| 13 Pseudo-theologi nostri falsi caeco naturae judicio commendarunt nobis philosophica studia. Quantum in Platone tumoris est et fastus! Neque fieri mibi posse videtur quin ab illa platonicn ambitione contrabat aliquid vitii, etc. (Цит. у Martin’a, p. 59). 14 Sensim irrepsit philosoplia i Clrislianismum et receptum est impium de libero arbitrio dogma. Usurpata est vox liberi arbitriu a divi nis litteris, a sensu el judicio alienissima. Additum est e Platonis philosophia vocabulum rationis aeque perniciosissimum. Melancht. Loc. theolog. Ed. August. 1821. pag. 10 (Martin, ibidem). 15 Estol fuerit quaedam in Socrate constantia, in Xenocrate castitas, iu Zenoe temperantia... Non debent pro veris virtutibs, sed pro vitiis haberi. Melanchton. Loc. theol., p. 22 (Martin, p. 20). Положения, подобные изложенным мнениям вождей реформации, впоследствии были высказаны байистами и яисенистами. Для сравнения приведем положение, которое высказал Baius: «Добродетели философов суть пороки " См. цит. соч. аб. Landriot, р. 01. Bergier. Dictionnaire de théol. t. I, p. 309. 16 «Ubicumquc regnal Lutheranismus. ibi litterarum esi interitus " (Erasmi Opp. L. XIX, ep. 56). «Evangelicos istos, cum aliis multis, tum illo nomine praecipue odi, quod per eos ubique languent, frigent, jacent, intereunt bonae litterae, sine quibus quid est hominum vita»? I,. XIX, ep. 50. – «Nonne Lutherus lotam philosophiam aristotelicam appelat diabolicam? Nonne idem scripsit omnem disciplinam tam practicam quam speculativam esse damnatam? Omnes scicutias speculativas esse peccata et errores? Non пе Melanchton aliquando damnavit scholas publicas»? L. XXXI, ep. (Цит. у Daniel’a. р. 203). 18 Фенелон любил уснащать свои письма цитатами из латинских поэтов, преимущественно из Виргилия и Горация; обилием таких цитат отличаются особенно его письма к кавалеру Детуш. Это дало повод врагам классического образования в нынешнем столетии обвинять Фенелона в том, что все, его мысли проникнуты языческим духом. См. соч. аб. Gaum " а «Lettres sur le paganisme dans l " éducation». Paris. 1852, p. 176, |
| Wien. 1853. 169 Musz man mit der Frage beginnen, ob nicht auch die vom ihm (Gaume) empfohlenen Erziehungsmittel (d. i. die Lectüre der Schriften der 172 О борьбе классического и реального направлений образования в Германии см. статью Стасюлевича: «Высшая реальная школа в Германии». (Вестник Европы за 1871 г., кн. X и XII). 173 См, ст. «Классицизм и реализм» И. Кириллова («Беседа» за 1871 г., кн. IX); «Естественные науки, как орудие общего воспитания» («Беседа» 1871 г., кн. XI); «Еще о злобе дня», ст. О. О. Миллера («Голос» 1871 г., 133) и друг. – По вопросу о классическом образовании издана была в 1861 г. замечательная статья академика Видеманна под заглавием; «Об относительном достоинстве различных предметов гимназического курса в отношении развития учащихся», Сравнивая в этой ст. классическое образование с реальным, автор отдает полное предпочтение первому. «Если мы станем» – говорит он – «без предубеждения и пристрастия анализировать отдельные учебные предметы, преподаваемые в наших училищах, в отношении их достоинства, как духовной пищи, т. е. их относительное преимущество по влиянию на успехи умственного образования, то придем к заключению, что языки должны быть поставлены выше так называемых реальных предметов, а между языками древние, классические языки опять стоят выше живых языков, между всеми же первое место должен занимать язык греческий». Подобный вывод, разумеется, представляет уже крайность, потому что такие, например, глубоко-образовательные предметы, как математика, словесность и логика, ни в каком отношении не могут быть поставлены по своему влиянию на развитие учащихся ниже древних классических языков. История вопроса о классических писателях языческого мира и их изучении восходит в русской литературе к XVI веку. Между сочинениями знаменитого Максима Грека (род. ок. 1480 г., ум. 1536 г. ) находится «Слово обличительное, на эллинскую прелесть». В этом слове Максим нападает на крайнее увлечение древней литературой, особенно греческой, какое он видел во время своего пребывания в Италии. |
| Все эти филологические изыскания аббата Гома, с помощью которых он хочет доказать, что христианская и языческая латынь существенно различны между собою, теряют всю свою доказательную силу, если принять во внимание, что латинские церковные писатели принадлежат к периоду упадка латинской литературы и порчи латинского языка. Указанные аббатом Гомом и другие особенности церковной латыни нисколько не свидетельствуют о ее превосходстве над латынью языческой, а напротив относятся к числу ее недостатков. Св. Григорий Двоеслов , которого аббат Гом считает творцом «изящной христианской латыни» и образцом ее (créateur et type de la belle latinité chrétienne) 80 , ни сам не обладал высоким образованием, ни отличался любовью к образованности 81 . Язык и слог в творениях этого церковного писателя не отличаются правильностью и менее всего могут быть названы изящными. Считать такого писателя образцом красноречия и желать, чтобы по его сочинениям учились изящной латыни, для того чтобы привыкнуть нарушать грамматические правила, допускать барбаризмы и солецизмы, по меньшей мере странно. Впрочем, понятно, почему аббат Гом провозгласил св. Григория Двоеслова образцовым писателем в христианской латинской литературе. Не только язык в его творениях более, чем в произведениях других писателей той же эпохи, далек от классической латыни, но и высказанные в них воззрения на классических писателей и классическое образование довольно близко подходят к воззрениям на тот же предмет самого аббата Гома 82 . Основное воззрение аббата Гома на классическую систему образования, резюмирующее все его рассуждения об этом предмете, совершенно ясно и определенно выражено в его «Lettres sur le paganisme dans l’éducation» в следующей формуле. «Духу церкви всегда было противно изучение языческих авторов». «До эпохи возрождения немножко изучали и позволяли изучать язычество, и это в пользу христианства и во вред язычеству». «После эпохи возрождения много изучали и заставляли изучать язычество, и это в пользу язычества и во вред христианству» 83 . |
| Все они требовали вообще совместного употребления авторов христианских и авторов языческих, все желали, чтобы влияние авторов христианских в отношении содержания было преобладающим, и только в отношении внешней стороны, особенно в отношении чистоты и изящества языка, отдавали преимущество авторам языческим. Конец спорам о классиках был положен энцикликой папы Пия IX от 21 марта 1853 года; в этой энциклике папа обращается к архиепископам и епископам Франции с следующими словами: «продолжайте, как вы и делаете, никогда не оставлять ничего неиспробованным для того, чтобы духовные юноши получали зрелое развитие в ваших семинариях, воспитываясь во всякой добродетели, благочестии и церковном духе, чтобы они возрастали в смирении, без которого мы никогда не можем угодить Богу, и были так тщательно наставляемы в одно и тоже время и в гуманных науках, и в более серьезных учениях, особенно священных, совершенно чуждых всякой опасности, чтобы они могли не только усвоить себе истинное изящество письменной и устной речи, и изучить красноречие как по мудрейшим творениям св. отцев, так и по знаменитейшим языческим писателям, очищенным от всякого соблазна, но и преимущественно приобрести полное и основательное знание богословских наук, церковной истории и священных канонов, извлеченное из авторов, от сего апостольского престола одобренных» 158 . Этим папским декретом господство классической системы образования было гарантировано во Франции и других католических странах, а реформаторским планам аб. Гома нанесен был решительный удар. Впоследствии папе Пию IX опять пришлось давать свое решение по тому же вопросу о классиках одному североамериканскому епископу, обратившемуся к апостольскому престолу с просьбою разрешить происходившие по поводу этого вопроса в его стране горячие педагогические споры 159 . В своем ответе, как и в своей энциклике 21 марта 1853 г., папа дает языческим авторам доступ в школы, с некоторыми, впрочем, ограничениями. Главные пункты этого папского решения заключаются в следующем: |
| Эта выдержка показывает, что «Univers» сначала всецело принял мнения аббата Гома. Сущность воззрений Ру-Лаверня на древнюю греко-римскую образованность выражена в следующих его словах: «ничто из того, что оставили нам язычники самого чистого и возвышенного, не свободно совершенно от одного из двух пороков: гордости и чувственности. Мы не хотим отрицать того, что сила, величие, преданность, нежные и благочестивые инстинкты, глубокое понимание изящного в природе, семействе и обществе, до известной степени просвещали языческий ум и внушали ему образцовые произведения. Но истинное, доброе и прекрасное были сильно искажаемы у них преобладающей примесью противоположного, так что все у них благоприятствовало стремлениям ко злу» 98 . Подобный же взгляд высказал на языческую мораль аббат Альзон (Alzon) в «Revue de l’enseignement chrétien». «Что такое языческая мораль? » спрашивает он и отвечает: «это собрание пустых слов, если только не источник всякого порока» 99 . Roux-Lavergne повторяет это положение Alzon’a с добавлением, что «оно истинно при всей его строгости» 100 . Такие резкие суждения о древней греко-римской образованности показывают, что крайне ригористические воззрения на нее аббата Гома но были исключительным явлением того времени. Очень много способствовало к возбуждению в обществе живого интереса к поднятому вопросу циркулярное письмо орлеанского епископа Дюпанлу (Dupanloup) об употреблении классиков в школах; оно адресовано было (от 19 апреля 1852 года) начальникам и профессорам семинарий орлеанской епархии 101 . В этом письме орлеанский епископ опровергает мнения аббата Гома, защищает общепринятую систему классического образования и убеждает педагогический персонал своей епархии продолжать с полным спокойствием совести прежнюю практику в деле воспитания и обучения юношества. Письмо делится на две части: полемическую и апологетическую. В первой части епископ опровергает обвинения, возведенные аббатом Гомом на современную систему образования, во второй части ссылками на исторические свидетельства и церковную практику доказывает, что древние классические авторы по справедливости с давних пор занимают важное место, какое им отводится в курсе литературного образования. |
| 63 Курс классического образования в 50-х годах разделился во французских коллегиях на два отделения или серии классов. Одно отделение обнимало классы, посвященные изучению грамматики французского, греческого и латинского языков и потому называвшиеся «классами грамматики» (classes de grammaire); это III, VII, VI, V и IV классы. Другой ряд классов был посвящен: 1) элементарному изучению литератур: французской, греческой и латинской, 2) риторике и 3) философии. Он обнимал классы III, II и I, называвшиеся «классами гуманных наук» (classes d’humanités). Счет классов, как видно из предыдущего, здесь обратный тому, какой существует в русских классических гимназиях. См. соч. аббата Valroger " а: Du christianisme et du paganisme dans l " enseignement. Paris. 1852, p. 445–446, 68 Lettres sur le paganisme dans l’éducation, p. 134: Il y a une langue latine chrétienne et une langue latine paienne, aussi distinctes l " une de l’autre que les deux sociétés qui ont parlé le latin. 71 Cette (langue latine chrétienne) est et doit être, sous tous raports, la plus belle des langues (ibidem, p. 230). 73 S. Gregorii Epistolarum lib. V, ep. XLIX, ad Leandrum: Ipsam loquendi artem, quam magisteria disciplinae exterioris insinuant servare contempsi. Nam non metacismi collisionem fugio, non barbarismi confusionem devito. Situs motusque et praepositionum casus servare contemno, quia indignum vehementer existimo ut verba coelestis oraculi restringere sub regulis Donati. Sulpicii Severi Praef. adv. S. Martinum: Quia nefas putare tanti viri (B. Martini) latere virtutes, apud me ipse didici ut de solecismis non erubescerem, quia nec magnam istarum unquam rerum scientiam contigissem. См. Lettres sur le paganisme dans l " éducation, p. 138–140. 74 S. Uilarii De Trinitate, lib. VIl, p, 27: Non enim ex compositis atque inanimis Deus qui vita est subsistit, neque qui virtus est ex infirmibus continetur. См. Lettres sur le pag. dans l " éducation, p. 140. 75 См. соч. Landriot: Le véritable esprit de l’Eglise en présence des nouveaux systèmes dans l’enseignement des lettres, p. 87. |
| Различие воззрений на классическое образование, существующих в среде русской интеллигенции и высказываемых даже с церковной кафедры, приводит к заключению, что вопрос о классиках у нас не принадлежит еще к числу вопросов, вполне разработанных, получивших окончательное решение. В частности, взгляд на влияние, оказываемое изучением древних классиков, греческих и римских, на религиозно-нравственное развитие учащегося юношества, едва ли можно считать вполне установившимся. Исторические основания для решения вопроса, заключающиеся в церковном предании и церковной практике, также еще не достаточно выяснены. Если данные церковной истории и церковного предания, на которые ссылаются представители различных воззрений на изучение классиков, в подтверждение своих суждений о нем, толкуются ими совершенно различно, это объясняется тем, что история отношений церкви к интеллектуальной культуре классических народов еще не настолько разработана, чтоб касательно их могло уже составиться общепринятое убеждение, не допускающее никакого различия мнений. Состояние научных исследований по истории этих отношений неизбежно должно отражаться на большей или меньшей степени приближения к надлежащему решению вопроса о соединимости и взаимном отношении классического и христианского образования юношества, потому что для составления окончательного взгляда по этому вопросу необходима историческая подготовка, необходимо знание того, как этот вопрос решается свидетельствами церковного предания и практикой вселенской церкви. Но эти свидетельства и эта практика могут быть правильно истолкованы только под условием их изучения в связи со всеми данными истории христианского просвещения, к которым они имеют более или менее близкое отношение. Таким образом, научное и вместе с тем согласное с духом и преданиями церкви решение современного вопроса о классиках должно, кроме других научных оснований, опираться на историю христианского просвещения в его отношениях к древней греко-римской образованности. Но разные периоды этой истории имеют не одинаковое значение для решения занимающего нас вопроса. Наиболее важное значение, без сомнения, должно принадлежать первым векам христианства. В православной церкви голос древней церкви вообще пользуется глубоким уважением, так что всегда ставится непосредственно после учения св. писания. Поэтому, и в данном случае прежде всего нужно обратить внимание на отношения к древней греко-римской образованности христианской церкви первых веков. Дополнения |
| Греческие и латинские авторы суть образцы хорошего вкуса; они отличались необыкновенной тонкостью чувства, с какой они умели как бы по инстинкту выбирать выражения, более всего соответствовавшие мысли и делу, сообразно с местом, временем и лицами. Но что может быть более полезным для священника, слово и дело которого должны быть первыми движителями мыслей и воли других, как обладать этой драгоценной способностью?.. Эти привычки хорошего вкуса и изящного выражения в совершенстве усвояются при внимательном изучении греческих и латинских классиков, которые в своих повествованиях и созданных ими типах изображают человека во всей мужественности его природы и совсем совершенством искусства. Взгляните на статуи древних; каждая из них как бы говорит: incessu patuit dea. На этих челах блистают мысли, достойные царя природы, и отражается все благородство этого чуда творения. Простота самая жизненная, самая естественная, прекрасная и пристойная сопровождает все положения их тела и все движения. Воспитываться на таких образцах – значит учиться думать и говорить просто, правдиво и изящно“ 163 . «Вместо того, чтобы составлять теоретические рассуждения о красноречии, не лучше ли было бы сократить путь, сберечь время и труд, воспользовавшись опытностью и трудами древних? Итак, если мы хотим сделаться красноречивыми, нужно изучать в их школе естественные правила, которые они изложили с таким искусством и такой ясностью». Затем автор рекомендует изучение трактатов о красноречии Цицерона и Квинтилиана. «Но как мы, христиане, можем пользоваться трудами, где все – языческое? » – спрашивает он и отвечает: «примеры, приведенные Квинтилианом, правда, все заимствованы из языческих авторов, но его наставления имеют своим источником ту высшую душевную способность, которая создает в нас красноречие... Гений христианской религии переработает этот общий тип, и мы можем дойти до создания прекрасного образца христианского красноречия... Читая Цицерона, мы научимся облекать нашу мысль всем великолепием, к какому только способен человеческий дух. |
| Прежде всего мы займемся вопросом о начале солнечной системы. Главнейшее члены нашей солнечной системы, которые обыкновенно называют планетами, находятся, как известно, не только на различных расстояниях от Солнца, но и в отношении величины и плотности своих масс представляют значительные разницы. Все-таки касательно главнейших планет в отношении их среднего расстояния от Солнца, открыта некоторая законосообразность, равно как и отношения плотностей этих планет обнаруживают некоторую правильность, состоящую в том, что плотности внутренних, ближе к Солнцу лежащих планет, вообще больше плотности внешних, планет. Другой закон касается средних расстояний планет от Солнца и впервые формулирован был Виттенбергским профессором Титиусом. Он известен преимущественно под именем закона Боде. Закон этот наглядно выражается в следующем ряде чисел. Меркурий миллионов миль Венера 8+3,2 2 8+3,2 3 32 (2 3 =8) Юпитер 8+3,2 5 104 (2 5 =32) Сатурн 8+3,2 6 200 (2 6 8+3,2 7 392 (2 7 Если мы к этим планетам присоединим еще открытый в недавнее время, находящееся за орбитой Урана, Нептун, то подучим для его среднего расстояния от Солнца, согласно с представленным рядом, величину 8+3,2 8 миллионов миль. При переходе от Марса к Юпитеру правильный прогресс ряда оказывается нарушенным. Открытие этого пробела привело к предположению, что между Марсом и Юпитером, может быть, находится еще одна маленькая планета. Это предположение получило некоторое подтверждение в дальнейших вычислениях и наблюдениях. Именно, открыли Цереру и потом в довольно быстрой последовательности – Палладу, Юнону и Весту, к которым в недавнее время присоединилось еще большое число маленьких тел. Эти маленькие планетные массы, число которых, со включением прежде названных, восходит уже за 100, суть так называемые планетоиды, которые считаются некоторыми астрономами, по предположению, высказанному впервые Olbers’oм за обломки одной большой, каким-нибудь образом разрушившейся, планеты. Известно, что всем планетам свойственно двоякое движение. Именно, каждая планета вращается вокруг оси, проходящей через центр её массы, и имеет вместе с тем поступательное вращательное движение вокруг центрального пункта, лежащего вне её массы. Оба движения у всех планет совершаются в одном и том же направлении: все они вращаются с Запада на Восток около своей оси и также с Запада на Восток вокруг своего общего центрального тела, Солнца, которому равным образом свойственно движение около своей оси с Запада на Восток. |
| Он, находит, что в отношении антиномий закон исключенного третьего, по которому одно из двух противоречащих суждений должно быть необходимо истинным, неприложим. Значение этого закона простирается лишь на область феноменов. По закону исключенного третьего, должно иметь место или данное сказуемое, утверждаемое о каком-либо подлежащем, или отрицающее его. Но всякое отрицательное понятие, за единственным исключением понятия небытия, содержит в себе положительный элемент, который может быть известен только из феноменального опыта. Поэтому, приложимость закона исключенного третьего к вещам в себе, или ноуменам, ограничивается лишь альтернативой бытия и небытия. Чтобы утверждать, что мир имеет или бесконечную, или конечную величину по времени, нужно знать, приложимо ли вообще понятие величины к миру, как ноумену. Не есть ли величина только категория нашего ума, не имеющая никакого объективного значения? Равным образом и понятие времени может ли иметь приложение к мысли о мире в самом себе? Как величина вообще, так и величина времени, разумеется, должна быть или конечной, или бесконечной, когда идет речь о них, как объектах нашего восприятия; но как скоро мы рассматриваем время в самом себе, приложение к нему альтернативы конечного и бесконечного теряет всякий реальный смысл. Таким образом, «закон условного» не выдерживает критики в обеих. своих частях. Лишено основания как то положение, что условное заключается в средине между двумя противоположными суждениями касательно безусловного, из которых каждое непостижимо, так и то положение, что однако же то или другое из этих суждений должно быть истинным относительно безусловного. 83 Замечания о Спенсеровой критике существующих гипотез о происхождении Вселенной Главные виды непостижимого: невообразимость и неимоверность. Происхождение различных видов непостижимости. Необходимость давать ясный отчет в различных значениях слова: непостижимость. Критика распространенного предрассудка, что вещи, которые мы не можем себе представить, не существуют, и что суждения, которых мы не можем понять, ложны. |
|
|
