| Иначе говоря, Бог продолжает проявлять Себя в истории, считаясь с ней и следуя за её поворотами. Таким образом, израильский народ очень рано осознал себя как хранителя порученного ему наследия: Бог Ветхого Завета – это «Бог отцов наших, Авраама, Исаака и Иакова». Жизнь Христа иудеи постоянно сверяют по Моисею и пророкам. Отсюда видна важность родословия Иисуса у Матфея и Луки: это память праотцев Христовых, которую мы празднуем в предрождественские воскресенья. Так Предание включается во встречное движение Бога и человека; находясь между Откровением Божиим, с одной стороны, и всякий раз возобновляемой верностью избранного народа завету – с другой. С Ветхого Завета начинается углубление внутрь (interiorisation) иудейского правоверия, богослужения, предания, закона, жертвоприношений. Очень рано проявляется также конфликт между представителями Моисеева закона и пророческим течением, которое стремится напомнить именно о важности внутренней стороны богослужения и закона, о духовном смысле Предания в целом. Этот конфликт очень явственно обнаруживается в Евангелиях и в апостольских Посланиях. Сначала в лоне самого иудаизма – между фарисеями и саддукеями, правоверными иудеями и ессеями, ревнителями Моисеева закона и Иисусом: «Сказано древним... А Я говорю вам...» ( Мф. 5 ). А затем между молодой христианской общиной и правоверным иудаизмом, между иудео-христианством и христианами из язычников, которых представлял апостол Павел, а отчасти и Пётр (см. об этом в Деяниях и Послании к Галатам). Наконец, между Писаниями Ветхого и Нового Заветов ( Ин. 5:39 ). Здесь особенно нужно вспомнить Нагорную проповедь у Матфея или встречу Иисуса с самарянкой: отцы поклонялись Богу здесь, на горе, или там, в Иерусалиме, «но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклонятся Отцу в Духе и истине» ( Ин. 4:21–23 ). Для христианской веры пришествие Христово на землю составляет высший предел Откровения, то первое и последнее, к чему будут обращаться все поколения до конца времён. |
| Таким образом, мы можем сказать, что безбрачная жизнь в миру может быть плодотворной при соблюдении следующих условий: - во-первых, жизненное, а не декларативное принятие христианских ценностей, как нравственной основы жизни; - во-вторых, при наличии воспитания и образования, соответствующих способностям и призванию человека. В результате у человека есть ресурсы для реализации указанных мелких смыслов; - в-третьих, человек должен быть направлен вовне, активно и максимально осуществлять жизнь в соответствии с талантами и призваниями. Иного пути мы не видим. Становление и развитие богослужения а) До императора Константина В силу того, что христианская жизнь укоренена в библейской традиции, очевидно, что и православное богослужение в начале церковной истории во многом совпадало с ветхозаветным. Разница в том, что основная идея - ожидание Мессии и подготовка к этому событию была заменена на радость о Христе пришедшем, воскресшем и создавшем Церковь. Но сам подход к тому, что есть богослужение, что лежит в его основе и как оно должно совершаться, сохранился. Конечно, после пришествия Господа Иисуса Христа по Его заповеди центром богослужебной жизни стало собрание христиан на Евхаристию. Иудейский храм потерял то значение, которое он имел. " Наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу " (Ин.4:21) и " настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе " (Ин.4:23), - говорил Господь. В первые времена христианства собраться в Церковь значило только одно - собраться христианам вместе, прежде всего для Евхаристии. Человек, говоря проще, крестился, чтобы причащаться, быть единым со Христом и общиной, а причащался человек именно потому, что он стал членом Церкви через Крещение. В те времена о Евхаристии говорили: " Всегда все, всегда вместе, всегда на одно и то же " . Евхаристия была центром и смыслом жизни первых общин. Именно в евхаристическом собрании, где верующие причащаются Тела и Крови Христа, Церковь являет себя по своей сути и призванию как Тело Христово. |
| 20.02.2017 Подпишитесь на наш Телеграм Краткая проповедь на неделю о Страшном Суде взята из ФБ священника Дениса Костомарова . Во времена Христа иудейская религия в ее обрядовой части была крайне сложна: богослужение пронизывало жизнь человека. Ритуальные омовения, молитвы благословения трапезы, жертвоприношения, паломничества в Иерусалим. Религия регулировала множество сфер жизни: от того, с кем можно разделить трапезу, до того, во что необходимо одеваться. Евангелие, которое мы читали сегодня, открывает богослужение совершенно иначе. Человечество привычно разделяет для себя сферы священного и обыденного: отношения со Творцом есть нечто, возможно, крайне и бесконечно важное, но имеющее свою отдельную нишу в жизни. Казалось бы, привычное место Бога в храме, в глубине наших мыслей и чувств… Так? Удивительно, но Христос ничего не говорит об этом, уча служить Богу. Сегодня мы слышим: “Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне” (Мф 25: 37-40). И в этих словах нечто главное, что можно сказать о христианстве: если кто-то хочет поставить во главу своей жизни Иисуса из Назарета, то должен увидеть его в другом. И перечень этих “других” тоже удивителен: те, кто на обочине жизни. Вот нагой Христос. Вот обездоленный Христос. Вот Бог, заключенный в темницу. Вот Христос, который голодает и жаждет. Жаждет простой воды. Сегодняшнее Евангелие судит нас, предостерегает от того, чтобы сделать пространством религии только лишь храм, только собственную душу. Молитва, участие в службе, пост, – все это важно. Но важно как отправная точка той подлинной христианской службы, к которой мы все призваны: увидеть в чужом одиночестве – свое; боль другого принять как свою; ошибки другого принять как свои собственные и не сделать поводом для хлопка захлопывающейся перед человеком двери. И это присутствие Бога в каждом из нас есть нечто непостижимое: та невидимая, но крепчайшая нить, которая связывает человечество. Связывает, чтобы когда-то Бог стал по-настоящему “всяческая во всех”. Суд Божий – призыв принять человека в объятья, невзирая на. Суд Божий – суд любви и песнь любви. Поделиться в соцсетях Подписаться на свежие материалы Предания — Фонд учрежден в 2009 году для сбора средств и помощи нуждающимся. © 2008-2022 Благотворительный фонд «Предание». 115162, Россия, г. Москва, улица Шухова, д. 17, корп. 2. Учётный номер в реестре НКО Распространение материалов сайта в печатных изданиях и интернет-ресурсах возможна только в рамках Пользовательского соглашения |
| Боговдохновенный и благочестивый царь Давид не был только исполнителем буквы закона, но реформатором. При нем священная поэзия и музыка сделались существенною и необходимою частью богослужения, которое никогда так торжественно не совершалось у Евреев, как при царе Давиде. – Будучи поэтом по природе, Давид, занимаясь в пророческих школах, полюбил и приобрел особенно высокое искусство в религиозной поэзии и в музыке, и все свои поэтические дарования употреблял во славу Божию. Он писать многие псалмы или священные гимны, которые предназначались для пения во время общественного Еврейского богослужения. Особенного внимания заслуживает, например, прославление Бога в псалме 105: «Славьте Господа, призывайте имя Его. Возвещайте в народах дела Его. Воспойте Ему и пойте Ему; поведайте о всех чудесах Его. Хвалитесь именем Его святым; да веселится сердце ищущих Господа»... (ст. 1–4) и т. д. После прекращения возмущения, произведенного Авессаломом, который хотел отнять царство у отца своего Давида, и после усмирения мятежа, произведенного Савеем, который хотел отделить от власти царя Давида 10 колен Израильского народа, Давид воспел благодарственную песнь Богу за избавление от всех врагов: «Возлюблю Тебя, Господи, крепость моя. Господь – твердыня моя и прибежище мое, Избавитель мой, Бог мой, скала моя, на Него я уповаю; щит мой, рог спасения моего и убежище мое ( Пс. 17:1–4 и т. д. Возможно ли такое религиозное поэтическое творчество не на родном языке? Мы читаем, мы молимся боговдохновенными псалмами; но в то же время в них описывается история еврейского народа, иногда мало понятные для христиан; описываются местности, горы и холмы с названиями, христианам неизвестными, описываются войны с народами, которые теперь уже не существуют. Насколько было бы лучше и плодотворнее, если бы жизнь православных христиан, искупленных пречистою Кровлю Иисуса Христа, была бы так возвышенна и религиозна, чтобы из среды их выходили боговдохновенные составители священных христианских гимнов, в которых они воспевали бы Бога, прославившегося в священноисторических событиях христианской Церкви вообще и в частности русской Церкви, тысячелетний период которой может дать обильный материи для религиозного творчества. Существенным условием для этого между прочим служит то, чтобы литературный язык был церковно-богослужебным языком; чтобы высокие религиозные гимны в честь Творца облекались в ту художественную литературную форму, которая служит показателем религиозно-нравственного развитая народа в известный период его религиозно-культурной жизни. |
| Все основные священнодействия совершались перед входом в это святилище, а молящиеся стояли в больших дворах, отдельных для мужчин, для женщин и для тех из язычников, которые желали принять иудейскую религию, единственную в то время истинную веру, но еще не были обрезаны, — то есть для тех, кто уже верил, но весь закон Моисеев еще не исполнял. Видимо, там же, в самом внешнем дворе, находились торговцы, продававшие жертвенный скот, и менялы, обменивавшие монеты для денежного жертвоприношения. И вот именно в этом дворе и учил Господь Иисус Христос. Пусть никто не подумает, что Он проповедовал во время богослужения, нарушая его порядок и таким образом, может быть, соблазняя иудеев. Нет, Спаситель учил в том месте, где богослужения не происходило, а возможно, и в то время, когда оно не совершалось, но в храме собирались люди верующие, наиболее благочестивые и ревностные. «И дивились Иудеи, говоря: как Он знает Писания, не учившись?» (ст. 15). В то время у иудеев были очень почитаемы так называемые книжники — люди, посвятившие специальному изучению Священного Писания всю свою жизнь. Помимо Священного Писания они исследовали также и Священное Предание, правда, в то время уже искаженное, не Божественное, а человеческое, которое впоследствии — уже после евангельских событий — было записано в сборник книг, названный Талмудом. Оказывая большое уважение знатокам Священного Писания, очень ценя, даже страшась их, благоговея перед ними, иудеи удивлялись, как можно знать Священное Писание, не учившись. «Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня; кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю» (ст. 16–17). Спаситель, не учившись у людей и не изучая Священного Писания специально, тем не менее цитировал его так, что знатоки этого Писания изумлялись. Мы знаем, что в христианскую эпоху были некоторые подвижники благочестия, не знавшие грамоты, но тем не менее рассуждавшие и учившие на основе Священного Писания. В особенности знаменателен случай с преподобной Марией Египетской, которая, будучи совершенно неграмотной и, более того, нигде и никогда не обучаясь закону Божию, и в том числе Священному Писанию, цитировала его наизусть, потому что оно было открыто подвижнице Духом Божиим. |
| Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Естественно, что эти стихи в народном сознании более ассоциируются с приветствием мира на евхаристии, а не с литургией Слова. Во всяком случае, к моменту начала развития перенесения, различие между двумя составляющими литургии было столь незначительным, что некоторые комментаторы, разъясняя обряд pax, связывают текст Матфея с евхаристической литургией, а не с литургией Слова. 222 Наконец, мы вступили в исторический период, изобилующий текстуальными свидетельства как в евхологии, так и в комментариях. Несмотря на большие хронологические разрывы в исходном материале, это не идет ни в какое сравнение с дефицитом чисто византийских свидетельств эпохи до Максима Исповедника . Следовательно, мы можем, наконец, перейти к детальному исследованию каждого элемента в чине, входящем в состав византийской литургии. Изучаемые составляющие принадлежат, в значительной степени, к вторичному богослужебному слою. Дополнение второстепенных элементов в исходную форму иногда было весьма неудачным и привело к размытию изначальной структуры чинопоследования. Дикс прекрасно высказался о характере богослужения эпохи после Миланского эдикта 313 г., сделавшего христианский культ «публичным» и открытым вниманию воцерковленной элиты, что было ранее невозможным. Апокалипсис показывает христианское богослужение «в единственном месте, где оно могло состояться в форме общественного отправления, – на небесах». И в мире, в котором великолепие было важнейшей ценностью общественной жизни, « церковь четвертого столетия не смущалась быть великолепной, потому что не отказывалась быть общественной». 223 Частные жилые помещения выглядели весьма скромно, но даже в небольших городах общественные здания и термы часто представляли собой архитектурные шедевры. Сложилось мнение, что общественная жизнь просто обязана быть пышной, что не могло не отразиться на церковном богослужении. И далее мы увидим, как приращение и обогащение все более и более развивающегося церемониала находится в диалектическом взаимодействии с усложняющейся литургической мистагогией, которые взаимно обуславливают друг друга. Это было периодом, когда в христианское богослужение вошла изначальная символика. Дикс считает, что в этом ключевую роль сыграли сирийские обычаи и Кирилл Иерусалимский . 224 Вероятно, это и повлияло на формирование церковного обряда в Византии, которая была наследницей богатейшей римской общественной жизни и античной платонической философии. |
| Например, Нагорная проповедь (Мф. глл. 5-7) даёт нам идеал христианской нравственности. Многие этим отрывком и ограничиваются, и сводят христианство к морализму, всё остальное почитая лишним. Но в другом месте Евангелия Господь говорит: если не будете есть Тело Мое и пить Кровь Мою, не будете иметь в себе жизни (Ин. 6) – то есть учит о необходимости причащения Святых Тайн. Ещё в другом месте: кто Церковь не послушает – будет тебе как язычник и мытарь (Мф. 18), то есть необходимо и послушание Церкви. Апостол Иоанн говорит: если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши (1 Ин. 1, 9) – вот и исповедание грехов. Непрестанно молитесь (1 Сол.); блюдите, да не отягчаются сердца ваши объедением и пьянством и заботами житейскими (Лк. 21, 34) – вот и аскетическая жизнь. Назидайте себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными (Еф. 5, 19) – вот и богослужение. Итак, мы видим, что всё в Писании есть – только не в одном месте, а в разных. Поэтому, если мы хотим узнать всё в полноте о том или ином предмете – например, о молитве, – то нужно не ограничиваться только евангельским отрывком с «Отче наш», но собрать все места Писания о молитве; и тогда узнаем богооткровенное учение, как оно есть. Нарушение этого правила приводит к ересям («ерео» – выбираю (греч.)) – когда из Писания выхватывается что-то одно, особое, отдельное, и на нём основывается система взглядов. При этом не учитывается целостность Писания, не принимается во внимание то, что говорится о том же предмете во всём Писании в других его местах; также не учитывается и всё то, о чём мы сказали выше (контекст, язык и проч.). Вот пять положений, на которые надо опираться, поучаясь в Священном Писании. Теперь несколько слов нужно сказать о месте Священного Писания в жизни Церкви. Оно исключительно велико. Священное Писание имеет в Церкви высший вероучительный и нравственно-учительный авторитет. В Церкви всё возводится к Писанию. Любое церковное действие, каждое Таинство, любой чин, всякая богословская мысль, богослужение, все стороны церковной жизни опираются на Священное Писание и в нём имеют своё основание. |
| Поэтому Евхаристия не могла существовать изолированно, вне связи с остальными актами богослужения. Напротив, если установление Евхаристии составля ет заключительный акт новозаветных учреждений и предписаний, кото рый, как в фокусе, сосредоточивает все Домостроительство спасения, то совершение Евхаристии должно составлять и составляло с самого начала средоточие общественной жизни. Достойное совершение и принятие (Евхаристии) в качестве необходимого условия предполагало веру, выра женную в воспоминании и познании, просвещенную через учение и пламенную молитву. Потому-то первое общество Христово не могло собираться около Трапезы Господней, не назидаясь пророческим и апостольским словом, не испрашивая благодатного общения с Богом Спасителем и не изъявляя своей искренней благодарности за Его благодеяния. Равно как, с другой стороны, оно не могло совершать все это, не совершая в то же время Евхаристии как единственного средства личного усвоения спасительных заслуг Христовых, как Святейшей Жертвы, которая одна угодна Богу и которая должна быть венцом и украшением всего христианского богослужения. Епископ Христофор. Труды Киевской Духовной Академии (114, 150-152). ПРИЧАЩЕНИЕ " Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет Жизнь Вечную, и Я воскрешу его в последний день " (Ин. 6, 54) Это Таинство называется Причащением, потому что через него мы делаемся причастниками Божества Иисусова, через него соединяемся со Христом (113, 527). Хлеб и вино не есть образ Тела и Крови Христа (да не будет!), но самое Тело Господа обожествленное, так как Сам Господь сказал: " сие есть Тело Мое " , не образ Тела, но " Тело " ; и не образ Крови, но " Кровь " . И прежде этого-иудеям, что " если не будете есть Плоти Сына Человеческого, и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни... Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие " . И опять: " ядущий Меня жить будет Мною " (Ин. 6, 53, 55, 57). Поэтому да приступим со всяким страхом и чистой совестью, и не подлежащей сомнению верой, и это для нас будет настолько полезно, насколько мы веруем не сомневаясь. |
| Поэтому Евхаристия, согласно ее Божественному установлению, есть высший, завершительный акт этого соединения, высшее выражение общения верующих с Господом и между собой. Поэтому Евхаристия не могла существовать изолированно, вне связи с остальными актами богослужения. Напротив, если установление Евхаристии составляет заключительный акт новозаветных учреждений и предписаний, который, как в фокусе, сосредоточивает все Домостроительство спасения, то совершение Евхаристии должно составлять и составляло с самого начала средоточие общественной жизни. Достойное совершение и принятие (Евхаристии) в качестве необходимого условия предполагало веру, выраженную в воспоминании и познании, просвещенную через учение и пламенную молитву. Потому-то первое общество Христово не могло собираться около Трапезы Господней, не назидаясь пророческим и апостольским словом, не испрашивая благодатного общения с Богом Спасителем и не изъявляя своей искренней благодарности за Его благодеяния. Равно как, с другой стороны, оно не могло совершать все это, не совершая в то же время Евхаристии как единственного средства личного усвоения спасительных заслуг Христовых, как Святейшей Жертвы, которая одна угодна Богу и которая должна быть венцом и украшением всего христианского богослужения. Епископ Христофор. Труды Киевской Духовной Академии ( 114, 150–152 ). ПРИЧАЩЕНИЕ «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет Жизнь Вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6, 54) Это Таинство называется Причащением, потому что через него мы делаемся причастниками Божества Иисусова, через него соединяемся со Христом ( 113, 527 ). Хлеб и вино не есть образ Тела и Крови Христа (да не будет!), но самое Тело Господа обожествленное, так как Сам Господь сказал: «сие есть Тело Мое», не образ Тела, но «Тело»; и не образ Крови, но «Кровь». И прежде этого – иудеям, что «если не будете есть Плоти Сына Человеческого, и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни... Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие». |
| Спасение только в углубленном, церковном, соборном и пастырском продумывании и медленном пояснении самой сущности православного богослужения. Если за это не примутся те, кому вверено блюдение чистоты церковной жизни, наше богослужение станет окончательно уделом непрошенных распорядителей и реформаторов. В следующей статье мы и попытаемся, со своей стороны, уяснить те принципы, которые должны быть, по нашему разумению, положены в основу чаемого литургического возрождения Православной Церкви, возвращения ее к вечным истокам своего молитвенного и богослужебного предания. Таинство крещения 95 Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? И так мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения... Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним ( Рим.6:3–5:8 ). Апостол при Крещении Введение 1 Цель предполагаемого очерка – кратко и по возможности просто объяснить богослужение, совершаемое при крещении. Каждый православный христианин верит, что этим Таинством он был введен в Церковь и что в крещении началась его жизнь как христианина. Нам часто приходится присутствовать при крещении, а иногда быть восприемниками крещаемого, то есть принимать в Таинстве непосредственное участие. Но понимаем ли мы смысл Таинства? Не присутствуем ли мы при нем часто как зрители непонятной, древней церемонии, в необходимость которой верим, но обряд и язык которой перестали понимать? А ведь если это Таинство, как с первого дня верила Церковь , есть действительно начало нашей христианской жизни, основа и источник нашего спасения, то каждое его слово, каждый обряд раскрывают нам смысл нашей жизни и содержание нашей веры. И быть христианином разве не означает в первую очередь – хранить и постоянно усваивать в своей жизни то, что получили мы в Таинстве Крещения? Но тогда, конечно, недостаточно просто знать, что мы были когда-то крещены, но необходимо всегда помнить и осознавать смысл и силу крещения. Лучший же способ для этого – вникать в смысл богослужения, совершаемого при крещении, и тем самым всегда снова и снова переживать его. |
|
|
