| Пользуясь понятиями современной физики, можно сказать, что если музыкальный звукоряд описывает корпускулярную природу мелодии, представляя ее в виде ряда точек, на которых фиксируется голос, то звукоряд строки направлен на описание волновой природы мелодии, представляя ее в виде ряда движений голоса от одного уровня к другому. Эта процессуальная природа крюкового знамени и его значения очень точно отражена термином «тонема». Емкость термина «тонема», предложенного Божидаром Карастояновым, может быть оценена по достоинству в особенности тогда, когда речь заходит о сравнении понятий тонемы и тона. Понятие «тонема» передает живую синтетическую сущность интонирования, в то время как понятие «тон» означает лишь точку, к которой стремится интонация или через которую эта интонация движется. С позиций живой певческой практики «тон» представляет собою несуществующую в реальности абстракцию. Эта абстракция не заключает к тому же в себе никакого конструктивного смысла, а потому нахождение понятия тона через аналитическое дробление понятия тонемы представляется делом бесполезным и практически неоправданным. Вот почему сосуществование тона и тонемы в рамках единой певческой действительности фактически невозможно. Противостояние этих понятий, а также противостояние графических принципов, обозначающих эти понятия, — имеется в виду противостояние крюкового знамени и нотолинейного знака — переживалось крайне остро и, наконец, вылилось в бурную теоретическую полемику во второй половине XVII века. Николай Дилецкий, автор партесных концертов и создатель учебника, пропагандирующего новые европейские методы техники композиции, обрушивался на сторонников древнерусской певческой системы, видя в их нежелании переходить на нотолинейную нотацию и связанное с ней тоновое мышление лишь косность и леность к учению. «Много есть таких, которые руководствуются старыми певческими словарями и так по ним и поют. И поэтому для них непонятно и странно, как следует петь «ут», как «ре», как «ми», как «фа», как «соль», как «ля», и говорят в раздражении безумные мудрецы: «Плохи мои музыкальные буквари». |
| Мне очень любопытно и нужно знать, как в Западных католических странах распоряжаются обучением и воспитанием народа и именно, где в какой мере допускается участие в этом деле духовенства. Известно, что во Франции закон о народном обучении менялся в течение нашего столетия весьма часто и при каждой перемене его обращалось особенное внимание на то, какую долю влияния на просвещение народа должно оставить клиру. Покорнейше прошу Вас заняться с усердием этим вопросом и, если можно, сообщить мне сведения и о других латинских государствах, если же это будет для Вас не в меру трудно, то извольте ограничиться собственно Францией и потрудитесь собрать точные и возможно полные сведения о том, каким изменениям подвергался там взгляд на это дело со времени революции до настоящего дня, давно ли издан ныне действующий закон и благоприятен ли он церковному влиянию? Прошу Вас также прислать мне какие-нибудь образчики букварей и других книжек, изданных для обучения народа, и с тем вместе объяснить мне, часто ли такие книжки и буквари меняют во Франции, нет ли и там сообщенной нам из Германии моды поминутно улучшать азбуки и облегчать способы обучать чтению. Кроме того, встречая в русских журналах и газетах обличительные статьи, направленные против общего состояния школ, особенно духовных, и даже против частных погрешностей или злоупотреблений лиц, которым школы вварены, я стал припоминать, как в этом отношении ведет себя журналистика Западной Европы, и память не представила мне ничего похожего на наши статьи. Не говорю уже о почтенных изданиях, каковы «Revues et Rewiews», которых ничего задорного на свои благоприличные листы не допускают, по сколько помнится, даже в журналах низшего разряда, которых множество случалось мне, живши в чужих краях, иметь в руках и перечитывать, подобных статей не бывало. Боюсь, однако, доверять своей памяти и потому покорнейше прошу сообщить мне, ведет ли французская журналистика войну со школами, в каком тоне и в каких размерах, и какого рода журналы этим занимаются. Если же критика вообще не враждебна и прилична, то происходит ли это от такта журналистов и благоразумия публики или от строгости законов. |
| У другого: « Дочерчивание линии происходит с тщательностью чертежника-ученика, высунувшего язык от старания». Кто-то может, точно ученик, высунуть от усердия язык, но как представить дочерчивание с высунутым языком? Ребенок поцеловал усталую мать – и «в лице (ее) появилось какое-то неуловимое просвежение ». Очевидно, лицо ее просветлело? И даже у талантливого мастера герой оказывается « в состоянии неудовлетворенного возмездия », как будто мучается тем, что не получил возмездия ! А ведь смысл – что его сжигает, терзает, мучит жажда мщения (мести)! Так что же он такое, канцелярит? У него есть очень точные приметы, общие и для переводной и для отечественной литературы. Это – вытеснение глагола, то есть движения, действия, причастием, деепричастием, существительным (особенно отглагольным!), а значит – застойность, неподвижность. И из всех глагольных форм пристрастие к инфинитиву. Это – нагромождение существительных в косвенных падежах, чаще всего длинные цепи существительных в одном и том же падеже – родительном, так что уже нельзя понять, что к чему относится и о чем идет речь. Это – обилие иностранных слов там, где их вполне можно заменить словами русскими. Это – вытеснение активных оборотов пассивными, почти всегда более тяжелыми, громоздкими. Это – тяжелый, путаный строй фразы, невразумительность. Несчетные придаточные предложения, вдвойне тяжеловесные и неестественные в разговорной речи. Это – серость, однообразие, стертость, штамп. Убогий, скудный словарь: и автор и герои говорят одним и тем же сухим, казенным языком. Всегда, без всякой причины и нужды, предпочитают длинное слово – короткому, официальное или книжное – разговорному, сложное – простому, штамп – живому образу. Короче говоря, канцелярит – это мертвечина. Он проникает и в художественную литературу, и в быт, в устную речь. Даже в детскую. Из официальных материалов, из газет, от радио и телевидения канцелярский язык переходит в повседневную практику. Много лет так читали лекции, так писали учебники и даже буквари. Вскормленные языковой лебедой и мякиной, учителя в свой черед питают той же сухомяткой черствых и мертвых словес все новые поколения ни в чем не повинных ребятишек. |
| 262 VIII. 1859 Борьба Иосифа с польщизною и с её сторонниками. На проект сенатора Щербинина о присылке в Западный край миссионеров из внутренних губерний преосвященный Иосиф возражает, что местное духовенство имеет благотворное, незаменимое влияние на вполне преданный ему народ. Непризнанный в учебном округе законоучителем священник Петкевич, и ходатайство Иосифа об отмене установленного порядка в назначении законоучителей. Клевета Сморгонского ксендза на православных священников и ходатайство Иосифа об отмене одного оскорбительного для православия распоряжения римско-католической консистории. Выходка против православия Рудоминского ксендза Поца. Записка преосвященного Иосифа на Высочайшее имя от 26 февраля о значении Польши, о прошлом и современном отношении её к России. Здравая русская политика по отношению к Польше. Высочайшая благодарность Иосифу за его записку. Митрополит Иосиф просит Назимова оградить православных пастырей от обид польских помещиков. Просит попечителя Врангеля сделать распоряжение, чтобы при русских букварях печатались молитвы, и чтобы эти буквари не издавались евреями. Просит того же В. И. Назимова закрыть польское, открытое помещицей Пилецкою, училище в православной деревне. Возражения митрополита Иосифа по поводу распоряжения генерал-губернатора о невмешательстве гражданских властей, в случае совращения православных в латинство. Преосвященный Иосиф посылает копии этих возражений шефу жандармов и в Святейшей Синод. Открытие продажи свечей при церквах. Секретное сообщение архиепископа Платона митрополиту Иосифу. Митрополит Иосиф подозревает В. И. Назимова в сообщении в «Колокол» знаменитого его письма к графу Протасову от 10 января 1855 года. Неосновательность этого подозрения. Жестокая болезнь митрополита Иосифа. Вызов и поездка его в Петербург для присутствия в Святейшем Синоде. Представление Государю и Государыне. Жизнь в Синодальном подворье. Латино-польская партия, пользуясь благодушным отношением к ней правительства, в последние годы стала совращать в латинство православных из воссоединенных целыми массами. |
| «В молитве прежде всего покаяние со смирением и благодарение...» Давая указания, велел читать каждый день молитву Филарета Московского : «Господи, не знаю, чего мне просить у Тебя. Ты один ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить Тебя. Отче, даждь рабу Твоему, чего сам и просить не умею. Не дерзаю просить ни креста, ни утешения, только предстою пред Тобою. Сердце мое Тебе отверзто. Ты зришь нужды, которых я и не знаю. Зри и сотвори по милости Твоей; порази и исцели, низложи и подыми меня! Благоговею и безмолвствую перед Твоею волею и непостижимыми для меня Твоими судьбами. Приношу себя в жертву Тебе; научи меня молиться. Сам во мне молись. Аминь». «Смиряться надо и за все благодарить». О молитве Иисусовой говоря, батюшка спросил: «Да как ты молишься? Ко всему должна быть подготовка. Все эти приемы и дыхание, о которых читала, оставь, только сердце может повредить, такие случаи бывали. С Иисусовым именем, с этой молитвой должен быть вопль из глубины сердца – тогда и будет молитва. В другой раз сказал: молись так: 1 . Иисусе Сладчайший и Дражайший, молю Тебя и умоляю – вся мне прости и спаси мя. 2 . Иисусе Сладчайший и Дражайший – научи меня молиться, научи любить Тебя, исполнять заповеди Твои. 3 . Иисусе Сладчайший и Дражайший. Обогати меня смирением, кротостью и слезами, ибо нет у меня другого пути к Тебе на небушко. В такой молитве больше смирения. И еще другой раз сказал: «Какая Тебе молитва Иисусова! Мытареву молитву читай! Всегда надо иметь, хотя самую краткую, молитовку и стараться всегда помнить, что Господь тебя видит – ходить перед Господом старайся. Идти вперед надо терпеливо, постепенно отстраняя все лишнее и многозаботливое (смотря по внутреннему состоянию своего чада). Две силы в нас действуют: добрая воля и сопротивление плоти. Хочу молиться... а плоть возражает: не могу, не хочу. Молитву нельзя оставлять, но и плоть не изнурять – все в меру, и хорошее не будет на пользу. А без меры и хорошее не будет на пользу. «Буквари», или фарисейство |
| Все маленькое хозяйство Агафьюшки в полном порядке. Чистота и порядок видны во всем. А между тем, она немного времени посвящает своему хозяйству. Она постоянно занята на селе. Ее тихая, скромная фигура виднеется то в одном, то в другом сельском домике. Тут она лечит, там помогает убираться, там шьет и кроит. И везде Агафья желанная гостья, везде ей привет и почет. Ребятишки не боятся ее серьезного строгого лица; они чуют своею детскою душою, сколько ласки и любви скрывается в сердце этой суровой женщины, и, не отставая, бегают за ней. И Агафья платит им горячею любовью. Она собирает их у себя, учит их, сказки им рассказывает, часто и кормит, и поит. Любят ребятишки бывать у Агафьи. Усядутся они на лавке у стола, буквари возьмут и вглядываются в спокойное, строгое лицо Агафьи. А она тихим голосом учит их. «Учитесь, – говорит она, тихонько шевеля спицами чулка, – для вас ведь это польза. Ученье – свет, неученье – тьма. Учитесь да родителей слушайтесь, любите их пуще всего...» И вдруг оборвется на этих словах тихий голос Агафьи, торопливо отвернет она лицо от ребяток и долго-долго сидит в тяжкой думе. Опомнится она от раздумья, долго поглядит на детей и снова начнет толковать им. Устанут ребятки, Агафья ведет их в садик, учит там чистить, поливать, рассаживать, толкует о цветах, об уходе за ними. Девочкам работу дает домой, мальчикам уроки дает. Чуть не со слезами уходят от нее ребятишки. Долго стоит Агафья у калитки, долго смотрит вслед ребяткам, тихо вздрогнет, вернется в свой опустелый домик и опять примется за дело. На селе Агафью все любят. За ребятишек бабы несут ей и муки, и масла, и яиц, и холста, и кур. Поблагодарит Агафья, немного себе возьмет, остальное раздаст бедным. Но незаменимей всех Агафья, когда в селе есть больные. Словно ангел-утешитель, является она со своим спокойным лицом, тихо утешает родных больного и горячо молится с ними. Нет лучше сиделки, как Агафья. Тихая, ровная, спокойная, она целые ночи и дни сидит у больного, ласково успокаивает его, никогда не забывает подать вовремя лекарство. |
| И им на каждую сена и овса на шесть рублёв, да комиссару и писарю для езды до школ одна лошадь, ей на корм шесть же рублёв, а по сенатской росписи того ничего не показано, а без того никак быть не можно. Да к тому ж рассуждается, что ради помянутых для житья при школах школьникам и для больных определяемых в прибавок изб на дрова ещё прибавить подлежит рублёв по осми на каждую школу. Итого на дрова и на водовозную лошадь потребно денег на каждую школу положить по двадцати по шести рублёв, и всё оное определить из означенной же на содержание тех школ денег суммы. 6. По архиерейскому ж мнению, в не повсегодном расходе положено на покупку книг исповедания православной веры в каждую школу по три, учебных псалтырей и часословов, и десятословий, и досок аспидных с перьями по тридцати, а по сенатской примерной росписи тех книг к покупке написано: исповедания веры по одной, псалтирей по шести, часословов и десятословий по шестнадцати, досок с перьями по десяти, каковым книг числом исправиться и во обучении быть тридцати человекам никак невозможно. Ибо в книжицах, букварях зовомых, десятословие по алфабете или азбуке абие последует. Того ради оных и в первоначатии учения подлежит каждому ученику дать по книжице. Также и часословов и псалтирей положено недостаточно ж, понеже хотя буквари всем вдруг изучить и не можно, однако ж кто по букварю прежде начнёт учить часослов, а тем временем, покамест ещё его не выучит, оставший в букваре может по изучении его к часослову ж прийти, то ему не будет по чему часослова учиться, и так из того может быть во учении не без остановки. То ж рассуждается и о псалтирях, и катехизисах, си есть православного исповедания, яко весьма к познанию православной веры потребных. Також и о досках для скорописного учения. И посему оных всех порознь, по званию книжиц, также и о досках надлежит быть по толикому в каждой школе числу, по скольку определяется быть и учеников. Ибо сверх того на числе тех же книг имеют быть во учении и помянутые некрещёные, по охоте приходящие. |
| 18. Назначение нового постоянного архитектора В конце апреля 1833 г. архитектор Руско из Почаева выехал в С.–Петербург. Одних прогонов выдано ему от лавры в оба пути 1776 р. 56 к. ассигнациями. Вскоре, в октябре месяце, по распоряжению Святейшего Синода, прибыл из С.–Петербурга же постоянный епархиальный архитектор Михаловский, и, по предстоявшим ему особенным занятиям постройкам в лавре, назначено ему жить в Почаеве. Немедленно поручено ему Михаловскому, применительно к общей смете, учиненной архитектором Руско, сделать частную смету на покрытие братского корпуса железом, и на починку галереи, с подробным исчислением количества и качества материалов. Архитектор Михаловский к 7–му декабря представил требуемую смету. На покрытие корпуса железом требовалось по ней 42734 р. 48 к. ассигнациями, а на починку галереи 29769 р. 50 к. Для произведения торгов чрез полиции вызваны к 15 января на эти операции контрагенты. Работы предположено производить весной 1834 г., а зимой приготовить нужные материалы. 19. Что лаврой сделано в 1833 г. или предположено сделать? Так как указом Святейшего Синода от 1–го июня 1833 г. за дозволено Почаевской лавре в своей типографии печатать церковные до богослужения относящиеся книги, как то: псалтыри, часословы, общие минеи, служебники, требники, апостолы и триоди – постную и цветную, – также катехизисы – пространный и сокращенный, краткую Священную историю и буквари, по образцам Московской синодальной типографии: то на этот предмет, по распоряжению преосвященного Иннокентия, немедленно озаботились о заготовлении типографской бумаги, и куплено оной в Славуте и Бердичеве 800 стоп на сумму 5147 р. 25 к. ассигнациями, и в том же 1833 г. на первый раз напечатано: псалтыри 1000 экземпляров, пространного катехизиса 2000 экземпляров, – букварей, сокращенного катехизиса и краткой Священной истории по 3 т. экземпляров. Впрочем, пространный катехизис напечатан неудачно: допущены многие ошибки и опечатки. Большое количество экземпляров этой книги доселе остается не проданным. |
| Количество иноязычных рукописей, бывших почти в это же время в Архивской библиотеке, видно из каталога всех рукописей ее, составленного почти в то же время, около 1824–1841 гг. (почти то же самое число иноязычных рукописей в Архивской библиотеке и теперь) 134 . В первом отделе каталога «Хронографы, летописи российские и выписки из оных» указывается 5 латинских рукописей 135 48, 80, 96/98, 97/99, 103/105), 1 французская 58), 11 немецких 11, 20–22, 28, 29, 42, 53, 57, 78:79), 1 английская 113/115); в отделе II «Материалы к Российской истории древней и новой» – 2 немецких 15/141, 23/149); в III отделе «Богословия (рукописи по большей части до церковной истории касающиеся)» – 10 греческих 1/180, 2/181, 1/201–7/207, 20/220) 3 латинских 3/182, 15/194, 9/208–209, 1 немецкая 19/199), 59 арабских 21/200, 16/216, 18/218, 19/219, 21–76), 1 французская 5/215), в IV отделе «Законы» – 1 татарская 10/230), 1 латинская 5/235) и 1 шведская 9/239); в V отделе «О славных в России мужах и их сочинениях» – 12 латинских 5/260, 6/261, 10/265, 11/266, 18/268, 15/270–21/276) и 3 немецких 8/263, 12/267, 14/269); в VII отделе «Историкополитических » 3 французских (21/317, 22, 40/336, 2 итальянских 23/318, 27/323), 3 латинских и/328, 1/339), 1 английская 41/317) и 1 молдавская 3/341); в VIII отделе «О народах подвластных России, с оною смежных и других» портфель 4/345), содержащая рукописи мунгальские и тангутские, на бумаге и бересте писанные; в IX отделе «География» – 1 немецкая 7/380); в X отделе «Статистика» – 2 немецких 9/393, 10/394); в XI отделе «Ученая история» – 1 портфель с стихотворениями на латинском, немецком и французском языках 8/414), 2 французских 13/419, 7/429), 1 латинская 3/425), 2 немецких 4/426, 5/427) и 1 арабская 6/428); в XII отделе «Философия, метафизика, физика и натуральная история» – 1 латинская 3/432), 2 немецких 4/483, 4/437) и 4 греческих 1/434, 2/433, 3/436, 3/438); в XIV отделе «Лексиконы, грамматики и буквари» 6 латинских 1–5/441–445, 4/454), 2 голландских 6/446, 7/447), 1 немецкая 8/448), 1 итальянская 10/450), 2 греческих 2/452, 3/45З); в XIII отделе «Математика» 1 немецкая а) и 1 латинская 1/467); в XV отделе «Медицина» 1 латинская 2/476) и в XVI отделе «Материалы к истории Сибири» 2 немецких 49/524,50/525). |
| Вспомним, что в СССР бережно сохранялись языки всех, даже самых малых народов. Специальные институты занимались созданием и изданием букварей и азбук на языках всех народов советской страны (рис. 4). Рис. 4. Буквари и азбуки народов СССР В обязательном школьном курсе литературы (в 8-м классе) независимо от места расположения школы (от Бреста до Анадыря и от Архангельска до Душанбе) из 24 изучаемых советских писателей девять представляли национальные литературы СССР. Советский выпускник восьмилетней школы (а долго именно восьмилетнее образование было обязательным) знал, кто такие Чингиз Айтматов, Василь Быков, Олесь Гончар, Савва Дангулов, Нодар Думбадзе, Рустам Ибрагимбеков, Юхан Смуул. При этом он также имел представление о творчестве Шекспира, Байрона и Мольера. В программе внеклассного чтения советские школьники знакомились с «Манасом», «Калевалой», «Давидом Сасунским», они знали имена Хайяма и Рудаки, Фирдоуси и Руставели, Шолом-Алейхема и Райниса. Слово «русский» всегда воспринималось как прилагательное (в отличие от названий представителей других национальностей, выраженных существительными). Поэтому мы говорим, что русскую культуру создавали и создают русский грузин Георгий Данелия, русский еврей Исаак Левитан, русский армянин Иван Айвазовский, русская абхазка Хибла Герзмава, русский украинец Владимир Бортко, русский азербайджанец Фазиль Ирзабеков. Эти лучи национальной культуры и образуют солнце единой культуры Русского Объединяющая история — вторая скрепа, удерживающая единство Русского мipa. История цивилизации, народа, семьи, человека — это всегда единство их прошлого, настоящего и будущего. Историческое прошлое Русского десятилетиями, столетиями и даже тысячелетиями опыта совместной жизни множества народов выкристаллизовало систему духовных ценностей, которые стали для нас традиционными. Историческое будущее народа, которое всегда выражается в виде того или иного образа желанного будущего как мечты о светлом грядущем, позволяет сформулировать цели, к которым устремляются люди. « Родина — это движение народа по своей земле из глубин веков к желанному будущему, в которое он верит и создаёт своими руками для себя и своих поколений» (курсив наш. — В.С., А.О.) с . 506] . |
|
|
