| Особенности культуры Римской Империи до разделения. Законодательная система Римской Империи. Система сообщения Римской империи. Особенности религии императорского Рима. Особенности быта жителей древнего Рима. Римское гражданство. Национальные особенности характера. Выводы. Билет 2. III. Особенности Византийской империи. Культура Византийской империи. Богословие на Востоке. Особенности Западной Римской империи. Культура Западной Римской империи. Богословие в Западной Римской Империи. Сравнение особенностей богословия на Востоке и Западе в период до XI века. Выводы. Особенности Византийской империи. Культура Византийской империи. Богословие на Востоке. Особенности Западной Римской империи. Культура Западной Римской империи. Богословие в Западной Римской Империи. Сравнение особенностей богословия на Востоке и Западе в период до XI века. Выводы. Билет 3. III. Католический метод формирования вероучения. Католический метод формирования вероучения. Сравнение. Л. 1 стр. 151–167. Вопросы для проверочной работы. 1 .Значение термина тоталитарная религиозная организация. 2.Основные принципы классификации религиозных организаций. 3.Основные принципы богословского исследования религиозных организаций. 4.Отношение к инославным христианам. 5.Меры православия по защите паствы. 6.Основные принципы взаимоотношения с инославными на приходе. Занятие 10. Билет 4. III. Формирование каноническо – административной структуры Поместных Церквей. Особенности прихода первых веков христианства. Особенности формирования церковного управления. Взаимоотношения между главными епископами. Формы власти и их пределы во взаимоотношениях Церквей. Особенности первенствующих кафедр. Формирование каноническо – административной структуры Поместных Церквей. Особенности прихода первых веков христианства. Особенности формирования церковного управления. Взаимоотношения между главными епископами. Формы власти и их пределы во взаимоотношениях Церквей. Особенности первенствующих кафедр. Билет 5. III. Церковное управление на Востоке после разделения империи. Пути централизация на Востоке после разделения империи. Константинопольский патриархат. Особенности централизации церковного управления на Западе после разделения империи. |
| Вторым произведением была «Старая трубка». «Всё мимолётно, всё пройдёт, жизнь улетает, словно дым...». Болью сжималось сердце от осознания справедливости этих слов и неотвратимости расставания со всем, что так дорого и любимо… – Ну, а теперь весёлое! – воскликнул батюшка, почувствовав охватившую нас грусть, и запел своим неповторимым, бархатным, таким родным голосом: «Душа моя поёт о радости безмерной!» Потом мы слушали вдохновенный рассказ о Бахе. О написанных им произведениях, о том, какой это был великий труженик, о том, какая потрясающая вещь – Месса Баха, хотя и была написана на заказ, о «Страстях по Матфею», «Страстях по Иоанну»... А также о том, что у Баха было 20 детей. Два сына стали музыкантами, при их жизни молва о них гремела сильнее, чем об их кропотливом в своих трудах родителе, но впоследствии о них почти забыли, а их великий отец стяжал себе бессмертную славу. Когда мы уходили из гостеприимного батюшкиного дома, отец Николай горячо благословил нас, пригласил приезжать ещё, теперь уже с сыном Васей, и на прощание торжественно процитировал: Жизни поток велик, Смерть не прервёт его! Дорогой батюшка выстрадал свой долгожданный «билет» и тихо, мирно и радостно переправился на Родину Еще в августе 2007 года батюшка надписал и подарил моему супругу, священнику Серафиму, свой служебник. Потом наклонился над письменным столом и тихо произнёс: – Как бы мне поскорее получить билет? Какими страданиями я должен купить его? Я готов на любые страдания, лишь бы получить этот билет!.. Уходят близкие мне люди, даже те, кто намного моложе меня, а я всё ещё здесь… Но я на послушании у Бога. Пока Он хочет, чтобы я был здесь, я буду здесь… В том же году батюшка сказал мне: – Когда меня спрашивают: «Как живёте?», мы теперь отвечаем: «Живём подготовкой к переправке на Родину». Дорогой батюшка выстрадал свой долгожданный «билет» и тихо, мирно и радостно переправился на свою возлюбленную и вожделенную Родину. Царствие Небесное дорогому отцу! Служил тебе изнутри себя Елена Утенкова-Тихонова : |
| Чудо «о плацкарте» Правда, мое хорошее настроение длилось ровно до той минуты, пока я не вспомнил, что завтра в Москве у меня экзамен по предмету «Древние Восточные Церкви», а я с конспектом в дорожной сумке гуляю по Минску, не имея в кармане билета на московский поезд и не представляя, что делается сейчас в кассах на железнодорожном вокзале в Минске. Язык, который, как известно, до Киева доведет, быстро довел меня до нужного троллейбуса, а там уж было всё просто. Попав внутрь вокзала, я насторожился: у небольших окошек с надписями: «Касса» было не так много народа. И уж, во всяком случае, я не обнаружил никакой давки за билетами. Билеты кончились – мелькнула в голове неприятная догадка. Так оно и оказалось. Люди постепенно отходили от касс, но кто-то еще оставался. Я стоял среди этих оставшихся в очереди людей и еще не отдавал себе ясного отчета, в каком положении я оказался. И вдруг рядом со мной чей-то голос отчетливо произнес: «Кому билет до Москвы?» – «Мне», – молниеносно отозвался я и в следующий миг уже держал в руке билет, за который, кстати, не надо было переплачивать! «Кому билет до Москвы?» – «Мне», – отозвался я и в следующий миг уже держал в руке билет К счастью, никто не стал оспаривать моего права на владение этим счастливым билетом, и я направился в буфет, так как у меня еще оставалось время перехватить что-нибудь съестное. Наконец все переживания, связанные с отъездом из Минска, остались позади, и я, лежа на второй полке плацкартного вагона, предался размышлениям о пережитом за этот необыкновенный день. Однако проснувшаяся совесть студента потребовала открыть конспект и заняться повторением недавно мною прочитанного. Открыв конспект наугад, я стал читать об истории Малабарской Церкви. Правда, хватило меня ненадолго. Кое-как осилив главу «Восстание у Наклонного Креста», я внутренне посетовал, что и освещение плохое, и текст подслеповатый, и, более не укоряемый совестью, стал засыпать. На несколько секунд в памяти всплыл образ смиренного архипастыря, вдруг забывшего слова молитвы, и возникли последние мысли перед сном: как же внимательно он умеет слушать собеседника! Может, поэтому и к его словам мы прислушиваемся так же внимательно? И почему возникает такое доверие к его слову? И это я стал понимать после встречи с ним – потому что он сам очень верит в собеседника. |
| Директор фонда «Дом с маяком» рассказала о трудностях при покупке железнодорожных билетов для инвалидов 29 июня, 2020. Новостная служба Онлайн их оформить невозможно, просто приехать в кассу и сразу приобрести билет тоже нельзя 29 июня. ПРАВМИР. Директор фонда «Дом с маяком» Лидия Мониава рассказала о том, с какими трудностями столкнулась при оформлении железнодорожного билета для Коли, мальчика с инвалидностью, опеку над которым она недавно оформила. «Ехать с инвалидной коляской в обычном вагоне не получится – коляска не пройдет в проем между сиденьями и непонятно, где эту коляску поставить. Нужны специальные места для колясочников. На весь [поезд] «Сапсан» таких мест всего 2. А точнее, одно, потому что если инвалид едет с сопровождающим, они оба эти места занимают. Получается, на поезде может ехать только один инвалид-колясочник. Это очень мало – компанией с друзьями, как мы часто ездим, не получится, по одному на каждый поезд придется рассаживаться», – написала она на своей странице в Facebook . Также Лидия рассказала о том, насколько сложно приобрести билет для человека с инвалидностью. «Чтобы купить билет обычному человеку, нужно 5 минут времени – онлайн оформить заказ на сайте РЖД. Для людей в инвалидной коляске все гораздо сложнее. Для начала надо зарегистрироваться в Центре содействия мобильности. Нужно направить им документ, в котором прописано, что человек нуждается в инвалидном кресле, например ИПР (индивидуальную программу реабилитации). К счастью, Коля болеет давно и этот документ у него есть. Но если кто-то оказался в коляске недавно, например вчера сломал ногу, ИПР с прописанной там коляской не будет», – рассказала директор фонда. По ее словам, только на одну регистрацию в Центре содействия мобильности нужно 2 дня. После того как Лидия зарегистрировала Колю в этом центре, выяснилось, что на новом сайте РЖД вообще нет опции по оформлению билетов для инвалидов, места для них там «все отмечены серым цветом как уже проданные, хотя на самом деле они свободны». А на старой версии сайта можно выбрать место в поезде, но невозможно оплатить билет, сайт выдает ошибку – «данные пассажиров в забронированных билетах не соответствуют данным пассажиров в запросе». |
| Что бы хотелось посоветовать конкретному человеку? Вот, он идет мимо нищего в метро. Нищий, положим, просит: «Дайте, мне кушать нечего!» Ну, подать сегодня сколько можно… А если он стоит и на другой день – может быть, уже подать не денег, а буханку хлеба. Я знаю случаи, когда десять рублей кидали в лицо подающему, а человек, который подавал буханку хлеба или пачку печенья уворачивался, чтобы они не попали ему в лицо… Т.е. надо более внимательно к этому отнестись. Бывают такие моменты, что стоит, например, человек, женщина или молодой человек, и просят: «Мне нужно доехать…» Тут уже десятью рублями просто нельзя заглушить свою совесть, а, может быть, нужно отвести этого человека в храм, к настоятелю, спросить, что у него и как, помочь ему. Бывают и такие моменты, когда узнают сумму на билет, получают эту сумму и растворяются – никакой билет не нужен. Бывают и другие случаи: покупают билет, ведут прямо до ступенек вагона, человек садится уже в вагон, а потом выходит из соседнего и сдает этот билет… У меня есть под Переславлем Божедомье, там запланировано местечко, где бы могли люди, нуждающиеся в общении, в реализации себя, собираться. Потому что человек выходит на пенсию – а он привык общаться, и он тоскует, потому что все стало заканчиваться дверями его квартиры. А он привык общаться с детьми или со своими сотрудниками, и люди не выдерживают этой психологической ломки. И мне хотелось, чтобы в Божедомье могли приехать, пообщаться, помолиться, всласть подышать свежим воздухом, не торопиться никуда. Так вот, ко мне пошел целый поток людей, желающих там пообщаться. Мы давали им деньги одно время, пытались их привезти прямо на место. Убегали на другой же день, предварительно что-то прихватив!.. И вот, знаете, за несколько лет у нас практически не набралось нужного количества людей, чтобы там остались. Делали и так: зная, что я спрашиваю о каких-то моментах биографии, они передавали друг другу: где живешь, как и кем работал и прочее… Они уже это друг от друга узнавали и оттачивали ответы. Узнали, например, что вечером мы не отправляем на вокзал и даем возможность ночевать, — так они стали приходить в 10-11 вечера. Т.е. под соседними кустами они пережидали, и приходили в 10-11 вечера, чтобы их накормили, а утром, прихватив что-то, они могли уходить! |
| – По крайней мере позвольте объяснить господину Вольдемару, в чем дело, – начал насмешливым голосом Лушин, – а то он совсем растерялся. Видите ли, молодой человек, мы играем в фанты; княжна подверглась штрафу, и тот, кому вынется счастливый билет, будет иметь право поцеловать у ней ручку. Поняли ли вы, что я вам сказал? Я только взглянул на него и продолжал стоять как отуманенный, а княжна снова вскочила на стул и снова принялась встряхивать шляпой. Все к ней потянулись – и я за другими. – Майданов, – сказала княжна высокому молодому человеку с худощавым лицом, маленькими слепыми глазками и чрезвычайно длинными черными волосами, – вы, как поэт, должны быть великодушны и уступить ваш билет мсьё Вольдемару, так, чтобы у него было два шанса вместо одного. Но Майданов отрицательно покачал головой и взмахнул волосами. Я после всех опустил руку в шляпу, взял и развернул билет… Господи! что сталось со мною, когда я увидал на нем слово: поцелуй! – Поцелуй! – вскрикнул я невольно. – Браво! он выиграл, – подхватила княжна. – Как я рада! – Она сошла со стула и так ясно и сладко заглянула мне в глаза, что у меня сердце покатилось. – А вы рады? – спросила она меня. – Я?.. – пролепетал я. – Продайте мне свой билет, – брякнул вдруг над самым моим ухом Беловзоров. – Я вам сто рублей дам. Я отвечал гусару таким негодующим взором, что Зинаида захлопала в ладоши, а Лушин воскликнул: молодец! – Но, – продолжал он, – я, как церемониймейстер, обязан наблюдать за исполнением всех правил. Мсьё Вольдемар, опуститесь на одно колено. Так у нас заведено. Зинаида стала передо мной, наклонила немного голову набок, как бы для того, чтобы лучше рассмотреть меня, и с важностью протянула мне руку. У меня помутилось в глазах; я хотел было опуститься на одно колено, упал на оба – и так неловко прикоснулся губами к пальцам Зинаиды, что слегка оцарапал себе конец носа ее ногтем. – Добре! – закричал Лушин и помог мне встать. Игра в фанты продолжалась. Зинаида посадила меня возле себя. Каких ни придумывала она штрафов! Ей пришлось, между прочим, представлять «статую» – и она в пьедестал себе выбрала безобразного Нирмацкого, велела ему лечь ничком, да еще уткнуть лицо в грудь. |
| НА ПРЕДЪЯВИТЕЛЯ. Повтор по-английски: TO BEARER. Ниже — серебряная цифирь даты розыгрыша. И время: 23.00. Еще ниже: БИЛЕТ Потом: УЖИН НА ДВЕ ПЕРСОНЫ. А совсем внизу: ОТЕЛЬ «МАСКАВСКАЯ МЕККА» И опять что-то арабской вязью. Он недоуменно перечитал нижние строки. Шестнадцатое? Ну да, шестнадцатое октября. То есть дата на билете стояла сегодняшняя… до 23.00 оставалась пропасть времени… и по всему выходило, что билет не использовался. Триста таньга! Потерял кто-то? выбросил? почему драгоценный билет кисмет-лотереи лежит на тротуаре? Неважно. Важно, что его можно сдать!.. Вот мой билет. Я передумал. Ну что вы. Не стоит хлопот. Конечно. Что? Да, мелкими, пожалуйста. А если нет? Все это слишком чудесно… найдут какую-нибудь закавыку… те еще умники. Бог с вами, подавитесь, дайте половину — сто пятьдесят! Это мое право!.. Что? Да, мелкими. Как можно мельче. Нет, серебра не надо… Облака тянулись с востока, тяжелым темным покрывалом наплывали на сумрачно посверкивающий, будто кварцевая друза, город. Низкое солнце все еще дымно горело в чистом секторе неба. Лицо тоже горело. Он повернулся и торопливо пошел в сторону «Спортивной». Последний луч солнца вырвался из темной пелены непогоды — и прощально воссияли на куполах Новодевичьего золоченые полумесяцы. Голопольск, четверг. Будни Ранним утром того самого дня, когда Алексей Найденов стал счастливым обладателем неиспользованного билета кисмет-лотереи, очень похожий луч нащупал щель между занавесками, и Александра Васильевна открыла глаза в просторной спальне собственного дома. Два этих события ровно ничем не были связаны друг с другом — если не считать солнца, равно струившего свет как над одной, так и над другой местностью, удаленной от первой на многие сотни километров. Александра Васильевна зевнула, зажмурилась и последним ночным движением натянула одеяло до самого подбородка. Если бы речь шла о ком угодно другом, следовало сказать, что это была русоволосая и довольно крупная женщина, неприбранная со сна, с яблочным румянцем на скулах и поволокой в чуточку раскосых светло-карих глазах. |
| К. Гордеева: Точно так же люди просят на улице на билет — ничего им не мешает. А. Данилова: Люди на улице просят на билет, но теперь с этим понятно, как работать. Знакомые мне настоятели говорят: «Пожалуйста, билет не вопрос. Вот, я вам даю человека. Он сейчас с вами едет на вокзал, покупает вам еду, покупает вам билет, покупает вам все, что вам нужно, сажает вас в поезд». Наш настоятель говорит, что один или два человека за все время со слезами радости и благодарности приняли эту помощь. Примерно оставшиеся 18-19 тут же растворяются, теряя всякий интерес и извергая еще при этом разные не очень хорошие слова. То есть сейчас более-менее понятно, как это происходит, когда к нам в фонд «Правмир» приходит человек с просьбой, — а приходят люди очень разные, приходят действительно с очень тяжелыми ситуациями, а бывает, что приходят люди с подделанными документами, с подделанными справками из органов социального страхования и так далее. Нам понятно, как с этим работать, понятно, как проверить, понятно, как удостовериться в том, что человеку по ОМС, допустим, эта операция не показана, — это очень внятная процедура. Поэтому мне кажется, что действительно сейчас прозвучал некий комплекс вопросов, который было бы хорошо обдумать тому отделу в Церкви, который занимается тюремным служением. Потому что у нас очень много чего происходит непосредственно на местах. Я лично знаю ситуацию, за которой мы тоже следили: как человек, осужденный на очень большой срок, на 15 лет, находился в колонии строгого режима в очень тяжелой ситуации. И потом священник, который эту колонию окормлял, который приехал, с ним поговорил, в этой ситуации разобрался, смог объяснить, что человек, видимо, действительно очень сильно страдает, что он находится не в очень правильной ситуации. В общем, этого заключенного перевели с чистки туалетов на кухню, он получает сейчас какое-то дополнительное образование. То есть ходатайство этого священника сильно изменило условия для человека. Я знаю очень много таких случаев других. То есть это действительно точечная история на местах. |
| — Уважаемый, подождите минуту! — сказал ему нотариус. — Я вас предупреждал… визит по записи… не возражаете? Клиент пожал плечами, собрал свои бумаги и вышел, с явным ужасом оглядев окровавленные руки Ямнинова. — Как поживаете? — спрашивал между тем Ориф. — Все ли у вас в порядке? Спокойно ли? Как дети? Бормоча ответные приветствия, нотариус раскладывал на столе документы. Ямнинов смотрел безучастно: с той минуты, как документы отобрал Ориф, он перестал чувствовать их своими. — Спасибо, спасибо… Как у вас? Все ли хорошо?.. Справки нет? Ну ничего, какой разговор, завтра принесете… Все ли в порядке? Как самочувствие?.. — Благодарю, — отвечал Ориф, весело посматривая на нотариуса. — Конечно, конечно, завтра принесем… уж сделайте пока без нее… Шариф здоров? — О! — протянул нотариус, и руки его на мгновение замерли над бумагами. — У Шарифа беда! Сын попался патрулю! Вчера увезли! Ориф вскинул брови и развел ладони, словно прося подаяния. — Как патрулю! Шариф же сделал ему белый билет! — А! Билет-малет! Им какое дело, какой у кого билет! Схватили, увезли в казарму! Полторы тысячи отдали за этот билет, а им хоть бы хны! Это что, порядок? — негодовал нотариус. — Нет, ну если у человека белый билет, понятно же, что ему нельзя в армию! — Ладно, разберемся. — Ориф расстроился. — Что за дураки там сидят, ей-богу!.. — Подпишите вот здесь, уважаемый, — по-русски предложил нотариус Ямнинову. — Видите? Где галочка. — Где? Тут? — вяло переспросил Ямнинов. — Сейчас… дайте платок, что ли… Ориф протянул ему белоснежный ароматный платок, Ямнинов положил его на лист, чтобы не запачкать кровью, и подписал, где сказали. — И второй экземпляр, — попросил нотариус. Подписал и второй. Платок протянул Орифу. Тот недоумевающе усмехнулся. Тогда Ямнинов бросил платок на стол. Нотариус аккуратно взял его двумя пальцами и переправил в корзинку. — Все? — спросил Ориф, подписав в свою очередь два экземпляра договора купли-продажи. — Расчеты произведены? — суконно спросил нотариус. — Претензий не имеется? Договор требует государственной регистрации. |
| — Я свинья. Вы провели в коридоре всю ночь, — мягко сказала она. Он протестующе пожал плечами, подобно ростовщику, назначившему низкую цену за какие-нибудь часы или вазу. — Ну и что? Я не хотел, чтобы вас беспокоили. Мне нужно было дождаться проводника. Могу я войти? — Конечно. Это же ваше купе. Он улыбнулся, на этот раз невольно вскинул руки и поклонился, слегка согнув спину. — Прошу прощения. Оно ваше. — Он извлек из рукава носовой платок, завернул манжеты и замахал руками в воздухе: — Внимание. Смотрите. Билет первого класса. — Билет вылетел из платка и упал на пол между ними. — Это ваш. — Нет, ваш. Он радостно засмеялся, наслаждаясь ее изумлением. — О чем это вы? Я не могу принять его. Послушайте, он, наверно, стоит много фунтов. — Десять, — хвастливо ответил Майетт. — Десять фунтов. — Он поправил галстук и небрежно добавил: — Это для меня пустяки. Но его самоуверенность и хвастливый взгляд насторожили ее. — Вы меня подкупить хотите? Вы думаете, я кто? — спросила она с непреодолимым подозрением. Билет лежал у их ног. Ничто не могло заставить ее поднять его. Она топнула ногой — золото померкло и стало всего лишь желтым пятном на стекле и подушках. — Я возвращаюсь на свое место. — Вовсе я о вас не думаю. У меня есть о чем подумать. Не хотите принять билет — можете его выбросить, — вызывающе сказал он. Корал видела, что он наблюдает за ней; его плечи снова поднялись, хвастливо, небрежно; она отвернулась к окну, к реке и к мосту, что проплывали мимо, к оголенной березке, осыпанной ранними почками, и тихо заплакала. «Вот как я благодарю его за спокойную, долгую ночь безмятежного сна, вот как я принимаю подарок. — И она со стыдом и огорчением вспомнила, как в юности видела во сне великолепных куртизанок, принимающих дары от принцев. — А я огрызаюсь на него, словно замученная официантка». Она слышала, как Майетт двигался за ее спиной, и поняла, что он нагнулся за билетом; она хотела повернуться к нему, выразить свою благодарность, сказать: «Как восхитительно будет всю дорогу сидеть на этих мягких подушках, спать на этом месте, забыть, что едешь на работу, вообразить, что ты богата. Никогда и никто не был ко мне так добр, как вы». Но слова, произнесенные раньше, вульгарность ее подозрений словно классовый барьер встали между ними. |
|
|
