| Любезный брат! Разве мы забыли все то, что претерпел ради нас Владыка всяческих? Его бранили, оскорбляли, говорили: «В Тебе бес», а Он не гневился. Его заушали, били по щекам, насмехались, пригвоздили к Кресту, дали отведать уксуса с желчью, копьем пронзили ребро… И все это Он претерпел ради нашего спасения, а мы ради Него не можем снести даже маленькой грубости? Что мы ответим Ему в день судный? Какое мы найдем себе оправдание, если Он ко всем прочим благодеяниям, что сделал для нас, присовокупил еще эти? А что Он требует взамен? Так оставим, брат, все это тщеславие, вернем мужество и твердость своему сердцу и скажем вслед за апостолом: мы готовы не только принять побои и раны за Христа, но и умереть за Него. Ибо если мы Ему состраждем, то с Ним и будем прославлены, и с Ним и унаследуем Царство. ГЛАВА 34. О том, что нужно повиноваться своему игумену даже до смерти, любить его и относиться с почтением 1. Из Григория Двоеслова Однажды, когда святой Бенедикт безмолвствовал в келии, его ученик Плакид пошел к озеру, которое местные называют Лакком, чтобы набрать воды. Он хотел зачерпнуть воды кувшином, но выронил его, и течение отнесло кувшин. Тогда брат попытался выхватить его из воды, но поскользнулся и упал в воду. А течение было таким сильным, что его отнесло от берега на расстояние полета стрелы. Человек Божий, как мы сказали, был в это время в своей келии. Он узнал о том, что случилось, позвал ученика Мавра и говорит ему: — Брат Мавр, беги скорее — там брат Плакид упал в Лакк, и течение уже далеко отнесло его. Мавр, лишь только услышал веление своего духовного отца, бросился бегом. Пришел он на место и видит, что Плакида действительно отнесло далеко от берега. Но Мавр, с твердой верой и уповая на отчие молитвы, ступил на воду, пошел по ней пешком, как по суше, и догнал Плакида, которого уносили волны. Затем он схватил его за волосы, вытащил из воды и тем же путем вернулся на сушу. Только тогда Мавр пришел в себя и понял, что шел по воде и что такое могло случиться только по чудотворным молитвам его духовного отца. Он поразился и пришел в ужас от того, что произошло, поэтому, вернувшись, он рассказал святому о Божием знамении, которое совершилось. |
| Муж, у него же обретеся чаша, той будет ми раб; вы же пойдите в целости ко отцу своему» (Быт.44:17). 6. Вот, чего опасался отец, то и случилось с ними; они пришли в страх и смущение, и не знают, что и делать. «Приступив же Иуда, рече». Так как он взял его от отца и говорил: «аще не приведу его к тебе, грешен буду к тебе вся дни», то поэтому теперь, приблизившись (к Иосифу), он рассказывает ему обо всем подробно, чтобы возбудить в нем сострадание и расположить к освобождению отрока. «Приступив бо к нему Иуда рече: молю тя, господине, да речет раб твой» (Быт.44:18). Замечай, что он говорит совершенно так, как раб с господином; припомни же теперь те сновидения о снопах, которые усилили (в братьях) ненависть к нему, и подивись благопромыслительной Божией премудрости, которая все привела в исполнение, не смотря на столько препятствий. «Да речет, — говорит, — раб твой пред тобою, и не прогневайся на раба твоего, господине. Ты вопрошал еси рабов твоих, глаголя: аще имате отца или брата? И рекох господину: что есть нам отец стар, и отрочищ старости менший ему, а брат его умре» (Быт.44:18—20). Представь себе, что было с Иосифом, когда он слушал это. «Он же един остася у матери своея, отец же возлюби его». Для чего он и здесь лжет, говоря: «брат его умре», тогда как они продали его купцам? Это потому, что они уверили отца в том, что он (Иосиф) умерщвлен и пожран зверями; а кроме того, они думали, что он не вынес рабства у варваров и уже умер; поэтому и говорит: а «брат его умре. Ты же рекл еси рабом твоим: приведите его ко мне, и призрю его. И рекл еси: аще не приидет брат ваш с вами, не приложите видети лица моего. Бысть же, егда приидохом к рабу твоему, отцу нашему, поведахом ему словеса господина. Рече же нам отец наш: идите паки, купите нам мало пищи. Мы же рекохом ему: не возможем ити, если брат наш не пойдет с нами. Рече же раб твой отец наш: вы весте, яко двоих роди мне жена: и отыде един от мене, и рекосте: яко зверем съеден бысть» (Быт.44:20—21, 23—28). Смотри, как из защитительной речи Иуды Иосиф обстоятельно узнает обо всем, что произошло в доме (отца), после того, как он был продан, и как настроили отца и что они сказали об нем. |
| На сие и другой сказал: я также желаю открыть ему свой помысл. И они пошли вместе. Каждый, наедине, поведал старцу о своем помысле, но один припал к старцу, со слезами умоляя его, и тот сказал ему: иди, не предавай себя, никого не осуждай и не неради о молитве своей. И брат сей возвратился, уврачевавшись. Другой же брат, открыв помысл, не просил старца преболезненно, а лишь сказал: молись обо мне. Спустя некоторое время, братья увиделись, и один спросил другого: когда мы ходили к старцу, открыл ли ты помысл, о котором желал поведать? Тот ответил: открыл. Брат снова спросил: получил ли ты пользу, открыв его? Он сказал: получил; молитвами старца Бог уврачевал меня. А я хоть и открыл, – признался другой, но никакого не почувствовал облегчения. Тогда уврачевавшийся говорит: как просил ты старца? И брат рассказал, что просил помолиться о нем, ибо имеет такой-то помысл. На сие уврачевавшийся брат сказал: а я, открываясь ему, омочил ноги его слезами моими, умоляя его помолиться обо мне, и молитвами его исцелил меня Бог. Потому, – заключил свой рассказ старец, просящий кого-нибудь из отцов о помыслах должен с болезненностию и от всего сердца просить его, как Бога, и тогда получит помощь; а открывающий их нерадиво или даже искушающий, не только не получит пользы, но еще и осудится. 41. Авва Исаия говорил: простота и немеряние себя очищают сердце от лукавых. 42. Еще говорил: кто ходит с братом своим в коварстве, того не минует печаль сердечная. 43. Опять говорил: тщетно служение того, кто говорит одно, а на сердце в лукавстве имеет другое. Не прилепляйся к таковому, чтоб он не заразил тебя своим прилипчивым ядом. 44. Он же сказал: прибыль, честь и удовольствия борют человека до самой кончины, но не должно снисходить им. 45. Авва Феодор Фермейский говорил: если будешь иметь дружбу с кем-нибудь, и случится тому впасть в искушение блуда, то, коль можешь, подай ему руку и извлеки наверх. Если же он впадет в ересь и не примет убеждений твоих к обращению, скорее отсеки его от себя, чтоб не быть и самому тебе увлечену в ту же яму, если замедлишь с ним. |
| Не борись со всеми помыслами, но с одним. Бьющий кусок железа наперед смотрит, что намеревается сделать, серп или меч, или топор. Так и мы должны размышлять, к какой добродетели приступить нам, чтобы не трудиться понапрасну. Два старца жили вместе и никогда не было у них распри. Сказал же один другому: сделаем и мы распрю, как другие люди. Он же отвечал: не знаю, какая бывает распря. Тот отвечает – вот, я кладу кирпич посредине и говорю: он мой, а ты говоришь: нет, он мой. Это и будет начало. И сделали так. И говорит один из них: он мой. Другой же сказал: нет, он мой. И сказал первый: да, да, он твой, возьми и ступай. И разошлись и не смогли вступить в распрю между собой. Дело смирения – не измерять себя с другими… Старца спросили: что такое смирение. Старец сказал: когда согрешит против тебя брат твой, и ты простишь ему прежде, нежели он пред тобою раскается. Если ты, делая кому-либо выговор, прийдешь в гнев, то удовлетворяешь своей страсти. Таким образом, чтобы спасти другого, ты не погуби себя самого. Авва Исаак осудил согрешившего брата. По смерти его Исааку является ангел, держащий душу умершего над огненным озером, и спрашивает: вот, ты всю жизнь осуждал его, и потому Бог послал меня к тебе, говоря: спроси его, куда велит Мне бросить падшего брата? Исаак в ужасе воскликнул: прости моего брата и меня, Господи! Некоторый брат, обиженный на другого, пришел к авве Сисою и говорит ему: такой-то обидел меня, хочу и я отомстить за себя. Старец же увещевал его: нет, чадо, предоставь лучше Богу дело отмщения. Брат сказал: не успокоюсь до тех пор, пока не отомщу за себя. Тогда старец сказал: помолимся, брат! И вставши, начал молиться: Боже! Боже! мы не имеем нужды в Твоем попечении о нас, ибо мы сами делаем отмщение наше. Брат, услышав сие, пал к ногам старца, сказал: не стану судиться с братом, прости меня! Кто, будучи оскорблен, не отвечает тем же – тот полагает душу свою за ближнего своего. Авва Антоний сказал: я уже не боюсь Бога, но люблю Его, ибо совершенная любовь изгоняет страх… Любовь есть размышление о Боге с непрестанным благодарением… Как может человек получить дар любить Бога? Если кто видит брата своего в прегрешении и возопиет о нем к Богу, тогда получает разумение, как должно любить Бога. |
| Не борись со всеми помыслами, но с одним. Бьющий кусок железа наперед смотрит, что намеревается сделать, серп или меч, или топор. Так и мы должны размышлять, к какой добродетели приступить нам, чтобы не трудиться понапрасну. Два старца жили вместе и никогда не было у них распри. Сказал же один другому: сделаем и мы распрю, как другие люди. Он же отвечал: не знаю, какая бывает распря. Тот отвечает — вот, я кладу кирпич посредине и говорю: он мой, а ты говоришь: нет, он мой. Это и будет начало. И сделали так. И говорит один из них: он мой. Другой же сказал: нет, он мой. И сказал первый: да, да, он твой, возьми и ступай. И разошлись и не смогли вступить в распрю между собой. Дело смирения — не измерять себя с другими… Старца спросили: что такое смирение. Старец сказал: когда согрешит против тебя брат твой, и ты простишь ему прежде, нежели он пред тобою раскается. Если ты, делая кому-либо выговор, прийдешь в гнев, то удовлетворяешь своей страсти. Таким образом, чтобы спасти другого, ты не погуби себя самого. Авва Исаак осудил согрешившего брата. По смерти его Исааку является ангел, держащий душу умершего над огненным озером, и спрашивает: вот, ты всю жизнь осуждал его, и потому Бог послал меня к тебе, говоря: спроси его, куда велит Мне бросить падшего брата? Исаак в ужасе воскликнул: прости моего брата и меня, Господи! Некоторый брат, обиженный на другого, пришел к авве Сисою и говорит ему: такой-то обидел меня, хочу и я отомстить за себя. Старец же увещевал его: нет, чадо, предоставь лучше Богу дело отмщения. Брат сказал: не успокоюсь до тех пор, пока не отомщу за себя. Тогда старец сказал: помолимся, брат! И вставши, начал молиться: Боже! Боже! мы не имеем нужды в Твоем попечении о нас, ибо мы сами делаем отмщение наше. Брат, услышав сие, пал к ногам старца, сказал: не стану судиться с братом, прости меня! Кто, будучи оскорблен, не отвечает тем же — тот полагает душу свою за ближнего своего. Авва Антоний сказал: я уже не боюсь Бога, но люблю Его, ибо совершенная любовь изгоняет страх… Любовь есть размышление о Боге с непрестанным благодарением… Как может человек получить дар любить Бога? Если кто видит брата своего в прегрешении и возопиет о нем к Богу, тогда получает разумение, как должно любить Бога. |
| Не делай же ты так, брат, чтобы ныне хвалить сидящих за трапезой, а завтра на повара и на служащего брата роптать,— этим ведь ты старейшему пакость делаешь и окажешься сам нечистоты вкушающим, как об этом в «Отечнике» написано. Ибо дано было увидеть одному старцу, как различалась одна и та же еда: хулящие пищу — ели нечистоты, а хвалящие — мед. Ты же, когда ешь или пьешь, славь бога, потому что себе же вредит хулящий, о чем и апостол сказал: «Едите ли, пьете ли — все во славу божию делайте». Терпи, брат, и досаждения: претерпевший до конца — спасется, такой и без труда спасется. Если случится, что кто-нибудь похулит тебя, а другой придет и расскажет, что такой-то зло порицал тебя,— ответь сказавшему тебе это: «Хотя он и укорял меня, но он мне брат, видно, я достоин того: он же не от себя делает так, а враг-дьявол подстрекнул его на это, чтобы посеять вражду между нами. Да прогонит господь лукавого, а брата да помилует!» Говоришь, что он хулил тебя перед всеми: не скорби о том, чадо, и не поддавайся скорому гневу, но, падши, поклонись брату до земли и скажи: «Прости меня, брат!» Исправь свои прегрешения и победишь тем всю силу вражию; если же на укоризны будешь возражать, то только себе досадишь. Или ты больше Давида-царя? Его Семей поносил при всех, и один из слуг царя, не стерпев обиды царю своему, сказал: «Пойду, сниму с него голову: за что он, пес смердящий, проклинает господина моего, царя!» И что же Давид сказал ему? «О сын Саруш! Оставь его проклинать Давида, да увидит господь смирение мое и воздаст мне добром за его проклятия». И больше того: подумай, чадо, как господь наш смирил себя, быв послушным до самой смерти своему отцу: злословили на него, и он не противился; когда говорили, что он одержим бесом, били его по лицу, и заушали его, и оплевывали, — он не гневался, но даже за распинавших его молился. Тому же и нас научил он: «Молитесь, — сказал, — за врагов ваших, и добро творите ненавидящим вас, и благословляйте клянущих вас». Довольно, брат, и того, что ты по своему малодушию сделал. |
| Нет тебе в сем части и жребия, ибо сердце твое неправо пред Богом. Итак покайся в сем грехе твоем, и молись Богу: может быть, отпустится тебе помысел сердца твоего; ибо вижу тебя исполненного горькой желчи и в узах неправды [ Деян. 8, 19 – 23 ]. Не симония 30 ли, не святокупство ли у нас совершается при совершении Таинства Исповеди? И как делается виновным пред Богом священник, совершающий исповедь, когда он непрестанно искушается или желанием собрать больше денег с духовных чад, или помыслами о том, как бы не украли его денег те же духовные дети, между коими могут быть всякие? Как парализуется деньгами дело исповеди! Какой простор врагу диаволу ругаться и над Таинством, и над духовником, и над духовными детьми. Бог дает нам много, а отъемлет чрез ближних немного – для испытания, имеем ли мы взаимную любовь. Ходит к тебе брат есть-пить даром – не пожалей ему ничего, как себе. Немного ему нужно, чтобы насытиться. Помысл говорит: брат получает хорошее жалованье, а ходит часто ко мне есть-пить. Что тебе до его жалованья? Ты принимай его как неимущего и отнюдь не относись к нему враждебно. Это искушение тебе. Бог воздаст тебе за него. Ну лучше разве было бы, если бы брат твой, к тебе ходящий, жил в бедности и имел необходимость всегда есть-пить у тебя и даже просить у тебя себе на одежду? Бог не допустил до этого искушения и его и тебя, и тебе остается радоваться его благополучию, как своему, и благодарить всеблагой и богатый Промысл Божий, о всех пекущийся и всем всё обильно подающий. Брат не щадит, говоришь, твоего, позволяет себе роскошествовать, лакомиться на твой счет, несмотря на твои замечания. Если ты замечал ему и он не исправляется, то предоставь свою обиду и неправду брата Богу, всё видящему и ведущему, и не имей рвения и досады в сердце. От взявшего твое не требуй назад [ Лк. 6, 30 ] и помни во всяком случае, что брат немного захватит у тебя добра в свой желудок, а Бог за обиду силен воздать тебе десятерицею – и воздает всегда. Пища обыкновенная, плотская растлевает душу, если чуть принята неумеренно; пища Божественная, духовная – Тело и Кровь Христова – укрепляет и умиротворяет душу. |
| Но пусть лучше брат без всякой записи живет в келлии, и если владелец ее пожелает вывести его на некоторое время, то он должен выйти со смирением, отнюдь не противореча. Если же и сам владелец той келлии придет, желая наполнить водою два свои сосуда, но живущий в келлии не позволит ему сего делать, то и он не должен смущаться, но со смирением сделать ему поклон, взять свой пустой сосуд и удалиться, говоря: «Брат! Прости меня Господа ради, что я тебя оскорбил, и помолись о мне». Также и потом должен внимать себе, чтобы не возмутиться гневом. И ради его смирения сохранит Бог и брата его от вражды диавольской, так что тот придет в умиление, устремится вслед его и поклонится ему о том, чтобы он возвратился и наполнил свой сосуд, и сам подержит оный вместе с ним. И тогда любовь Божия покроет того и другого, и спасет их человеколюбец Бог. Вопрос 484. Если же келлия эта требует поправки, должен ли живущий в ней поправлять ее на свой счет, и так как она не его собственная и он предполагает когда-нибудь оставить ее? Ответ. Если человек уверен в том, что все, что он ни имеет, есть Божие и общее всех верных и никто не имеет собственно своего, то не должен так думать: это есть дело плотского разумения. Когда живущий в келлии сделает издержки на ее устройство и не останется в ней, то другой брат, находя в ней себе покой, всегда будет благословлять того, который прежде потрудился на сем месте и поправил келлию на свой счет. Если бы мы были уверены, что истинен Тот, Который сказал: в нюже меру мерите, возмерится вам (Мф. 7, 2), и воздаст комуждо по деянием его (Мф. 16, 27), и еще: даст ти Господь по сердцу твоему (Пс. 19, 5), то не допустили бы до того, чтобы брат безвременно был изгнан из келлии, но всегда взывали бы к нему: не имам тебе оставити, ниже имам от тебе отступити (Евр. 13, 5). Вопрос 485. Брат вопросил того же Великого Старца: прости меня, отец и господин мой, что осмеливаюсь говорить. Мне кажется, что господин авва любит одного (брата) более других, и помысл беспокоит меня, внушая, что он человекоугодничает, ибо дает другим, чего бы они ни захотели, а мне отказывает. |
| О себе самом Сисой постоянно говорил: «грешником я засыпаю, грешником и пробуждаюсь» ... –Три пустынника, привлекаемые слухом о святости Сисоя, пришли видеть его: – что делать, чтобы избавиться от мук, предстоящих грешникам в будущей жизни, одно воспоминание о которых приводит в ужас и трепет?.. – Признаюсь вам, братия, что я не думаю об этих предметах, – отвечал им Сисой, – и зная, что Бог исполнен благости, думаю, уповаю, что Он окажет мне милосердие... Но вы, братия, блаженны! если у вас душа проникнута таким воспоминанием, то вам невозможно грешить... Что же делать мне, жестокосердому, которому не дано знать, что есть наказание человекам? Оттого я каждый день и согрешаю... Сисой говорил, что в продолжение тридцати лет он молился так: «Господи Иисусе, не дай мне согрешить сегодня моим языком» ... «И между тем, – прибавляет он, – я постоянно согрешаю в этом роде» ... Не только смирен, но и кроток сердцем был проникнутый духом Христовым подвижник. Один брат, обиженный другим, пришёл к авве Сисою и жаловался: «брат обидел меня, я хочу отомстить ему». – «Не мсти, – сказал ему Сисой, – предоставь Богу отмщение». – «Не успокоюсь, пока не отмщу»... – настаивал брат. – Тогда Сисой сказал: – «помолимся, брат»... И он начал молиться: – Боже! мы не имеем больше нужды в Твоём попечении о нас... мы сами хотим мстить за себя... Тронутый кротостью старца, брат упал к ногам его со словами, вырвавшимися из глубины сердца: «прощаю, прощаю брата... и ты прости меня, отец» ... Сам – искренний подвижник, Сисой не приходил в ужас от проступков брата и вместо того, чтобы с негодованием упрекать за них, он с непоколебимым терпением помогал исправляться в них и научал неослабно бороться с своими страстями. – «Нет человека, который мог бы избежать искушения, – говорил он, – но при каждом искушении и падении должно быть в человеке и стремление к восстанию, потому что Бог всегда готов и безгранично принимать падшего, но раскаивающегося» ... «Но сколько же времени ты полагаешь на восставание после того, как я буду падать? – спросил его один пустынник, живший по соседству и часто приходивший говорить, что он впал в грех , между тем, как Сисой неизменно отвечал ему на это: «восстань» ... |
| Он вышел из этого монастыря, вступил в третий, в котором семь братий были расположены к нему, а пять не расположены. Брат убежал и оттуда. Он пришел к некоторому монастырю и, прежде чем войти в него, сел и так рассуждал сам с собою: «Если я буду повиноваться помыслу своему, то не останется места во вселенной, куда бы мне перейти, поэтому отныне даю обещание терпеть». Потом он вынул бумагу и написал на ней для себя: «Ты вышел из нескольких монастырей, не терпя ропота и укорений; здесь будут делать тебе неприятностей больше, чем в тех монастырях. Вспомни все поводы, побудившие тебя выходить; все эти поводы ты найдешь и здесь; будешь ли терпеть?» В ответ он написал: «Во имя Иисуса Христа, Сына Божия, буду терпеть». Записку свил он в свиток, вложил в свой пояс и, помолившись, вошел в монастырь. По прошествии короткого времени он услышал ропот братий на себя. Когда он огорчался, он вынимал записку и прочитывал свой обет. При этом он говорил себе: ты дал обещание Богу, проси же у Него помощи. Таким образом брат получал утешение. Невидимый враг, возмущенный терпением брата, внушил прочим монахам пытливую мысль узнать, что читает брат, утешающее его. Они начали говорить: «Пришелец-монах – волшебник: прочитывает что-то и избавляется от смущения». Наконец они пошли к игумену и сказали ему: «Мы не можем жить с этим братом: он колдун, носит в поясе колдовство, если хочешь, чтобы он остался, отпусти нас из монастыря». Игумен был муж духовный. Зная смирение брата, он понял, что наговорили на него по зависти, внушенной диаволом, и потому отвечал монахам: «Пойдите, помолитесь, и я помолюсь, а по истечении трех дней дам вам ответ». Однажды, когда брат спал, игумен тихо расстегнул его пояс и прочитал записку; потом положил ее на прежнее место и застегнул пояс. После трех дней монахи пришли к игумену и спросили его: скажи нам, как ты хочешь поступить с волхвом? Игумен отвечал: «Позовите его». Когда он пришел, игумен сказал ему: «Зачем ты соблазняешь братию?» Брат отвечал: «Согрешил, простите и помолитесь за меня». |
|
|
