| Со времен вторжения в Европу гуннов b IV веке и до начала складывания Руси восточные славяне часто оказывались в зависимости от более сплоченных и агрессивных кочевых держав. Этот «симбиоз» мог быть и принудительным, и добровольным. Он оставил определенные следы в истории и культуре славянских народов. В IX веке появляется государство Русь, и подчиненные ей славянские племена борются за свое единство и независимость с сильнейшим государством европейских степей — Хазарским каганатом. Из других кочевых соседей Руси у некоторых шло становление своего государства, другие сохраняли племенной уклад. Русь то вступала с ними в союзы, то защищала свои рубежи от их посягательств. В IXX веках не раз воевали с приазовскими «черными» болгарами. Около 895 года через территорию Руси на запад прорвались с боями венгры. Около этого же времени появились у границ Руси прогнавшие венгров печенеги. Известно, что их не раз наводила на русские рубежи в своих политических интересах, увы, христианская Византия. Самый крупный из таких набегов произошел в 968 году, когда печенеги обступили Киев, и князю-язычнику Святославу пришлось оставить свои завоевания в дальних краях, чтобы вернуться домой и отогнать их. Однако после этого Русь заключила с печенегами союз — и в 969–971 годах они воевали с болгарами и византийцами на стороне Святослава. А в 972 году на днепровских порогах убили князя, возвращавшегося в Киев. Владимиру пришлось отражать печенежские набеги сразу после захвата власти, еще в языческую пору. Это была самая затяжная война всего его правления. Принятие христианства, напротив, принесло здесь передышку — в 1008 году при посредничестве немецкого христианского миссионера Бруно Кверфуртского с частью печенегов был заключен мир. Он действовал до 1013 года, когда печенегов навел на Русь состоявший с ними в союзе христианский же правитель — польский король Болеслав… А вот с племенами гузов или торков и Святослав, и Владимир поддерживали только союз — они жили дальше от границ Руси и имели с ней общих врагов. |
| Письменные источники Титмара немногочисленны; помимо названных «Кведлинбургских анналов», это главным образом знаменитая «История саксов» Видукинда Корвайского (применительно к эпохе Оттона I: Wid.) и хронологические данные из синодика Мерзебургской церкви; в основном же Титмар опирался на устную информацию. Сама «Хроника» мерзебургского епископа активно использовалась в последующей историографии, особенно в XII в., когда обширные выдержки из нее были включены в «Деяния магдебургских архиепископов» (в Хрестоматию не вошли) и гигантскую компиляцию так называемого «Саксонского анналиста» 45). Текст «Хроники» дошел до нас в авторском оригинале (cod. Dresdensis R 147), что бывает очень редко и усугубляет ее ценность как исторического источника. Рукопись написана несколькими почерками, причем в качестве добавлений, иногда достаточно пространных, в ней имеются собственноручные приписки самого Титмара. Поскольку оригинал «Хроники» в том виде, в каком он был использован уже первыми издателями, имел лакуны (в настоящее время утрачено 15 листов из 207), то сохраняет свое значение и переработка «Хроники», предпринятая в 1120 г. в саксонском монастыре Корвай и сохранившаяся в списке XIV в. Издания: Приведем только последние критические издания. Образцовым на настоящий день является издание Р. Хольцманном параллельно Дрезденской и Корвайской рукописей: Thietm. 1935. Для этого издания свойственно новое, сравнительно с предыдущей издательской традицией, разбиение на главы; поэтому при отсылках на книги и главы «Хроники» в историографии нередок разнобой. Сильно упрощенными вариантами издания Р. Хольцманна служат польское издание М. 3. Едлицкого (Thietm. 1953), ценное своим подробным комментарием, и немецкое – В. Трилльмиха (Thietm. 1957). Ввиду того, что оригинал «Хроники» сильно пострадал во время Второй мировой войны, особое значение приобретает факсимильное воспроизведение Дрезденской рукописи: Thietm. HS. Издание подборки фрагментов о Руси см.: Свердлов 1. С. 60–64; Назаренко 1993. С. 134–137 (сравнительно с этим изданием подборка в Хрестоматии расширена за счет фрагментов о Бруно Кверфуртском). |
| Как выясняется из дальнейших описаний Бруно Кверфуртского, с его помощью киевскому князю удалось заключить с кочевниками мир, оставив тем в заложники одного из своих сыновей. Договор действовал до 1015 г. но последний год жизни Владимира был омрачён возобновившимися нападениями, правда теперь старый каган уже не собирался обороняться, в степь, на поиски врага, вышло конное войско, ведомое сыном Борисом. Действия Владимира по укреплению южной границы можно рассматривать как первую в нашей истории военную реформу, повысившую роль Киева, как единого политического и военного центра и оказавшую влияние на формирование древнерусской народности. Направленные на юг, надо полагать, не всегда в добровольном порядке, «лучшие мужи», т.е. дружинники местных княжений, став военными поселенцами, попадали в новую реальность под непосредственное командование киевских воевод. Они должны были теперь выполнять единые задачи по охране и обороне общей границы и постепенно начинали воспринимать себя не «древлянами», «кривичами», «весью» или «радимичами», а «русью» - «русинами». В их сознании возникала, вырабатывалась новая гордость – сознание службы не столько общему сюзерену, пусть даже киевскому князю-кагану («не для ради князя Владимира…», как говорит былина), но самой Русской земле, в том числе и в широком смысле, всему её народу. Гарнизоны крепостей к югу от Киева и военных лагерей (открытых археологами в 80-х гг. прошлого века) - поселений, примыкающих к единой связавшей их оборонительной стене, прочно и четко очертившей границу, стали новым постоянным войском, увеличивавшим силу Владимира уже как настоящего монарха, ставя его в один ряд с такими военными реформаторами того периода, как родоначальники рыцарства Карл Великий и Генрих I Птицелов. Показательно, что создание пограничной стражи и укреплений, по времени следовало сразу же за принятием христианства. Так, новой верой и новой вооруженной силой Владимир Святой утвердил новую Русь, как бы поставив ее на новое, двуединое и потому особенно прочное основание, на котором она простояла потом более девятисот лет , выдерживая все бури, вплоть до начала XX века. |
| Вестерберг У., см. Westerberg U. Веттины, знатный восточносаксонский род (по замку Веттин в Тюрингии) (со втор, пол. X в.) 280, 309 Вибальд, аб. м-ря Ставло, канцлер германского имп. Фридриха I Барбароссы (ум. в 1159 г.) 251 Виберт, автор записки о св. Бруно Кверфуртском (XI в.) 91 Вибольт, аб. м-ря Корвай (сер. XII в.) 280 Вигберт, еп. мерзебургский (1004–1009) 85 Виггер, еп. бранденбургский (1138–1158/61) 280 Вид, венгерский гр. (третья четв. XI в.) 357–358, 357–358 Видон, герц, сполетанский, кор. итальянский (889–994) 238 Видукинд Корвайский, немецкий хронист (ум. после 973 г.) 64 Викперт, см. Випрехт Виктор III, п. римский (1086–1087), до этого под именем Дезидерия – аб. м-ря Монтекассино (с 1058 г.) 50, 328, 328 Виктор IV, (анти)п. римский (1159–1164) 258 Виктор I, патр. Градо (848–853) 53, 53 Вильгельм I Завоеватель, герц, нормандский, кор. английский (1066–1087) VII, 111, 134, 134–135, 139, 239 Вильгельм II, кор. английский (1087–1100) VII, 195 Вильгельм II, норманнский кор. Сицилии (1166–1189) 249, 249 Вильгельм VI Толстый, герц, аквитанский (1030–1038) 119, 119 Вильгельм VII, б. предыдущего, герц, аквитанский (1038–1058) 119 Вильгельм, мгр. Саксонской северной марки (1044–1056) 328, 328–329 Вильгельм III, гр. ваймарский (1003–1039) 230 Вильгельм IV, гр. ваймарский, с. предыдущего, мгр. майсенский (1046/50–1062) 230, 230 Вильгельм I, гр. люксембургский (1096–1130) 234, 234 Вильгельм, архиеп. майнцский (954–968) 42, 47–49, 47–49 Винцентий Кадлубек, еп. краковский (1208–1218), польский хронист (ум. в 1223 г.) 257, 296–325, 345, 347, 396 Винцентий Пражский, чешский хронист (третья четв. XII в.) 261–266 Виоанн Василий, см. Василий Виоанн Випон, немецкий историограф (сер. XI в.) 96–99 Випрехт (Викперт) I, гр. «области бальзамов» (сер. XI в.) 218–219, 218–219 Випрехт (Викперт) II, гр. гройчский (ум. в 1124 г.) VI, 218, 219–220, 219, 232, 232, 234 Випрехт (Викперт) III, гр. гройчский (ум. в 1135 г.) 234, 234 Виталиан, п. римский (657–672) 327 Виталий I, патр. Градо (856–875) 53, 53 |
| Иаков, см. Анунд Якоб Иаков Мних, древнерусский агиограф (втор. пол. XI в.) 45, 76 Иафет, с. библ. праотца Ноя 215, 215 Ибн Данишменд, эмир севастийский (нач. XI в.) 212 Ибн Иа‘куб (Якуб) Ибрахим, еврейский купец, кордовский посол (960-е гг.) 50, 148 Ибн Хордадбех, арабский географ (ум. ок. 912/3 г.) 20 Ибрахим Ибн Йа‘куб (Якуб), см. Ибн Йа‘куб Ибрахим IbahчehkoЛ. I 59 Игорь, кн. киевский (после 911 – после 944) IXa, 36, 39–40, 39, 45, 156, 156, 158, 226 Игорь Святославич, кн. новгород-северский, черниговский (1198–1202) IXa, 321 Игорь Ярославич, кн. волынский (с 1054 г.), смоленский (1057–1060) IXa Ида, м. св. Бруно Кверфуртского 69 Ида из Эльсдорфа, теща киевского кн. Святослава Ярославича, двоюродная сестра германского кор. Генриха IV (ум. после 1085 г.) II, III, 338–340, 338–339 ал-Идриси, арабский географ (ум. ок. 1165 г.) 148, 349 Изяслав Владимирович, кн. полоцкий (ум. в 1001 г.) IXa Изяслав Мстиславич, кн. волынский, киевский (1146–1154, с перерывами) IV, IXb, 183, 200, 206, 251, 264, 280–281, 310, 370–371 Изяслав (в крещении – Димитрий) Ярославич, кн. киевский (1054–1078, с перерывами) IV, IXa, 104, 111, 114, 119–120, 155, 157, 174–175, 177–178, 302–303, 339, 345, 351–352, 357–358 Икар, персонаж античной мифологии 305 Иларион, богослов, митр, киевский (1051 – не позднее 1055) 76 Илия II, патр. Градо (853–856) 53 Ильин Н. Н. 88 Илья, с. киевского кн. Ярослава Мудрого, кн. новгородский (1019) VII, IXa, 135, 196 Иммединги, знатный саксонский род (X–XI вв.) 338 Имре (Генрих), с. венгерского кор. Иштвана I (ум. в 1031 г.) V, 107, 108 Имре (Генрих), кор. венгерский (1096–1204) V, 332 Ингвар Путешественник, щведский викинг (ум. в 1041 г.?) 140 Инге I, кор. вестьётский (до 1080 г.), шведский (1080–1112) (тождествен со шведским кор. Анундом?) VII, IXb, 139–140 Ингиборг, ж. ободритского кор. Кнута Лаварда, д. киевского кн. Мстислава Владимировича (ум. после 1131г.) VII, IXb, 271, 343 Ингигерд (Ирина), ж. киевского кн. Ярослава Мудрого, д. шведского кор. Олава Шётконунга (ум. в 1050 г.) VII, IXa, 81, 131–133, 132, 135–136 |
| 105 Согласно идущей от античных географов средневековой традиции земля делилась на широтные зоны – климаты. 106 «Халдеи» – это, вероятно, население византийской фемы на востоке Малой Азии – Халдии. «Армяне» – это либо соседняя фема Армениак, либо армянские княжества на восточной границе Византийской империи. Что имеется в виду под «персами», с определенностью сказать не беремся. 107 Транслитерация греч. βσγοι – названия народа на восточном побережье Черного моря, предков современных абхазов. 111 Константин VII Багрянородный был в то время соправителем Романа I, который, женив Константина на своей дочери, оттеснил зятя на задний план. 112 Отчим Лиудпранда, имя которого неизвестно, правил посольство в 942 г. Брак Романа II с дочерью Хуго Бертой (в Византии принявшей имя Евдокии) был заключен в сентябре 944 г. 113 Эта народная этимология ( < греч. ροσιος «светлый») принадлежит, видимо, самому Лиудпранду, так как собственно греческим источникам форма этнонима Ροσιοι, кажется, неизвестна, да и иные варианты на " Poυσ- появляются только с XII столетия (Бибиков 2004. С. 634–635). 114 Таким образом, Лиудпранд прямо удостоверяет, что лат. Nordmanni применительно к руси являлось характерной чертой именно латинской языковой практики, а не было скопировано с греческого словоупотребления. Это важно ввиду того, что другое свидетельство подобного рода допускает и иную интерпретацию (см. 2, примеч. 37). 115 Титул rex «король» – обычное именование древнерусских князей (причем совершенно не обязательно только киевских) в латинской письменности X-XII вв. (Soloviev 1966. Р. 143–173; Назаренко 1993. С. 149–150. Коммент. 20; ДР. С. 333–334 [IV, 2.3.4]). Чтобы отразить эту господствующую тенденцию средневековой латиноязычной литературы в переводе, отклоняемся в данном случае от избранного нами общего принципа перевода титулатуры и имен собственных (см. Введение к выпуску) и передаем этот термин везде словом «король», в древнерусской практике никогда не применявшимся. Другие способы титулования редки и почти всегда имеют конкретную причину; таково, например, употребление титула senior в отношении Владимира Святославича у Бруно Кверфуртского 10, примеч. 202) и, в отношении Святополка Владимировича, – у Титмара Мерзебургского 11, примеч. 337), dux применительно к Волынскому князю Ярославу Святополчичу у Анонима Галла 29, примеч. 845) и т. п. |
| Память о миссионерских подвигах Бруно Кверфуртского в латинской агиографической традиции рано начинает контаминироваться с памятью о проповеди св. Адальберта Пражского у пруссов, а также о деятельности других, безвестных, западных миссионеров на Руси в 970-х годах 13–14, 28/2) (Назаренко 2001а. С. 339–356). Перу Бруно Кверфуртского принадлежат, три весьма значительных сочинения, отличающихся в том числе и художественными достоинствами: помимо «Послания к королю Генриху», это – «Житие пяти братьев-пустынников», пострадавших ок. 1003 г. в Польше (Brun. Vita V fr.), и «Житие св. Адальберта Пражского» (так называемое «второе» «Житие Адальберта») (Brun. Vita Adalb.). Эти тексты рисуют Бруно не только деятельным миссионером-практиком неразделенной церкви, но и видным церковным идеологом, который ратовал за сотрудничество христианских государей в деле проповеди среди язычников. «Послание», написанное накануне поездки Бруно к пруссам, т. е., вероятнее всего, ближе к концу 1008 г., являясь своего рода отчетом миссионера о своих трудах последних лет, много служит и для понимания миссионерской программы Бруно Кверфуртского. В нем архиепископ достаточно мягко, но настойчиво и недвусмысленно упрекает короля за кощунственный, с его точки зрения, союз с язычниками-лютичами против христианина Болеслава Польского и призывает вместо этого направить усилия на обращение лютичей в христианство . Генриху II ставятся в пример византийский император Константин Великий и франкский – Карл Великий, a de facto также Болеслав, который озабочен обращением пруссов, и Владимир Киевский, который пошел на мир с печенегами ради евангельской проповеди среди них. Таким образом, Бруно не чужд политики (видимо, именно это имел в виду Генрих II, когда, по свидетельству «Послания», опасался, как бы Бруно «не предался, по заблуждению молодости, делам мирским, оставив духовные»: Ер. Brun. Р. 101), стремясь подчинить ее миссионерским целям и нуждам. Для историка Руси памятник крайне интересен как уникальное и пространное (русско-печенежский сюжет занимает более четверти целого) свидетельство современника об эпохе и личности киевского князя Владимира Святого. |
| После долгой молитвы как самого короля, так и прочих христианок оцепеневшим не только вернулись прежние чувства, но, сверх того, выросла также решимость снискать истинное спасение. Они немедленно со слезами просили прощения за свое преступление, с великим ликованием приняли таинство крещения 391 , а над телом блаженнейшего мученика воздвигли церковь 392 . (Petri Dam. Vita b. Rom. P. 57–60) 388 Бруно (Бонифаций) Кверфуртский (см. 10). Если Адемару 13/2) Бруно известен под своим мирским именем, под которым он вошел в немецкую историографическую и агиографическую традицию, то Петр Дамиани именует его Бонифацием, как то было свойственно итальянской традиции. Осознание того, что речь идет об одном и том же лице, пришло только с научными изысканиями начала XVIII в. 389 Очевидно, слухи о распространенности почитания Адальберта Пражского как святого в Польше (выкупленные Болеславом I мощи св. Адальберта почивали до 1038 г. в кафедральном соборе в Гнезне) автор принимает в качестве свидетельства проповеди святого среди славян. На самом деле официальная христианизация и Чехии, и Польши произошла много раньше. 390 Рассказ о невредимости проповедника от огня – один из распространенных стереотипов житийной литературы. В отношении Бруно Кверфуртского он засвидетельствован еще запиской некоего Виберта, который выдает себя за одного из капелланов Бруно и описывает его проповедь среди пруссов (MGH SS. 1841. Т. 4. Р. 579–580; русский перевод: Назаренко 2001а. С. 351–352). 391 Во время миссионерской деятельности Бруно Кверфуртского в начале XI в. «королем Руси», т. е., в данном случае, киевским князем, был креститель Руси Владимир Святославич (см. 10, примеч. 203). С момента официального принятия Русью христианства по византийскому обряду тогда минуло уже двадцать лет, так что рассказ Петра Дамиани является явным анахронизмом. Однако смешение припоминаний о Бруно и безвестных миссионерах 970-х гг., которое мы уже наблюдали у Адемара Шабаннского 13, примеч. 383–384), позволяет подозревать то же самое и в данном случае. Тем более, что ситуация на Руси, как она описана Петром, весьма напоминает положение дел при Святославичах: три брата, один из которых – «король» (Ярополк Киевский), другой живет поблизости от него и убит им (Олег Древлянский), третий – далеко от него и упорствует в язычестве (Владимир Новгородский) (Назаренко 2001а. С. 340–356). |
| Д. Процес утворення автокефальних napaфiй в 1-й пол. 1920-х рр.//Православ " я-наука cycniльcmbo: Проблеми Мат-ли Другоï Всеукр. наук.-практ. конф. Черкаси, 2004. С. 57-59; Бiлah Г. I. Обновленський рух в Ykpaïhi 20-30-х рр. ХХ ст.: АКД. К., 2005; Кальченко Т. В. Состав и характеристика обновленческого духовенства г. Киева//Православ " я-hayka-cycniльcmbo: питання Мат-ли VI Miжhap. наук. конф. К., 2009; он же. Деятельность митр. Иннокентия на Киевской обновленческой кафедре//Там же: Мат-ли VII Miжhap. наук. конф. К., 2010. С. 51-61; он же. Закат и ликвидация обновленчества в Киеве//Там же: Мат-ли VIII Miжhap. наук. конф. К., 2011. Т. В. Кальченко, В. Г. Пидгайко Римско-католическая Церковь Равноап. вел. кнг. Киевская Ольга (Елена) в 961 г. пригласила в Киев поставленного по распоряжению герм. кор. Оттона I епископом Руси Адальберта , однако его миссия по невыясненным причинам оказалась безуспешной, и он вынужден был в 962 г. покинуть Русь. Католич. авторы утверждают, что первым епископом для Киева был сщмч. Бруно Кверфуртский , убитый в 1009 г. язычниками-пруссами. В 1004 г. по просьбе папы Сильвестра II и по распоряжению имп. Генриха II Бруно был рукоположен «в archiepiscopus gentium», т. е. миссийного архиепископа без определенного диоцеза. В янв. 1008 г. прибыл в Киев с целью создания епископии для проповеди христианства среди печенегов, однако успех Печенежской епископии, основанной с помощью равноап. кн. Владимира (Василия) Святославича , оказался кратковременным. В том же году Бруно покинул Русь; содержащиеся в нек-рых лат. памятниках 30-х гг. XI в. сведения о Крещении Руси в результате деятельности Бруно Кверфуртского не имеют под собой никаких исторических оснований. Малодостоверными являются и др. «епископы Руси» XI в., упоминающиеся нек-рыми католич. авторами: Рейнберн (1010-1014) и Алексий Болгарин (1018-1021). Первый католич. храм Пресв. Богородицы с мон-рем доминиканцев появился в Киеве в сер. 20-х гг. XIII в., в княжение в Киеве Владимира (Димитрия) Рюриковича (см. в ст. Доминиканцы ). Основателем монастыря считается Гиакинф (Гиацинт, Яцек) Польский, его житие составлено в XV в., а канонизация состоялась в 1524 г. Ян Длугош в своей хронике (1480) сообщает: в 1233 г. киевский кн. Владимир, видя ослабление позиций греч. обряда в Киеве из-за активной деятельности доминиканцев, распорядился изгнать из костела Пресв. Марии в Киеве доминиканского приора Мартина Сандомирского и др. братьев и «с угрозой запретил им возвращаться сюда». Согласно булле папы Григория IX от 15 июня 1234 г., окормление проживавших в Киеве католиков перешло к сандомирскому духовенству. При этом «папа брал под свою опеку латинских сограждан в Киеве (concivibus latinis in Kiew), которые подвергались преследованиям за распространение католической веры» (цит. по: Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви: Сб. М., 2007. С. 190-191). |
| 162 Монастырь св. Максимина в Трире был одним из центров монастырской реформы – восстановления во всей строгости общежитийного устава св. Бенедикта Нурсийского ; так, в частности, монастырь св. Маврикия в Магдебурге, на основе которого было в 968 г. учреждено архиепископство (см. 6), в момент своего основания Оттоном I был заселен монахами, выведенными из обители св. Максимина. Адальберт оказался в монастыре св. Максимина, успев побывать нотарием в канцелярии кёльнского митрополита, а затем – в королевской канцелярии. На этих данных покоится традиционное представление о лотарингском происхождении Адальберта, которое было, однако, оспорено в пользу гипотезы о его близком родстве с высшей саксонской знатью (Althoff 1978. S. 268–282). О личности Адальберта см.: Назаренко 1993. С. 102–103. 164 Адальберт был явно недоволен своим назначением. Возможно, миссионерство воспринималось им в качестве занятия несовместимого с образом жизни реформированного монашества. Напомним, что миссионерские планы Бруно Кверфуртского (см. 10) ок. 1000 г. стоили ему размолвки с его кумиром – активным поборником монастырской реформы и пустынножителем блаж. Ромуальдом из Камальдоли (Wenskus 1956. S. 134–136). 165 Адальберт не сообщает никаких подробностей своей поездки на Русь: ни об обстоятельствах пребывания в Киеве, ни о пути туда и обратно. Это и неудивительно ввиду его неудачи. Но если учесть свидетельство Бруно Кверфуртского, что по пути на Русь Адальберт проезжал через Либице (столицу княжества Славниковцев к востоку от Праги) (Brun. Vita Adalb. 4. Р. 5), то становится ясно: миссионер двигался по известному пути Регенсбург – Прага – Краков – Киев (см. 3, введение; 4, примеч. 82). Ср. косвенные указания на то, что рукоположен Адальберт был именно в Регенсбурге (Назаренко 1993. С. 126. Коммент. 28). 166 На 2 февраля приходится праздник Сретения Господня, т. е. принесения младенца Иисуса в Иерусалимский храм. 168 Отсюда, как и из оброненного выше замечания, что просьба послов Ольги была «притворной», видно, что прием Адальберта в Киеве не соответствовал ожидавшемуся. Тому могут быть две причины: переход власти на Руси к Святославу, который не выказывал интереса к крещению, или/и урегулирование русско-византийских противоречий (см. примеч. 150) после смерти в конце 959 г. императора Константина VII (Назаренко 1993. С. 128–129. Коммент. 34). |
|
|
