| Император вызвал франка к себе и, сидя на троне, потребовал от него отчёта обо всех уволенных из царского двора и назначенных чиновниках, а потом вручил ему бумагу, в которой говорилось об отставке самого Арбогаста. На это дерзкий франк заметил, что не нуждается в одобрении своих поступков, и его власть зависит не от Валентиниана, а от остроты меча, что висит у него сбоку. Рассерженный царь едва не прикончил франка клинком, выхваченным из ножен стоявшего рядом телохранителя, но по мягкости характера не смог опустить меч на его шею. Внешне все постарались прикрыть благопристойными картинками, однако уже через несколько дней Валентиниана нашли задушенным в собственной спальне, и Арбогаст распространил слух, будто бы отчаявшийся царь сам себя лишил жизни. Тело императора было перевезено в склеп, где над ним св. Амвросий произнёс пышную речь, в которой даже уверял плачущих сестёр Валентиниана II, что, несмотря на отсутствие таинства Крещения, их царственный брат своими делами и самой смертью заслужил себе вечный покой. Святитель Амвросий Медиоланский дал замечательные характеристики юноши-царя, искренне горюя о том, что в его лице Рим лишился замечательного властителя. «Оплакивают Валентиниана все, плачут неизвестные и боящиеся, плачут принужденные и варвары, плачут и те, которые казались неприятелями. К скольким стонам побудил он народы от Галлии и до наших мест? Ибо все оплакивают его не как императора, но как общего отца, сожалея о смерти его, как своей собственной. Лишились мы императора, о котором соболезнование наше умножается тем более, что был он не зрел летами, но мудр советом» 421 . В своей эпитафии на смерть василевса св. Амвросий, между прочим, едва ли не впервые в церковных памятниках уподобляет царя священнику. Так, обращаясь к сёстрам убитого, он восклицает: «Позабудьте его несчастье, помните его добродетель. С упованием ожидайте от него помощи, ночью да престанет он вам как архиерей (выделено мной. – А.В. ) , и пусть не разделяет вас от него и самый сон» 422 . |
| Отметим и еще одну несообразность в учении Марка, о которой также говорится в конце вышеприведенных слов св. Иринея. Марк учит, что три стихии (сопряженные с тремя силами, почему их шесть и от них истекли двадцать четыре стихии), «учетверенные по числу неизреченной Четверицы, составляют одно и то же число с осьмерицами» 680 . Спрашивается, для какой цели эти три стихии, точнее шесть стихий, учетверены четверицею? Абсолютно никакой цели здесь Марк не указывает. Но ясно, как Божий день, что этой целью является одно только произвольное его желание так комбинировать числа, чтобы из них получились желательные ему сочетания, хотя бы эти последние по своей неосновательности были абсурдом, что здесь и наблюдается. Впрочем, св. Ириней в корне разрушает всю гипотезу Марка и других гностиков – валентиниан относительно соответствия букв греческого алфавита числу Божественной Плиромы, когда говорит: «Если обратиться к началу, то, по признанию эллинов, они недавно, именно, как говорится, вчера или третьего дня, приняли сперва от Кадма шестнадцать букв, потом с течением времени сами изобрели то придыхательные, то двойные; после же всех, как говорят, Паламид присоединил к ним долгие» 681 . 5. Абсурдность учения гностиков маркосиан касательно имен, число букв которых соответствует числу Плиромы. Окончание изложения валентиниановского учения Такой же абсурд содержится в учении валентиниан и касательно имен, число букв которых, по их мнению, соответствует опять тому же числу Божественных эонов. Поэтому, в ряду других имен, особенное значение придается маркосианами имени: Иисус . Правда, это имя имеет только шесть букв, но оно, по свидетельству валентиниан, является знаменательным: πσημον, ибо число шесть имеет силу созидание и возрождения, и чрез присоединение этого знаменательного числа к двадцати четырем стихиям составляется тридцатибуквенное имя по числу Плиромы 682 . Кроме того, имя Иисус является, по учению маркосиан, неизреченным: ρρητον, ибо если каждую букву из этого слова написать буквами же, то получится имя из двадцати четырех букв 683 . В итоге же имя Иисус , имея эти шесть и эти двадцать четыре буквы, представляет собою опять тридцатибуквенное имя, чрез познание коего люди перестали быть в неведении и перешли от смерти к жизни 684 . |
| Одинаков с остальными частями и способ цитации Иринеем учения гностиков. Некоторые выражения он приводит буквально. Таковы, вероятно: в 24, 6 – «ибо говорят они: ты знай всех, а тебя пусть никто не знает» 1650 или в 27,3: «к этой хуле... присоединял он (Маркион)... следующее (et hoc): Каин и ему подобные» и т. д. 1651 Большую же часть учения св. отец передает через вставки также обычных у него выражений: «aiunt», «ait», «inquit», «demonstravit» и т. п. 1652 Ссылается он и на собственные сочинения карпократиан 1653 и Маркиона, 1654 очевидно, известные ему непосредственно. Точно также часто прерывает изложение обличением еретиков, 1655 своими замечаниями, 1656 что, как мы видели, имеет место и в других частях I книги. 1657 Некоторые сведения, по всей вероятности, получены были Иринеем непосредственно от очевидцев поведения гностиков, 1658 как и о маркианах. 1659 Нельзя также признать основательным и третье доказательство Липсия (об изменении первоначальной цели написания Contra haereses). Уже Гарнак, в выводах согласный с названным ученым, отвергает это доказательство, как не соответствующее действительному положению вещей. 1660 И совершенно справедливо. Правда, в предисловии к I книге Ириней говорит о своем намерении изложить учение валентиниан, не упоминая о других гностиках. 1661 Однако эти слова указывают лишь на ближайшую цель его труда и ничуть не отвергают и не исключают другой, более главной и общей – опровержения всех еретиков. Нельзя забывать, что Contra haereses, прежде всего, шло навстречу нуждам и потребностям своего времени и места. А тогда в Галлии и Малой Азии из гностиков особенно деятельными являлись именно последователи Птолемея, Марка и других валентиниан. Поэтому-то Ириней и говорит о них прежде и более других. Интересен, однако, взгляд его на валентиниан. Они фигурируют у него в качестве представителей и заместителей других гностиков, а учение их он рассматривает как «сокращение всех еретиков (recapitulatio omnium haereticorum)». 1662 Отсюда – опровержение валентиниан равносильно у Иринея опровержению всех гностиков. 1663 |
| Однако я не буду корить себя за услуги, оказанные мною Валентиниану. Сказать по правде, когда я легионам твоим воспрепятствовал, чтобы ты не вторгся в Италию? Какими силами? Какими войсками? Какими когортами? Или же я закрыл своим телом от тебя Альпы? О если бы я мог это! Я не боялся бы твоих упреков, я не страшился бы твоих несправедливых обвинений. Какими обещаниями я обманул тебя, чтобы ты обеспечил мир? Разве в Галлиях около Могонтиака не повстречался со мной комит Виктор, которого ты направил, чтобы он попросил мира? А потому, в чем тебя обманул Валентиниан, которого ты просил о мире прежде, чем он попросил сам? В чем тебя обманул Бавтон, который показал свое благоговение перед императором? В том, что он не предал своего государя! В чем я обманул тебя? В том, что когда я пришел в первый раз, ты сказал, что Валентиниан должен приехать к тебе как сын к отцу, а я ответил, что не следует, чтобы в суровое зимнее время мальчик с матерью-вдовой вступал в Альпы; без матери же в такой путь, полный трудностей, разве он мог отправиться? Наше посольство было послано просить о мире, а не обещать его приезд. Не подлежит сомнению, что мы не могли обещать того, что не было поручено; во всяком случае, я ничего не обещал, тем более, что ты сказал: «Давайте обождем, что Виктор принесет в ответ». Ясно же было то, что пока я был задержан в Трире, он достиг Медиолана, и ему было отказано в том, что он просил. Я был уполномочен согласиться только на мир, а не на приезд императора, которому не следовало двигаться. Я присутствовал, когда Виктор вернулся. А потому, каким образом я мог отговорить Валентиниана? В Галлии еще раз были посланы легаты, которые встретили меня у Валентин Галльской и которые отрицали его прибытие. Возвращаясь, я натолкнулся на войска, стоявшие по обе стороны, которые охраняли горные перевалы. Какие же войска твои я отвернул? Каких орлов 51 я отразил от Италии? Каких варваров комит Бавтон напустил на тебя? И что удивительного, если бы Бавтон, человек зарейнского происхождения, уже сделал бы это, когда ты сам угрожаешь Римской империи с помощью варваров и иноземными турмами 52 , которым в качестве дани выплачивались продовольственные запасы провинций. Но посмотри, какая разница между твоими угрозами и кротостью юного августа Валентиниана. Ты стремился к тому, чтобы окруженному полчищами варваров обрушиться на Италию; Валентиниан повернул назад гуннов и аланов, приближавшихся к Галии по землям Аллемании. Что дурного в том, что Бавтон заставил варваров сражаться с варварами? Так как пока ты занимаешь римских солдат, пока они растягиваются с обеих сторон против себя самих, ютунги опустошили Рецию в самом центре Римской империи, и потому гунны были приглашены против ютунгов. Однако он же, попирая со своих границ Аллеманию и угнетая соседством бедствия Галлии, был вынужден отказаться от своих триумфов, чтобы ты не боялся. Сравни деяния того и другого: ты устроил набег на Рецию, Валентиниан купил тебе мир своим золотом. |
| В отношении христианства Валентиниан действовал довольно сдержанно. Он снова разрешил христианским учителям преподавать в школах, подтвердил христианские иммунитеты и привилегии и запретил ставить воинов-христиан на посты около языческих храмов, а также постановил не принуждать христиан к участию, в гладиаторских играх. Однако, по выражению Г. Буассье, Валентиниан I «никогда не соглашался давать христианам привилегии, противные интересам государства», и издал ряд законов, ограничивающих их права. Так, было ограничено право убежища, возвращены в курии лица, вступившие в клир, чтобы избежать муниципальных обязанностей, обложены налогом клирики, занимавшиеся торговлей и, наконец, был издан уже упоминавшийся закон, запрещавший клирикам посещать дома вдов и сирот и объявлявший недействительными, их завещания в пользу духовных лиц. Язычество при Валентиниане I не подвергалось каким-либо серьезным ограничениям и притеснениям, и политика по отношению к древней религии определялась в первую очередь заботой императора о внутреннем мире в государстве и идеей веротерпимости. Хотя Валентиниан отобрал у языческих храмов имущество, возвращенное им Юлианом, он не отдал его прежним владельцам христианским церквам, а присоединил всё к государственным владениям. Подтвердив легальный статус язычества, Валентиниан тем не менее возобновил упраздненные Юлианом законы против тайных жертвоприношений, гаданий, предсказаний судьбы и приказал строго применять их, а также приравнял магические обряды к тяжким преступлениям. В целом же религиозная политика Валентиниана I вызывала одобрение как христиан, так и язычников. Аммиан Марцеллин характеризует ее, такими словами: «Славу его правления составляет та сдержанность, с какой он относился к религиозным раздорам; никого он не задевал, не издавал повелений почитать то или другое и не заставлял своих подданных по строгому принуждению склоняться перед тем, во что верил сам, и эти дела он оставил в том положении, в каком их застал» (История XXX, 9, 5). |
| Поведение Феодосия в этом замечательном деле очевидно было результатом не слабости или трусости, но действительного сознания своей виновности, искреннего признания высшей власти, которой подчинено все мирское величие. Чтобы правильно судить об образе действий Амвросия, мы должны устранить некоторые воспоминания позднейших времен, которые весьма легко вторгаются в сознание. Архиепископ действовал исключительно из торжественного сознания своего долга. Он сознавал достоинство, которое связывалось с его должностью. Он считал себя обязанным, ходатайствуя в пользу справедливости и человечности, обуздывать излишества земной власти. Его строгость по отношению к императору ничего не имеет общего с притязаниям тех, которые в последующие времена употребляли имя Бога и Его церкви для прикрытия своей собственной гордости и любви к владычеству. 2 . Хотя язычество потеряло свои преимущества, которыми оно обладало в течение краткого царствования Юлиана, оно, однако же на время пользовалось полной веротерпимостью 1240 . Когда варвары угрожали империи, то правители ее очевидно находили невыгодным раздражать ту большую часть своих подданных, которые придерживались старой веры. Валентиниан и его брат, правда, настойчиво преследовали совершение всяких волшебных искусств и жестоко наказывали замешанных в них, во многих случаях даже смертью 1241 . Но указы по этому предмету были только возобновлением прежних законов, и побуждение к ним было не религиозное, a политическое, так как волшебные искусства гадания и теургии связывались с умозрениями и интригами в отношении государственных дел. Этими искусствами занималась не невежественная только толпа, но и члены древней римской аристократии и философская партия, которая была сильна при Юлиане; и многие лица как из аристократического, так и из философского классов были среди жертв этих законов Валентиниана 1242 . Совещание с ауспициями для невинных целей, однако же, еще позволялось 1243 . Храмы все еще позволялось охранять караулами солдат, хотя христиане и исключались от этой службы 1244 . Валентиниан даже наделял жречество преимуществами, превосходящими те, которые оно получало от его языческих предшественников, и в некоторых отношениях даже больше тех, которыми пользовались христиане, так что православные подданные Валента жаловались, что в то время, как они сами подвергались изгнанию и лишению прав вследствие своей веры, язычники свободно совершали все обряды своего идолопоклонства, даже нечистое и исступленное служение Вакху 1245 . В 364 году Валентиниан запретил ночные жертвы; но получив заявление, что греки будут считать жизнь невыносимой, если их лишат их таинств, он сделал в их пользу изъятие от действия этого закона 1246 . В позднейший период Валентиниан и Валент были побуждены политическими причинами запретить все животные жертвоприношения, но другие обряды языческого идолослужения еще позволялись, так что в Риме и Александрии, где язычество было еще сильно, указ этот не приводился в исполнение 1247 . |
| Валентиниан скончался в 375 году, и ему наследовал Грациан, который женился на дочери Констанция от третьего брака и тем как бы скрепил династический принцип, живший в представлениях тогдашних людей. Когда разразилась страшная катастрофа в Восточной империи после перехода готов за Дунай и в битве при Адрианополе в 378 году пал Валент, Грациан не считал возможным остаться единолично у власти и разделил ее с Феодосием, которому предоставил Восток. У Грациана был младший брат от второго брака его отца, Валентиниан, который, без его ведома и участия, был провозглашен императором в 375 году, когда умер Валентиниан I. Честолюбивая мать Валентиниана II, Юстина, достигла того, что ее сыну была выделена часть империи, Иллирик и Италия с резиденцией в Медиолане. В 383 году был низвергнут военной революцией Грациан, и в империи стало опять два императора: Феодосий и Валентиниан II. Хотя Феодосий поддерживал Валентиниана и низверг изгнавшего его претендента, Максима, своего земляка и боевого товарища, но вскоре Арбогаст, заслуженный военный человек, франк по происхождению, убил Валентиниана и провозгласил императором Запада ритора Евгения. Феодосий не признал его соправителем, собрался в 394 году в поход на Запад и восстановил единство империи; а 17 января 395 года он умер в Медиолане и оставил империю двум своим сыновьям. Старший, Аркадий, был еще в 383 году провозглашен императором и остался на Востоке, с резиденцией в Константинополе; младший, Гонорий, провозглашенный императором перед походом на Запад, был объявлен властителем западной половины империи, с резиденцией в Медиолане. С этих пор империя более не объединялась в одном лице и обе ее половины имели раздельное существование. Но они не представляли двух государств как в сознании современников, так и в унаследованных от прошлого учреждениях: по-прежнему один консул назначался в Риме, другой – в Константинополе, и эти два имени служили для обозначения года по всему римскому миру; по-прежнему законы издавались от имени обоих императоров, по-прежнему языком закона и суда оставался латинский в обеих империях. Так продолжала свое существование единая мировая римская держава в разделении на две половины. |
| Александрия признавала ли господство дисциплинар. Рима“? (Mead. Fragments. р. 295). 1624 Tertullianus. Adver. Val. c. 4: «Speraverat episcopatum Valentinus, quia et ingenio poterat et eloquio. Sedalium ex martyrii praerogativa loci potitum indignatus, de Ecclesia authenticae regulae abrupit“. 1628 Справедливо Гилгенфельд (Die Ketzergeschichte. s. 286) указывает на то, что на римской кафедре сидели «патрипассианец Каллист, затем арианин Феликс, а еще позже Гонорий, первовиновник монофелитства“. 1636 Stromata. VII, 17, 106: «κτω δε περ τος δριανο το βασιλως χρνους ο τς αρσεις, πινοσοντες γεγνοσι, κα μχρι γε τς ντωννου το πρεσβυτρου διτειναν λικας... σατως δ κα Οαλεντνον Θεοδ διακηκοναι φερουσιν· γνωρμιος δ´ ατος γεγονει Пαλου“. 1638 «Sub Hygeni Romanorum episcopatu Valentinus haeresiarcha et Cerdon Marcionitarum haeresis auctor Romam pervenerunt“.– «Valentinus his temporibus erat et permansit, venit usque ad Anicetum“. 1641 Что Иустин в своей «синтагме против всех ересей“ (1 ап. 26 гл.) непременно должен был полемизировать и против валентиниан – это ясно следует из таких соображений. Тертуллиан (Adv. Valent. с. 5) в числе полемистов против валентиниан называет и Иустина. Между тем в сохранившихся сочинениях Иустин нигде не касается валентиниан и только в разговоре с Трифоном упоминает о них (гл. 35). Значит, в синтагме им было отведено место. Потом Егезипп (см. Цер. ист. Евсевия – IV, 22) в своем сочинении πομνματα опровергал валентиниан, а между тем он заимствовал сведения об еретиках у Иустина (см. Harnack, Zur Quellenkritik. s. 36). 1642 Refutatio, VI, 42: «Κα γρ Οαλεντνος φσκει αυτν ωρακναι παδα νπιον ρτιγννητον, ο πυθμενος πιζητε τις ν εη, δ πεκρνατο λγων αυτν εναι τν λογον· πειτα προσθες τραγικν τινα μθον κ τοτου συνιβτν βολετα τν πικεχειρημνην ατ αρεσιν“. Duncker, p. 302. 1644 Refutatio, VI, 37: «Αθρος (лат. ab aethere) πντα κρεμμενα πνεματι βλπω, πντα δ′ οχομενα, πνεματι νο· σρκα μν κ ψυχς κρεμαμνην, ψυχν δ ρος ξοχουμνην, ρα δ ξ αθρος κρεμμενον, κ δ βαθο καρπος φερομνους, κ μτρας δ βρφος φερμενον“. |
| Говоря об эонологии валентиниан Тертуллиан замечает, что валентинианские басни живо напоминают собою те «россказни кормилицы о черном коте» 1076 , какие приходилось выслушивать в детстве. «Кто имеет понятие о Боге, тот, услышав обо всех именах эонов, обо всех их браках, порождениях, смертях, происшествиях, счастии и несчастии их божества, столь легко раздробленного, не усомнится, конечно, признать все это за сущие басни и за те бесконечные родословия, которые уже осудил Апостол» ( 1Тим. 1:4 ) 1077 . Хотя валентинизм считает родоначальником своим одну личность, Валентина, тем не менее, он разнообразится до чрезвычайности, – «эта ересь принимает столько же разных видов, сколько блудница (lupa foemina) обыкновенно изменяет свое лицо и платье». И этого нужно ожидать от такой секты, где в каждом сектаторе находится «духовное семя», в силу чего каждый может выдавать свои выдумки за откровение свыше и непреложную истину и отвергать бредни других 1078 . Не говоря обо всех разветвлениях валентинизма (отрасли его только частью входят в план сочинения Тертуллиана ), пантеизм гностический, принимаемый в его генезисе, нелеп. Валентиниане «нагромоздили, навесили и нацепляли в небе вершины на вершины, возвышения на возвышения, чтобы построить обиталища каждому из своих богов»; на вершине всех них, «как бы на чердаке под крышей, обитает сам бог валентиниан... в тишине и ненарушимом покое миролюбивого, или – лучше сказать – бессмысленного божества, каким повелел ему быть Эпикур» 1079 . С развитием божества, в плироме является первая тетрада, настоящая «квадрига, в которую впряглась секта валентиниан» 1080 ; затем – «осмерица, происшедшая от совокупления мужеского и женского пола, житница первоначальных эонов, зачало братских супружеств между богами валентиниан, источник всей святости и велелепия этой ереси, а лучше сказать – скопище злодеяний или богов никому не известных, зародыш всего последующего плодоносия» 1081 . Нарождается еще 10 и 12 эонов, – «ура (φε) семейству Птоломееву!» Но производительность, плодоносия останавливается только на 30 эонах. |
| 84 Bardenhewer. Geschichte der altkirch. Litteratur. В. I. 213. А Гильгенфелъд (Die Ketzergeschjchte. SS. 285. 290) считает несомненным, что о Валентине была речь и в синтагме Иустина против всех ересей, написанной ранее 1-й апологии его (ер, конец XXVI гл, приблизительно около 147 г. Такого же взгляда держится и Гарнак. По его представлению Егезипп пользовался синтагмою Иустина. Между тем Егезипп упоминает о валентинианах (Евс. Цер. Ист. IV, 22), значит, он заимствовал их у Иустнна (Qnellenkr. S. 37... Chron. II, s. 295). 85 Adv. haeres. III, 4. 3; Οαλιντνος μ γσρ λεν ε: «Pμην επ " γ· νου, χμααεν ο π Пου κα παρμεινεν ως Ανιχτο». 86 Англ. исследователъ Мид подходит к этому сообщению с другой стороны. Он ставит вопрос, на который предполагается отриц. ответ: «Имел ли Рим право в то раннее время говорить во имя кафолич. церкви»? Философ. Александрия признавала ли господство 87 Tertullianus. Adver. Val. с. 4; «Speraverat episcopation Valentinus, quia et ingenio poterat et eloquio. Sedaiium ex martyrii praerogativa loci pntitum indignatus, de Ecclesia authenticae reguiac abiupit». 91 Справедливо Гильгенфелъд (Die Keteergeschichte. s, 286) указывает на то, что на римской кафедре сидели «патрипассианец Каллист, затем ариянин Феликс, а еще позже Гонорий, первовиновник монофелитства». 96 Напр. Гильгенфелъд Zeitschrift ftir wis. Theol. 1880, III, S. 284 – Проф. В. В. Болотов. Лекция по истории древн. Церкви, т. II, стр. 209. 99 Stromata, VII, 17, 106: χτω ое περ τος " Αυριανο του βασιλως χρνους οι τς αιρσεις, πινοσοντες γεγονασι, χαι μχρι γε τς Αντωννου τοδ πρε- σβυτρου οιτειναν ηλικας... ωσατως δ κα Οαλεντνον βεοδ διαχηχοναι φρουβιν γνρμιος δ ατος γεγνει Παλου. 101 «Sub Hygeni Romanorum episcopatu Valentinus haeresiarcha et Cerdon Marcionitarum haeresis auctor Romani pervenerunt» – Vaientinus his temporibus erat et permansit, venit usque ad Anicetum». 104 Что Иустин в своей «синтагме против всех ересей» (1 ап. 26 гл.) непременно должен был полемизировать и против валентиниан – это ясно следует из таких соображений, Тертуллиан (Adv. Valent, с. 5) в числе полемистов против валентиниан называет и Иустина. Между тем в сохранившихся сочинениях Иустин нигде не касается валентиниан и только в разговоре с Трифоном упоминает о них (гл. 35). Значит, в синтагме им было отведено место. Потом Егезипп (см. Цер. ист. Евсевия – IV, 22) в своем сочинении ’πομνματα опровергал валентиниан, а между тем он заимствовал сведения об еретиках у Иустина(см. Harnack, Zur Queilenkritik. S. 36). |
|
|
