| — Так надо переводить или не надо? — Когда я начинал входить в церковную жизнь, мне казалось, что церковно-славянский язык это догма. Как иначе? Неужели можно общаться с Богом на обычном «мирском» языке? Потом мне казалось, что при переводе на русский язык ничего плохого не случится. А сейчас я настолько сжился с церковно-славянским языком, он кажется мне очень красивым, мелодичным и поэтичным, и я бы просто так от него уже не отказался. У нас одно время в воскресной школе на занятиях для взрослых наступил, «методический кризис». Дело в том, мы уже не первый год читаем, толкуем, изучаем, перечитываем тексты Евангелия. И казалось, что если мы опять будем в этом же ключе заниматься, то и слушающим, да и самому преподавателю будет просто не интересно: не у всякого преподавателя, не у всякого священника хватит знаний, чтобы каждый год говорить что-то новое по поводу евангельских чтений. Мы решили поступить так – на занятиях стали читать и разбирать богослужебные тексты. Мы чувствуем себя в некоторой степени переводчиками, герменевтами, когда пытаемся вникнуть в эти тексты, перевести их. Порой, это выглядит доморощенным богословием. Но все равно нам бывает очень интересно. И когда прихожане потом все эти тексты, которые разобрали, изучили, перевели на занятиях, слышат на богослужениях, они уже по-другому их воспринимают. Во время Великого поста, например, мы много времени посвятили изучению Покаянного канона Андрея Критского. Причем, мы переводили в основном сами, только, чтобы разобрать совсем сложные места, смотрели перевод. Когда разбирали богослужения Страстной, дошли до знаменитой стихиры преподобной Кассианы-инокини, которая поется в Великую среду. Это одна из немногих стихир, которая поется от лица женщины. На второй половине этой стихиры забуксовали, потому что там были такие слова: «да облобыжу пречистеи Твои нозе, и отру сия паки главы моея власы, ихже в раи Ева, по полудни, шумом уши огласивши, страхом скрыся». Мы начали думать: какие власы и какой такой шум от этих влас? И вот мы начали фантазировать, что там за волосы такие были у Евы. То есть, понятно, что аллюзия на библейский рассказ о Еве, о грехопадении, о том, как они спрятались от Бога, услышав Его. Но сама структура предложения закрыла от нас смысл. Это место так и осталось для нас темным. Открыли в интернете перевод этой стихиры Ольги Александровны Седаковой. Но, даже после прочтения на русском языке, это место понятнее для нас не стало. Тогда я написал сообщение Ольге Александровне, с просьбой помочь нам разобраться. Она ответила, и только тогда мы поняли, что речь – о шуме ног Бога, которые Ева услышала в Раю. И вот тогда, когда я показал прихожанам ответ, мы все выдохнули: наконец, смысл стихиры был понят до конца. |
| На занятиях у нас всегда лежат словари, в том числе словарь паронимов Ольги Александровны, словарь церковнославянских слов… Они очень помогают нам разобраться. — Ну вот а если бы не разбираться, а сразу все понимать? Так невозможно тексты адаптировать? Или это категорически не нужно? — Суть духовного религиозного текста как раз в том числе и в том, что его смысл не должен даваться сразу и просто. До него надо все-таки докопаться, а может и дорасти. Поэтапностью познания обусловлена многослойность смыслов этих текстов. Может быть, святые отцы как раз составляли их, чтобы на каждом этапе духовного развития конкретному человеку раскрывается что-то свое, доступное для конкретного уровня понимания. Мы на занятиях изучали переводы литургических текстов Анри Волохонского. Замечательные, поэтичные переводы. Их поэтика – вполне религиозная. Они не привычны, но это не значит, что они не подошли бы для церковного употребления. То есть, на самом деле, можно красиво перевести и на русский язык и по этим текстам молиться. Мы вот иногда на службе чтения из Евангелия, Апостола или паремии по- русски прочтем. А потом я у прихожан спрашиваю: «Почувствовали что-нибудь необычное?». «Как сказать, отвечают – вроде все как обычно, только поняли больше, чем всегда». Если тебе непонятно, никто в этом не виноват — Вы говорите, что смысл богослужения доходит поэтапно. А если человек ходит годами, а понимает по-прежнему только «Отче наш» и «Господи, помилуй!» — Так не бывает, что за много лет регулярного участия в богослужениях человек ничего не понимает. Все-таки что-то доходит, что-то слышно. Ну а если дальше дело не идет – это личная пассивность человека в стремлении познать. И здесь не надо ответственность ни на кого сваливать. Если тебе непонятно, то никто в этом не виноват. Сейчас такое время, когда найти информацию — не проблема, есть интернет. Если человек не понимает, надо спрашивать. На занятиях по скалолазанию человек должен сначала зацепиться рукой, потом ногу поставить, потом дальше рукой цепляться. И подниматься постепенно все выше и выше. Здесь также. Эти зацепки, за которые можно хвататься — и есть какие-то непонятности. Если бы у нас все было понятно, оно бы могло просто легко проскользнуть мимо. Если человеку вот это непонятно и он за это держится, и вот он хочет дальше куда-то вскарабкаться, именно держась за это слово, за смысл, символ, — это нормальное поступательное движение, которое очень нужно и важно. |
| — А если нет духовника, если речь о человеке, который приходит на богослужения чаще раза в год, но все-таки не регулярно? — Да, многие практикуют такой принцип посещения Церкви: я пришел, потому что у меня что-то случилось. А пока у меня ничего не случается, так я и ходить сюда не буду. Зачем мне сюда ходить, если у меня все хорошо, никто не болеет и все благополучно. Когда наоборот – другое дело. Но это все-таки не прихожане, а захожане, к которым сложно применить какие-то правила и советы. Они сами себе на уме. Они все равно будут делать то, что им кажется правильным и нужным. Особенности именно христианской веры этих людей не интересуют. У них есть общая религиозность, которая свойственна людям вообще, как таковым. Им нужен шаман, маг, священник, кто угодно, кто что-то такое знает: какие-то правильные молитвы, заговоры, заклинания, тексты, мантры, посредством которых он может помочь «разрулить» сложные моменты жизни. На этих людей влиять невозможно. Плетью обуха не перешибешь. К сожалению, многие люди, которые считают себя религиозными, верующими, веруют именно так. То есть, особенность, уникальность христианской веры их как-то не очень интересует. Когда им говоришь о воскресении мертвых, они пожимают плечами и отвечают: «Ну конечно, душа бессмертна». Когда говоришь о том, что Бог есть Троица, они отвечают: «Конечно, Бог у всех один, но только разными словами называем одного и того же Бога». Пароль для понимания богослужения — Можно ли говорить о сакральности богослужебных текстов на церковнославянском? — С одной стороны, религиозность без сакральности в принципе не бывает. С другой стороны, если мы считаем, что на славянском языке какой-либо текст является сакральным, а тот же самый текст на русском языке уже профанный, то это странно. Надо просто понимать, что и на русском, и на славянском, и на каком бы то ни было языке это одинаково сакральный, одинаково святой текст слова Божия или писания святых отцов… Священномученик Иларион (Троицкий) написал целую книгу о том, что наше богослужение — это чуть ли не единственный источник не замутненного, не поврежденного богословия. Действительно, мы убеждаемся в этом снова и снова. Причем, — богословия живого, вдохновенного. |
| После полиелея в храме начинает читаться канон и одновременно совершается елеопомазание. И как только начинается движение, тут же суета, разговоры. И здесь не только прихожане, но и сами певчие не обращают особого внимания на то, что читают. Спрашиваю потом певчих: «Вы, когда читаете, хоть что-то понимаете?». Они: «Нет, почти ничего не понимаем». Канон – вообще сложное чтение, сложнее, чем стихиры. Тогда я предлагаю: «Давайте попробуем, хоть какие-то слова разберем. И вот вы в следующий раз будете читать уже совсем по-другому». И действительно, потом говорят: «Сколько же мы раньше не замечали – важного и яркого!». Богословие связано с аскетикой, с нравственными усилиями человека, с его отношением к людям и, конечно, с молитвой. А молитва — это тоже труд, делание, требующее вдохновения. А где брать вдохновение? Вот в этих самых текстах. Там такие образы, что сразу все хочется бросать и молиться. А вот когда этих образов нет, тогда зацепиться сознанию не за что, тогда стоим и как пеньки талдычим одни и те же слова. И ничего с нами не происходит. — Без чего совсем нельзя понять богослужения? — Все богослужебные тексты рассчитаны на человека, знающего Священное Писание. Тут исключений не бывает. Вот человек пришел в храм и говорит: «Батюшка, я что-то ничего не понял, что вы сегодня там читали». А на вопрос, читал ли он Евангелие хоть раз, человек отвечает отрицательно. Да как же он поймет хоть что-то! Вот, допустим, неделя о мытаре и фарисее. Всё богослужение всенощного бдения построено лишь на одной евангельской притче. Причём читаться она будет только на следующее утро. Значит, подразумевается, что человек и так её знает. А если не знает… Это же все как кодовые слова, как пароль для понимания богослужения. Было произнесено имя евангельского персонажа и сразу в нашей памяти всплывает его история, сюжет. Зацепил ниточкой, потянул за нее и вытянул «золотую рыбку» . Предположим, отвлекся человек от богослужения, думает о чем-то своем. И вдруг слышит: «Закхей». И сразу начинает наматывать ниточку: «Ага, где-то я это имя слышал, точно, в Евангелии, это мытарь, который на дерево залез, который Христа принял в доме, покаялся». Вновь у человека вдохновение, импульс к молитве. |
| А если у него ничего не всплывает, если вытягивать наружу нечего, потому, что, он не знает этих смыслов, этих символов, этих имен, этих евангельских персонажей и сюжетов — то чего говорить о большем? Проблема, что мы келейно Евангелие не читаем. — Что посоветуете читателям, которые хотят лучше понимать богослужение? — Было бы хорошо купить в свою домашнюю библиотеку Триодь Постную и Триодь Цветную, Минею праздничную, Октоих. И пред богослужением сесть и проглядеть хотя бы не все стихиры подряд, но некоторые. Или, в конце концов, найти это в интернете. И посмотреть переводы богослужений на русский язык. Но именно не постфактум, не после богослужения, а перед богослужением. Ну и, конечно, задавать вопросы преподавателям воскресных школ или священникам, которые эти занятия ведут, чтобы они посвящали часть занятий изучению этих текстов. И главное – самим читать и усваивать Священное Писание, ведь на его основе святые отцы и писали богослужебные тексты. Беседовала Оксана Головко Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 3 апреля, 2009 30 января, 2012 24 мая, 2013 24 мая, 2022 27 января, 2020 15 сентября, 2019 6 сентября, 2018 23 ноября, 2015 26 мая, 2015 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. Давайте дружить! © 2003—2024. Сетевое издание Правмир зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). |
| Богослужение: пароль для понимания Когда непонятный текст станет «своим»? 16 мая, 2017 Когда непонятный текст станет «своим»? Если текст богослужения непонятен, то никто в этом не виноват. Что поможет сделать непонятный язык “своим”, рассказывает протоиерей Димитрий Климов. Проблема не в том, что мы не можем понять — Отец Димитрий, насколько, на ваш взгляд, богослужение непонятно людям? Протоиерей Димитрий Климов — Даже если мы все поймем, это не значит, что мы все по-настоящему познаем. Молитву, ее слова важно именно познать, то есть, соединиться с ними. Библейский термин «познания» (в отличии от нашего современного «понимания») подразумевает соединение, объединение, слитие. Молитва требует, чтобы каждое ее слово стало частью человека. Иногда мне кажется, что логика непонятности нашего богослужения именно в этом, что человек должен поэтапно восходить на ступени этого познания. Сначала он понимает-познаёт одно, потом другое, потом третье. Самая главная проблема не в том, что мы не можем понять богослужения, а в том, что нет того самого духовного движения – как процесса познания Бога. В этом смысле я не думаю, что если мы все богослужение переведем на русский язык, то оно станет понятным. Думаю, что в какой-то степени эта завеса непонятности языка нужна, потому что она создаёт элемент сакральности. Человек видит, что вот — язык здесь не тот, к которому он привык, и нужно прилагать усилия, чтобы до этого языка дотянуться, а вслед за языком – и до глубоких смыслов. С другой стороны, хочется, чтобы все богатство смысла, которое содержится в богослужении, все-таки дошло до каждого человека. Иногда кажется, что может быть процесс духовного возрастания в человеке начался быстрее, если бы он это богатство смыслов усвоил. А то люди стоят, многое не понимают, какие-то потоки красивых слов, которые текут мимо, а внутрь ничего не затекает. Так что богослужение действительно непонятно, но причины этого сложнее чем просто употребление незнакомого церковнославянского языка Все, как обычно, но поняли больше |
| Рис. 71. Элевсин. Пещера. Фото автора Знаменитый афинский оратор Исократ в своём панегирике, рассуждая о значении Афинского полиса, говорит, что благодаря Афинам люди получили то, что «составляет главную потребность человеческой природы» 598 , ибо Деметра милостиво отнеслась к людям, оказавшим ей услугу, и «дала им два величайших дара: полевые злаки, благодаря которым мы не живём как звери, и мистерии, внушающие причастным к ним более светлые надежды о конце жизни и всей вечности». Смысл мистериальных действ объяснялся античными авторами как обретение истинного познания о природе вещей, которое, в свою очередь, ведёт к изменению взгляда на жизнь и на смерть. Цицерон , в частности, делает следующее замечание в трактате «О природе богов»: «Объяснение этих таинств, рациональное рассмотрение их даёт более для познания природы вещей, чем природы богов» 599 . На высоту мистериального учения указывали и некоторые отцы Церкви, которые до принятия христианства сами прошли посвящение в Элевсине. Так, Климент Александрийский прямо называет малые мистерии подготавливающим этапом «к непосредственному созерцанию и осмыслению начал природы и вещей» 600 . Подготовка к посвящению происходила постепенно. Когда проходили все необходимые этапы, произносили специальный пароль, формулу таинства ( σνθημα – «условный знак», «сигнал», «пароль»), чтобы дать понять другому посвящённому, что исполнено всё предписанное. Климент Александрийский сообщает этот «пароль»: «Я постился, пил кикеон, получил из корзины, потрудившись, отложил в лукошко и из лукошка в корзину» 601 . Толкование этой формулы весьма затруднительно, но по одной из версий здесь имеются в виду символы половых органов и соответствующее им действие. Собственно «великое таинство» совершалось в Телестерионе, где во время мистерий была абсолютная тьма, и только жрецы действовали при свете факелов. По всей видимости, это была самая страшная часть действа. Как читаем в хрестоматии Иоанна Стобея 602 – византийского писателя V в., – где он, в частности, приводит слова Фемистия о том, что тяжёлые мытарства души после смерти (так, как они описаны у Гомера) уподобляются странствию в темноте и терзаниям страхом во время Великих мистерий. После того как открывали Анакторон, вспыхивал чудесный свет. Неофит слышит голоса, видит танцы и лицезрит прекрасные поля и луга, а затем, с венком на голове, присоединяется к чистым и блаженным людям. Непосвящённых же он видит томящимися в тумане и грязи, погибающих в своих грехах из-за того, что поддались страху смерти и не уверовали в посмертное блаженство. |
| — Так какой пароль-то? — Я ж тебе говорю, касаточка, пароль — «Блин»! Жанна засмеялась. — И в самом деле, легко запоминающийся пароль! — Значит, договорились? — Договорились, матушка Ахинеюшка! Довольная Жанна попрощалась, вышла на улицу, села в свою «хонду» и включила дворники: метель все не стихала, и снег уже залепил переднее стекло. Жан, тоже довольный визитом, улегся на заднем сиденье и задремал. В белых вихрях снежной вьюги ни ему, ни Жанне не видны были Ангелы, летевшие над машиной. — Иван! Жанна, видно по всему, собирается начать новую крупную игру! — сказал ангел Юлиус. — Проиграет! — успокоил его Ангел Иоанн. — Нам ее игра в дочки-мачехи не страшна. Надо только с самого начала держать все под контролем. Попросим всех Ангелов нашего дома следить за нею. — Верно, брат! Так и сделаем. Глава 3 У Павла Ивановича Орлова была привычка бегать для здоровья не только по утрам, но и перед сном. Вернувшись с концерта и поужинав, он отправился на свою обычную вечернюю пробежку. Мокрый снег все валил и валил, и никто его, конечно, не убирал и даже не думал убирать до утра — а может, и до следующего понедельника. Он лежал толстым покровом на всем пути Павла Ивановича, бежать по глубокому снегу было трудно и жарко, и вскоре он скинул на бегу куртку, а затем и свитер, и бежал теперь по пояс голый, но все равно пар от него так и валил. А потом ему вдруг захотелось бежать не к усадьбе Белосельских-Белозерских, как он всегда бегал, а почему-то как раз в другую сторону — к гостинице, носившей незамысловатое название «Крестовский остров». И Павел Иванович, послушавшись внутреннего голоса, изменил привычный маршрут. «Внутренним голосом» Павла Ивановича был, конечно, голос его Ангела Хранителя. Павел Иванович в него верил, молился ему каждый день дважды, а перед причастием специальный «Канон Ангелу Хранителю» читал, но по простоте своей думал, что слушается не Ангела, а своего внутреннего голоса. Впрочем, так ведь и многие думают. Но Ангел Павлос на него совсем не обижался: он очень любил своего добродушного, крепкого в вере и мужественного подопечного. |
| Фотий также упоминал о том, что по поводу книги Госснера шла борьба и в самом близком окружении Петербургского митрополита. Его викарный епископ Григорий (Постников) , которому Серафим поручил написать обличение этой книги, от задания отказался. И Серафим вынужден был писать опровержение самостоятельно, приложив к нему 32 листа книги, имевшиеся у него. Перед праздником Пасхи опровержение на книгу И.-Е.Госснера было закончено, после чего митрополит Серафим сразу же отправил его Александру I. В автобиографии Фотий не приводил содержание послания, но давал краткое описание критикуемой книги, где характеризовал её таким образом: «Все сочинение Госснера оное есть повестка на явное возмущение всех уже приготовленных через другие книги во всех концах земли» 146 . То, что Фотий приводит в пример лишь хулу Госснера Богоматери, подтверждает, что в руках у него была лишь часть произведения, так как далее в «Евангелии от Матфея» шли высказывания, каравшиеся, согласно российским законам, сожжением на костре, вырыванием языка, отсечением суставов 147 . Вслед за этим 12 апреля 1824 года Фотий послал Императору два письма: «Пароль тайных обществ или тайные замыслы в книге «Воззвание к человекам о последовании внутреннему влечению Духа Христова» и «О революции через Госснера, проповедываемой среди столицы всем в слуху явно уже», а также приложенную к ним апологию (разбор мест из «вредных книг»). В них архимандрит обрушился не только на И.-Е.Госснера, но и на других мистических авторов, чьи произведения издавались в предыдущие годы в России. Позднее эти послания Фотия получили широкую известность. В рапорте графу М.А.Милорадовичу 21 июля 1825 есаул Е.Н.Котельников писал: «Архимандрит Фотий выставил Государю себя благодаря написанной им книге «Пароль», этот пароль есть карбонарский и изданный для смущения народа» 148 . Фотий писал, что книга на французском языке «Воззвание к человекам о последовании внутреннему влечению Духа Христова» была вручена Р.А.Кошелевым для перевода правителю Комиссии духовных училищ И.Ястребцову. |
| – Это потому, мэтр Жак, – отозвался Рим, – что королевское вино слаще, чем лекарство. VI. Короткие клинки звенят. Выйдя из Бастилии, Гренгуар с быстротой сорвавшейся с привязи лошади пустился бежать по улице Сент-Антуан. Добежав до ворот Бодуайе, он направился к возвышавшемуся среди площади каменному распятию, словно он различил во мраке человека в черном плаще с капюшоном, сидевшего на ступеньках у подножия креста. – Это вы, мэтр? – спросил Гренгуар. Черная фигура встала. – Страсти Господни! Я киплю от нетерпения, Гренгуар. Сторож на башне Сен-Жерве уже прокричал половину второго пополуночи. – О, в этом виноват не я, а ночная стража и король! – ответил Гренгуар. – Я еще благополучно от них отделался. Я всегда упускаю случай быть повешенным. Такова моя судьба. – Ты всегда все упускаешь, – заметил человек в плаще. – Однако поспешим. Ты знаешь пароль? – Представьте, учитель, я видел короля. Я только что от него. На нем фланелевые штаны. Это целое приключение. – Что за пустомеля! Какое мне дело до твоих приключений! Известен тебе пароль бродяг? – Да. Не беспокойтесь. Вот он, пароль: «Короткие клинки звенят». – Хорошо. Без него нам не добраться до церкви. Бродяги загородили все улицы. К счастью, они как будто натолкнулись на сопротивление. Может быть, мы еще поспеем вовремя. – Конечно, учитель. Но как мы проберемся в Собор Богоматери? – У меня ключи от башен. – А как мы оттуда выйдем? – За монастырем есть потайная дверца, выходящая на Террен, а оттуда к реке. Я захватил ключ от нее и еще с утра припас лодку. – Однако я счастливо избег виселицы! – опять заговорил о своем Гренгуар. – Ну, скорей! Бежим! – поторопил его человек в плаще. Оба скорым шагом направились к Сите. VII. Шатопер, выручай! Быть может, читатель припомнит, в каком опасном положении мы оставили Квазимодо. Отважный звонарь, окруженный со всех сторон, утратил если не всякое мужество, то по крайней мере всякую надежду спасти – не себя, о себе он и не помышлял, – цыганку. Он метался по галерее потеряв голову. Еще немного, и Собор Богоматери будет взят бродягами. Внезапно оглушительный конский топот раздался на соседних улицах, показалась длинная вереница факелов и густая колонна опустивших поводья всадников с пиками наперевес. На площадь, как ураган, обрушились страшный шум и крики: «За Францию! За Францию! Крошите мужичье! Шатопер, выручай! За прево! За прево!» |
|
|
