| Однажды полковник императорской гвардии Валентиниан по долгу службы сопровождал императора в капище. Когда они подошли к языческому храму, жрец окропил их идоложертвенной водой. Валентиниан, заметив несколько капель на поле своего мундира, тотчас с гневом оторвал полу и бросил на землю. За такой бесстрашный поступок Валентиниан был заключен в оковы и сослан в Армению. Впоследствии Валентиниан занял царский престол, изгнал многобожие и восстановил христианскую веру. Богоотступники Констанций Хлор, сделавшись римским императором, вздумал подвергнуть испытанию тех из своих придворных, которые исповедовали христианство . Он призвал их к себе и объявил: «Кто хочет служить мне и оставаться моим другом, пусть кланяется моим богам, иноверцы же пусть немедленно оставят мой двор». Придворные разделились на две партии. Истинные христиане сейчас же сняли свои воинские доспехи и удалились в задние комнаты дворца, а богоотступники согласились с царем и наперебой старались показать ему свою покорность. Вернув непоколебимых христиан из отдаленных комнат дворца, Констанций сказал им: – Вас я оставляю при себе и надеюсь, что вы и мне всегда останетесь так же верны, как верны своему Богу. А вы, – обратился он к богоотступникам, – оставьте мой дворец: кто изменяет так легко своему Богу, тот не будет верен и своему государю. Кто такие еретики? Причиной возникновения ересей, или неправых учений о Боге, вере и Церкви, чаще всего является неправильное понимание еретиками Священного Писания . Священное Писание есть путь, истина и жизнь, и оно-то должно привести христианина ко спасению. Но оно не приводит тех, кто хочет понимать его по-своему. Кто понимает его так, как понимали святые отцы и учители Церкви, тот усвояет его себе во спасение, а кто понимает и толкует его по-своему, тот читает его себе в погибель. – Я не поверил бы Евангелию, если бы в том не убедил меня голос Кафолической Церкви, – говорил о себе Блаженный Августин . Всякий же, кто в деле понимания Писания руководствуется не указаниями Церкви, а только своим разумом, впадает в ошибки. Так, например, еретики, называемые баптистами, учат, что человек оправдывается перед Богом одной верой, а не верой и добрыми делами. Лютеране отвергают целое Послание Апостола Иакова и т.п. Таким образом, те люди, которые к чистому учению веры примешивают противные божественной истине и не согласные с учением Церкви мнения, являются еретиками. Кто такие раскольники? |
| Сами же ограничимся тем, что исчислим в виде вопросов существеннейшие возражения по поводу мнений автора, относящихся к вышеуказанному посланию: 1) можно ли под лицами «не искренно подписавшими» (μ ληθινς πογρψαντες), о которых упоминает Валентиниан, непременно признавать Евсевия Кесарийского и его последователей, когда нельзя найти относительно его и его приверженцев ни одного свидетельства в подобном роде и когда однако же есть именно такие свидетельства о других арианах – Евсевии Никомидийском, Патрофиле и др. – у Евстафия Антиохийского , Руфина (на основании греческих сообщений) и Афанасия? 2) Кого ариане, характеризуемые у Валентиниана, называли своими «отцами» (πατρας... καλοντες) – Евсевия ли Кесарийского и его приверженцев, – когда нет ни одного арианского указания, что ариане так именно величали этих лиц, и когда есть яснейшие свидетельства, что ариане имели обыкновение именовать «отцами» членов арианского Антиохийского собора 341-го года, и когда эти свидетельства повторяются не раз в источниках? 3) Почему под лицами по своему перетолковывавшими термин τ μοοσιον и «не обращавшими внимания на силу слова» (τν δναμιν τς λεξως θετσαντες) нужно будто бы разуметь Евсевия Кесарийского и его приверженцев, когда этим делом с увлечением занимались множество ариан – и прямо или не прямо целые арианские соборы – Антиохийские и Селевкийский? 4) На каком основании выражение Валентиниана: «Последуя написавшим» (τος γρψασι) 3419 нужно относить к Евсевию, написавшему послание к Кесарийцам, когда это послание написано Евсевием в качестве пастыря к своим пасомым, следовательно от одного лица, и когда тоже выражение («написавшим») может быть удобно прилагаемо к членам соборов Антиохийских и Селевкийского, которые составили многие арианского духа вероопределения? 5) Почему учение о подобии Сына Божия Отцу, обличаемое у Валентиниана, (τ μοιον δηλοσθαι δι το μοουσου) надлежит только искать у Евсевия в его послании к Кесарийцам, а не арианских вероопределениях соборов Антиохийских и в особенности Селевкийского? 6) Почему Валентиниан, если некоторые выражения для характеристики ариан действительно заняты им из послания Евсевия, передает мысли этого послания в извращенном виде? Почему Валентиниан, если он писал под влиянием послания Евсевия, выражениям Евсевия, имеющим утонченный арианский смысл, придает смысл грубо-арианский? 3420 7) Почему Валентиниан, если он имеет в виду обличить купно с арианами и Евсевия и его последователей приписывает этим последним учение о тварной природе Сына Божия, – учение, которого нет у Евсевия (как это основательно доказал г. |
| А.М. Величко Династия Валентиниана V. Валентиниан I (364–375), Валент (364–378), Грациан (367383) и Валентиниан II (375–392) Глава 1. Эпоха четырёх императоров Конец царственной династии святого императора Константина ознаменовался возвратом от единоначалия к многовластию, когда вновь власть в Римском государстве оказалась разделённой между несколькими царями. Вообще, эта «эпоха четырёх императоров» чрезвычайно интересна. По одному справедливому замечанию, в некоторые времена история народов представляет удивительное зрелище. «Она или воспроизводит – то в ослабленном, то в преувеличенном виде – черты прежних событий или исчезнувших личностей. Или представляет как-бы неопределённые очертания новых обстоятельств и будущих героев. Кажется, что так именно было в те царствования, которые следовали за Юлиановым. Валентиниан имеет некоторое подобие Константина, Валент повторяет в преувеличенном виде промахи Констанция, Грациан предвещает Феодосия и подготавливает ту перемену, которая произойдёт при том последнем государе в отношениях государства к двум соперничавшим религиям» 375 . Впрочем, нам предоставляется возможность самим убедиться в справедливости этого тезиса… После неожиданной смерти Иовиана Римская империя на 10 дней оставалась без императора. Армия и двор расположились в Никее, где на очередном военном совете вновь решался вопрос о преемнике. Малютку Варрона, сына Иовиана, никто, конечно, не рассматривал в этом качестве: Римской империи был нужен полководец и государственный муж, способный поставить её с коленей на ноги. Вначале предложили кандидатуру некоего Эквиция, трибуна первой схолы скутариев (первого взвода телохранителей), но она была отвергнута большинством собрания. Затем была отклонена фигура родственника покойного царя Януария, провиантмейстера, поскольку тот находился очень далеко от ставки и не мог прибыть на совет. Наконец, «по внушению Бога», как указывает современник тех событий, 22 февраля 364 г. императором был избран Валентиниан I , трибун второй схолы скутариев (второго взвода телохранителей), находившийся неподалеку в Анкире. Его избрание не вызвало ничьего возражения, более того, этот выбор был одобрен самим Саллюстием. Гонцы помчались к Валентиниану с общей просьбой принять в свои руки управление державой. Но тот, встревоженный неблагоприятными астрологическими приметами (это был високосный год), задержал свой ответ на сутки 376 . Через день Рим узнал имя своего нового владыки, когда он, в пурпурной мантии императора и с царской диадемой на голове в Вифинии вышел навстречу войску, радостно приветствовавшему его. |
| Царствование раскрыло во всём блеске и его добрые качества, и некоторые негативные черты характера. Современники были практически единодушны в том, что новый император являл собой тип очень твёрдого, порой жестокого человека. Например, он никогда не миловал преступников, приговорённых к смерти, и, глубоко озабоченный проблемой политической стабильности, без всякого снисхождения приказывал казнить тех, на кого указывали в качестве потенциального заговорщика. Соблюдая строгость во всём, царь очень не любил богатых и хорошо одетых людей, а также лиц, кичащихся своей образованностью. Будучи очень храбрым человеком, Валентиниан не благоволил к трусам, говоря, что они – позор человечества. Никогда намеренно не назначал жестоких правителей, но всегда требовал от них строгости ко всем правонарушителям. Замечая, что правители провинций проявляют жесткость, он радовался, что нашёл «Ликургов и Кассиев, древних столпов справедливости, и в своих рескриптах наставлял их строго карать за проступки, хотя бы незначительные» 380 . Однако жестокое отношение императора к потенциальной оппозиции вызывалось отнюдь не его патологической трусостью: Валентиниана нетрудно было увлечь в заблуждение сознательной ложью, если речь шла о безопасности Римского государства, но он никогда не принимал мер в отношении тех, на кого показывали как на его личных врагов; все намёки на заговоры против него он опровергал презрительной улыбкой храбреца. Государственник до мозга костей, блестящий образец уже вымирающего типа римлян, император радел не о личном авторитете, но о должном отношении к власти и её носителям. Поэтому оскорбление себе он воспринимал, в первую очередь, как оскорбление государства. «Валентиниан редко оставлял безнаказанной обиду, но никогда не оставлял безнаказанным оскорбления; его могли упрекать в неблагоразумии, но все отдавали справедливость его мужеству, и самые гордые и влиятельные военачальники боялись прогневать этого бесстрашного солдата» 381 . Аскет от рождения, Валентиниан всю жизнь был невероятно строг в вопросах нравственности, нисколько не соблазняясь на фоне распущенности царского двора, где вскоре после начала его правления кардинально изменились этические предпочтения. Сплетничали, что Валентиниан был многоженцем, что очевидная ложь. В своей жизни он имел двух жен (Северу и Юстину), использовав предоставленную ему римским законом возможность развода, и никогда не знал лёгких увлечений. Это был настоящий моралист своего времени, римский пуританин, не допускающий никаких поблажек для себя и своей совести. Имея возможность выдвинуть на первый план своих родственников, император тем не менее никогда не потворствовал родне: он или оставлял их безвестными, запрещая занимать публичные должности, или предоставлял им очень невысокие посты 382 . |
| Но кое-чего 13-летний император всё же учесть не смог. Неожиданно войско по инициативе вдовы царя Юстины провозгласило вторым западным императором 4-летнего Валентиниана II – сводного брата Грациана и сына Валентиниана I от второго брака. «Старый» царь вскоре покарал зачинщиков мероприятия, но их выбор в пользу брата, которого нежно любил, принял. По его рекомендации мачеха и единокровный брат поселились в мягком и спокойном Милане, и Грациан дал торжественное обещание рассматривать своего младшего соправителя не в качестве соперника, а исключительно как товарища по царству. Так на Западе вновь стали править два императора. Для Востока смерть Валентиниана явилась тревожным предвестием грядущих трагичных событий. Валент слишком долго опирался на плечо брата, чтобы иметь силы и решимость самостоятельно взять на себя почти единоличную власть в Империи – очевидно, что при желании и наличии возможностей его мнение в государственных делах несомненно превалировало бы на фоне двух малолетних западных царей. Но в том-то и дело, что Валент не был рожден для выполнения таких задач, а после смерти брата ушла единственная психологическая опора его царствования в лице мудрого и одарённого Валентиниана. Беда не приходит одна, и вскоре после смерти любимого старшего брата Валента ждала новая утрата – смерть его единственного сына Галата и тяжёлая болезнь жены Домники; но горевать времени уже не было. На Востоке возникла новая опасность: теснимые гуннами, часть готов, ранее населявших южные земли нынешней России, во главе своих вождей Алавифа и Фритигерна обратились к Валенту с просьбой поселиться на необитаемых землях Болгарии. И ранее готы беспокоили римские земли, но никогда до сих пор они не забирались так глубоко. Император благосклонно отнёсся к их просьбе и разрешил варварам перейти Дунай, поскольку, во-первых, это вообще был традиционный способ их ассимиляции, а, во-вторых, Валент сочувствовал в глубине души готам потому, что они являлись арианами. Наконец, царь надеялся пополнить за счёт готов свою ослабевшую армию и более удачно провести следующую войну с персами 402 . |
| Вследствие довольно странного юридического предположения, он счел за имущества без владельца – все те недвижимости, которые, будучи предметом щедрости в противоположных направлениях со стороны Констанция и Юлиана, то отнимались у храмов, то вновь им возвращались. «Все места», говорит он, «все земли, которые в данную минуту причисляются к храмам, но которые перед этим были проданы или подарены разными государями, возвратятся в нашу частную собственность: такова наша воля» 533 . Можно спросить, какая была побудительная причина подобнаго закона, Историки представляют Валентиниана и жадным, и в то же время сильно заботящимся об облегчении народа, угнетаемого налогами 534 . Эти оба чувства, которые не противоречат одно другому, могут достаточно объяснить его поступок. Но не будет, пожалуй, ошибкою предположить у него и иную мысль. Если бы он возвратил церквам отданные им раньше богатства храмов (отнятые у церквей после этого Юлианом), он оказался бы покровительствующим одной религии на счет другой. Боязнь выйти из того положения беспристрастия, которое он поставил для себя безусловным правилом, и была, вероятно, главною причиною его распоряжения. Итак, если Валентиниан напоминает Константина, то он как бы боится слишком походить на него. Являясь в своем поведении христианином, не смотря на чрезмерную строгость 546 , он боится обнаруживать свои христианские чувства и старается прежде всего казаться беспристрастным. Часто случается, что Валентиниан, для избежания всякого подозрения в том, что он благоприятствует своим, не ровно разделяет свои милости, и раздает более щедрые – естественным противникам своих истинных чувств. Однако нельзя сказать, чтобы его царствование было неблагоприятно для Церкви. Константин больше ей вредил, нежели приносил пользы, занимаясь ею слишком много: Валентиниан, оставаясь верным тем началам, какие объявил с первых дней своего царствования, воздерживался, насколько возможно, от вмешательства в ее дела. «Это не мое дело – быть судьей между епископами», говорил он 547 . |
| 01. Валентин был, как уже замечено, самым популярным среди гностиков и имел многочисленнейших последователей. Так Тертуллиан 1665 , в начале III в. составляя свое сочинение против валентиниан, выражается о них, как «frequentissimum collegium inter haereticos“. Валентин успел побывать с проповедью своего учения, словом, так или иначе распространить его – в М. Азии, Сирии, на о. Кипре, конечно, в Египте, в Риме 1666 ; его последователи во множестве наводнили, во времена Иринея, южную Галлию и угрожали благосостоянию верующих 1667 . В IV в. Епифаний встречает валентиниан в Египте 1668 . Но для Феодорита 1669 валентинианство было уже прошлым, историческим явлением; он относит его к παλαις αρσεις и указывает время распространения – царствование Антонина I.– Ипполит II, которому, как предполагает Липсий 1670 , счастливо попалось в руки, по приходе его в Рим около 223 г., важное сочинение валентиниан, делит всех последователей Валентина на две школы – на анатолийскую или восточную и италийскую или западную; к первой он причисляет Аксионика, известного еще из сочинения Тертуллиана 1671 , и Ардесиана (ρδησινης – вероятно Вардесана); ко второй – Гераклеона и Птоломея. Всё различие между ними он полагает в том, что последователи италийской школы учили о психическом теле Христа (ψυχικν σμα), а восточной – о пневматическом (πνευματικν σμα) 1672 . Других особенностей не указано 1673 , а приведенное различие на столько незначительно, что трудно придавать ему серьезное значение. Поэтому, нам кажется, верно думает Мид, предполагая, что первоначально деление валентинианства на школы было лишь географическим обозначением, а потом стали подыскивать ему идейную подкладку 1674 . Кроме Ипполита II, о 2-х школах валентиниан упоминает Тертуллиан (с. XI): Et ab ejus officii societate (т.е. обязанности Христа и Духа Св. заботиться о согласии эонов), duae scholae protinus duae cathedrae, inauguratio quaedam dividendae doctrinae Valentini.– Существование двух школ также следует из надписания у Климента Алекс. извлечений из Феодота: κ τν Θεοδτου κα τς νατολικς καλομενης διδασκαλας κατ τος Οαλεντνου χρνους πιτομα. |
| Весь трактат Тертуллиана «adversus Valentinianos», как уже замечено выше, есть только сатира и насмешка, а не серьезное опровержение ереси Валентина, карикатурное изображение валентиновой эонологии 1073 . В основе трактата лежит изложение гностической системы, но только изложение это окрашено в своеобразную краску. Поэтому, чтобы не вдаваться в повторение, опустим в анализе тертуллиановского трактата изложение системы Валентина, тождественное с изложением у Иринея и приведенным выше, – представим только характерные места из сочинения Тертуллиана «adversus Valentinianos». Указавши вначале на скрытность валентиниан по отношению к своему учению, ради которой при случае они не стесняются даже отрекаться от своего учения и притворяться наивными простаками, Тертуллиан замечает, что характеристическая черта валентиниан – скрытность не оставляет их и в пропаганде своего пантеизма, благодаря их искусству «прежде убеждать, чем научать», а не наоборот, как свойственно истине, ибо «истина убеждает научая, а не научает, убеждая» 1074 . Считая себя одних мудрыми, а всех других простаками, валентиниане забывают, что по слову Господа и апостолов, мудрость должна быть соединена с простотою. Поэтому, если истинные христиане просты, и, следовательно, на взгляд валентиниан, безумны, то валентиниане должны быть – наоборот – просты потому именно, что они мудры, – мудрость валентиниан и простота христиан – две вещи далеко не совместимые. Если бы, – говорит Тертуллиан , – мне нужно было сделать выбор между мудростью и простотой, то я предпочел бы недостаток менее важный, простоту, – «лучше мало знать, нежели слишком много, лучше самому обманываться, нежели обманывать других», – предпочел бы такой мудрости простоту, тем более, что простота засвидетельствована уже кровью мучеников, тогда как мудрость – возгласами: распни, распни Его!.. «Простота одна, стало быть, в состоянии познать и заявить Бога; а мудрость сама по себе легко может изменить Ему и преследовать Его»; истинная мудрость проистекает от простоты, между тою и другой – тесная и неразрывная связь 1075 . |
| О происхождении и деяниях готов. 177). Благодаря его интриге, как рассказывает Прокопий (Война с вандалами. кн. 1 rл.III, 14–26), империя потеряла Ливию. В 451 г. разгромил Атиллу в сражении на Каталаунских полях (Иордан. О происхождении и деяниях готов. 192–214). Был убит по приказу Валентиниана III. По рассказу Прокопия, это убийство было частью интриги Максима, задуманной им с целью захвата императорской власти. (Война с вандалами. кн. 1 гл. IV, 25–28). Феофан же сообщает, что «император Валентиниан, завидуя чрезмерной силе патриция и полководца своего, Аэция коварным образом умертвил его при помощи Ираклия, одного из евнухов». (Летопись византийца Феофана., М., 1884–1887 гг. с.85) Ю.А. Кулаковский пишет, что «Его убил собственной рукой император Валентиниан по проискам евнуха Ираклия, не без участия сенатора Максима...» ( Ю.А. Кулаковский . История Византии. 395–518 гг. Спб., 1996 г с.275). 129 Валентиниан был убит (16 марта 455 г) по Феофану самим Максимом (Летопись византийца Феофана., М., 1884–1887 гг. с.86), по Иордану (Rom. p.334) оруженосцами Аэция Оптилой и Травстилой. 130 Прокопий рассказывает об этом так: «У Максима младшего была жена, очень скромная и отличавшаяся исключительной красотой. Поэтому Валентиниана охватило желание вступить с ней в связь. Так как выполнить это с ее согласия оказалось для него невозможным, он задумал нечестивое дело и привел его в исполнение. Пригласив Максима во дворец, он начал играть с ним в шахматы. Проигравший должен был уплатить в виде штрафа назначенную сумму золота. Василевс выиграл, и, получив в качестве залога перстень Максима, послал с ним в дом Максима, повелев сказать его жене, что муж приказывает ей как можно скорее явиться во дворец приветствовать Василису Евдоксию. Она, увидев подтверждение в перстне Максима, села в носилки и прибыла в царский дворец. Те, кому Василевс поручил выполнение своего дела, внесли ее в помещение, находившееся очень далеко от женской половины. Здесь Валентиниан против ее воли произвел над ней насилие». |
| Гл. 22. Происхождение диавола по учению Валентиниан. Гл. 23. Расположение отдельных царств: Плеромы, Ахамот, Демиурга и проч. и одушевление стихий огнем. Гл. 24. Учение Валентиниан о природе, происхождении человека и о материи, из. которой он был создан. Гл. 25. Когда Демиург одарил человека душою, в него также излилось духовное семя от Ахамот. Гл. 26. Отсюда произошли три рода людей, имеющих каждый свой особый жребий и назначение. Гл. 27. Христос – Избавитель человеческого рода по системе Валентиниан. Гл. 28. Отношение Демиурга к делу искупления. Гл. 29. Перстные, душевные и духовные люди. Гл. 30. Добрые дела, равно как и мученичество, вовсе не необходимы для духовных, какими они считали себя, но только для душевных. Гл. 31. Эсхатология Валентиниан. Гл. 32. Конечная судьба человеческого рода. Гл. 33. Разногласие между Валентинианами: последователи Птоломея назначают для Битоса двух жен: Мысль и Волю; от Мысли произошла Истина; от воли – Единородный. Гл. 34. Другие де приписывают ему никакого брачного союза. Гл. 35. Генеалогия эонов у других гностиков, по которой Битос занимает далеко не первое место. Гл. 36. Иные гностики производят целиком Огдоаду (осьмерицу) от отца Битоса и Эпиойи, т.е. мысли. Гл. 37. Один из гностиков придумал высочайшее божество-Менотеса (уединение) и рядом с ним Гепотеса (единство), которое произвело Монаду вместе с Союзом – отсюда произошли все остальные эоны. Гл. 38. Учение Секунда о двух Тетрадах (четверицах), правой и левой, подобно свету и тьме. Гл. 39. Другие заблуждения гностиков о лице Иисуса Христа. Несмотря на сложную генеалогию эонов и их разнообразие, в основе системы мы видом языческий пантеизм, против которого вооружается наш автор. «Если бы надо было избирать, говорит Тертуллиан в начале трактата, я предпочел бы знать лучше мало, чем знать дурно, ошибаться самому, чем обманывать других...» «Я откладываю до другого времени, продолжает Тертуллиан , серьезную борьбу, а теперь удовольствуюсь только простым изложением теорий, однако всюду, где недостойный вымысел заслуживает посрамления, я не уклонюсь от того, чтобы не дать ему пинка и не пощипать, хотя и воздержусь от пронзания». |
|
|
