомобиля и жестоко избили. После этого инцидента Лига была распущена. 306 |
| Говоря, что это все-таки возможно и что художественное достоинство должно оцениваться исключительно само по себе, мы впали бы в иллюзию, присущую тем, кто считает, будто одно только художественное достоинство оправдало бы публикацию книг, по моральным причинам заслуживающих осуждения. Самая чистая критика, насколько она возможна, — это писания художников, рассматривающих собственные произведения; укажу на Джонсона, на Вордсворта и Кольриджа. (Поль Валери — это особый случай.) Если перед нами критика другой разновидности, то в ней существенная роль может принадлежать историку, философу, моралисту, социологу, специалисту по грамматике, однако, когда дело касается литературной критики, которая чисто литературна, для меня наиболее притягательные ее образцы созданы писателями, говорящими о собственном творчестве, и эти образцы, в моем представлении, наиболее авторитетны, хотя компетентность писателя может быть, по сравнению с критиком, намного меньше. Думается, и сам я убедительно говорил (если то, что я говорю сейчас, не будет воспринято как самонадеянность) лишь о тех авторах — поэтах и очень немногих прозаиках, — которые оказали на меня влияние; мои эссе о поэтах, которые на меня не воздействовали, по сей день заслуживают серьезного отношения, тогда как написанное об авторах, вызывающих у меня серьезное неприятие, весьма небесспорно, и это еще очень мягко говоря. Заканчивая, хочу еще раз напомнить, что я привлек ваше внимание к моей литературной критике именно как к литературной критике, тогда как статьи, выражающие мои религиозные, общественные, политические и моральные верования, — а в большой степени написанное мною в прозе касается как раз этих тем — совершенно иной опыт самопознания. Надеюсь, мне удалось объяснить, отчего с возрастом критик все реже загорается энтузиазмом, зато круг его интересов становится шире, а в написанном им, хотелось бы думать, больше чувствуются и мудрость, и скромность. Совсем недавно один весьма известный автор, излагая свои взгляды на будущность образования после войны, слегка отклонился от темы, чтобы объявить: в новом миропорядке и для греческого языка найдется место. |
| Сигареты же чрезвычайно вредны для всех органов не только курильщика, но и окружающих. И веселия никакого не приносят, скорее -- расшатывают нервы, что уже давно доказано серьёзными исследованиями и опытом курильщиков. Курение -- страсть и безумие, как и любая другая наркотическая зависимость, ускоряющая смерть тела и, главное, души. Курить могут лишь глупые безвольные эгоисты -- по себе сужу, а это уже результат слепоты духовной и отсутствия божественной благодати. Спаси Господь! Иулиания 10 июня 2014, 20:28 Нууу... заладили про осуждение, неуважение. Читать смешно и искренне вас, курильщиков, жаль. Сама когда-то курила, но в 20 лет поняла, что можно прекрасно без этой дряни жить и другим не мешать. Да, в Евангелии не написано про то, что курение - грех. Невозможно прописать все жизненные ситуации до мелочей. Но есть заповеди и одна из них - возлюби ближнего своего, как самого себя. Травить ближнего - это, простите, не любовь. Хотя, да... любя и убить можно.))) То, что эта страсть, должно быть ясно всем. То, что это наносит вред здоровью не только самого курильщика, но и тем, кто рядом - должно точно так же ясно дойти до мозгов. Если они есть. Был приведен пример с машинами... Почему надо все валить в одну кучу? Давайте посчитаем плюсы и минусы автомобиля и сигарет. Думаю, у последних плюсов не окажется вообще. Если рассуждать здраво. В статье обличили грех и очень хорошо прописали то, что скрывается под личиной этой пагубной привычки. Желаю каждому курильщику поскорее расстаться с этой заразой. А на месте президента вообще бы вывела с рынка всех табачных производителей.) Л. 10 июня 2014, 20:11 Алексей, Михаил и Валери, Я курила 20 лет и мне кажется всё что написано в статье-правильно и понятно. В докладе WLF указано что если нынешние тенденции сохранятся, еще миллиард людей погибнет от курения, на протяжении этого столетия. Поздравляю автора и надеюсь его отца тоже бросит курить. Напоминаю о всемирного дня борьбы с табакокурением, отмечаемый 31 мая: Л. 10 июня 2014, 19:43 |
| Известная американская исследовательница, историк-русист Валери Кивельсон, отмечает, что все летописные произведения, содержащие описания похода Ермака и дающие разные оценки его деятельности, «сходятся в одном: это завоевание играет решающую роль в божественно предопределенном нарративе». И авторы летописных произведений XVII века, и покорители новых земель «разделяли убежденность в том, что, каким бы ни был смысл присутствия России в Сибири, оно несло с собой божественное благословение». В истории казачьей экспедиции до сих пор остается ряд вопросов, на которые летописные источники и историки дают разные ответы. Во-первых, кто такой Ермак? Одни считают его донским казаком, другие — волжским, третьи — жителем Приуралья, посадским человеком Василием Тимофеевичем Алениным, ставшим в силу жизненных обстоятельств казачьим атаманом. «И смел, и умен, и человечен, и прозорлив, и мудростью не обделен, широколиц, борода и волосы черные, волнистые, роста среднего и широк в плечах», — так описывал Ермака Ремезов. Наиболее запутанный вопрос — дата начала похода. Синодик и основная редакция Есиповской летописи указывают на 1580-й год. Историческое повествование, составленное по заказу потомков солепромышленников Строгановых (тех самых, которые пригласили казаков в свою вотчину для обороны от немирных соседей) и обычно именуемое Строгановской летописью, относит начало похода к 1 сентября 1581 года. Именно эта датировка с подачи Н. М. Карамзина долгое время и была общепринятой в исторической науке. В 1980-х гг. специалист по истории Московской Руси Р. Г. Скрынников, опираясь на критический анализ памятников раннего сибирского летописания и тексты грамот Ивана Грозного Максиму, Никите и Семену Строгановым, обосновал новую датировку — 1 сентября 1582 года. Реконструируя последовательность событий казачьей экспедиции, он обратил внимание на данные Погодинского летописца, который многими современными исследователями рассматривается как наиболее надежный источник фактических сведений о походе Ермака. |
| Зато когда Гер- дер, не на много позже, в свою очередь называет поэзию музыкой души, слова его совсем другой вызывают у нас отклик, оттого что он эту музыку противополагает всем искусствам, обращенным к чувственным нашим восприятиям, в том числе и музыке. Та, что поэзией зовется — не для уха. Вот как? Только для духа? Нет сомнения, что Гердер и ушами слушать ее умел. Лучше многих других… Но вот уже и различение налицо, которое вводит нас в самую суть дела. 1. Музыка мысли и музыка речи «Тот, у кого нет музыки в душе, никогда не будет подлинным поэтом». — «Секрет писательства — вечная музыка в душе». Второе было сказано почти через сто лет после первого. Розанов Кольриджа не читал. Не думал, конечно, и о «Венецианском купце», откуда тот позаимствовал первую половину своей фразы (с тою— нечаянной скорее всего— разницей, что написал «в душе», а не «в себе»). Там, однако, Лорен- цо, лунной ночью, вместе с Джессикой ожидая Порцию и счастья, ею обещанного им обоим, возносит убаюканную редкостной даже у Шекспира стихотворной музыкой хвалу — не музыке, в других искусствах находимой или им необходимой, но ей самой, без метафор, а также музыке жизни, любви; духу музыки; всему тому, чем она очеловечивает человека. Ни Розанов, ни Кольридж об этом не говорят; но и не говорят они порознь об одном и том же. Только ежели не очень в их слова вникать, можно подумать, что это попросту два голоса из многоголосого, разноголосого хора помнящих о первобытной мусикии, о слиянии в ней музыки и слова (да еще и танца или пантомимы) поздних ее наследников. О ней ведь в новые времена случалось и музыкантам, создателям оперы, например, а затем Бетховену и особенно Вагнеру тосковать. В этом хоре нетрудно расслышать голоса и Малларме, с его подхваченным Валери наказом поэту «отобрать у музыки свое добро», и Верлена, с его оскомину успевшим набить предписаньем стихотворцу искать «музыки прежде всего» ; даже и Ходасевича у нас — вот уж поэт не похожий на Верлена! — Бессвязные, страстные речи! Нельзя в них понять ничего, Но звуки правдивее смысла, И слово сильнее всего. |
| При светло-воскресном лобзании я дал каждому из присутствующих по пасхальному красному яйцу; евреям же, не присутствовавшим при богослужении, я роздал в казармах. После Богослужения я освятил приготовленные куличи и присутствовал при разговеньи военнопленных. В христианской радости Светлого праздника добрые воины воскресли и обновились духом, и полные глубочайшей благодарности к нежной заботливости о них Всемилостивейшего Монарха-Отца, в простоте сердца, повторяли: «Батюшка, мы точно в России побывали». Больных (к счастью, число их не велико и редко превышает 12 человек), я посещал ежедневно, преподавая им утешение веры и житейскую помощь, необходимую в их исключительном положении. В самый день Пасхи я всех их исповедал и допустил к Святому причащению, а затем отслужил в больнице пасхальный молебен. B мое отсутствие с острова Экса там скончались двое из нижних чинов и были погребены за селом в отдаленном углу кладбища. Римско-католический священник по распоряжению своего Епископа не хотел совершить никаких молитв над прахом усопших. Посему я, в сопровождении всех верных, отправился на кладбище и отслужил над могилами их погребение. Воздаяние сего последнего долга отошедшим в мир лучший исполнило радости сердца всех пленников. «Теперь можно», говорили они, «умереть и здесь: земля освящена православной молитвой». На третьей неделе после Пасхи сорок из наших военнопленных были приведены для работ в Валери (Департамент Ионский), замок маркиза де ля Рошжаклена. Хозяин замка, человек отменно добрый и расположенный к русским, пригласил меня к себе для объяснения военнопленным порядка земляных работ, жизни и назначаемого им содержания. По православному обычаю я предварил начало работ молебном, совершенным на самом месте занятий. Французские работники, присутствовавшие при наших молитвах, удивлялись благоговению наших воинов, а маркиз де ля Рошжаклен был в восторге от сего, как он говорил, доброго примера благочестия для неблагочестивых жителей страны. По расстройству моего здоровья от сих путешествий я не мог отправиться в Тулон, где содержатся 400 наших военнопленных (всех же во Франции 1500 человек) и предложил сию поездку моему товарищу священнику Петрову, который на днях возвратился в Париж по счастливом исполнении своего пастырского долга. |
| Молвил на это Алет, поседелый и опытом зрелый: «Отчие боги, всегда в вашей воле судьба Илиона! Но до конца погубить вы тевкров род не хотите, Если с такою душой, с таким бестрепетным сердцем Юноши есть среди нас!» (Кн. IX, 246—250, пер. С Ошерова) И две из мистерий Шарля Пеги о Жанне д " Арк начинаются грандиозными монологами о надежде, без которой все святыни превратились бы в кладбища, о побеге, зеленом и хрупком, в котором сосредоточена вся сила жизни будущего дуба. Но так же, как от надежды, нельзя отказаться от верности «отеческому», от благоговения — энеевской pietas. Друг другу противостоят не прошлое как таковое и будущее как таковое, но счастье сегодняшнего дня, своеволие индивида — и связь времен, окупаемая жертвой и стоящая на жертве. Так было для Вергилия, и так было для Пеги. Два человека, жившие в очень непохожие времена, — римлянин I века до н. э., язычник, современник Августа, и француз XX века, парадоксально совместивший республиканские, дрейфусарские, социалистические убеждения, побуждавшие его волноваться всеми страстями века, с католической верой, — в этом пункте действительно одних мыслей. Духовный мир Вергилия понятен Пеги с полуслова и накоротке, без всякого искусственного «вживания» или умственной натуги. Он не «вживается» в это, он этим живет. Какой эстетизированной и декоративной, или археологической, или теоретической и «высоколобой» предстает античность поэтов парнасской школы, или Анатоля Франса, или Поля Валери рядом с античностью Пеги: тут все реально до грубости и одновременно свято, то есть предъявляет человеку властные, жесткие требования — форум, и гражданство, и боги домашнего очага, и сам этот очаг, отнюдь не метафорический, и пламя очага, символ той верности и той надежды, ради которых стоит мучиться и стоит умереть. Конечно, приведенные нами строки Пеги рискуют быть оценены современным вкусом определенного типа как невыносимая моралистическая риторика; но ведь эту опасность они до конца разделяют с поэзией Вергилия, по крайней мере с теми ее аспектами, которые были для самого Вергилия самыми важными (есть способ читать «Энеиду», для которого существует страсть Дидоны, но не существует призвания Энея). |
| Этим, конечно, еще ничего творчески не свершено, и театральный демиург оказывается на деле грубоватым виртуозом, но по крайней мере многое договорено. Можно найти у Пиранделло (как, например, и у Пруста) справедливую борьбу против социально обусловленного статического понятия личности, едва ли не господствующего в латинских странах, при котором остается gepragte Form, но нельзя сказать, что она lebend sich entwichelt, однако отрицает он не ту или иную форму понимания личности, а самую личность. «Действующее лицо» уже не отвечает у него никакой реальности. И даже заглядывая в глубь самого себя, он не видит там ничего, кроме не живущего, а только мыслящего «я», претендующего на абсолютную власть над всяким «явлением» насквозь проанализированного им мира. Получается то, о чем было уже сказано с такою силой в «Петербурге» Андрея Белого: «Сознание отделялось от личности, личность же представлялась сенатору, как черепная коробка и как пустой опорожненный футляр». Нечеловечески отвлеченная, никаким конкретным содержанием не наполненная гордыня сквозит в современной литературе у всех наиболее последовательных ее вождей, у Валери, например, которому мы обязаны формулой: «l " etroite et bizarre morsure de l " orgueil absolu qui ne veit dependre que de soi», или у Жида с его культом «disponibilite», готовности измениться (и изменить), с его нежеланием свершиться, стать собою — отдав себя, — нежеланием, предсказанным Достоевским в «Записках из подполья», где герой заявляет, что «умный человек и не может серьезно чем-нибудь сделаться, а делается чем-нибудь только дурак». В последнем основании своем болезнь искусства, неумение создать живое — не только болезнь, но и грех: отказ от творчества, т. е. от Творца в себе, отказ от слияния с творческой основой мира. 3 Не только литература, искусство, но и весь облик любой эпохи зависит прежде всего от тех представлений о человеке, что ей присущи и отличают ее от других эпох. В литературе, в искусстве представления эти выражаются резче, а во многих случаях и раньше, чем в других областях жизни и культуры, но нет никакой причины, по которой они должны были бы выражаться только здесь. |
| 1 докторскую степень, присуждаемую без защиты диссертации. 1438 2 приемы (англ.). 1439 3 См.: Кол.3:3. 1440 1 Пс.54:9. 1441 2 Мф.17:4. 1442 3 ужинов с танцами (англ.). 1443 4 Православное богословское общество (англ.). 1444 1 Православной Евангелической Церкви (англ.). 1445 1 архивы из ящиков (фр.)/ 1446 2 разрозненные части (лат.). 1447 3 глазами Толстого: " Моя бедная мать " (фр.). 1448 4 " Социализм – регрессивная эволюция " (фр.). 1449 5 основными, " программными " лекциями (англ.). 1450 6 строительные проекты (англ.). 1451 1 " сладостному царству земли " (фр.). 1452 1 факультативный (англ.). 1453 2 " Письма одной жизни " (фр.). 1454 3 " …я только что закончил " Униженные и оскорбленные " Достоевского, и закончил с ощущением унижения нашей литературы. Существенное ее качество – поверхностность. Французский классицизм – изучение внешнего человека, и выходит, что Мольер плосок, зауряден! " (стр.69, июнь 1914, письмо Р.Валери-Радо). [Издательство Грассе, 1981] (фр.). 1455 1 " …и тайна Иисуса у Ницше: что иногда отрицание стоит больше, чем некоторые преклонения! Что иногда отказ – знак более глубокой любви, чем верность скупых и неискренних обывателей. Я привожу все к Христу, вопреки своей воле " (стр.277) (фр.). 1456 1 " Эта острая боль свободы " (фр.). 1457 2 Из стихотворения А.Блока " Прошли года, но ты – все та же… " Правильно: " И все чудесней, все лазурней –/Дышать прошедшим на земле " . 1458 1 Джорджа Вудкока о Томасе Мертоне ( " Монах и поэт " ) (англ.). 1459 2 См.: Лк.18:22. 1460 3 " Священнику свойственно быть съеденным людьми " (фр.). 1461 4 Converts (англ.) – новообращенные: перешедшие в Православие. 1462 1 " Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов. Ибо кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя. Каждый да испытывает свое дело, и тогда будет иметь похвалу только в себе, а не в другом, ибо каждый понесет свое бремя. Наставляемый словом, делись всяким добром с наставляющим. Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную. Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере " (Гал.6:2-10) 1463 |
|
|
