| Хлеб - да в мусор! Вот беда-то, Вот беда на всю страну! Позабыли, как когда-то Голодали всю войну. Города, деревни, сёла - Всюду голод побывал, Господин великий голод С нами тоже воевал!.. Вот, к примеру, вспомним снова, Как судьбой своей суровой Жил блокадный Ленинград, Ломтик хлеба стограммовый Был дороже всех наград!.. Жизнь и хлеб во все ненастья Вечно рядышком всегда, Для людей война - несчастье, Для земли война - беда!.. Над землёй война металась, По земле пожаром шла, Землю кровью пропитала И расплавленным металлом На три метра пролила. На полях за жизнь сражались, Танки грызли чернозём, И поля не хлеб рожали, А сплошной металлолом. Подымались вместо хлеба До небес огня столбы, И земля столбом до неба От бомбёжек на дыбы! И солдат в окоп укрылся, В землю-матушку зарылся, Защити, земля, его, Сына, сына твоего!.. Над окопом пули свищут, Не вставай, солдат, с земли! - Пули ищут, ищут, ищут, Но пока что не нашли... Для солдат свинцовой каши Вечно вдоволь на войне... А снаряды землю пашут, Словно трактор по весне! А снаряды рядом, рядом, Словно демоны, ревут, И осколки сыплют градом, Всё живое в клочья рвут... И надрывно мины воют, И фугасы землю роют, Глядь - ничком застыл сосед, И не разберёшь порою - Кто живой, а кто уж нет. И готов от мыслей всяких Врыться в землю в землю головой... И вот тут приказ - а атаку! Подымайся, кто живой!.. Только как же тут подняться, Если смерть вокруг кружит? Так ведь надо, надо, братцы, За Отчизну насмерть драться, А не мы, - так кто, скажи? Больше некому, ребята, Так вперёд, богатыри, Подымайся за комбатом И навстречу пулям при!.. У солдата работёнка! - Со штыком, средь бела дня, Против стали и огня, Хоть шинель да гимнастёрка - Вся солдатская броня, Штык вперёд, прощай, родня! Вспомни, милая, меня... Ни залечь, ни оглянуться, Как там жизнь ни дорога, Из последних сил рвануться В пекло, к чёрту на рога, В рукопашной дотянуться До проклятого врага!.. И идёт живым тараном Наш один - на их троих! Может быть, когда помянут Добрым словом средь живых... |
| Быть я, Сашка, не хочу!» Тихим облачком склонился Я к тебе товарищ мой: «Ты б сюда не торопился! Слышишь, Санька, ты живой! Ты расскажешь, как всё было, Как в зелёнке нарвались! Как среди сплошных разрывов За тебя цеплялись, жизнь! Как геройски умирали, Кровью харкая в пыли… Нас теперь вернуть едва ли, Ну а ты, Санёк, живи! Сашка, мы с тобой герои, Отличились на войне!» Эх бы, «Примку» перед боем Покурить бы на броне! Взять бы в руки автоматы, Разогнать печаль свою! Да ругнуться смачно матом… Но нельзя… Ведь мы в раю… Тишина А кругом разлилась тишина, Никогда я не слышал такой. Может кончилась эта война, Быстротечный закончился бой И не слышно охрипших команд, И разрывы совсем не слышны. Лишь лежит у дороги солдат, Обалдевший от той тишины. В подорожник уткнулся лицом, Рядом с ним догорает броня… Только мне этот парень знаком, Пригляделся - а это же я. Это я был сегодня убит И укрыт золотым октябрём, И душа безмятежно парит Над колонной, накрытой огнём. Не внесён ещё в список потерь. Это дело каких-то минут И бесшумно захлопнется дверь, Дверь туда, где давно меня ждут. И другие, устав от побед, Вам расскажут об этой войне. Ну а я… А меня больше нет, Растворился я здесь в тишине… Бушевала кругом тишина, Никогда я не слышал такой. Но не кончилась эта война И ещё не закончился бой. И нельзя мне сейчас уходить, Бросив свой окровавленный взвод. Отчего же так больно в груди Обожгло нестерпимо живот. Кто-то сбросив с плеча автомат, Хрипло матом орал надо мной: «Эй, тащите его в медсанбат, Да скорее, ведь он же живой!» В поднебесной синеве В поднебесной синеве Гомон птичьей стаи. Позабывши о войне, Маму вспоминаю… Размечтался нынче я, Мысли все о доме… Затаилась смерть моя На кудрявой кроне… Поле чистое кругом, Никуда не деться. И спокойно целил он Прямо мне под сердце… Но листвы березняка Солнца луч коснулся, Ослепив на миг стрелка – Снайпер промахнулся! Я лицом уткнулся в грязь, Всё геройство к чёрту! И лежу не шевелясь, Притворившись мёртвым… Разыгралась на дворе Золотая осень, |
| Б Баана и Рихав • Багряница • Баит • Бальзамирование • Бальзам • Бараны • Барс • Басня • Бахурим • Башни • Башня стада • Башня Силоамская • Бдолах • Бегемот или гиппопотам • Бедный • Беероф • Беер-Шива • Бездна • Бела • Бене-Яакан • Бера • Берот • Бес • Бессмертие • Бесплодие • Бет-Арбел • Алмон-Дивлафаим, Бет-Дивлафаим • Беф • Беф-Авен • Беф-Гарам, Беф-Гаран • Беф-Дагон • Беф-Иешимоф • Бефкарем • Беф-Левеоф • Беф-Нимра • Беф-Орон,:Бефорон Бефорон • Беф-Сан, Бефсан • Беф-Таппуах • Беф-Фегор • Беф-Хогла • Беф-Цур • Беф-Шемеш • Бефсамис • Бецер • Беэр • Библия • Бидекар • Бич • Бифья • Благовонное дерево • Благословение, Благословлять • Блуд • Блудницы и блудники • Блюститель • Бог • Бог крепостей • Болезни • Борода • Бохим • Боцец и Сена • Брак • Брат • Братья Иисуса • Бритва, Брить • Бубаст • Буйвол • Бук • Бытие В Ваал • Ваалаф • Ваалис • Ваал-Гад • Ваал-Гамон • Ваал-Гацор • Ваал-Ермон • Ваал-Иудин • Ваал-Меон • Ваал Цефон • Ваал-Шалиша • Ваала • Ваалаф-Беер • Вааса, Ваеса • Вавилон • Вавилонская земля • Валак • Валаам • Валла • Валтасар • Вамоф • Ванея • Варавва • Варак • Варахий • Варвар • Варнава • Варсава • Вартимей • Варух • Варфоломей • Васан • Васемафа • Вафуил • Вдова • Вдохновение • Веельзевул • Везек • Веелиада • Велиар • Венадад • Венец дома Иоава • Вениамин • Вениаминово колено • Вено • Веон • Верблюд • Вервь • Вереи • Вереника • Веретено • Верзелий • Верия • Веселиил • Ветер и вихрь • Ветоним • Вечер • Вечный и вечность • Веф-Дагон • Вефиль • Вефхором • Вилдад • Вино • Виноградная лоза • Виноградник • Виноград • Вирсавия • Виффагия • Вифавара • Вифания • Вифезда • Вифлеем • Вифиния • Вифсаида • Власт • Власть • Власяница • Внутренности • Воанергес • Вода • Вода города • Водяные ворота • Возложение рук • Вознесение • Возношение • Возрождение • Броня, Война • Волк • Волосы • Волхвы • Волчцы и тернии • Вол • Вооз • Воровство • Вороны • Ворота • Ворота Источника • Ворота Долины • Ворота Ефремовы • Ворота Навозные • Воскресение • Восор • Восток • Восьмиструнная • Врач • Времена года • Время • Вретище • Всадники и скороходы • Вселенная • Второзаконие • Вугеянин • Вуз • Вульгата • Высоты • Высоты Исааковы |
| Беды теперь донимают и нас. Но не о личном наше моление… Просим, заступниче, благословения, Как получали и кн я зи, и рать, Снова соборно за Русь постоять. Силу духовную в русских всели, Светлый печальниче Русской земли! Тосно, 29.01.2013 Георгий Победоносец Сплавилась на века Русская с ним судьба – Он на Руси стоит В самом ядре герба! Воин святой копьём С белого бьёт коня Змия, чья пасть полна Бешенного огня! …В храме, в котором свет В глубь алтаря проник, Мне подарил монах Победоносца лик. И образок вручив, Инок возвысил глас – К Воину приложил Тайный духовный сказ: «Вникни ты в образ сей, В смыслы его глубин: Победоносец – знай! – Каждый христианин. Конь – дарований клад – Тех, что даёт Господь. С помощью их сумей Ворога побороть! Дух над врагом возвысь, В руку возьми копьё. Сила копья – усвой! – Это слово твоё. В символе нам дана Заповедь для Руси: Словом благим врага – Змия в язык раз и ть! Небо – рядом с тобой: Спасу всегда молись, Помни, что бить врага Надо лишь сверху вниз! И не убойся, дщерь, Пекла его огня! Смело седлай на бой Ты своего коня! Знай, тебя одолеть Власти у змия – нет!» …Был тот седой монах Белым, как лунь. Как свет! Тосно, 4 февраля 2010 Я Спасителю поклонюсь. Я правителю подчинюсь. А придёт иноземный гость – Не коснётся пришельца злость. Будет жаждать – подам воды. Будет голоден – дам еды. Но придёт чужак, словно зверь, Укажу чужаку на дверь. За звериный его закон, Прогоню от порога вон! Волка надобно в шею гнать, Если стадо приходит рвать. Тосно, 2006 Не грозным маршем – тихой, нежной музыкой Хотелось мне прожить. Да доля – русская… И в гуще сечи, где звенит броня, Вы кроткой не узнаете меня. Не встретитесь с ранимой, слабой женщиной Не потому, что мне сказать вам нечего О нежности, о счастье, о любви… Не до себя!.. Отечество в крови. Симферополь, 1998 Мы вместе В бессильи постигая силу, В огне майданов и в чаду, Я выучила гимн России, Когда мой Крым попал в беду. Со всеми, кто любовью мерил Великой Родины слова, С надеждой признаюсь и верой: |
| Вот с ним-то, титулованным, я и бежал из детприёмника на родину — в Питер, то есть Ленинград. Точнее, это он бежал со мною, ведь я был тенью. Прозвище моё было Тень. Пацаньё окрестило меня так за худобу и прозрачность. Он был Всадником, да ещё и Медным, а я всего-навсего Тенью, но мы вместе бежали в мой Ленинград из Чернолучей, что на Иртыше, под городом Омском. У него было две причины для побега. Первая, конечно, — Жаба, которую он ненавидел за унижение и боль. А вторая, главная, — он недоедал в детприёмнике, как сам считал, хотя ел намного больше, чем мы. Но ему казалось, что в другом месте, особенно в Ленинграде, кормить будут куда лучше, так как там в войну голодали, а сейчас, по слухам, там все хорошо едят. А раз мы тоже голодали — нас обязательно сытно накормят. Петруха был талантливым добытчиком и обладал колоссальным нюхом на еду. Необъяснимо, как он чувствовал, куда надо двигаться, чтобы оказаться свидетелем поедания съестного и к этому присоединиться. Меня он успешно выставлял как «жертву голода». Думаю, что и в побег взял из-за моей дистрофии, чтобы на ней зарабатывать — глядя на «тень», жрущий не мог с нами не поделиться. А как только мы получали свою долю, она с невероятной быстротой исчезала в Петрухином желудке. Я чаще всего был наблюдателем, а если и получал часть еды, то ровно столько, сколько требовалось для продолжения жизни. Уговорить меня бежать ему ничего не стоило. Тем более что Жаба преследовала меня за проволочные портреты. Война кончилась, и я думал, что моя матка Броня уже там, в Ленинграде, и мне можно к ней вернуться. И я снова буду говорить по-польски. К тому же Петруха был Всадником, а я — Тенью. И мы бежали с ним на барже, доставлявшей в разные места по Иртышу продукты. Детское заведение НКВД тоже получало с неё свою часть с нашей помощью. Мы переносили продукты на себе от пристани до кухни и прекрасно знали устройство баржи изнутри. Путешествие на барже было малоинтересным. Мы прятались в трюме, среди пустых ящиков из-под продуктов, и спали вместе с крысами. Крысы, тёплые и сытые, — не опасны. Всадник мой, быстро съев взятую с собой еду, несколько раз пожалел, что бежал от пайки, но было поздно. |
| Но я отвлёкся от главного, от того, что нас, пацанов-дэпэшников , в ту пору мучило, какие вопросы решали мы между собой: — Вожди могут быть людьми или должны быть только вождями, и обязательны ли им усы? — Кто лучше: шпион или враг народа? Или одинаково всё это? Мы же — все вместе. Знакомились с вопросов: — Ты шпион? — Нет, я враг народа. — А что, если ты — и то, и другое, как, например, я? И ещё: — Почему товарищ Ленин — дедушка? Ведь у него не было внуков. Может быть, потому, что у него борода, или потому, что он умер? — Товарищ Сталин — друг всех детей. Значит, и наш друг? Наш старший пацан даже не выдержал и спросил воспиталку про Сталина. Она сначала страшно испугалась, а потом схватила его за шкварник и потащила к дежурной охране — мы слышали, как он там сильно плакал. И ещё было много, много вопросов. Лично я считал, что шпионство — это не так уж плохо. Не мог же быть плохим мой русский отец Степан. Он был очень даже хорошим и красивым — посмотрите на фотографию. А милая моя матка ласково пела мне колыбельные песенки: «Спи, дитя моё родное, Бог твой сон храни…», или: Z popielnika na Edwasia Iskiereczka mruga, Chod! Opowiem ci bajeczk, Bajka bdzie duga . О матка Броня, возьми меня в шпионы. Я бендем с тобан по-польску розмавячь. Часть 1. Козявная палата Я не мамкин сын, Я не тятькин сын. Я на ёлке рос, Меня ветер снёс… (Сиротский фольклор) Баллада о деревянном самолёте Не могу вспомнить, каким образом перед самой войной оказался я в детприёмнике. Сдал туда меня крёстный дяденька Янек. А может, у него меня отобрали. Ещё не помню, как началась война. Помню, что все мы, зародыши-колупы, как обзывали нас большаки, вдруг заиграли в войну. Меня, пшекающего, худо понимающего по-русски, и ещё двоих — одного рыжего татарчонка и второго большеглазого, черноволосого колупку — Черныша — все другие мальки сделали немцами. Потом на нас каждый день наступали, мы сдавались. Затем с поднятыми руками как врагов водили по комнатам, после чего, расстреляв по одиночке, заставляли долго лежать на полу. Не любил я эту игру. |
| Он судорожно вздохнул и закрыл глаза. Потом открыл, и что-то очень трезвое, острое, бесконечно далекое от этих страстных признаний мелькнуло в его быстром взгляде. Я молча слушал его. – Да, я хотел разлучить вас, потому что эта любовь всю жизнь была твоим удивительным счастьем. Я умирал от зависти, думая, что ты любишь просто потому, что любишь, а я – еще и потому, что хочу отнять ее у тебя. Быть может, это смешно, что с тобой я говорю о любви! Но кончился спор, я проиграл, и что теперь для меня это унижение в сравнении с тем, что ты жив и здоров и что судьба снова обманула меня! Телефонный звонок послышался в передней. Вышимирский сказал: – Да, пришел. Откуда говорят? Но почему-то не позвал Ромашова. – И вот началась война. Я сам пошел. У меня была броня, но я отказался. Убьют – и прекрасно! Но втайне я надеялся – ты погибнешь, ты! Под Винницей я лежал в сарае, когда один летчик вошел и остановился в дверях, читая газету, «Вот это ребята! – сказал он. Жаль, что сгорели». – «Кто?» – «Капитан Григорьев с экипажем». Я прочел заметку тысячу раз, я выучил ее наизусть. Через несколько дней я встретил тебя в эшелоне. Это было очень странно – то, что он как бы искал у меня же сочувствия в том, что, вопреки его надеждам, я оказался жив. Но он был так увлечен, что не замечал нелепости своего положения. – Ты знаешь, что было потом. Бред, о котором мне совестно вспомнить! Еще в поезде меня поразило, что ты как бы не думал о Кате. Я видел, что эта грязь и бестолочь терзают тебя, но все это было твоим, ты отдал бы жизнь, чтобы не было этого отступления. А для меня это значило лишь, что ты снова оказался выше и сильнее меня. Он замолчал. Как будто и не было никогда на свете осиновой рощи, кучи мокрых листьев и поленницы, которая помешала мне размахнуться, как будто я не лежал, опершись руками о землю и стараясь не крикнуть ему: «Вернись, Ромашов!» – так он сидел передо мною, представительный господин в легком сером костюме. У меня даже руки заныли – так захотелось ударить его пистолетом. |
| 1Сол.5:4 . Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать. Но раз день Господень придет как тать, необходимо всегда бодрствовать, чтобы не быть застигнутыми врасплох. В 4 ст. чтение κλπτης лучше, чем κλπτας ( Α и Β), ибо первое лучшее всего оттеняет внезапность наступления дня Господня на подобие непредусмотренного прихода вора. Вся же сила стиха заключается в словах οκ στ ν σκτει. «Вы не во тьме нравственной, – как бы так говорит Ап. Павел, – чтобы день Г. застал вас неподготовленными. Вы сыны света – вы были некогда тьма, теперь вы свет во Христе. Вы не только просвещены, но вы все время и движетесь в сфере дня. Но если вы живете во свете, вы должны бодрствовать и трезвиться, а не спать духовно, как язычники и иудеи». Фигуральное выражение «свет» в приложении ко Христу широко использовано св. Иоанном Богословом ( Ин.8:12, 9:5–6 ). Первый долг христианина – бодрствование: но оно должно сопровождаться и «трезвлением» – не только умственною пробужденностью, но и нравственною самособранностью, которая делает бодрствующего готовым к великому событию – парусии. 1Сол.5:5 . Ибо все вы – сыны света и сыны дня: мы – не сыны ночи, ни тьмы. 1Сол.5:6 . Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. 1Сол.5:7 . Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. Ап. Павел намекает здесь на картину полных возлияний, свидетелем которых он мог быть в Ф. и Коринфе. 1Сол.5:8 . Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения, Новое сравнение христианина с воином, готовящимся к битве. Это место интересно сравнить с Еф 6:14–17 . Здесь мы читаем: броня « веры и любви», а в Еф. « броня праведности»; здесь « шлем надежды спасения», там, « шлем спасения». Любовь – здесь – упомянута на втором месте – сравни 1Кор 13:13 ; в Еф. любовь совершенно опущена. « Надежда» – в согласии с общим духом послания к Ф., поставлена на последнем месте (смотри 1Сол.1:3 ). Основой для всего стиха могли служить след. места у Ис.59:17 и Прем. 5:17–20 . |
| «А что мысленные прузи (саранча) уязвляют людей подобно скорпионам, так сие означает, что в конце злых дел сокрыта душевная смерть» (св. Андрей, гл.26). Откр. 9:6. И въ тыя дни взыщутъ человцы смерти, и не обрящутъ ея: и вожделютъ умрети, и убжитъ от нихъ смерть. «Сим указывается на мучительность страданий, так как призывание смерти свойственно людям, находящимся в скорбях. А что она не приходит, хотя они ее и желают, так сим показывается, что зависит это от определения Божия, которое горкчью посылаемых бедствий считает удобным сделать ненавистным для людей грех – самую причину сих и посредство» (св. Андрей, гл.26). Откр. 9:7–10. И ynoдoблehiя пруговъ подобна конемъ уготовленымъ на брань: и на главахъ ихъ яко внцы уподоблени злату, и лица ихъ яко лица человческа: и имяху власы, яко власы жehckiя, и зубы ихъ, яко львовъ бша: и имяху броня, яко броня желзны, и гласъ крилъ ихъ, яко гласъ колесницъ, егда кони мнози текутъ на брань: и имяху ошибы подобны и жала бяху во ошибхъ ихъ: и дана б область имъ вредити человки пять месяцъ. По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее – как лица человеческие; и волосы у ней – как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов. На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее – как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была – вредить людям пять месяцев. Описание этой чудовищной саранчи наводит некоторых толкователей на мысль, что эта саранча – не что иное, как аллегорическое изображение человеческих страстей. Каждая из таких страстей, дошедши до известного предела, имеет все признаки этой чудовищной саранчи. Описывая приближение дня Господня, св. пророк Иоиль описывает также появление перед ним губителей, отчасти напоминающих эту саранчу. «Я предполагаю, что под сими пругами правдоподобнее разуметь злых бесов, приготовившихся на брань с нами и, как знак победы, носящих на голове златовидные венцы, которыми и мы, когда покоримся, думаем, увенчаемся, какполучившие чрез удовольствия худую победу. Женские волосы свидетельствуют о бесовском сладострастии и возбуждении к блудодеянию; львиные зубы – о их убийственности и ядовитости; железные брони – о жестокосердии их. (…) Уподобление же скорпииным ошибы их (хвосты) указывают на следствия грехов, порождающих душевную смерть; „грхъ же содянъ раждаетъ смерть“ – „сделанный грех рождает смерть“ ( Иак.1:15 )» (св. Андрей, гл.26). |
| Много находится и других чудес в житиях и деяниях Святых угодников Божьих, которых имена знает Сам Он, исчисляющий множество звезд и по именам их называющий; у Него все они написаны в книге жизни. О всех их должно и справедливо сказать: кто уповал на Бога - и остался в стыде? Каждому необходимо всегда держать в памяти слова Мудрого: " Надейся на Господа всем сердцем твоим " (Притч. 3:5). Много есть не имеющих такого упования, которые во всем ожидают только помощи от людей. Потому Бог нередко предоставляет их собственной их воле и их суетным пожеланиям. Взгляните на древние роды, и увидите, кто верил Господу и был постыжен? V. Бог щедро вознаграждает уповающих на Него. В жизни мирской многих людей предохраняют шлем на голове, броня на груди, якорь в море. Однако находится еще большее число людей, которые и покрытые шлемом бывают поражаемы, имеющие броню - пронзаемы, укрепляющиеся на якорях - опрокидываются в воду. В жизни нравственно духовной " надеющийся на Господа, как гора Сион, не колеблется, пребывает вечно " (Пс. 124:1), ибо Сионской горы не двинут с места ни жесточайшие бури, ни яростные волны, не потому только, что она - гора, но более потому, что она гора, посвященная Богу. Таким же образом и человека, истинно уповающего на Бога и во всем сердечно угождающего воле Божьей не опрокинет никакое устремление, т.е., устремление бедствий. Такое упование на Бога есть шлем непреоборимый никаким орудием; броня, не пропускающая ни стрелы, ни пули; якорь, не допускающий никакого случая потопления. Все это есть как бы якорь надежный и крепкий, входящий (посредством упования на Бога) в наше внутреннее я, в нашу душу и дух (Ср. Евр. 6:19). Упование не посрамляет. Святой Апостол Павел, учитель вселенский, заметив некоторых людей колеблющихся в надежде на Бога и уповающих на мирскую суету, и желая предостеречь их от этой беды, сказал: " будем держаться исповедания упования неуклонно; ... не оставляйте упования вашего, которому предстоит великое воздаяние. Терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное: ибо еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит . " Итак не оставляйте упования вашего, которому предстоит великое воздаяние. (Евр. 10:23.35-37). Рассмотрим же каждое воздаяние, или вознаграждение порознь. |
|
|
