| Кафедры армян-халкидонитов Кафедры армян-халкидонитов В сер. VII в. халкидонитство, очевидно, взяло верх в Армении, став господствующим вероисповеданием, и лишь в VIII в., после установления араб. правления и разрыва тесных связей Армении с Византией, армяне перешли к политике церковной самостоятельности. Окончательно разрыв с А.-х. определился на Маназкертском Соборе Армянской Церкви (726), тогда же окончательно было прервано общение Армянской и Грузинской Церквей. А.-х. начали переселяться в М. Армению, Сирию, Месопотамию, Каппадокию, где издавна существовали правосл. арм. общины, получавшие всемерную поддержку со стороны Византии. В районах Армении, граничивших с Грузией, правосл. армяне попадали в каноническое подчинение Грузинской Православной Церкви. В областях Тайк (Тао) и Кларджк (Кларджети) большинство населения составляли А.-х., к-рые в IX в. стремились оказывать влияние на возрождавшую арм. государственность династию Багратидов. Из Сирии в Армению приезжал и обращался с проповедью к князю князей Ашоту I Багратуни Феодор Абу Курра , еп. Харранский, известный поборник Православия на Востоке, очевидно призванный местными А.-х. Во 2-й пол. IX в. К-польский Патриарх свт. Фотий вел активную переписку с армянами, в т. ч. с князем князей Ашотом I и князьями обл. Тарон, приверженцами Православия. В 862 г. эмиссар Фотия архиеп. Иоанн Никейский (Ваан Никийский) прибыл на Ширакаванский Собор, где изложил догматы Халкидона. Материалы Ширакаванского Собора Армянской Церкви содержат анафемы тем, кто отрицает святость Халкид. Собора. Хотя подлинность этих актов сомнительна, они свидетельствуют об активности А.-х. В X в. действия К-поля, направленные на объединение с Армянской Церковью, и даже намерение арм. иерархов в интересах антиараб. коалиции идти навстречу Византии засвидетельствованы в «Истории Армении» Ованнеса Драсханакертци, в частности в его письме имп. Константину VII Багрянородному . Уже в VI-VII вв. существовали епархии А.-х. в М. Армении, входившей в состав Византии. |
| Вытесанное место вышиной в рост человека, а ширину имеет пространство для одного человека, а в длину могут поместиться двое или трое. А внутри обретённого камня вытесан как бы другой камень в форме параллелепипеда, где можно поместить одного человека, и в этом камне Иосиф и положил пречистое тело Господа. То место камня, откуда мастер начал тесать, называется входом, или устьем Гроба, и отверсто к востоку. Камень, запирающий вход в Гроб, издревле разделяется на две части: одна часть, лежащая близ Гроба, обшита медью, а другая обращена к гинекону. Обшитый медью камень умащается бальзамом, который, по освящению, раздаётся и всем желающим; один раз в год, во время спасительных Страстей, этот обшитый медью камень служит архиерею вместо священной трапезы». 440 Арефа, архиепископ Кесарии Каппадокийской, ученик патриарха Фотия, продолжал под его влиянием заниматься экзегетикой Св. Писания, восстановление которой было обязано его знаменитому учителю. Из биографических сведений об Арефе известно очень немногое. Он родился в Патрах в середине IX b., в 895г. был диаконом, а в 906г. занимал архиепископскую кафедру в Кесарии Каппадокийской. В это время Арефа, проживая в Константинополе, принимал большое участие в спорах по поводу четвёртого брака императора Льва VI Мудрого, причём сначала он был сторонником патриарха Николая Мистика , решительно осудившего брак царя, а потом примкнул к партии патриарха Евфимия, оценившего этот брак по руководству принципа οκονομα. Как первотронный архиепископ, Арефа оказал немалое влияние на господство этого последнего принципа в церковном суде о четвёртом браке византийского басилевса. Арефа скончался в 40-х годах Х в. Это был всесторонне образованный человек, который любил заниматься науками и имел многочисленных последователей и учеников из среды византийского клира. Он собрал большую библиотеку рукописей, имевших важное научное значение. Между прочим, в 914г. нотарий Ваан переписал для Арефы один кодекс, в состав которого вошли: «Протрептик» и «Педагог» Климента Александрийского , «Увещание к народам» Иустина Мученика , «Против Гиерокла» и «Предуготовление к Евангелию» Евсевия [Кесарийского], «Апология» и «О воскресении» Афинагора. |
| Лазара восхищала греческая наука. Описывая Константинополь в предисловии к «Истории Армении», он отмечал: «Знаменитые ученые со всех концов страны греков спешат туда, чтобы прославиться, и по сей день обильно распространяются во все стороны ручьи мудрости». Лазар гордился своей ученостью: «Я, – пишет он, – по мере способностей моих, был занят изучением греческой науки и, насколько было под силу моему скудоумию, читал книги мужей святых» ( Афанасия Александрийского , Кирилла Александрийского , Кирилла Иерусалимского , Василия Кесарийского, Григория Назианзина ) и «нашего апостолоподобного мученика Григора, вардапета Армянского». Лазар вернулся в Армению в самый разгар борьбы с персами, активно в нее включился, но позже, «удрученный тяжелыми трудами во время смуты... пожелал предаться молитвам и обрести покой». Два года он провел с отшельником Мовсесом в области Сюник. В 486 г., когда, став марзпаном Армении, Ваан Мамиконян принялся за восстановление и благоустройство страны и начал, помимо прочего, поднимать из руин разрушенный собор в Вагаршапате, при котором учредил монастырь, Лазар был призван из Сюника и назначен настоятелем этого монастыря. Однако у Лазара были недоброжелатели, и поэтому, когда сгорела деревянная монастырская церковь , ему «пришлось претерпеть горе от негодных людей»: Лазара оклеветали, он лишился покровительства Ваана Мамиконяна и католикоса и был изгнан из монастыря «нагим и лишенным всего того, что создал с детства». «Даже греческих книг не дали мне, и валяются они там на съедение моли; но, прочитав их, просветятся ли ими умы тех, кто живет на том месте, и сумеют ли они просветить других? ...в мое добро нарядившись, они разгуливают и смеются надо мною», – сетует Лазар. Лазар вынужден был уехать в Византию, в город Амид, но и здесь его не оставили в покое. Тогда он пишет Ваану Мамиконяну «Послание» (или «Обвинение лжеречивых монахов»), которое представляло собой инвективу против одной из групп современного автору духовенства и вместе с тем – важный исторический документ: видя причину своих неприятностей в зависти «лжеречивых монахов», Лазар считает, что гонения на него были отражением социально-политического состояния Армении. Это была не борьба по поводу основ веры, а столкновение сторонников двух путей политического развития Восточной Армении: персидского (персы опирались на молодое, но сильное политическое течение, порожденное ими среди армян, – «персофилов», многие из которых приняли зороастризм) и армянского («грекофильского»). Скорее всего, сыграли свою роль те же факторы, что и в отношении подвергшихся гонениям католикоса Гюта и тех, кого Лазар упомянул в конце «Послания»: «блаженного философа Мовсеса» и др. |
| Григория о том, что наступит время, когда некоторые овцы стада его отпадут, превратятся в волков и, напав на других овец, станут пожирать их, и видение св. Саака о том, что прекратится царствование Аршакуниев и святительствование рода св. Григория. Много обещаний давал царь Хосрой католикосу Нерсе, прозванному Шуай, что по-армянски значит Меджин-Средний, и он, вместе с армянами, отпал от веры греческой и иерусалимской. А вся Грузия и четвёртая часть Армении отказались от общения с армянами при хиротонии епископов, геретинцы и сивны 60 сделали то же самое, но вскоре они опять покорились некоему Нерсесу, который красил бороду. Католикос Иоанн, созвав собор в Маназкерте, постановил совершать таинство евхаристии на опресноках с вином, не разбавленным водой, и тем он пошёл против св. Писания, где апостол говорит: «Трие суть свидетельствующие: Дух, кровь и вода». Раздоры продолжались. Умер Ваан Мамквен, вернувший Армении правую веру царя Тиридата 61 . Персы овладели Арменией, у дворян отняли право управлять страной и передали его епископам и хореепископам, преданным Персии. Иные католикосы Армении усыновили персидских царей, например, Кавада (491–551), епископы возгордились и сделались недоступными даже для дворян, оставшихся преданными родному краю. Дворяне не могли вынести такого унижения: Вардан Мамквен и др. дворяне восстали, убили персидского сатрапа Сурена, дома врагов предали пламени, а сами со своими семействами убежали в Константинополь. Император Юстиниан, желая избавить церковь от раскола, пригласил в Константинополь на собор армянских епископов, и собор этот единогласно подтвердил и принял постановление Халкидонского собора, предал проклятию и анафеме противников его. Тогда строился Софийский собор. Армяне, довольные исходом дела, испросили позволение на их счёт достроить западные врата строящегося собора, император принял их предложение, армяне дали 100,000 серебряников, и с того времени западные врата Софийского собора стали называться «армянскими вратами». Они вернулись в отечество, где одни приняли единение церквей, иные же, как змеи, возмутили народ и подняли его против единения. |
| Лев VI Мудрый (годы правления 886912) сын Василия I, изучавший философию, богословие, математику, риторику, грамматику под руководством Фотия. За свои обширные познания он получил прозвище Мудрый. В своей деятельности Лев VI руководствовался принципом: «обо всем печется сам император», но о себе говорил как о смиренном «сыне матери-церкви». Большое внимание он уделял реформированию государственного аппарата и законодательной системы. Лев VI упорядочил иерархию чинов и титулов (4 разряда почетных титулов со строго определенным числом рангов – 18); отменил закон, дававший право синклиту принимать участие в законодательстве; провозгласил право любого подданного, недовольного судебным решением, обращаться непосредственно к императору; взял судей под свою защиту, чтобы они не боялись могущественных истцов и ответчиков; по словам Кекавмена, способствовал совершенствованию системы обучения. Лев VI окончательно уничтожил остатки городского самоуправления, завершил формирование византийской монархии и способствовал утверждению средневековых идеалов: благородный род, заботы и труды на «благо империи», готовность проявлять человеколюбие, защищать бедных, творить справедливость. Он призывал судить о благородстве людей «не по их предкам, но по их собственным делам и успехам». Однако в жизни, согласно «Псамафийской хронике», император плевал в лицо своему названному брату, патриарху Николаю Мистику , с которым он вместе рос и воспитывался, бросал его наземь, а затем принудил отречься от сана, так как тот запретил постриг его жены Феофано и не дал согласия на развод. Отдавая предпочтение занятиям науками, а не физическим и военным упражнениям, император приобрел популярность как писатель. Он был автором монодии на смерть своего отца Василия I, в которой создал образ идеального монарха, 113 указов-новелл и предисловия к законодательному сборнику Прохирон, созданному по его инициативе и при его участии, сочинения «Тактика», оказавшего влияние на составление «Артикула воинского с кратким толкованием» в России петровской эпохи (см. Прохирон , « Тактика »). Льву VI приписывают также литургическую поэзию. Известно, что он оказывал покровительство актерам, один из которых Ваан, присутствовал на трапезах императора и подавал ему советы. Лев VI сам переписывал и украшал книги, подарив одну из них патриарху Евфимию. |
| В царствование имп. Василия Македонянина (867–886) однажды из Великой Армении явилось несколько вельмож в Константинополь. Василий принял их очень дружелюбно, одарил их подарками и возвел их в чины, – вероятно в придворные. Г. Гедеон пропустил эту подробность жития, Г. Баласчев напротив усматривает в ней важное значение: «эти переселенцы из Армении усилили армянский элемент и стали играть большую роль в правлении Византийской империи». Но не надо забывать, что имп. Василий сам был армянин по рождению и к армянам относился очень дружественно. При дворе его было много таких чиновников, как Συμβτιος, Μυαξρης, с армянскими именами. Далее известно, что имп. Василий, в ответ на просьбу армянского посольства, послал корону армянскому принцу-арсакиду Ашоту. Поэтому довольно вероятно, что армянские вельможи, о которых говорит житие, могли быть лицами – посланцами этого Ашота приблизительно в 878 году. 663 Среди этих вельмож находился отец св. Марии, отец пятерых детей – двух сыновей и трех дочерей. Из последних две вышли замуж еще при жизни отца, и одна из них с мужем Вардою Врачи жила во Фракийском местечке того же названия, близ города Месины. 664 По смерти отца младшая Мария вместе с матерью продолжала жить в Константинополе, где и училась под её руководством. Μ. Гедеон ошибочно думал, что Мария первоначально жила в Месине. У Варды Врачи был приятель из села Камара (вероятно вблизи же Месины) по имени Никифор. Первый посватал второму Марию; оба они прибыли в Константинополь, и Никифор, получив согласие Марии и её матери, женился, после чего молодые переехали в Камару. 665 Первый сын её от брака, Орест, умер пяти лет от роду. С появлением на свет другого сына, Вардана, Никифор, в виду надвигавшейся византийско-болгарской войны, принял участие в походе, отличился на войне и был назначен турмархом города Визы (Βιζη). Вся остальная жизнь Марии протекла в этом последнем городе, где по смерти Вардана и её служанки Агафии у ней родились двойни Ваан и Стефан, где она после всяких превратностей жизни скончалась и где погребена. |
| 23октября состоялось пятое заседание этого разбойничьего соборища, и по повелению Императора был вызван Фотий. Когда об этой воле Императора сообщили участникам Собора, представители Папы распорядились, чтобы за Фотием были отправлены не священники, а миряне. Тем самым предполагалось унизить Фотия. Священный Фотий был вызван трижды и наконец был доставлен силой, чтобы осуждение проходило в присутствии осуждённого. А он, будучи посажен на последнее место, как будто он уже осуждён, сказал им словами Книги Притч, что так как он пришёл не добровольно, а насильно, то он решил не отверзать уст своих и ничего не говорить. Он прибавил к сказанному слова царя и пророка Давида: «рек сохраню пути мои да не погрешу в языке моем, поставил стражу устам моим». Когда его спросили, принимает ли он постановления епископов Римских, деяния Соборов, бывших при Папе Николае и Папе Адриане, он молчал. Но его молчание было громогласнее любого восклицания. И когда его спросили ещё раз, он ответил: «Бог слышит глас и молчащего». Когда представители Папы сказали, что молчанием он сам себя осуждает, Фотий ответил: «Иисус тоже молчанием не избежал осуждения». Когда препозит Ваан стал подталкивать его сказать что-нибудь в свою защиту, тот ответил: «У меня нет никаких прав в мире сем». Когда ему, без всяких его просьб, была дана отсрочка для размышлений, Фотий ответил: «Я не прошу медлить, а то, что вы меня отпускаете,– это в вашей власти», и по повелению Собора ушёл. 29 октября состоялось седьмое заседание, и священный Фотий вновь был приведён, вместе с Григорием Сиракузским и Иоанном Ираклийским, держа в руке патриарший посох. Но представители Папы велели отобрать посох из рук святейшего Фотия и опять посадили его на последнее место, чтобы унизить его. Когда Иоанна Ираклийского спросили, принимает ли он ливеллон Папы, в котором Фотий анафематствуется (а Иоанн Ираклийский был рукоположен Фотием), тот ответил «анафематствующий своего архиерея да будет анафема». Подобным образом и другие епископы, вошедшие вместе со священным Фотием и допрашиваемые о том же, отвечали вместе с Фотием: «Бог да сохранит на многая лета нашего святого царя. Но мы не будем давать никакого ответа папским посланникам, даже если они раскаются в содеянном ими». Нечестивые и дерзкие судьи разгневались на эти достойные ответы и десять раз прокричали вопреки всякому обычаю божественному и человеческому анафему «Фотию и тем, которые с ним», признавая Патриархом престарелого Игнатия. Поднялись диаконы Стефан и Нектарий и громогласно прокричали против священного Фотия такую анафему: «Фотию, вторгшемуся из придворных в Церковь – анафема. Фотию из дворца, из мирян – анафема. Фотию, неофиту и тирану – анафема. Фотию схизматику, осуждённому за это – анафема. Фотию, развратнику и отцеубийце – анафема. Фотию, новому Максиму Кинику – анафема, новому Диоскору – анафема, новому Иуде – анафема, всем сторонникам и помощникам его – анафема» 35 . |
| И вот некий муж из придворных, грек по имени Теофил, которого они называли Абу Степаном, человек богобоязненный, договорился с тремя другими мужами взять достославное сокровище и тайно переложить [тело] в раку. С наступлением сумерек эти четверо мужей пришли и, достав из могилы тело, переложили в раку; а [Теофил] понес и установил [его] у себя в доме. В тот же вечер в городе появился некий епископ. На рассвете позвал он к себе взявших [мощи] и рассказал, что ему было видение об их тайных действиях. И поскольку не было известно «об исчезновении тела из могилы, распространился слух, будто купцы выкрали тело блаженного мужа и через Баалбаг 991 перевезли в Палестину. Но истина, которую нельзя утаить, стала известна сомневающимся. Ибо некоему больному, находившемуся при смерти, в видении явились какие-то [люди], которые сказали ему: «Скорей попроси земли с могилы чудотворца Ваана, и, будучи ею помазан, будешь жить». В тот же час ему принесли ее, он приказал и его самого понести на то место и вернулся оттуда здоровым. [Христиане], видевшие это, преисполнились смелости и в честь святого построили над его [могилой] часовню, затратив на это весьма мало труда. И недалеко от святого места стали строить царский дворец. Один из тех, кто нес тело святого, встретив надзирателя, с высокого места упал вниз, громко крича: «Помоги мне, святой Ваан», – и благополучно опустился на землю. Слышавшие и видевшие это, спустились вниз и увидели мужа, стоящего на своих ногах. А он говорит: «Я видел чудо, которым премного изумлен. Ибо увидел я святого мученика перед собой, державшего меня; и мне показалось, что я схватился за него, но его не было рядом со мной. И таким образом я остался жив и невредим». При виде всех этих чудес они смело, не мешкая построили прекрасную церковь с часовней, и не в церкви, а в часовне положили тело мученика, в северной стороне святой кельи, обложили [его] обожженным кирпичом и известью, осветили лампадами и украсили прочей церковной утварью. И с тех пор толпы больных и мучимых иными недугами исцелялись. Молва о том обошла все края; стекавшиеся миряне и придворные падали ниц перед святым и клали поклоны святой Троице. |
| Тем не менее сохранявшееся соперничество между двумя основными династиями Багратуни и Арцруни нашло отражение и в церковной жизни. В 969 г., обеспокоенный прохалкидонскими симпатиями католикоса Ваана (968–969), «заключившего с иверами союз о вероисповедании», Ашот III собрал в Ани епископов и монахов, которые, «доподлинно убедившись в пагубных еретических намерениях его [католикоса] (поскольку он распорядился привезти иконы, чтобы восстановить секту халкидонитов)», сместили Ваана с престола и избрали вместо него Степаноса III (969–972). Смещенный Ваан, опираясь на поддержку рода Арцруни, переехал на о. Ахтамар, расположенный на оз. Ван в Васпуракане, где до него уже жили другие католикосы. Духовенство впало в смятение, однако конфликт разрешился сам собой кончиной обоих католикосов. 2. Новый культурно-религиозный рост и раннесредневековые ереси Расцвет династии Багратуни и северной Армении приходится на царствование Гагика I Багратуни (989–1020). При нем в столичном г. Ани был возведен великолепный собор 45 , а сам город, преобразившийся в результате строительства многочисленных храмов, стал именоваться «городом тысячи и одной церкви». На территории Васпуракана таким же ярким проявлением процветания стал храм св. Креста, воздвигнутый по приказу Гагика Арцруни на о. Ахтамар между 915 и 921 гг. и ставший настоящим шедевром армянского зодчества, благодаря богатым фрескам внутри и великолепным барельефам снаружи. Указанный исторический период имел непреходящее значение для армянской культуры, поскольку стал временем интенсивного взаимопроникновения различных культур: армянской, византийской, грузинской, сирийской и арабской, что привело к культурному расцвету общества, происходившему на фоне некоторого экономического роста, инициировавшего изменения в церковной жизни. X в. ознаменовался возникновением многочисленных монастырей – центров религиозного и культурного возрождения страны. Монахи возобновили переписывание рукописей, появилось множество новых переводов и оригинальных армянских сочинений. |
| " Скажи, - говорили ему другие, - человек Божий, какой ты имеешь ответ в свою защиту? " - " Ответы мои, - отвечал Фотий, - не суть от мира сего; если бы они были от мира сего, то вы знали бы их " . На что Ваан опять сказал: " Мы знаем, что ты от замешательства и страха ничего не находишь сказать в свою защиту, посему сей святой Собор дает тебе несколько времени одуматься, а теперь позволяет тебе идти в свое место, повелевая придти сюда в другой раз " . - " Я, - отвечал Фотий, - не требую времени, но чтобы мне удалиться, это в вашей власти " . Затем патриций снова представил ему, что Собор собрался не из одной страны, но из всех пределов вселенной, что он судит нелицеприятно и по вдохновению Божию, и потому ему следует теперь же просить прощения в своих прегрешениях, чтобы получить разрешение, если же он станет что говорить или делать по отъезде папских легатов, то все будет недействительно и безвременно. Фотий стоял, не говоря ни слова, и потом по приказанию Собора вышел. В седьмое заседание, 29 октября, Фотий опять призван был на Собор и пришел с посохом, который, как знак его гордости, тотчас вырвали у него из рук и велели ему сесть на последнем месте. Вместе с ним вошли Григорий Сиракузский и Иоанн Ираклийский, который на вопрос, принимает ли он папское определение, коим проклинается Фотий, рукоположивший его, отвечал: " Проклинающий архиерея своего сам да будет проклят " . И прочие епископы, пришедшие вместе с Фотием, на вопрос о том же отвечали: " Не соглашаемся на совершаемое беззаконно, то есть мы не признаем наместников Папы судиями " . Потом, когда спросили их: " Кто же будет вашим защитником " ? - они отвечали: " Правила Апостольские " . Наконец, присутствовавшие на Соборе, видя, что Фотий решительно не признает определений Николая и Адриана, приказали наперед прочитать определения против него этих пап, потом по повелению их Стефан диакон и нотариус громким голосом произнес против Фотия анафему, или лучше, длинный ряд многих анафем следующим образом: " Фотию, от двора вторгшемуся в Церковь, - анафема, Фотию, - придворному и мирянину, - анафема, Фотию, новопроизведенному и тирану, - анафема, Фотию, отщепенцу и осужденному, - анафема, Фотию, прелюбодею и отцеубийце, - анафема, Фотию, новому Максиму Цинику, - анафема, новому Диоскору - анафема, новому Иуде - анафема, всем его последователям и сообщникам - анафема! " Все это Фотий слушал молча, перенося страшные удары продолжительной анафемы. |
|
|
