| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла И. У. Ваконья. Фотография. 50-е гг. XX в. Иван Ульянович (1883, Рига - 27.12.1965, там же), деятель старообрядческого поморского согласия , наставник. В раннем детстве остался сиротой. Учился в уч-ще при Рижской старообрядческой общине, затем в Петроградском городском уч-ще. С 11 лет состоял в причте Гребенщиковской старообрядческой общины , сначала как хорист-любитель, затем как штатный певчий; прошел степени стихарного и чтеца. В 1904 г. был призван в армию. С 1906 г. служил народным учителем в Казанской и Тамбовской губерниях, позднее в школах Латвии, в т. ч. в Суббатском казенно-приходском старообрядческом уч-ще. Поддерживал тесные контакты с московскими поморцами. Был участником 1-го Всероссийского съезда поморцев-старообрядцев в Москве 9-12 мая 1909 г., на к-ром прочитал доклад «О старообрядческих училищах и учителях» и представил образовательную программу для старообрядцев. В июле 1911 г. принимал участие в 1-м Всероссийском съезде по народному образованию христиан-старообрядцев в г. Двинске (совр. Даугавпилс) с докладом «Как вести обучение церковному чтению». В. был сторонником звукового метода обучения церковнослав. грамоте и предлагал начинать обучение с гражданской азбуки (это было нетрадиц. для старообрядцев, у к-рых принято обучение чтению по слогам; см. ст. Буквари церковнославянского языка ). В. преподавал основные предметы на старообрядческих 2-годичных курсах по педагогической подготовке вероучителей в Вильно. В 1936 г. В. стал наставником в Елгавской общине, в 1944-1950 гг. являлся наставником в общинах Даугавпилса - Королевщинской и Бондаревской. 1 апр. 1950 г. стал наставником в Гребенщиковской общине, в 1951-1956 гг. был председателем общины. Способствовал развитию и упорядочению общинной жизни, был известен своей учительной деятельностью. Осенью 1964 г. ушел на покой. Похоронен на старообрядческом кладбище в Риге. В. является автором многочисленных статей, опубликованных в журналах «Старая Русь» (Рига, 1912), «Родная старина» (Рига, 1928-1928), «Вестник Высшего старообрядческого совета в Польше» (Вильно, 1932-1934), «Град Китеж» (Рига, 1933), «Наставник» (1937-1939; В. являлся редактором данного издания), в Старообрядческих церковных календарях за 1929-1959 гг. Основной темой публикаций являлся призыв к единению старообрядцев различных согласий. В. составил певч. богослужебные сборники: «Ирмосы наонного распева с годовым указателем и каноном на св. Пасху» (вместе с Т. Ф. Макаровым) (Рига, 1912), одобренные 2-м Всероссийским съездом старообрядцев-поморцев (Москва, 1912), а также «Песнослов» (Рига, 1929). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БУРЦОВ (Бурцев-Протопопов) Василий Федорович († после 1647/48), московский подьячий, типограф, издатель. Судя по прозвищу, происходил из семьи священнослужителей. Первые упоминания о Б. в документах относятся к 1626/27 г., когда он с кн. Р. Волховским описывал Епифанский, Венёвский и Тульский уезды, в 1631/32 г. с И. Загряжским - Соловский у., в 1638 г. имел двор в Москве. С 1632 г. Б. работал на Печатном дворе , руководил постройкой нового печатного отд-ния, а затем и его работой. Задачей этого отд-ния, созданного на средства Патриаршего разрядного приказа, по-видимому, должно было стать обеспечение книгами школы, основанной Патриархом Филаретом . Подтверждением тому являются первые книги, изданные Б.,- Буквари, Псалтири, Часовники (в документах Б. нередко именуется «подьячим азбучного дела», по-видимому он руководил издательским процессом на всех этапах - от составления книги до выпуска ее в свет). После смерти Патриарха Филарета († 1 окт. 1633) Б. отделился от Печатного двора, компенсировав казне расходы по созданию отд-ния. (По поводу статуса его типографии в лит-ре существуют различные мнения - ее считают либо частной (И. В. Починская), либо 2-й гос. (И. В. Поздеева).) Типография Б. успешно функционировала в 1633-1642 гг. и была закрыта с восшествием на Патриарший престол Иосифа . За это время было напечатано не менее 20 изданий: 4 издания Псалтири, 1 - Псалтири с восследованием, 3 издания Часовника, 4 - Букваря, Служебная Минея на сентябрь, Служебник, Апостол, Евангелие учительное, Святцы, Шестоднев, Канонник, Требник,- к-рые характеризуются мн. новаторскими для великорус. книгопечатания чертами. Б. первым в Московском государстве издал буквари церковнослав. языка - в 1634 и 1637 гг.,- в основном следовавшие традиции букварей Ивана Фёдорова . Букварь 1637 г. имеет стихотворное вступление и является 1-м иллюстрированным букварем - на фронтисписе издания помещена гравюра с изображением сцены из школьной жизни, восходящая к польск. первопечатным букварям нач. XVII в. (возможно, через западнорус. посредство). Букварю 1634 г. предшествовало издание 2 азбук, выполненное, вероятно, также Б. (одно форматом в четвертку («полдесть»), др.- в осьмушку («четверть»)). Они упоминаются как распроданные к сент. 1634 г. в деле о продаже изданий Печатного двора ( Поздеева и др. Московский Печатный двор. С. 407). Стоимость этих азбук (соответственно 2 деньги и деньга) указывает на то, что это были малообъемные издания типа позднейших «восьмилисток», содержавшие, очевидно, лишь алфавиты (с разным порядком букв) и слоги. Печатник ввел в московские издания концовки. Канонник 1642 г. стал первой московской книгой, имеющей титульный лист. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БУКВАРИ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА Иван Фёдоров. Букварь. Львов, 1574. Л. 40 (РГБ). Внизу листа — герб Львова и типографская марка Ивана Фёдорова Иван Фёдоров. Букварь. Львов, 1574. Л. 40 (РГБ). Внизу листа — герб Львова и типографская марка Ивана Фёдорова в XVI-XVII вв. пособие для обучения церковнослав. языку, а также общеобразовательный сборник филологического и катехизического содержания; у юж. славян могли называться «псалтирями». Первые печатные Б. ц. я. не имеют устойчивого названия. В букваре Ивана Фёдорова 1574 г. заглавие не сохранилось, букварь 1578 г. в предисловии назван книгой «по-греческии, альфавита, а по-рускии, азъбуки». Неск. последующих букварей, появившихся в Юго-Зап. Руси (изданный Лаврентием Зизанием в 1596 в Вильно, острожский 1598 г., виленские 1618, 1619 и 1621 гг.), называются грамматиками. Начиная с издания 1618 г. (Евье), имеющего заглавие «Букварь языка славенска писаний чтения учитися хотящим в полезное руковожение», аналогичные юго-западнорус. издания выходят под названием «Букварь» (Кутеин, 1631; Могилёв, 1636, 1649; К., 1644; Вильно, 1645, 1652). Название «букварь» применительно к книге для начального обучения было усвоено в Московской Руси в ходе никоновских книжных реформ: начиная с 1657 г. московские издания выходят с названием «Букварь языка славенска», более ранние печатные московские буквари в выходных данных назывались «азбуками». Во 2-й пол. XVII в. в Московской Руси под букварями стали понимать печатные руководства, под азбуками - преимущественно рукописные. Состав Б. ц. я. во многом обусловлен методикой обучения церковнослав. грамоте. Сначала заучивались названия букв алфавита (аз, буки, веди и т. д.) в прямом и обратном порядке и в разбивку. 2-м этапом было чтение слогов (чтение по складам), под слогом понималось сочетание согласной или неск. согласных с гласной (слог не мог заканчиваться на согласную) или одна гласная. Сначала произносились названия букв, составляющих слог, затем - все сочетание, напр., слог , с к-рого начинаются склады в Б. ц. я., читался: буки-аз-ба (буквослагательный метод). Освоив чтение двух- и трехбуквенных слогов, ученик приступал к чтению слов и затем связного текста. |
| Ф. Бурцова (М., 1634, 1637) была включена апология слав. письма - трактат Храбра Черноризца «О писменех» под заглавием «Сказание, како состави святыи Кирил Философ азбуку по языку словенску и книги преведе от греческих на словенскии язык» (кон. IX в.). Увеличивается число катехизических текстов: в хрестоматийной части Б. ц. я. приводятся 10 заповедей ВЗ, 6 совершенств и 9 блаженств НЗ, 4 добродетели евангельские и проч. Начиная с виленского издания 1621 г. мн. Б. ц. я. включают отрывки из ветхозаветных книг (Притчи Соломоновы, Премудрость Иисуса, сына Сирахова, Кн. Товит и др.), из посланий ап. Павла, расширяется состав молитв. В московском букваре 1657 г. и в ряде последующих публикуется Катехизис Стефана Зизания («Изложение о православной вере, кратким вопрошением и отвещанием, удобнейшаго ради познания детям христианским») из «Науки по чтению и разумению писма словесного» (Вильно, 1596). В связи с реформами Патриарха Никона в букваре 1657 г. появляется статья о перстосложении при крестном знамении и архиерейском благословении «Како достоит архиерею или священнику благословляти христиан», состоящая из ответов Никону К-польского Патриарха Паисия , к-рые были помещены в Скрижали (М., 1656). Симеон Полоцкий включил в свой букварь 1679 г. молебен перед началом учения «Чин благословения отроков во училище учитися священным писаниям идущим» и «Стословец» К-польского Патриарха Геннадия («Святого Геннадия, Патриарха Константинопольского, о вере»). «Стословец» вошел также в «Большой букварь» 1696 г. Кариона Истомина. Симеон Полоцкий. Букварь языка славенска. М., 1679. Оборот титульного листа. и предисловие (РГБ) Симеон Полоцкий. Букварь языка славенска. М., 1679. Оборот титульного листа. и предисловие (РГБ) Начиная с издания 1664 г. в московских букварях печатаются восходящие к польск. и юго-западнорус. источникам образцы торжественных речей, посвященных праздникам либо адресованных родителям учеников и благодетелям (напр., «приветства» в букваре Симеона Полоцкого 1679 г.: «К родителю», «К благодетелю», «На Богоявление», «На новое лето» и т. |
| Таким образом, можно сказать, что с конца XVIII века и вплоть до большевистской культурной революции в России сосуществовали две культуры и, соответственно, два типа усвоения письменного языка. Одна из этих культур (условно мы назовём её крестьянской) ориентировалась на церковнославянскую книжность, а другая (дворянская) – на русский литературный язык. При этом «дворянский» вариант грамотности воспринимался как более престижный. Поэтому все проекты народного просвещения были ориентированы на русский литературный язык. К середине XIX века русский литературный язык воспринимали в качестве родного всего около 2,5 процента населения. 11 Однако это привилегированное меньшинство составляло интеллектуальную и культурную элиту страны, определяющую пути развития русской культуры. Изменение культурно-языковой ситуации и появление первых переводов богослужебных текстов Начиная с эпохи Александра П, в России постоянно увеличивается количество государственных и частных учебных заведений. Эти учебные заведения ориентируются на «новый» тип грамотности, 12 то есть, на буквари гражданской печати. В результате постепенно формируется аудитория, которая видит в церковнославянском тексте определённую проблему, и возникает запрос на русские переводы и толкования богослужебных текстов. В 1855 году увидела свет подготовленная профессором Санкт-Петербургской духовной академии Евграфом Ловягиным книга «Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках» 13 . Понятно, что адресатом этой книги была не широкая аудитория, а студенты духовных академий и наиболее образованная часть церковного общества. Нужно сказать, что появление массового интереса к этой проблеме было связано с внешними обстоятельствами. В 1853 году архиепископ Херсонский Иннокентий (Борисов) подал в Синод программу выпуска в епархиях периодических изданий. С 1860 года эта программа начала реализовываться, в епархиях стали печатать «ведомости», состоящие как из официальной части, так и из неофициальной. Появление епархиальной прессы дало возможность огромному количеству священников попробовать себя на литературном поприще. Среди самых разнообразных материалов, печатаемых в неофициальной части епархиальных ведомостей, были и переводы богослужебных последований. Краткий обзор этих первых публикаций был в своё время сделан Б.И. Сове 14 , а более фундаментальное описание и анализ этих опытов – дело будущего. |
| д.). В букваре Бурцова 1637 г. впервые появляется стихотворное предисловие, Симеон Полоцкий продолжает эту традицию в букваре 1679 г., помещая в предисловии силлабические нравоучительные вирши «К юношам, учитися хотящим», а в заключении - «Увещание» о пользе телесных наказаний. Значительное число стихотворных текстов (26, в их числе и заимствованное из букваря Симеона Полоцкого «Увещание») является отличительной особенностью букваря Кариона Истомина 1696 г. Начиная с самых ранних Б. ц. я. в них помещаются сведения о греч. языке. В восточнослав. книжности существовало представление о едином «еллинославенском» языке в 2 разновидностях - греч. и «славенском»; считалось, что совершенное владение церковнослав. языком невозможно без знания греч. Первым печатным руководством для практического овладения греч. языком стало издание Ивана Фёдорова 1578 г. В его начале помещен греческо-церковнослав. букварь, состоящий из 4 греч. азбук (заглавные буквы; строчные буквы и напечатанные кириллицей названия греч. букв; строчные буквы, расположенные попарно: первая и последняя, вторая и предпоследняя, третья и третья от конца и т. д.; строчные буквы с различными вариантами начертания) и параллельных (в 2 столбца) текстов на греч. и церковнослав. языках (6 молитв, Символ веры, 50-й псалом). Это издание положило начало традиции греческо-церковнослав. букварей: «Алфавитарь ради учения малых детей. Детей преднаказание, или Букварь славенский и вместе греческий», приписываемый братьям Лихудам (80-е или 90-е гг. XVII в.), «Букварь языка славеньска» (Львов, 1692), в приложении к к-рому напечатаны «молитвы, албо вещи некоторие для цвечения детей. По греческу литерами рускими»; Лицевой букварь Кариона Истомина (М., 1694), где помимо кириллических букв приводятся греч. и лат. алфавиты, «Букварь славенскими, греческими, римскими писмены» Поликарпова-Орлова (М., 1701). Ф. П. Поликарпов-Орлов. Букварь славяно-греко-латинский. М., 1701. Л. 49 (РГБ) Ф. П. Поликарпов-Орлов. Букварь славяно-греко-латинский. |
| Благодаря поддержке К.П. Победоносцева в 1883 г. Синод издает указ, согласно которому епархиальный архиерей вправе разрешать богослужение на местном языке, если в епархии имеются крещеные инородцы. Удача миссионерского эксперимента Н.И. Ильминского связана со специальной подготовкой учителей из среды местных жителей и созданием и переводом на татарский язык (так же как потом и на другие инородческие языки) учебной и христианской литературы. Это были буквари, молитвенники, рассказы из Священной истории, перевод Евангелия, а также словари и грамматики. Если татарский и киргизский язык были хорошо известны Н.И. Ильминскому , то удмуртский (вотяцкий), мордовский, марийский (черемисский) он знал не настолько хорошо, чтобы самостоятельно переводить на них. Любопытен метод, который был выработан Н.И. Ильминским для перевода на эти языки. Он работал вместе с одним или двумя носителями языка, знавшими русский. Вот как он описывает работу по переводу на вотяцкий (удмуртский) язык: «Итак, начинаю: я диктую своему вотяку по-русски, словами простыми и определенными, предложениями краткими. Говорю одно предложение, он перелагает его на свой родной язык – я пишу. Я говорю по-русски другое предложение, он говорит по-вотяцки – я пишу, и так далее. (...) Написавши таким образом несколько строк, некоторую довольно цельную часть повествования, я снова, в связи уже перечитываю своему сотруднику. (...) Сначала я настаиваю на ясности, на понятности; потом добиваюсь того, чтобы наше изложение было складно: как сами инородцы складно рассказывают что-нибудь им известное, пусть будет так же складно, правильно по языку и наше писание» (Ильминский 1875, с. 13). Язык миссионерских переводов Н.И. Ильминского был противопоставлен татарскому литературному языку и основывался на кириллической, а не на арабской графике. Защищая свою позицию, он указывал на неудачу предшествующих переводов, которые были осуществлены в самом начале XIX в. Эти переводы не удовлетворяли Н.И. Ильминского , так как были ориентированы не на живой разговорный, а на книжный татарский язык, который тесно связан с мусульманской традицией и не понятен крещеным татарам. |
| Букварь. М., 1664. Л. 3 об.— 4 (РГБ) Первопечатные Б. ц. я. состояли из 2 основных разделов: 1-я часть, учебная, предназначалась для овладения грамотой и включала в себя алфавит, последовательности слогов и слов, 2-я, хрестоматийная, состояла из текстов и имела целью закрепление навыков чтения. Первые печатные Б. ц. я. появились у юж. славян, это были глаголические буквари церковнослав. языка хорват. редакции, предназначенные для католиков. Первый глаголический букварь был издан в 1527 г. в Венеции в типографии Андреа Торрезано из Азолы. Букварь начинается глаголической азбукой, за к-рой следуют двухбуквенные слоги. Хрестоматийная часть состоит из 25 текстов: 14 библейских текстов (псалмы 42, 50, 90, 109-113, 116, 129, Песнь Богородицы, песнь Симеона Богоприимца, «Отче наш», начало Евангелия от Иоанна), Апостольский символ веры и 10 молитв. В отличие от др. первопечатных букварей, в к-рых иллюстрации практически не встречаются, венецианский букварь 1527 г. украшен 35 гравюрами. 2-й глаголический букварь под названием «Psaltir» вышел в 1531 г. в Фиуме (совр. Риека, Хорватия). Его издателем и, по-видимому, составителем был Симон Кожичич Задранин, еп. Модрушский. Фиумский букварь по объему меньше венецианского, в нем отсутствует раздел со слогами, хрестоматийная часть состоит из 19 текстов. (Известны еще 4 ранних южнослав. букваря, однако все они являются букварями разговорного хорват. (иллирийского) языка: составленные Стефаном Истрианином «Табла за дицу» (глаголическое и кириллическое издания, вышедшие в Тюбингене в 1561) и «Азбука глаголических, кирилловских и латинских письмен» (Тюбинген, 1564), а также боснийская кириллическая азбука в составе молитвенника «Служба блаженной Деве Марии» (Венеция, 1571)). Первые из сохранившихся датированных восточнослав. букварей были составлены и изданы Иваном Фёдоровым во Львове в 1574 г. и в Остроге в 1578 и 1578-1580 гг. Далее последовали многочисленные буквари, изданные: в Вильно в 1596, 1618, 1621, 1645, 1652 гг.; в Остроге в 1598 г.; в Евье в 1618 г.; в Кутеине в 1631 г.; в Москве в 1634, 1637, 1657, 1664, 1667, 1679, 1680, 1692, 1696 гг.; в Могилёве в 1636 и 1649 гг.; в Киеве в 1644 г.; во Львове в 1671, 1690, 1692 гг. До кон. XVII в. в типографиях Московской и Юго-Зап. Руси было выпущено более 40 различных Б. ц. я. |
| Восточнослав. буквари отличаются от предшествовавших им южнослав. большой и сложно организованной учебной частью. Обязательные составные части восточнослав. старопечатного букваря определились уже в первом букваре Ивана Фёдорова (1574): 1) алфавит (в прямом и обратном порядке в строку, иногда - вертикальными столбцами сверху вниз); 2) расположенные в алфавитном порядке слоги, вначале обычно двухбуквенные, затем трехбуквенные; 3) грамматический и орфографический материал: образцы спряжений или склонений, сведения об ударении и надстрочных знаках, иногда о знаках препинания; перечни слов, к-рые должны писаться под титлом; 4) азбучный акростих («Азбука толковая о Христе», или «Христова азбука», нач.: «Аз есмь всему миру свет»); 5) текстовая часть, включающая молитвы, Символ веры, отрывки из Свящ. Писания, катехизические тексты. В нек-рых Б. ц. я. (М., 1634, 1637, 1657, 1664, 1679, 1694) есть раздел («Число церковное», «Числа»), раскрывающий числовое значение церковнослав. букв. Материалы в Б. ц. я.- буквы, слоги, грамматические примеры, богословские сентенции - располагаются в алфавитном порядке. Эволюция восточнослав. букваря предстает как его структурно-тематическое усложнение. Расширялась грамматическая часть. Напр., в букваре 1657 г. в разделах «Просодия верхняя, или ударение гласа» и «Строчная препинания» кратко излагаются соответствующие разделы грамматики Мелетия (Смотрицкого) 1619 г. В ряде букварей в разделы о «просодии» включаются терминологические словарики, объясняющие названия ударений и знаков препинания. Ф. П. Поликарпов-Орлов ввел в свой букварь 1701 г. начальную фонетическую классификацию - «О разделении писмен славенских въкратце по грамматице». Симеон Полоцкий. Букварь языка славенска. М., 1679. Титульный лист Симеон Полоцкий. Букварь языка славенска. М., 1679. Титульный лист Усложнялась и текстовая часть Б. ц. я. В 3-й букварь Ивана Фёдорова (1578-1580), в анонимный букварь «Сиа книжка словенская, рекомая Грамматика» (Острог, 1598), в печатные буквари В. |
| – Как же церковнославянский язык может врачевать разум? Многие сетуют, что в нем много непонятного. – Непонятного в церковнославянском языке для нас не больше, чем в нашем родном русском. Однако, когда мы осваиваем родной язык, мы не жалуемся, что в нем много непонятного. Мы просто впитываем в себя речь, как чистую воду пьем, правда, порой не чистую воду, а голимый мазут или помои. Люди ведь не всегда чисторечивы. Как бы то ни было, мы к шести-семи годам жизни постигаем до десяти тысяч слов родного языка. Церковнославянский язык нам тоже родной. В нем около семидесяти процентов слов, общих с русским языком. Но это язык высоких и добрых смыслов, язык, на котором разговаривают с Богом. Ни помоев, ни мазута, ни прочих гадостей вы в нем не найдете. А то, что вам сегодня непонятно, разъяснится завтра, нужно только потрудиться душой. Ибо известно: какой сосуд принесешь к источнику, такой и наполнишь. Вон сколько людей потеют-трудятся, чтобы выучить иностранный язык, и всего лишь ради общения с иностранцами – для работы или развлечения. А постигать язык Богослужения ради общения с Богом – извините, нам тяжело, в нем много непонятного… – Интересно, а как на Руси в старину постигали церковнославянский язык? Можем ли мы чему-то поучиться у наших предков? – Со времени Крещения Руси церковнославянский язык русичи осваивали вместе с обучением грамотности. Широко известно утверждение, что вплоть до восемнадцатого века русские учились грамоте по Псалтири и Часослову, но это сложные богослужебные книги, и на буквари они не похожи. «Аз-буки-веди» по ним не освоишь. И все же реконструировать обучение грамоте на Руси мы можем, исходя из традиции церковно-приходского воспитания детей, заложенной еще при киевском князе Владимире Святославиче, распорядившемся отдавать отпрысков «нарочитой чади» – детей знатных и богатых людей в церковные школы. Представим, что в каждой русской семье ребенка по воскресеньям и праздникам водили в храм, где с года до семи лет он успевал выучить наизусть звучавшие на церковных службах тексты молитв и песнопений, в том числе псалмов, без которых не обходятся службы. Затем в семь лет, когда завершается младенческий возраст и дитя становится отроком, священник или дьякон обучал чадо азбуке. Подобные азбуки – списки букв в алфавитном порядке – найдены на стенах многих древних храмов, даже таких великолепных, как София Киевская и София Новгородская. После азбуки церковные учителя переходили к «складам», заставляя детей складывать буквы в слоги: «буки-аз – ба», «веди-аз – ва». Складам обучали, используя расходный писчий материал – бересту и «церы» – буковые или липовые дощечки, покрытые воском. На восковых дощечках буквы и склады процарапывали острой палочкой, а затем легко стирали – заглаживали написанное по воску, а берестой не дорожили, она всегда была под рукой. Так осваивалась начальная грамота. |
|
|
