| МИФОЛОГИЧЕСКИЙ СЛОВАРИК ВАКХ, Бромий, Бассарей, Овен — имена Диониса, в греческой ми фологии бога плодоносящих сил земли, растительности, виноградарства, виноделия, сына Зевса и Семелы, дочери фиванского царя. Однажды, во время плавания по Эгейскому морю Диониса похитили морские разбойники и заковали его в цепи, чтобы продать в рабство, однако оковы сами упали с рук Диониса; оплетя виноградными лозами и плющом мачту и паруса корабля, Дионис явился в виде медведицы и льва. Сами пираты, бросившиеся со страха в море, превратились в дельфинов. Везде на своем пути Дионис обучает людей виноградарству и виноделию. В шествии Диониса участвовали вакханки, сатиры, менады или бассариды с жезлами, увитыми плющом. Опоясанные змеями, они все сокрушали на своем пути, охваченные священным безумием. С воплями «Вакх, Эвое» они славили Диониса-Бромия («бурного», «шумного») и били в тимпаны. Диониса отождествляли также с египетским богом солнца Амоном, священное животное Амона — баран (овен). ВУРДАЛАК, оборотень — в славянской мифологии человек-оборотень, обладающий сверхъестественной способностью превращаться в волка. ГНОМЫ — в мифологии народов Европы маленькие, человекоподобные существа, обитающие под землей, в горах или в лесу. Ростом они с ребенка или с палец, но наделены сверхъестественной силой, носят длинные бороды и живут гораздо дольше, чем люди. В недрах земли гномы хранят сокровища — драгоценные камни и металлы; они искусные ремесленники, могут выковать волшебные кольца, мечи и т.п. Обычно гномы дают людям добрые советы, но бывают и враждебны им (особенно черные гномы). ДЖИННЫ — .в мусульманской мифологии духи, часто злые. Согласно мусульманской традиции джинны созданы Аллахом из бездымного огня и представляют собой воздушные или огненные тела, обладающие разумом. Они могут приобретать любую форму и выполнять любые приказания. ДОМОВОЙ — в восточнославянской мифологии дух дома. Представлялся в виде человека, часто на одно лицо с хозяином дома, или как небольшой старик с лицом, покрытым белой шерстью. От доброжелательного или враждебного отношения домового зависело здоровье скота. Домовой нередко сближался с нечистой силой и, по по верьям, мог превращаться в кошку, собаку, корову, иногда в змею, крысу или лягушку. |
| Если уж говорить точным языком, то, собственно, ничего нет нетленного, что было бы нетленнее нетленного, равным образом – нет ничего и тленного, что было бы тленнее тленного. Да и при допущении того положения, что между изменчивыми вещами есть нечто, более подверженное тлению, мы все равно на возражение Цельса имеем право дать такой ответ: если материя, лежащая в основе всех качеств, может изменять свои качества, то почему же для плоти Иисуса также не было возможным изменить свои качества и сделаться такой, какой ей надлежало быть, чтобы вращаться в эфире и местах под-эфирных и не иметь ничего такого, что Цельс называет «нечистотой (μιαρτερα)»? Цельс явно грешит против законов философии. Ведь нечистое в собственном смысле есть то, что происходит от греха (π κακας). Природа же тела не есть нечистота (ο μιαρ); телесность сама по себе, по своей природе, не связана с грехом, – этим источником и корнем нечистоты. Подозревая, что мы дадим именно такой ответ, Цельс по вопросу об изменении тела Иисуса говорит: «быть может, Он (Иисус) становится Богом после изменения этих качеств? Но тогда это же самое не с большим ли правом должны были сделать Эскулап, Вакх и Геркулес»? Мы ответим также вопросом: что же великого совершили Эскулап, Вакх и Геркулес? Где те лица, на которых они могли бы сослаться в качестве доказательства того, что они обратили их своим словом и примером, послужили к их улучшению и тем самым снискали себе право быть причисленными к богам? Читали мы много исторических рассказов об этих ваших (богах), но посмотрите, были ли они свободны от распутства, неправды, глупости, трусливости! Если бы в них не было ни одного из этих пороков, то тогда Цельс имел бы еще право поставить их на одной ступени с Иисусом. Но так как на самом деле наряду с некоторыми достойными похвалы деяниями история повествует нам о целых тысячах деяний совершенно иного рода, – таких деяниях, которые отнюдь не могут оправдать их, то тогда может ли иметь какое-либо основание замечание (Цельса), что им, по сложении с себя телесной оболочки, гораздо более приличествует быть богами, чем Иисусу? |
| – Интересно, постигаете ли вы, на каком мы тут и без вас вулкане? – Погоди, Леночка. Жена совершенно права. И без вас не сладко. Собачья жизнь, сумасшедший дом. Все время меж двух огней, никакого выхода. Одни собак вешают, отчего такой красный сын, большевик, народный любимец. Другим не нравится, зачем самого выбрали в Учредительное собрание. Ни на кого не угодишь, вот и барахтайся. А тут еще вы. Очень весело будет за вас под расстрел идти. – Да что вы! Опомнитесь! Бог с вами! Через некоторое время, переложив гнев на милость, Микулицын говорил: – Ну, полаялись на дворе и ладно. Можно в доме продолжать. Хорошего, конечно, впереди ничего не вижу, но сие есть темна вода во облацех, сеннописаный мрак гаданий. Одначе не янычары мы, не басурмане. В лес на съедение Михайло Потапычу не погоним. Я думаю, Ленок, лучше всего их в пальмовую, рядом с кабинетом. А там потолкуем, где им обосноваться, мы их, я думаю, в парке водворим. Пожалуйте в дом. Милости просим. Вноси вещи, Вакх. Пособи приезжим. Исполняя приказание, Вакх только вздыхал: – Мати безневестная! Добра что у странников. Одни узелки. Ни единого чумадала! Наступила холодная ночь. Приезжие умылись. Женщины занялись устройством ночлега в отведенной комнате. Шурочка, бессознательно привыкший к тому, что его ребяческие изречения на детском языке принимаются взрослыми восторженно, и потому, подлаживаясь под их вкус, с увлечением и охотно несший околесину, был не в своей тарелке. Сегодня его болтовня не имела успеха, на него не обращали внимания. Он был недоволен, что в дом не взяли черного жеребеночка, а когда на него прикрикнули, чтобы он угомонился, он разревелся, опасаясь, как бы его, как плохого и неподходящего мальчика, не отправили назад в детишный магазин, откуда, по его представлениям, его при появлении на свет доставили на дом родителям. Свои искренние страхи он громко выражал окружающим, но его милые нелепости не производили привычного впечатления. Стесненные пребыванием в чужом доме, старшие двигались торопливее обычного и были молчаливо погружены в свои заботы. Шурочка обижался и квелился, как говорят няни. Его накормили и с трудом уложили спать. Наконец он уснул. Нюшу увела к себе кормить ужином и посвящать в тайны дома микулицынская Устинья. Антонину Александровну и мужчин попросили к вечернему чаю. |
| Все нравилось им, все их удивляло, и больше всего неумолчная болтовня их старого чудаковатого возницы, в которой следы исчезнувших древнерусских форм, татарские наслоения и областные особенности перемешивались с невразумительностями его собственного изобретения. Когда жеребенок отставал, кобыла останавливалась и поджидала его. Он плавно нагонял ее волнообразными, плещущими скачками. Неумелым шагом длинных, сближенных ног он подходил сбоку к телеге и, просунув крошечную головку на длинной шее за оглоблю, сосал матку. – Я все-таки не понимаю, – стуча зубами от тряски, с расстановкою, чтобы при непредвиденном толчке не откусить себе кончик языка, кричала мужу Антонина Александровна. – Возможно ли, чтобы это был тот самый Вакх, о котором рассказывала мама. Ну, помнишь, белиберда всякая. Кузнец, кишки в драке отбили, он смастерил себе новые. Одним словом, кузнец Вакх Железное брюхо. Я понимаю, что все это сказки. Но неужели это сказка о нем? Неужели этот тот самый? – Конечно, нет. Во-первых, ты сама говоришь, что это сказка, фольклор. Во-вторых, и фольклору-то в мамины годы, как она говорила, было уже лет за сто. Но к чему так громко? Старик услышит, обидится. – Ничего он не услышит – туг на ухо. А и услышит, не возьмет в толк – с придурью. – Эй, Федор Нефедыч! – неизвестно почему мужским величаньем понукал старик кобылу, прекрасно, и лучше седоков, сознавая, что она кобыла. – Инно жара кака анафемска! Яко во пещи авраамстии отроци персидстей! Но, черт, непасеный! Тебе говорят, мазепа! Неожиданно он затягивал обрывки частушек, в былые времена сложенных на здешних заводах. Прощай, главная контора, Прощай, щегерь, рудный двор, Мне хозяйской хлеб приелси, Припилась в пруду вода. Нимо берег плыве лебедь, Под себе воду гребё, Не вино мене шатая, Сдают Ваню в некрута. А я, Маша, сам не промах, А я, Маша, не дурак. Я пойду в Селябу-город, К Сентетюрихе наймусь. – Эй, кобыла. Бога забыла! Поглядите, люди, кака падаль, бестия! Ты ее хлесь, а она тебе: слезь. Но, Федя-Нефедя, когда поедя? Энтот лес – прозвание ему тайга, ему конца нет. Тама сила народу хресьянского, у, у! Тама лесная братия. Эй, Федя-Нефедя, опять стала, черт, шиликун! |
| Дионис (греч. Δινυσος, Δινυσος ; микенск. di-wo-nu-so-jo; почитался в Риме как «Вакх» (лат. Bacchus) – бог, несомненно, индоевропейского происхождения 541 . Дионис был младшим сыном Зевса-громовержца. Как бог вина, Дионис почитался источником и подателем многих радостей для людей 542 , ведь вино «забот дневных с души снимает тяжесть, и от страдания верней лекарства нет» 543 . Вино даёт человеку пережить состояние опьянения, то есть, выражаясь языком психологии, состояние изменённого сознания. В этом изменении сознания древние эллины видели результат вмешательства божества. Недаром одним из имён Диониса было имя «Вакх» (греч. Βκχος , лат. Bacchus), что значило также «вино» 544 . Загадочен миф о рождении Диониса. Дело происходит в Фивах. Зевс влюблён в Семелу, дочь царя Кадма, но к беременной Семеле приходит Гера и внушает ей мысль просить у Зевса явиться ей во всём своём божественном величии. Зевс исполняет её просьбу, но любовное «объятие» в виде молний сжигает Семелу. Зевс успевает выхватить недоношенного ребёнка из чрева возлюбленной и вшивает его в своё бедро. Рождение из бедра – своего рода соответствие появлению Афины из головы. Но если воинственная богиня появляется из верхней части тела, то Дионис рождается из части тела, с которой связаны яркие эротические ассоциации. Кроме того, как отмечает В. Буркерт, рана бедра имеет символическую связь с кастрацией, смертью и, несомненно, с обрядом инициации 545 . «Младшие» боги Число богов в Древней Греции было огромным и трудно определяемым, так что составить их полный перечень возможным не представляется. По традиции, идущей ещё с микенских времён, каждый эллин, дабы уберечь себя от немилости случайно «забытого» им бога, в своей молитве предусмотрительно добавлял формулировку «все боги». Вместе с тем на выбор общегреческих, олимпийских богов несомненное влияние оказал гомеровский эпос. Но существовал и так называемый «второй ряд» богов, менее значимых, менее почитаемых, но всё же по-своему особо примечательных. Остановимся на некоторых из них. |
| Согласно с этими художественными созданиями и самое имя Вакха, указывающее на его грустный характер. Имя Диниса объясняют из Санскритского языка посредством Deva nishi : бог благодетельного напитка. Имя же Вакха, Греческое, от βχω, стенаю, плачу, и Вакх значит возбудитель плача. Древнейшее Греческое его имя, Zagreus указывает на мрачный его характер, на Диниса подземного, адского, сына Зевса и Персефоны. Третье имя Иакха употребляемо было при мистериях и указывает на Вакха Элевзинских таинств, в которых важное значение бога было уже совершенно возвышено . Стремление Греческих художников облагородить, возвысить чувственную идею Вакха, едва ли в каком-нибудь другом произведении древнего ваяния выражено так ясно и превосходно, как в тех горельефах, которые украшают Альтемпскую, а теперь Порецкую урну. Содержание их имеет отношение к мифу о Вакхе и Ариадне, но по всему заметно, что художник имел в виду мысль, которая уяснится из самых подробностей горельефа. По обеим сторонам урны представлен Вакх в двух разных видах. Но прежде чем изложить предметы двух главных рельефов, взглянем на боковой рельеф овала, в котором содержится, так сказать, зерно мысли, подробнее развиваемой в двух больших. Фавн держит на плече упившегося ребенка. Внизу, другой ребенок испугался змеи, которая выползла из таинственной корзины ( cista mystica ) и шипит на него своим жалом. Змея посвящена была Вакху. Иногда встречается и на других рельефах таинственная корзина с выползающею змеею . Нередко бывает она несома в руках или на голове. Катулл и Тибулл в описаниях вакхических оргий упоминают об ней, а Валерий Флакк называет корзины полными таинственного страха ( plenas tacita formidine cistas ). В оргиях и мистериях получили оне таинственное значение, но первоначально указывают на те тростниковые сквозные корзины, в которых топтали виноград и которые до сих пор употребляются на юге. В вине таится змея, которая означала phallus . Группа эта имеет отношение к рождению Вакха . Мальчик упившийся означает радость; мальчик, испуганный змеею, сладострастие и горе. В вине и то и другое. Здесь, можно сказать, зерно мысли, которая далее развита в бльших размерах. По обеим сторонам две группы: Фавн и Вакханка; слева выражают они упоение страсти, напоминая стихи Батюшкова: Я за ней... она бежала Легче серны молодой; Я настиг; она упала - И тимпан под головой. Фавн, в порыве желания, простирает руки к вакханке; на ней пояс, завязанный узлом. Еще миг - и она будет в его объятиях. Но под ногою Фавна другая корзина, откуда выползла змея, готовая ужалить его в подошву. Опять та же мысль: в вине страсть, а в страсти жало. Справа, Вакханка, без узла на поясе, и другой Фавн выражают чувство грустного упоения. Они не стремятся друг к другу, а расходятся. На груди Фавна перевязь из виноградных ветвей и трагических масок, весьма разнообразных. В выражении лиц, в положении их, видно упоение трагическое, упоение поэтической скорби. Внизу брошена козлиная голова, а на жертвеннике бычачья. |
| Скачать epub pdf Страдание святого мученика Христофора Память 9 мая О сем преславном мученике 3052 рассказывают нечто странное и необыкновенное, будто он имел песью голову и происходил из страны людоедов 3053 . Когда одним комитом 3054 он взят был на войне в плен, то не обладал даром человеческой речи. Он помолился Богу, и Господь послал к нему ангела, который сказал ему: «Мужайся, Репрев!» – таково было его первое имя, – а потом прикоснулся к его устам и сообщил ему чрез это способность говорить. Когда после сего он прибыл в один город, то стал обличать тех, которые преследовали христиан. За это некий Вакх избил его, но он в ответ на это сказал Вакху, что принимает со смирением от него побои только ради заповеди Христа, а если бы он поддался гневу, то не устоял бы ни сам Вакх, ни даже сила императора, которую он обратил бы в ничто. Вскоре за ним было прислано двести человек воинов, чтобы привести его к императору 3055 , и, когда они шли, то на пути совершенно сухой жезл, бывший в руках святого, чудесно расцвел, а затем когда во время путешествия у воинов не хватило хлеба, то он умножил его в изобилии. Это великое чудо привело в удивление воинов, и они уверовали во Христа и вместе со святым были крещены Антиохийским епископом, святым священномучеником Вавилою , причем святому вместо Репрева дано было имя Христофора. Когда святой приведен был к императору, то последний при виде его почувствовал ужас и неожиданно упал навзничь, а потом, придя снова в себя, задумал заставить его отречься от Христа, но не явными мерами насилия, а хитростью сперва изменить его настроение, а потом ласкою склонить его к исполнению своей воли. С этою целью он велел позвать двух женщин – блудниц, красивых лицом и готовых отдать себя на блудное соединение, которые соблазнительными беседами возбуждали в молодых людях непреодолимое, безумное стремление к блудодеянию. Имя одной из этих женщин было Каллиникия, а другой – Акилина. Император велел им войти к святому и внушить ему различные соблазнительные мысли, как это было у них в обычае, чтобы, побуждаемый преступною любовью к ним, он согласился отречься от веры во Христа и принести жертву языческим богам, но святой Христофор стал их поучать вере во Христа и своим словом отвратил их от идолослужения. |
| ( < < back) нынешняя Франция. ( < < back) приморский город южной Галлии, с превосходною укрепленною гаванью, — один из важнейших центров римской образованности в южной Галлии; ныне — Марсель, главный город французского департамента «Устьев Роны», первый морской торговый город Франции с числом жителей более 300 000 человек; лежит между устьем Роны и Тулоном, при восточной бухте Лионского залива, у подножия скалистых отрогов провансальских Альп. Отсюда в древности христианство распространилось по всей южной Галлии. ( < < back) древний город Галлии, на юго-восток от Парижа, между реками Луарой и Соной. ( < < back) древний кельтический народ, в стране бельгов между верхней Сонной и областью истоков Марны и Сены; столицею их был город Андематун, который здесь и разумеется, — ныне — Лангр — город и первоклассная крепость во французском департаменте верхней Марны. ( < < back) главный город эдуев (кельтского народа Галлии): ныне — Отюн в департаменте Луары и Соны. ( < < back) верованиям древних греков, Немезида была богиней, которая раздает людям по их заслугам долю, счастье и несчастье, назначает награду или наказание по нравственному суду за совершенные деяния, в особенности же мстит и наказывает зазнающихся людей, смиряет их гордость, назначает тому, кому судьба дала слишком много счастья, потери и несчастье, дабы справедливая мера была снова восстановлена и человек не забывал о своем человеческом жребии. ( < < back) страна находилась на востоке Галлии. ( < < back) мера расстояний: оно равнялось нашим 690 саженям. Два поприща, таким образом, составляли 1380 саженей (немного более 2,5 верст). ( < < back) Аврелий (иначе — Антонин) — римский император, царствовал с 161 по 180 год. ( < < back) Память святого мученика Данакта чтеца область Римской империи, обнимавшая собою все восточное побережье Адриатического моря с лежащими за ним местностями (нынешняя Далмация, Босния и Албания). — Авлон — город в Иллирии, при Адриатическом море. ( < < back) иначе Вакх, — греко-римский бог винограда и виноделия, даром вина радующий сердца людей и разгоняющий печаль и заботы. Вначале скромные торжества в честь его приняли впоследствии необузданный характер и сопровождались дикими оргиями, буйным пьянством и развратом, и сам Дионисий, или Вакх, стал олицетворять собою божество пьянства. |
| — Радуйтесь, мужи, — вас любят бессмертные боги, как подлинных сынов своих, и заботятся о вас. Они много раз говорили мне о вас во сне и ясно сказали мне на мои вопросы, что вы обратитесь к ним. Потому то они удержали мучителей ваших, чтобы они не погубили вас, ибо боги ждут вашего обращения, которое уже близко. Еще в прошлую ночь великий среди богов Вакх [ 11 ], явившись мне, сказал: «Приведи тех двух мужей ко мне». Теперь же, мужи, храм Вакха открыт, алтарь украшен, жертвы приготовлены; придите и принесите ему жертвы. Святые ответили ему: — Ты лжешь бесстыдно, судья! Ибо твои боги, как известно, немы; точно также и во сне они ничего не могут говорить. Притом, который Вакх говорил тебе? Ведь, два у вас здесь идола Вакха: один каменный, а другой медный. Коли говорил каменный, то мы пророчествуем ему, что скоро придет то время, когда он будет разбит на части или будет положен вместе с другими камнями в стену, создаваемую из камня, или, наконец, будет брошен в огонь и превратится в песок. Если же говорил тебе медный Вакх, то скоро он будет переделан в кувшины и другие ничтожные сосуды. Не будучи в состоянии слушать эти речи, Максим начал жестоко мучить их. Мучение было таково: он велел вонзить в землю различные острые железные орудия: рожны, ножи, гвозди, трезубцы и другие весьма острые предметы, какие только мог изобрести, — притом острием вверх и на близком расстоянии друг от друга. Высотою эти острия равнялись длине одной стопы ноги. Он велел положить на острия святого Климента нагого спиной, лицом вверх, и бить его толстыми палками, а святому Агафангелу велел лить на голову растопленное олово. В то время как святой Климент был бит палками по груди и по всему телу, от головы до ног, все тело его снизу искололось и изрезалось на тех острых орудиях; одни железные острия прошли до сердца, иные до груди, иные до внутренностей желудка, и иные, наконец, прошли насквозь и явственно виднелись наверху. Когда после долгого биения мучитель повелел снять мученика с того места, то едва несколько человек могли с большими усилиями освободить его оттуда. Максим недоумевал и изумлялся столь великому терпению, тем более, что никакие муки не могли ни обратить мучеников к богам, ни умертвить их. Сам Всевышний Бог соблюдал в них души их, не разлучившиеся с телом, ради большого прославления Своего святого имени и для постыждения нечестивых. Святые снова были ввергнуты в темницу. |
| 219 Вот текст этой телеграммы (от 5 марта): «Барнаульский купец Афанасий Мальков, известный до сего времени своим участием в устроении миссии, оказывается теперь человеком недобросовестным, неблагонадежным и вредным для нее. Вероятно, что Мальков находится ныне в С-Петербурге с целью недоброю для миссии». (Отчет Мисс. Общ. за 1867 г., прилож. 2-ое, стр. 122–123. 220 Домна Карповна – томская юродивая, пользовавшаяся большим уважением со стороны многих томичей. Какого она была происхождения – неизвестно. Говорили, что она была сослана в Сибирь из европейской части России за какое-то преступление, оплакивая которое приняла на себя подвиг юродства. Жила она в Томске, не имея определенного жилища. Ходила в рубище, нося с собой в карманах и за пазухой камни, щепки, битое стекло, опилки, кусочки сахара, и все это раздавала своим почитателям, предававшим ее действиям и словам иносказательный и даже пророческий смысл. Но в беседе с близкими она оставляла юродство, говорила разумно, назидательно и ее слово своею теплотою согревало и успокаивало души слушающих. Умерла в ночь на 16 окт. 1872 г. (Прот. М. Путинцев, Сказания о некоторых сибирских подвижниках благочестия (М., 1899), стр. 31–33). 222 Очевидно, священник-автор статьи: «Архим. Макарий Глухарев, основатель Алтайской церк. Миссии» в «Страннике» 1860, авг. (ср. 1862, февраль). 223 О. Вакх Гурьев – законоучитель томских гимназий. Воронежец родом, он вслед за некоторыми другими земляками потянулся на службу в Томск к преосв. Парфению и здесь свел тесную дружбу с о. Владимиром и о. Вениамином, инспектором и ректором семинарии. Человек честный, умный и прямой, он не мог быть угоден Малькову. В 1867 г. о. Вакх оказал услугу Алтайской миссии своей корреспонденцией о поездке туда («Современная летопись», 45, 46; см. И. И. Ястребов, о. с. 123). Впоследствии о. Гурьев был военным священником. Сконч. в 1890 г. настоятелем Калишского собора. Известен как автор многих статей («Душепол. чтение», 1894 г. Подробнее – в нашей статье о нем в «Томских епарх. ведомостях», 1905). Мальков устранил честного и правдивого о. Вакха, хотя последний получил от председателя Мисс. общества кн. Голицына предложение принять участие в учреждении в Томске отделения! |
|
|
