| Но мы считаем долгом заявить, что ни католическое, ни лютеранское духовенство, не могут представить св. Православной Церкви из своих историй ни одного фактического доказательства столь высокой веротерпимости в тех странах и окраинах, где политический перевес был на их стороне. Книжная лавка, устроенная, на Санкт-Петербургском острове, у Гостиного двора, с 1721 года поступила под ведение св. Синода и стала называться синодальной. Будучи связана с типографиями, от которых получала товар, она находилась под ближайшим смотрением архимандрита Гавриила Бужинского, директора школ и типографий. Но дела синодальной лавки страдали отсутствием порядка в отчетности. На лавочнике Михаиле Васильеве, с 1714 по 1723 год, против приема его и расписки, составилась недоимка в 3853 р. 82 3 / 4 коп. Деньги стали доправлять, но он спорил и требовал, чтобы счетное дело поверить в синодальной канцелярии. С 1727 года лавка перешла в заведывание тиунской палаты под общим и непосредственным ведением св. Синода, а по закрытии палаты, ею управляло Санкт-Петербургское духовное правление. Книги и листы, в немалом количестве, раскупались из лавки. При ней, как мы видели и прежде, состояли особые книгопродавцы, которые за труд свой получали жалованье, а в приходе и расходе книг, так же в сборе денег от продажи, обязаны были давать подробный перечневый отчет тиунской избе, потом – правлению. Синодальная лавка, по своему времени, была очень богата товаром самого разнообразного содержания. Первое место на ее полках занимали, само собой разумеется, богослужебные книги: псалтыри, октиохи, ирмологи и проч. Но в нее же поступали на продажу и всякие другие сочинения по литературе духовной, светской, учебной, военной, юридической, русские и на языках иностранных. Кроме петербургских, продавались в синодальной лавке и московские издания. Тут были буквари виршовые (т. е. в стихах), учебная псалтырь, азбуки немецкие, книги цифирного считания, география о земноводном круге, сказанья (т. е. проповеди) на полтавскую баталию, на коронацию Екатерины 1-й и на ее погребение, сказанья на немецком языке, историогафия о славянском народе, история Иерусалима, о должностях человека–гражданина, книга о поливательном крещении, ифика иерополитика, география генеральная, геометрия, практика артиллерии, духовный и все другие регламенты уставы, разных годов указы, табели о рангах, экзерциции воинские, дружеские разговоры, комплименты и т. |
| Н.И. Ильминский настаивал на том, что православная татарская письменность и татарско-мусульманская письменная традиция должны отличаться друг от друга в лингвистическом отношении. Противопоставление начиналось уже на уровне графики: православные тексты использовали кириллицу, а мусульманские – арабский алфавит. Однако графикой дело не ограничивалось. Миссионерские переводы были ориентированы на разговорный язык кряшен, а не на письменную татарскую традицию, которая, по мнению Н.И. Ильминского , была слишком сильно связана с мусульманской культурой. Среди первых кряшенских книг были буквари, молитвословы, рассказы из Священной истории, перевод Евангелия, а также словари и грамматики. Преподавателями в крещено-татарских школах были в основном кряшены, поэтому между педагогами и учащимися отсутствовал культурный и языковой барьер. И при переводах носители языка часто помогали Н. Ильминскому добиться того, чтобы перевод был не маловразумительным подстрочником, а живым текстом, обладавшим определенными эстетическими достоинствами. Выработанный Н. Ильминским метод перевода заключался в том, что он работал вместе с одним или двумя носителями языка, знавшими русский. Вот как он описывает работу по переводу на вотяцкий (удмуртский) язык: Итак, начинаю: я диктую своему вотяку по-русски, словами простыми и определенными, предложениями краткими. Говорю одно предложение, он перелагает его на свой родной язык, – я пишу. Я говорю по-русски другое предложение, он говорит по-вотяцки, – я пишу, и так далее. Написавши таким образом несколько строк, некоторую довольно цельную часть повествования, я снова, в связи уже, перечитываю своему сотруднику. Сначала я настаиваю на ясности, на понятности; потом добиваюсь того, чтобы наше изложение было складно: как сами инородцы складно рассказывают что-нибудь им известное, пусть будет так же складно, правильно по языку и наше писание. 973 Опыт Н.И. Ильминского активно распространялся. В 1863 году им была основана школа для крещеных татар. В последующие годы открылись аналогичные школы для крещеных чувашей, марийцев, мордвы и др. В этих учебных заведениях на уроках Закона Божия с учениками специально занимались переводом церковных текстов на родной язык. Таким образом, овладевшие русским языком ученики не оказывались в ситуации культурного двуязычия и не переходили на русский язык, когда речь заходила о православии. Привыкнув говорить на родном языке о вопросах веры, учащиеся могли проповедовать среди соотечественников. Практика Н. Ильминского противостояла обычной практике максимально широкого приобщения новокрещенных к русскому языку, на котором велось преподавание и шло государственное делопроизводство. |
| Для вспоможения Церкви святой и разширения Православной Христианской веры, школам быть в Тобольску, и учить граматики Словенской и Латинской, а учителями промышлять одному, и учеников понудить, 23 которые до того понадобятся от всякаго чина дети, а для скудных детей на покупку к тем наукам потребных книг чтоб учинить вспоможение из Государевы казны, и чтоб кроме Митрополита судом и расправами школьными никому не заведывать и не учить, да не разногласие кое в учении школьном возрастет оттуду. Да к вышеписанной же статье приличны 10, 15, 17, 20 и 21 статьи. Монахом Киевляном и челяди, чтобы был проезд в Сибирь, и из Сибири отъезд вольной; и буде прилучится с домовыми нужными делами послать домовых людей к Москве, и тем бы людям давать ямския подводы; а без проповедников Слова Божия и учителей школьных и без слуг 24 быть невозможно. В Киевопечерской обители Диакон черный Пахомий Арамашенко зело угоден до проповеди Слова Божия; чтобы того Диакона прислать в Тобольск, а буде в той обители его нет, послать и в Чернигов. А для детскаго учения завесть друкарню (типографию) в Тобольску, в Софейском дому 25 Великаго Государя казною, а друковать (печатать) Буквари, Часословы малые и Псалтыри, и до школ на шестнадцать окошек дать слюды из Приказной Палаты. А по справке в Сибирском Приказе, в прошлом 1701 году, Генваря в 9 день, по именному Великаго Государя Указу, велено в Сибири из Дворян Андрею Городецкому, которому велено быть в Софейском доме у Архиерея приказным человеком, для утверждения и разширения словес Божиих, на Софейском дворе, или где прилично, построить училище поповских, диаконских и церковников детей, робяток учить грамоте, а потом Словенской Граматике и прочим на Словенском языке книгам, и Катихизис Православной веры, печатанный на Москве в прошлом 204 (1696 г.), могли совершенно знать и, удостояся в чин Священства, народ учить и многочисленных в Сибири иноземцев, не ведущих Создателя Господа Бога, приводить в познание истинныя веры могли, и по тому ко святому крещению искать разширения до самаго Государства Китайскаго; а тем детям скудным давать на одежду по две деньги человеку на день, да пищу из домовых доходов, а у которых отцы у приходских церквей люди нескудные, и тем питаться и одежды на себя класть свои, а опричь церковнаго чину не имать. |
| Мы уже не будем говорить о тех социалистических бреднях, группировавшихся около принципа свободы, которые стали они разными путями распространять в народе. Мы пойдем прямо к нашей ближайшей цели. Вожаки и сторонники помянутого направления хорошо знали, что крестьяне, вековым научением и воспитанием в лоне церкви, настроены далеко не так, чтобы с ними легко было справиться и внушить им то, что было им несродно, но чего хотелось самим вожакам. Зная это, они взялись за молодое поколение крестьянства, за его перевоспитание, за народную школу. «Когда взята будет школа, – писал один из них (Писарев), тогда победа будет упрочена, таракан будет пойман» 58 . И они не ошибались. Они кидали плоды этого на школах не только высших, но и средних, которые ко времени тысячелетия России были уже достаточно развращены тем, что творилось в области русской словесности «с нелегкой», как выразился в той же речи, из которой мы делали ныне выдержку, М.П.Погодин, «руки Белинского». Но для того, чтобы овладеть школой народной, нужно было устранить из нее все прежнее, не согласовавшееся с их намерениями. Ясно, кого и что нужно было устранить. Земство, – вожаки хорошо знали это, и не ошибались, – в общем, будет конечно на их стороне, а не на стороне духовенства с его рутинными будто бы приемами народного воспитания. А прежде, нежели устранять то и другое, нужно было на деле показать то, чем было бы возможно, как лучшим, заменить устраняемое. Сюда ближе всего относилось составление учебников грамотности и книг для народного чтения. В этом отношении к их услугам были все новейшие усовершенствования педагогические, все движение науки вперед. Тут и звуковая метода обучения грамоте и другие усовершенствования методики и дидактики пошли в ход. Тут и плоды сравнительного языковедения, усилившего теоретическое, вместо прежнего практического, изучение языка, нашли себе место. Короче сказать, прежние учебники грамотности (азбуки и буквари) оказались теперь якобы никуда не годными. Тоже и относительно материала для чтения в начальных училищах. |
| Выше было сказано, что архим. Софония, чрез посланных своих и особенно чрез братьев Меликов из Кюйлассара, старался собрать точные сведения не только о степени расположения сиро-халдейских несториан к принятию православия, но также и о деятельности инославных миссионеров среди айсоров. Сведения об этом последнем предмете, доставленные архим. Софонии, были такого рода, что заставляли Софонию ходатайствовать пред нашим правительством о возможно скорейшем удовлетворении стремления сиро-халдейцев к соединению с православною церковью. Оказывалось, что в персидских владениях протестантские и католические миссионеры поселились еще в конце сороковых годов XIX b. и жили постоянно в самом городе Урмии. Персидское правительство знало как об их пребывании в пределах Персии, так и о цели их деятельности среди сиро-халдейцев. Миссионеры протестантские действовали энергичнее и успешнее, чем католические. Главная причина их больших успехов заключалась в том, что они свою деятельность сопровождали широкою благотворительностью. Обладая большими материальными средствами, они входили в семейные и вообще житейские нужды бедных несториан: за одних платили подати, другим помогали в содержании и прокормлении семьи, осиротевших девиц выдавали в замужество, престарелых и больных снабжали пищею и лекарствами и пр. Но кроме этих видов, так сказать, частной благотворительности, у них были виды благотворения более общие и более замечательные. Сюда относилось заведение ими типографий, аптек и школ. Типография была заведена ими в Урмии. В ней печатались книги на языках персидском, арабском, сиро-халдейском старом и новом, всякого рода: библии, евангелия, исторические синопсисы, священные истории, грамматики, арифметики, географии, логики, философии, разные рассказы и брошюрки нравственно-исторического содержания, в роде рассказа «Араб – невольник», наконец, прописи и буквари. По множеству заготовленных и еще не употребленных в дело запасов всякого рода книг, в то время, о котором у нас идет речь, книгопечатание ограничивалось одними учебниками, букварями, историями, арифметиками и т. п., которые непрерывно раздавались всем учащимся бесплатно; точно также бесплатно раздавались всем айсорам библии, евангелия и т. п. |
| Да, существуют языки (например, китайский), где морфемы очень короткие и часто равны звукам или слогам. Но русский к таким языкам не относится. Поэтому любая попытка произвольно разделить русское слово без учета его морфемного членения заведомо провальна и антинаучна. Естественно, существование буквицы невозможно доказать, что признают и ее поклонники. Но, по их мнению, «отсутствие информации исторического характера о буквице еще не говорит о том, что ее не было» (это точная цитата из статьи известного преподавателя буквицы). Что ж, аргумент, конечно, «сильный»: тогда отсутствие информации о макаронном монстре, людях с песьими головами или приборе для телепортации тоже еще не означает, что всего этого нет. Буквица не встречается ни в одном памятнике письменности. Впервые она упоминается в книгах А. Ю. Хиневича — основателя неоязыческой секты инглингов, неоднократно судимого за экстремизм. Хиневич писал, что таблички с буквицей ему показывали некие таинственные жрецы — но не отдали, разумеется, потому что увидеть эти священные таблицы человечество еще не готово. Несмотря на видимую нелепость теории буквицы, у нее очень много поклонников. Существуют школы и курсы по изучению буквицы, специальные «буквари» и даже кубики для детей. По запросам «славянская азбука», «древние буквы», «кириллица» и т.п. интернет-поисковики обязательно выдадут таблицу с буквицей и соответствующие сайты. Видимо, на эту удочку и попались создатели памятника Кириллу и Мефодию перед Сургутским университетом: монумент изображает святых, указывающих на огромный свиток с буквицей. О буквице даже публикуются статьи в научных журналах. Вы можете ознакомиться, к примеру, со статьей «Азы древнеславянского языка» в «Успехах современного естествознания» 11, часть 1, 2014 год). Кто допустил ее к публикации – большой вопрос, ведь это издание входит в перечень ВАК, то есть является одним из ведущих рецензируемых научных журналов. Ни один из авторов статьи (очень плодовитых, опубликовавших с десяток работ о буквице в журналах разного качества) не имеет филологического образования, все они — кандидаты технических наук, преподаватели Камышинского технологического института. Ра-теория |
| Решение об издании и о тираже книги принимали на собрании братства. С руководителем типографии или главным типографом заключался контракт. Типограф сам подбирал и оплачивал работу «челяди» - наборщиков, помощников, подмастерьев. Кроме денежной оплаты братство давало типографу часть тиража, к-рую он мог реализовать по цене не выше установленной братством. При типографии имелась литейная мастерская, где переливались или изготавливались новые шрифты. Братство назначало корректоров, к-рым типографы должны были давать на утверждение пробные отпечатанные листы. В 1690 г. корректором был священник Успенской ц. Самуил Красовский, в 1752-1753 гг.- свящ. Святковский, позже - настоятели Успенской ц. и члены братства Антон Левинский и Иван Горбачевский. Цены на книги («такса») устанавливались братством на собраниях. Самыми дешевыми были учебные книги - буквари, школьные часовнички и псалтырки, эти книги выходили самыми большими тиражами и довольно часто переиздавались. Книги поступали в продажу в переплете и в тетрадях («в секстернах»), т. е. иногда продавались в неразрезанном виде. Расценки на переплет устанавливались братством также на собраниях. Можно было купить книги в кредит. Не все книги расходились одинаково, нек-рые издания залеживались на складе десятилетиями. Напр., в 80-х гг. XVII в. на складе еще имелись экземпляры «Адельфотеса» (1591). Издания братской типографии расходились не только по всей Галиции, но и на Волыни, в Подолии, Белоруссии, Молдавии, Литве. С просьбой прислать грамматику «Адельфотес» к братству обратилось сразу же после выхода книги из печати Виленское братство, в 1617 г. грамматику закупил для киевской братской школы И. М. Борецкий. В 1614 г. к Л. У. б. с просьбой прислать новоизданные книги обратился живший на Афоне бывш. Молдавский митр. Макарий. В 1664 г. братство пожертвовало Иерусалимскому патриарху 270 книг своей типографии (ЦГИАЛ. Ф. 129. Оп. 1. Д. 446, 634). Братство регулярно посылало свои книги в Вильно, постоянным заказчиком книжной продукции был Манявский скит. Братство дарило свои издания храмам, монастырям, др. братствам. В 1659 г. издания львовской типографии были подарены Люблинскому и Берестейскому братствам, в кон. XVII в.- Мукачевскому епископу, мон-рю в мест. Лесько Сяноцкой земли, Люблинскому братству, Корсунскому, Почаевскому, Верхратскому мон-рям, мн. братствам в Галиции. Братские издания были известны в Венгрии, Греции. |
| 199. Это состояние рукописи отразилось в компиляции ГИМ. Син. певч. 777 (1705 г.). Утрата и путаница листов произошли не позднее 20-х гг. XVIII в., когда рукопись была использована в группе компилятивных списков типа РГБ. Ф. 35. 5. 41 (20-е гг. XVIII в.). Списки РГБ. Ф. 173.I. 107 и РНБ. Q.XII.4 (кон. XVII в.) восходят к одному беловому протографу: при различии в размерах листов и в типах почерков существенная часть материала скопирована страница в страницу с сохранением декоративных элементов (ср., напр.: РГБ. Ф.173.I. 107. С. 147 и РНБ. Q.XII.4. Л. 73). При копировании РНБ. Q.XII.4 был пропущен фрагмент от «Образа учения маистром» до параграфа о фафаках. Оба фрагмента присутствуют в ГИМ. Забел. 168 (Л. 1-105, 30-е гг. XVIII в.) в том же порядке, что и в «Грамматике...» α; это отражает общий источник - виленский трактат. Список ГИМ. Забел. 168 может восходить как к упомянутому беловому списку, так и к какой-то предыдущей копии (напр., к черновику). Ее текст был отредактирован в XVIII в. с целью модернизировать описание сольмизации. Заключительный раздел соч. «Идеа...» о странных ключах нотных не был частью первоначального текста. Он помещен после формулы окончания и подписи, в РГБ. Ф. 173.I. 107 он записан новым почерком. Сб. «Мусикия», последняя глава к-рого является вариантом «М. г.», составлен в ближайшем окружении Дилецкого. В полном варианте текста в этой главе 4 раздела. Раздел 1-й - начальная часть текста, представляющая собой переработку фрагментов «Грамматики...» в варианте α, дополненную новыми параграфами ( Дилецкий. 1910. С. 60-85). Эту часть написал сам Дилецкий, к-рый упорядочил текст, объединив тематически связанные фрагменты из 2-й части и из конклюзии. Раздел 2-й состоит из собранных вместе муз. примеров из разных мест «Грамматики...» без придания разделу видимой организованности (Там же. С. 86-87). Раздел 3-й включает «коло мусикийское» (изображение звукоряда в виде спирали) и сольмизационные буквари (Там же. С. 88-90); 4-й - выписку из «Грамматики...» в варианте β с добавлением параграфа «О органех» и заключения (Там же. |
| «При рассмотрении современной лубочной литературы, говорит он, на которую такой большой спрос в народе, мы видим, что народ, действительно, читает почти те же самые книги, что и в старину, то есть ту самую литературу, которую он сам создал, облюбовал и в которой воплотил идеалы своей жизни. Прежде всего в народ идут: Священное Писание (Библия, Евангелие, Псалтырь), затем – поминания заздравные и заупокойные, потом идут молитвенники, святцы, простые и с тропарями и кондаками, Творения св. Отцов, наиболее любимых народом ... далее – жития святых – их имеется более ста книжек; затем, книги духовно-нравственные ... сборники проповедей и поучений и проч., затем идут: азбуки, буквари, самоучители, прописи, басни, исторические романы, повести, рассказы, исторические очерки и сказки .... Заканчивается все это песенниками, письмовниками, сонниками, оракулами, гаданьем царя Саломона, календарями и картинами». Последовательный порядок перечисления лубочных книг, имеющих сбыт в народе – как нельзя яснее указывает на те требования, которые народ предъявляет к книге. На первом плане у него заботы о душе, затем – история, то есть более или менее правдивый рассказ и в конце всего – побасенки. Кстати, о побасенках. Горькое слово о них читаем в приговоре Кувыкинского сельского схода (Самарской губернии), постановившего свою земскую школу сделать школой церковно-приходской. «Нам нужно, говорится в приговоре, чтобы дети наши с первого же слова учили слово Божие, как учат его те, кто учится читать по церковным азбукам. Там дети с первого же слова учат об ангелах и архангелах. А в этих азбуках, что в теперешних школах учат, о Боге нет ни слова. Добродетельной жизни нужно бы учить по Евангелию, по слову Божию, а у нас учат его по побасенкам, по какому-то «Родному Слову». Это ихнее «Родное Слово» может быть и родное кому-нибудь, но только не нам, мужикам. Нам нужно Христово слово, Спасителево. Если слово Божие влагается в душу съизмальства, так парень с гармоникой к кабаку уже не пойдет; это нам и нужно.... |
| В советское время в образовательном процессе использовались учебники по обучению грамоте, в которых духовная сторона была исключена. Это, например, «Букварь для рабочих» (1920 г.) , «Букварь железнодорожника» (1921 г.) , «Букварь крестьянина» Е.Я. Голанта (1922 г.) , «Букварь для сельскохозяйственных и лесных рабочих» А.А. Захарьева (1928 г.) и даже «Антирелигиозная азбука» (1933 г.) и т.д. Основная цель пособий состояла в том, чтобы воспитать советского гражданина, послушного идеологии своего государства. В настоящее время стали появляться православные буквари и азбуки, построенные на духовно-нравственном воспитании. Но, не смотря на богатый воспитательный материал, они, к сожалению, не учитывают современную методику обучения. Такие учебники по обучению грамоте могут служить, как правило, только дополнительным материалом к уроку. Если мы обратимся к истории букварной и азбучной традиции, то сможем проследить парадигму духовно-нравственного воспитания на протяжении всего времени их существования - почти четырех с половиной веков. Первые летописные сведения об обучении детей грамоте на Руси относятся к X веку. Это - берестяные грамоты, найденные российскими археологами при раскопках в Новгороде. По их свидетельству, существовал и способ обучения: сначала учили буквы кириллицы, а затем читали по слогам. В славяно-русских рукописях XI и XIII вв. известны толковые азбуки или азбучные молитвы, помогавшие детям запоминать названия букв. Из XII века дошли до нас берестяные грамоты мальчика Онфима, которые можно считать своеобразными школьными тетрадями. Уже по ним мы можем судить о том, как учили детей грамоте. Это - написание букв и слогов, благодаря чему можно сделать вывод, что обучение грамоте осуществлялось слоговым принципом. А также на бересте встречаются и написанные учеником начальные фразы богослужебных молитв, что указывает на распространенное тогда духовное воспитание детей. Использование произведений для чтения мы можем встретить в широко распространенных статьях о грамматике второй половины XV века: «О осмии частях слова», «Написание языком словенским о грамоте», созданная дьяком Федором Курицыным, крупным государственным деятелем, близким Ивану III. А также статья конца XVI века «Простословия», написанная неким Евдокимом, вероятно, опытным учителем и искусным автором. «Это было вызвано, - как считает исследователь детской литературы Ф. Сетин, - не только тем, что в средневековье грамматика считалась главной наукой, но и тем, что в период завершения образования централизованного государства шел интенсивный процесс создания культуры... для чего нужен был общенациональный язык» . |
|
|
