| е. казнить смертью), если который наслужить, не допускаючи до нас жадное апеляцыи» (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 283–286). Село это – под именем Перемыля с замком – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, где, между прочим, сказано: «Перемыль, – замок с селами, выпросил князь Константин (вероятно – Острожский) для князей Вишневецких» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 181). Ещё оно упоминается в акте от 17 октября 1564 года в жалобе земянина Микиты Ощовского о том, что когда он приехал в село Перемилье для розысков своего беглого крестьянина, то урядник тамошний пан Ходаковский хотел посадить его в тюрьму, поносил бранными словами и выгнал из села (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,038, стр. 30, п. 7). Ещё оно, – как и имение князя Льва Сангушковича-Кошерского, – упоминается в акте от 5 апреля 1566 года в заставной записи этого князя жене Гнезненского каштеляна Федоре Требуховской на м. Перемилье (– 2040, стр. 9, п. 5). Ещё оно упоминается в акте от 14 октября 1566 года в жалобе Каменец. старосты Гавриила Горностая о неуплате ему князем Львом Сангушковичем-Кошерским долга и недопущении его ко вступлению за этот долг во владение своими сёлами Перемильем и Смолевым (– – стр. 36, п. 18). Ещё оно упоминается в акте, от 19 декабря 1566 года в жалобе еврея Батка Мисановича о передаче, без его ведома, Луцким бурмистром Васком Щетинкою, права своему сыну, Пархому Щетинке, ловить рыбу и спускать став в селе Перемилье по р. Стыри, арендуемый сообща жалобщиком и бурмистром у князя Льва Сангушковича-Кошерскго (– – стр. 43, п. 19). Ещё оно упоминается в акте от 22 декабря 1566 года в жалобе еврея Батка Мисановича о продаже, не смотря на заруку, без его ведома, сыном Луцк. бурмистра Парфёном Щетинкой рыбы, выловленной из става, арендуемого жалобщиком у князя Льва Сангушковича-Кошерского в с. Перемиле (– – стр. 43, п. 25). Ещё оно упоминается в акте от 24 декабря 1566 года в жалобе Луцк. мещанина Васка Щетинки о нанесении побоев его слугам и грабеже у них вещей и документов евреем Батком Мисановичем при нападении на оптовый рыбный склад жалобщика в селе Перемильи (– – стр. |
| 1, т. 1, стр. 434:435). Село Голятин – владение князей Четвертинских. В 16 веке оно было владением Голятинских, которые, как выше сказано, были выжиты отсюда князем Феодором Сангушко-Коширским, Владимирским старостою. В древних актах села Смолявы (Дубен. у.), – родины Дубецких, – встречаем, что Голятин в 15 веке и раньше носил имя Звенигород и имел укреплённый замок. Когда же замок пришёл в запустение и остались только голые (обнажённые) заборы, то прозвали эту местность Голятиным. Конечно, это было в 15 веке или даже раньше, ибо уже в 16 веке, как выше замечено, село это и замок носили название Голятин, хотя древнее имя Звенигород сохранилось среди местного населения. Ныне уцелели только валы замка. 428 Село Новостав, – как имение пани Якубовой Монтовтовичевой, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня пани Якубовой Монтовтовичевой с имения ея, с Липой, с Новоставу, и с Бискупич» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 87). 429 Село Дубляны, – как имение пани Якубовой Монтовтовичевой, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня пани Якубовой Монтовтовичевой с Дублян» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 78). Ещё оно упоминается в акте от 7 августа 1565 года в жалобе земянина Щасного Гесинского о том, что пан Пётр Загоровский, построив плотину в селе Ставищах, подтопил мельницу жалобщика и луга в селе Дублянах (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,039, стр. 24, п. 10). Ещё оно упоминается в акте от 7 мая 1566 года в жалобе королевского маршалка Петра Загоровского об уничтожении межевых знаков между имениями: Дублянским, Лысянским и Свищовским и поорании его полей земянином Щасным Гесинским (там же – 2040, стр. 16, п. 8). Ещё оно упоминается в акте от 25 мая 1569 года в универсале Сигизмунда Августа о присоединении земли Волынской к короне Польской. Король, под угрозою конфискации имений, повелевает дворянам согласиться на соединение и подтвердить согласие присягою. |
| Прежде всего чиншевое право, под именем Магдебургского, распространилось в городских поселениях Юго-Западного края. в силу королевских привилегий, жители коронных городов, взамен прежде отбывавшейся воинской повинности, обязаны были поддерживать и устраивать укрепления городов, а также отбывать некоторые другие повинности, которые со временем обратились в денежную или в чинш. Выгоды, представляемые подобными городскими поселениями, побуждали и частных владельцев учреждать в своих землях города и селения, выдачею королевских и владельческих привилегий. Однако привилегии эти не всегда точно определяли права и обязанности жителей, вследствие чего применение их было весьма различно. Ни в одной почти из привилегий не упоминается ни о сроках владения, ни о правах владельца изменять раз определённые повинности. Не подлежала сомнению только личная свобода каждого из жителей. Однако неопределённость прав и обязанностей чиншевиков давала повод многим злоупотреблениям со стороны землевладельцев и вела иногда к полному закрепощению целых поселений. Чиншевым правом, в эпоху Польского владычества, пользовались и многие селения. К разряду сельских чиншевиков причислялись вообще все вольно живущие на помещичьих землях люди, сохранившее право свободного состояния и потомственного владения землёю. К числу лиц этой категории принадлежит и многочисленный класс бывшей польской шляхты, повинность которой из личной постепенно перешла в денежную. Некоторые чиншевики жили по письменным документам, в которых, однако, не упоминалось ни о сроке, ни о праве изменения чинша. Большая же часть чинщевиков не имела письменных документов, или имела их самой неопределённой формы, вследствие чего являлась большая возможность нарушения их прав со стороны землевладельцев. Несмотря на разнообразие чиншевых отношений, изучение исторических памятников, касающихся чиншевого владения, показывает, что отличительные, характеристические признаки этого вида владения состоят в следующем: 1) чиншевое право, как право на чужую вещь, – вечное и потомственное, совмещающее в себе все атрибуты права собственности, т. |
| 361 Село Жорнов – под именем местечка Жарнова – упоминается в акте от 1563 года 20 генваря в донесении вижа о вручении господарским дворянином княгине Беате Острожской децкованного королевского листа, которым она призывается в суд по делу её с земянкой Мариной Клочковой и других относительно местечка Жарнова и Сатыевского двора (подробности дела не означены) (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,037, стр. 4, п. 34). 362 Село Княгинин упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня Олехна и Ивановой Кнегининских с Кнегинина», а также, в находящейся в этой описи грамоте короля Польского Казимира, где, между прочим, сказано, что «в Кнегинине не надобно давать мыто» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 78, 85, 114:126). Ещё оно упоминается в акте от 1569 года 25 мая в универсале Сигизмунда Августа о присоединении земли Волынской к короне Польской. Король, под угрозою конфискации имений, повелевает дворянам согласиться на соединение и подтвердить согласие присягою. В списке присягавших обывателей Луцкого повета значится, между прочим, «Богдан Кнегининский, возный повету Луцкого, с Кнегинина и з ыменя своего, которое мает в повете Овруцким, з Горлова» (Архив, ч. 2, т. 1, стр. 8). Ещё оно упоминается в акте от 1592 года 9 мая в донесении возного Луцкого повета Тимофея Брянского о том, что он позвал свидетелей в суд гродский для повального обыска по делу об оскорблениях и обидах, причинённых епископу Луцкому Кириллу Терлецкому Александром Семашком, старостою Луцким; в числе свидетелей значится «пан Иван Кнегининский в Кнегинине». Самые оскорбления и обиды состояли в следующем: «велможный пан Александро Семашко на Хупкове, каштелян Браславский, староста Луцкий, в року прошлом тисеча пять сот деветдесят первом, месеца априля, двадцятого дня, под часом суженя и от правованя рочков кгродских Луцких, кгды приехал отец владыка до замку вышнего, до двора и мешканя своего, для отправованя фалы Божое, тогды дей толко одного самого его милость, з одным малым хлопчиком, его милость, пан староста, до замку, у двор его милости, пустил, а инших презвитеров и духовенства, также и слуг за отцем владыкою, а ни речей до замку, до двора его епископъего, не пустил и заборонил, и з лавок с хворты слуг дей отца владычних в шию слугам и гайдуком своим бити, пхати и позбияти велел. |
| 42, п. 3). Ещё оно, – как имение королевского секретаря Василия Борзобогатого-Красенского, – упоминается в акте от 12 августа 1582 года в донесении возного Луцкого повета Франца Бромирского о том, что, когда возный ездил в имение Василия Красенского-Борзобогатого – Красное, Колчатичи и Ставров, чтобы произвести взыскание с них на 920 коп грошей Литовских – в пользу князя Андрея Михайловича Курбского, согласно приказанию короля, то Василий Борзобогатый-Красенский, пригласив к себе на помощь две роты ратных людей – Белявского и Василия Жоравницкого и разделив людей на три отряда, сам с одним отрядом загородил дорогу к имениям своим – Колнятичам и Ставрову, а жена его Ганна, урождённая княжна Сокольская, с двумя другими отрадами (из коих в одном была конница, а в другом – гайдуки) расположившись на долине, загородила дорогу к имению Красному, с пушками, гаковницами, ружьями и другим разнородным, употребляемым на войне, оружием; с такою вооружённою силою Красенский и жена его воспрепятствовали возному исполнить королевское приказание (Курбский, т. 2, стр. 78 и 79). 451 Село Бильча – под именем Больче, как присёлок села Красного, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, где, между прочим, сказано: «Село Красное с приселками – Больче, Кольнятичи, Ставров, Перекладовичи, его милость, господарь старый (король Сигизмунд I) дал во владение Василию Енковичу» (Памямятники, т. 4, отд. 2, стр. 186). Ещё оно – под именем села Быльче – упоминается в акте от 6 апреля 1564 года в жалобе земянина Романа Красносельского о том, что когда он, возвращаясь с гостей, проезжал с. Быльче, то на него напал «москвитин» Семён Былецкий избил его самого и слугу и отнял бывшее при них имущество (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,038, стр. 9, п. 4). Ещё оно – под именем Былча – упоминается в акте от 25 мая 1569 года в универсале короля польского Сигизмунда Августа о присоединении земли Волынской к короне Польской, причём король, под угрозою конфискации имений, повелевает дворянам согласиться на соединение и подтвердить согласие присягою. |
| Церкви этого округа лежат в западной части Дубенского уезда, у Австрийской границы, в расстоянии от 28 до 67 вёрст к западу от Дубно. Благочинным состоит протоиерей м. Боремля Иосиф Васильевич Моссаковский (с 10 сентября 1848 года). 774 . м. Берестечко (при р. Стыри, близь Австрийской границы) волости Берестечской, от Житомира 327 вер., от Дубно 50 вер., от ближ. ж.-дор. ст. Рудня Почаевская 30 вер., от ближ. почт. ст. Радзивилова 30 вер., от ближ. приход. с. Солонева 2 вер. и с. Кутрова – 2 версты. Река Стырь в этом местечке образует обширный пруд-став. Название своё м. Берестечко получило, вероятно, от того, что местность, им занимаемая, в древности изобиловала деревом – Берестом. Впрочем, иные думают, что оно названо так потому, что выходцы из города Берестья (ныне г. Брест-Литовск Гродн. губ.), по какому-нибудь случаю ища себе места для поселения и идя по р. Стыри, пришли в эту местность, которая им понравилась, и, поселившись здесь, назвали самую местность Берестечко – в память своего родного города Бреста; а известно, что г. Берестье долгое время принадлежал к Владимиро-Волынскому княжеству в входил в состав Владимирской епископии, от чего епископы именовались Владимирскими и Берестейскими. Местечко это – очень древнее. Вблизи его находится село Перемилье, которое некогда, в удельный период русской истории, было городом, где жили удельные русские князья. Полагают, поэтому, что нынешнее м. Берестечко составляло его предместье и было его городищем, как м. Янполь был предместьем г. Тихомля (ныне села) или же, быть может, само Берестечко было центром города, так как по нынешнему своему местоположению на возвышенной равнине оно более похоже на средоточие, чем на предместье города. Первоначальная история самого Берестечка до 16 века неизвестна: она не отделяется от истории города, а ныне села Перемилья, к описанию которого под 803 мы и отсылаем читателя. Грозное нашествие татар на Волынь, под предводительством Батыя в 1240 году, не могло не отразиться и на городе Перемилье. В числе многих других опустошённых ими Волынских городов он был совершенно разорён и, ставши селом, навсегда утратил своё политическое значение как удельного города, а вместе с ним той же участи подверглось и Берестечко, как составлявшее часть его. Отделившись от Перемирья, Берестечко образовало собою особое селение, которое затем с 16 века стало иметь свою особенную историю. |
| Ещё оно упоминается в акте от 17 апреля 1563 года в жалобе земянина Андрея Стасевича о нанесении ему тяжких ран и грабеже разных вещей земянином Дмитром Долматовичем на дороге между сёлами Букоймой и Красным (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,037, стр. 8, 10, пп. 33:14). Ещё оно упоминается в акте от 22 декабря 1564 года в жалобе земянина Дмитра Долматовича о поджоге его двора людьми пана Григория Еловича в селе Букойме (там же – 2038, стр. 35, п. 11). Ещё оно упоминается в акте от 26 февраля 1566 года в жалобе земянина Дмитра Букоемского о нанесении побоев его слуге в селе Букойме слугой земянина Гритория Букоемского. Ещё оно упоминается в акте от 16 сентября 1566 года в жалобе земянина Григория Ело-Букоемского о нанесении побоев его крестьянам, грабеже его лошадей и крестьянского имущества крестьянами князя Стефана Збаражского, Троцкого воеводы, в селе Букойме. Ещё оно упоминается в акте от 4 декабря 1566 года в позове к суду земянина Григория и Семёна Елов по жалобе на них земян Ивана и Федоры Елов о наезде на село Букойму, нанесении побоев крестьянам, грабеже их имущества, уводе крестьян оттуда и проч. (там же – 2040, стр. 6, 33, 42, пп. 26, 16:6). Ещё оно упоминается в акте от 25 мая 1569 года в универсале Сигизмунда Августа о присоединении земли Волынской к короне Польской. Король, под угрозою конфискации имений, повелевает дворянам согласиться на соединение и подтвердить согласие присягою. В списке присягавших обывателей Луцкого повета значится «Иван Гулевич Букоемский з Бокоймы» (Архив, ч. 2, т. 1, стр. 7). Ещё оно упоминается в акте от 13 ноября 1671 года в акте судебной передачи имений Добратина и половины села Букоймы, присуждённых панам Ивану и Анне Линчевским от Волынского каштеляна Яна-Франциска Любовицкого; при передаче судом составлен список имущества, крестьян и их повинностей (Архив, ч. 6, т. 1, приложение, стр. 107). Село Войница, – как имение князя Массальского и пани Дахновой, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня Войницкая и Ерешовская князя Массальскаго»; ниже в том же акте, в описании большого земского моста Луцкого, упоминается «городня пани Дахновой с Войницы» (Памятники, т. |
| Мають их милость, панове опекунове, и княгини малжонка моя тые две коли, в том млыне ведле фундышу моего, особливе на то его милости, отцу архимандрыту Жидичинскому, даном, скоро се тые млыны доробят, подати. А ведже отец архимандрит Жидичинский мает арендару Торговицкому, за таковый же плат, яко арендар, и иншие кола в том млыне Рудлевском арендовати будет пустити; толко абы плат с тых двох кол в млыне Рудлевском отцу архимандриту, его милости, Жидичинскому, на манастыр Жидичинский светого Николы сполна доходил. А иншому никому тых двох кол арендовати отец архимандрит не мает и не будет мочи, толко томуж арендару Рудлескому, который тые млыны у Рудлеве при Торговицы арендовати будет, в которой аренде жадная кривда его милости быти не мает; и не будет его милости ничим иным, толко готовыми грошми плачона за тые две коле, яко и за иншие в том млыне Рудлевском» (Архив, ч. 1, т. 1, стр. 100:101). Ещё оно, – как имение Жидичинского монастыря, – упоминается в акте от 26 апреля 1619 года в жалобе от имени Жидичинского архимандрита Гедеона Балабана и всей братии Жидичинского монастыря на князя Самуила Корецкого о нападении на монастырские имения Буремец, Подгайцы и Сапогов, и ограблении тамошних крестьян; здесь, между прочим, сказано, что князь Корецкий при помощи мещан Торговицких «кгвалтовне забрал кгрунты вси церковные Жидичинские, церкви належачие, оремые и не оремые, сеножатные и вшелякие иншие Рудлевские, Буремецкие и Подгаецкие, архимридрицтву Жидичинскому з веков належачые» (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 400). Ещё оно, – как имение того же монастыря, – упоминается в акте от 30 ноября 1537 года в судебном решении по тяжебному делу архимандрита Жидичинского Варсонофия с князем Богушем Корецким о земле Рудлевской и о десятине в пользу монастыря с имения князя Корецкого Торговицы (Архив, ч. 1, т. 6, стр. 22–26). Ещё оно упоминается в акте от 2 марта 1542 года в декрете маршалка Волынской земли и старосты Владимирского, князя Федора Сангушковича, по жалобе архимандрита Жидичинского Варсонофия на князя Ивана Масальского об отнятии церковной земли Рудлевской и неотдаче в пользу монастыря десятины с его имения Торговицкого – Берега (Архив, ч. |
| Гетман между тем гнался за Татарами и достиг их у Ямполя. Напрасны были увещания и просьбы к Хану. Хан выговаривал Гетману за то, что будто бы он умышленно скрыл число польской армии; грозил послать его к королю в обмен пленных Мурз; требовал денег за издержки, сделанные в походе. Наконец, назвав гяуром, гетманом христианским и изменником, Хан объявил ему, что виделся с Гуляницким на границах Буковины, который пересказал обо всех переписках и переговорах между Царём и Гетманом; что это покровительство причинило решительную и невозвратную гибель всей Малороссии; что если сбудется желание Гетмана и Царь примет их в покровительство, то он, Хан, приведёт в Малороссию все войска Крымские, Польские и Турецкие; наконец требовал, чтобы козаки немедленно были отправлены против Москвы за Турцию. Гетман отговаривался неприятностию своего положения, потерею битвы Берестечской, невозможностию помышлять о новой войне, когда одна ещё не окончена и когда по ошибке татар она столь несчастлива. Все эти доводы были напрасны. Гетман и Хан расстались с угрозами и гневом друг на друга. Действительно, козацкий судья Гуляницкий, будучи приговорён к смерти, бежал, пробрался из Молдавии в Польшу. Оттуда король послал его с сенатором Ланцкоронским навстречу Ислам -Гирею. На границах Буковины Гуляницкий объявил Хану все тайны Гетмана, и эта помощь, приведённая под Берестечко, была не что иное, как ужаснейшее предательство. Один Хмельницкий, не надеясь на помощь 20,000 Крымцев, может быть, со своими 73,000 одержал бы победу над Поляками. Когда же Хан, возвращаясь на полуостров, приблизился к своим границам, то захватил и увёл в плен множество Малороссиян обоего пола: тем удачнее он мог это сделать, что Малороссияне полагали его союзником и беспечно смотрели на его приближение. Во время переговоров Хмельницкого с Ханом, во время погони нашей конницы за Гетманом, когда пехота совершила замечательную единственную в летописях переправу через болота Берестечские, ещё остался на поле битвы наш один отряд. Кропивенский Полковник Джелеля принял над ним начальство. Несмотря на усталость и на проливной дождь, козаки всю ночь трудились. К утру окопались широким и глубоким рвом с трёх сторон; с четвёртой примкнули к обширному болоту. В их стане было мрачное молчание, в стане королевском правили благодарственное молебствие. |
| 20, п. 237). 450 Село Ставров, – как имение королевы Боны, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня Красносельская и Ставровская – это королевские»: ниже в том же акте упоминаются пустые городни, из коих четвёртая распределена паном Василием Тишковичем, между прочим, «на имение Великое Красное и на Ставров, что теперь принадлежит ея милости королеве (Боне)»; ещё ниже, в том же акте, сказано: «Село Красное с приселками: Больче, Кольнятичи, Ставров, Перекладовичи, его милость, господарь старый (король Сигизмунд) дал во владение Василию Енковичу» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 76, 90 и 186). Ещё оно – под именем присёлка Ставрова – упоминается в акте от 30 января 1563 года в донесении Луцкого, Кременецкого и Владимирского вижей о передаче сборщиком податей в Волынской земле Василием Загоровским Дубенскому уряднику Киевского воеводы князя Константина Острожского во владение сёлами Красным, Радомышлем и Сухой Волею, конфискованными у наречённого владыко Владимирского и Берестейского Ивана Борзобогатого за неуплату им податей, в вознаграждение же себя за ввод (увяжчее) Загоровский взял Ставров, – присёлок при селе Красном (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,037, стр. 5, п. 46). Ещё оно упоминается в акте от 17 января 1564 года в жалобе господарского дворянина Ивана Борзобогатого-Красенского на Ставровского урядника пана Василия Загоровского о нанесении побоев крестьянам жалобщика и отнятии у них 15-ти откормленных свиней (там же – 2038, стр. 4, п. 14). Ещё оно упоминается в акте от 29–30 мая 1564 года в записи Луцких мещан Савустьковича и Даньцевича о поручительстве их за Красненских крестьян князя Константина Острожского, обязавшихся вознаградить за нанесённые ими побои Ставровского урядника и крестьян пана Василия Загоровского (там же – – стр. 14 п. 28). Ещё оно упоминается в акте от 3 декабря 1566 года в постановлении Луцкого гродского суда о необходимости отложить, вследствие морового поветрия и заседаний Гродненского сейма, разбор жалобы Луцкого старосты князя Богуша Корецкого на ограбление и нанесение побоев его крестьянину крестьянами королевского маршалка Петра Загоровского между сёлами Ставровым и Перекладовым (там же – 2040, стр. |
|
|
