| Тихомиров, в учении каббалы «абсолютного различия добра и зла нет» 229 . Солидаризируясь с этой идеей, махатма Кут Хуми заявляет о пантеистической бесконечности и вечности зла, как одного из двух основных полярных проявлений абсолютого начала. Согласно ему все в мироздании является формами проявления Парабрахмана. Ими являются и «Зло или Дьявол – чем глубже он погружается в материю, и Добро или Бог, как только он очищается от последней и вновь становится чистым, без всякой примеси, Духом или Абсолютом в своей вечной, неизменной субъективности» 230 . Блаватская пишет в «Тайной доктрине»: «Когда Церковь проклинает Сатану, она проклинает космическое отражение Бога; она предаёт анафеме Бога, проявленного в Материи или в объективности; она проклинает Бога или же вечно непостижимую Мудрость, открывающуюся как Свет и Тень, Добро и Зло в Природе» 231 . Теософия заходит и ещё далее: зло – это условие существования добра и его познания, основа его бытия. «Бог есть Свет, и Сатана есть необходимая Тьма или Тень, чтобы выявить Свет, без которой Свет был невидим и непонятен» 232 – пишет Блаватская. Она, ссылаясь на каббалистов, определяет зло как «подоснову Бога или Добра» 233 . Таким образом, абсолют – Парабрахман теософии имеет злую подоснову. Добро не может возникнуть и действовать, если ему не позволяет зло. В противоположность этому Священное Писание и Предание христианства незыблемо утверждают несоединимость, антогонистичность света и тьмы как начал добра и зла. Господь Иисус Христос говорит в Евангелии: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» ( Ин. 8, 12 ). «Я свет пришёл в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме» ( Ин. 12, 46 ). Святой апостол Петр, обращаясь к христианам, пишет: «вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» ( 1Пет. 2, 9 ). Зло – тьма не только антогонистична свету – добру, но, в противоположность утверждениям Блаватской, вообще не имеет бытия как такового: святые отцы говорят, что в сущностном аспекте зла не существует. |
| Хорошо, скажет кто-либо, но не должно ли поэтому и слова: " прежде Меня не было Бога " понимать так, что не было бога идольского, что, следовательно, Сын был прежде Отца? Но какой демон мог бы сказать это? Я думаю, что и сам дьявол не скажет этого. С другой стороны, если Сын не совечен Отцу, то почему ты называешь бытие Его беспредельным? Если Он имеет начало и, сперва, то хотя бы Он был бессмертен, Он не может еще быть беспредельным. Беспредельное должно быть без пределов с той и другой стороны. Изъясняя это, и Павел говорит: " не имеющий ни начала дней, ни конца жизни " (Евр.7:3), и таким образом выражает и беспопечительность и бесконечность, т.е., как в том, так и в другом отношении Он не имеет предела; как нет конца, так нет и начала. 3. Далее: каким образом, если Сын есть " жизнь " , могло быть когда-нибудь время, в которое Он не был ? Если Он есть " жизнь " , как Он и действительно есть, то все согласятся, что жизнь должна существовать всегда, быть безначальною и бесконечною. Если же было время, когда Его не было, то каким бы образом Он был жизнью других существ, не будучи никогда сам жизнью? Но как же, скажет кто-либо, Евангелист Иоанн сам полагает Ему начало, когда говорит: " в начале было " . А для чего, я скажу, ты обратил внимание на выражения: " в начале " , и: " было " , а не помыслишь об изречении - " Слово было " ? Что же? Когда пророк говорит об Отце: " от века и до века Ты - Бог " (Пс.89:3), то ужели Он таким выражением полагает Ему пределы? Никак: он выражает вечность. Так рассуждай и здесь. Евангелист, говоря так о Сыне, не полагает Ему предела. Он и не сказал о Сыне: имел начало, но - " в начале было " , через это " было " внушая мысль о безначальном бытии Сына. Но вот, скажет еще кто-либо, об Отце сказано с приложением члена (артикля – " ο " ) а о Сыне – без члена . Что же? Когда апостол говорит: " великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа " , и также: " Бог, Который над всеми " , то вот здесь он упоминает о Сыне без члена. Но он делает это и в отношении к Отцу. |
| 19. Однако статир повелевает дать, чтобы положить засовы на уста их, 62 чтобы в многословии не совершить им греха. 63 И приказывает дать то, что найдено во рту рыбы, чтобы они познали Слово. Почему те, кто требовал то, что по закону, не знали, что – по закону? Они не должны были пренебрегать Словом Божиим, ибо написано: Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем ( Рим. 10. 8 ). Итак, целую дидрахму платит Богу тот, кто ничего не сохранил для этого мира. Ибо Богу воздается праведность, которая есть трезвение ума. Богу воздается хранение слова, которое есть трезвение словесное, потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению ( Рим. 10. 10 ). 20. Но и драхма может быть принята за Ветхий Завет , а дидрахма – цена обоих Заветов, ибо по закону каждый искуплен законом, а тот, кто искуплен Евангелием платит драхму по закону, искуплен кровью Христовой, по сугубой благодати имея искупление и благочестия, и крови. Ведь для совершенства недостаточно одной веры, если также не стяжать благодати крещения и, будучи искупленным, не принять крови Христовой. Стало быть, благая это драхма, которая воздается Богу. 21. Драхма – это не динарий, 64 но противоположна ему. Ибо на динарии – образ кесаря, а на драхме 65 образ Бога, ибо монада 66 применима к одному Богу для изображения Его: от Единого все начинается и до бесконечности распространяется, и вновь от бесконечного числа к единому как к завершению все возвращается, ибо Бог – начало и конец всего. Поэтому монадой не число, но элемент числа назвали те, кто сведущ в подобных вещах. 67 И это мы сказали потому, что написано: Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний ( Откр. 22. 13 ). И: Слушай, Израиль: Господь, Бог твой, Господь един есть ( Втор. 6. 4 ). 22. Так и ты по подобию Божию будь один и тот же, не так, чтобы сегодня ты был трезвенным, а завтра опьяненным, сегодня миротворцем, завтра сварливым, сегодня умеренным, завтра невоздержным. Ибо каждый меняется от разнообразия нравов и бывает другим, и в нем не признать того, что было, и он начинает быть тем, чем не был, вырождаясь по сравнению с самим собой. Это ведь тяжко – меняться к худшему. Но как образ на драхме неизменен с течением дней, так и ты, сохраняя тот же обычай, глядя на драхму, взирай на образ, то есть, видя закон, взирай на Христа – образ Божий в законе, ибо Он есть образ Бога невидимого ( Кол. 1. 15 ) и нетленного, пусть Он светит тебе, словно в зеркале закона. Исповедай Его в законе, чтобы узнать Его в Евангелии. Если ты познал Его в заповедях, узнаешь и в трудах. |
| 356. …смерть вторая не имеет власти, но …будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет (Откр. 20. 6). 357. Когда же окончится тысяча лет… (Откр. 20. 7). 358. …всем же отступникам и грешникам — погибель, и оставившие Господа истребятся (Ис. 1. 28). 359. …ибо если живете по плоти, то умрете, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете (Рим. 8. 13). 360. Слова, которые Я говорю вам, суть дух и жизнь (Ин. 6. 63). 361. Ты имеешь глаголы вечной жизни (Ин. 6. 68). 362. 2 Кор. 2. 16. 363. …восхищены… на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (1 Фес. 4. 17). 364. Евр. 6. 20; Рим. 8. 18. 365. …каждый в своем порядке (1 Кор. 15. 22–23). 366. …в руки Бога живого (Евр. 10. 31). 367. Святого Григория Паламы к монахине Ксении. 368. Эпикур, греческий философ, утверждал, что человек находится на земле для наслаждения, и предоставлял последователям своим вполне предаваться ему. Чтоб доставить разврату всю свободу, он отвергал бытие Божие и бессмертие души человеческой. Для всех, желающих разрушить закон, ограничивающий их злую волю, уничтожить даже воспоминание о Боге, о добродетели, о казни за грех, учение Эпикура оказалось столько удобным, что нашло множество последователей в древние и особливо в новейшие времена. 369. Эти положения о бесконечности адских мук заимствованы из известной математической теории о бесконечном. К этой теории мы обращаемся часто, чтоб по возможности правильно и точно объяснить отношения тварей к Творцу, в собственном смысле непостижимые и необъяснимые. Не способна к такому объяснению ни одна наука, кроме математики. Она, одна она, доказывая неприступность бесконечного к постижению его, ставит в правильные отношения к нему все числа, то есть все виды тварей. Вселенная есть число, и все составные части ее суть числа. Непосвященный в таинства математики никак не совместит в себе понятия, что все числа, столько различные между собою, вместе совершенно равны одно с другим в отношении к бесконечному. |
| И как бы сводя все Свои Божественные заповеди к одной-единственной, Спаситель говорит: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин.15:12; ср.: Ин.15:17). Поэтому и отвечая людям на вопрос: «Какая наибольшая заповедь?» — Спаситель возвещает: ««Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим»: сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя». На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф.22:37-40; Мк.12:30-31), то есть всецелое Откровение Троичного Божества. Сверх того, Богочеловеческая любовь претворяет человека в существо бессмертное и насыщает его вечной жизнью, потому что наполняет его Богом (см. Лк.10:25-28). Признаком того, что кто-то вновь рожден от Бога, то есть возрожден, является его любовь к Богочеловеку Христу как Богу и Спасителю (см. Ин.8:42). Всё в Царстве Христовом, в Царстве Божием зиждется на любви к Богу и ближнему. Это самое главное чувство, и руководство, и норма (см. Мф.20:1-16). В мере любви — мера святости и чистоты. Грехи прощаются человеку по мере его любви, ибо любовь устраняет и сжигает грех: «Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много; а кому мало прощается, тот мало любит» (Лк.7:47). В своей Божественной бесконечности и всесовершенной полноте Богочеловеческая любовь дана в Лице Господа Иисуса. Своим учением о Богочеловеческой любви как средстве спасения Господь Иисус Христос требует от человека не более того, чем Сам Он явил и сделал Своей любовью. Имеющий любовь имеет вкупе с ней и Богочеловеческие силы творить Христовы дела. Потому как Господь Иисус безмерно любил Своих врагов, молился Богу за гонящих Его, воздавал добро творящим Ему зло, то и имел Он право предписать Своим последователям заповеди о такой любви: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф.5:44; Лк.6:27, 28, 35)... Везде и во всем Богочеловек и Его Божественная любовь — это: «как Я возлюбил вас». |
| В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы ( Быт. 1:1–5 ). Выражения сказал, увидел, отделил – выражения такие, которые показывают лицо. Между тем, понятием о личности объясняется самое существо Бога и Его отношение к Миру. Никакие другие понятия о Боге не объясняют нам Его существа, как объясняет понятие о Его личности. Только тогда, когда понимаем Бога как лицо, становятся для нас понятными и свойства, Ему приписываемые, и отношение Его к Миру, которые определяют необходимые условия бытия мира и человека. Может быть, разум и не возвысился бы до понятия о Боге как лице, потому что представление о лице не мог согласить со своей идеей о бесконечном. Быть может, это происходило оттого, что образы для своей идеи он заимствовал из сферы ограниченной. Потому, когда он представлял Верховное существо в этих образах, выходило безобразие. Когда он олицетворял животворящую природу, в идее о Боге выходил материализм. Даже когда для Верховного существа он заимствовал образ человеческий, представление о Боге нисходило до сферы самых униженных явлений, какие представляют слабости человеческой природы. Напротив, христианское откровение нисколько не унижает понятия о Боге; оно ещё уясняет личность божественную тем, что образ для Его существа выводит не из чего-либо ограниченного, а из самого существа Верховного. И это должно быть естественно: образ, в каком оно существует, должен развиваться из Него же самого. Таким образом, понятие о Боге просто и естественно и потому понятно и истинно. Но как откровение пришло не из другого места, а от того же света беспредельного, в котором живёт беспредельное лицо, то естественно, что с этим общим понятием о Верховном существе как лице, откровение принесло черты более возвышенные, свойственные только Ему одному, которые не могут быть заимствованы из другого источника. Так, раскрывая определённее божественную личность, оно даёт видеть, что эта личность, возвышающаяся над нашим представлением, неограниченна сама в себе; что она при своей бесконечности троична в единстве. Разум ниоткуда не мог почерпнуть такого возвышенного понятия о лице бесконечном, как из откровения, принесённого от того же лица. |
| В этом случае как истина не может быть субъективною, а бывает таковою в смысле объективном, так и нравственное добро не есть добро, когда оно получает в частных случаях свое воплощение по каким-либо личным, субъективным мотивам, меняющимся, обыкновенно, до бесконечности. «Аще любите любящие вы , – говорит Иисус Христос, – кая вам благодать есть? Ибо и грешницы любящия их любят. И аще благотворите благотворящим вам, кая вам благодать есть? Ибо и грешницы тожде творят. И аще взаим даете, от них же чаете восприять, кая вам благодать? Ибо и грешницы грешникам взаим давают, да восприимут равная. Обаче любите враги ваша, и благотворите, и взаим дайте, ничесоже чающе... и будете сынове Вышняго, яко Той благ есть на безблагодатныя и злыя. Будьте убо милосерды, яко же и Отец ваш милосерд есть» . Вот истинная основа и истинный мотив нравственного добра в человеке – быть благодатным сыном Всевышнего и индивидуально отображать в себе Бога. И в то время, как «мзда» истинной добродетели «многа на небесех» ( Мф.5:12 ), т.е. в то время как истинное добро вполне бескорыстно и в идее своей освящается безусловным велением долга и волею Божиею (о том, какой истинный смысл имеет в Христовом учении обещание «мзды на небесех» , сказано в своем месте), мзда каждого эгоистического, субъективно-индивидуального, но кажущегося добром, поступка кончается здесь же на земле, в сфере земных личных интересов самого человека. И, действительно, служащие культу личности и индивидуализму другого мотива в своих поступках и не могут иметь, как чтобы восприять «мзду свою» ( Мф.6:2, 5, 16 ). В одной из Своих притч Спаситель высоко и глубоко жизненно освящает кажущийся со стороны добрым и великодушным поступок одного практического безбожника; но на самом деле этот поступок лишен всякой нравственной цены, ибо исходил из культа собственной личности человека, а потому был совершенно случаен. «...В одном городе , –говорит Иисус Христос, – был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился. В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: защити меня от соперника моего. |
| Возражение 3. Далее, если бы получивший благодать человек и далее нуждался в помощи благодати для того, чтобы жить праведно и быть свободным от греха, то на том же основании он после получения им первой помощи благодати нуждался бы во второй помощи благодати, и так продолжалось бы до бесконечности, что невозможно. Следовательно, кто бы ни обрел благодать, он более уже не нуждается ни в какой другой помощи благодати для того, чтобы жить праведно и быть свободным от греха. Этому противоречит сказанное Августином о том, что «как телесное око, каким бы здоровым оно ни было, не может видеть без помощи яркости света, точно так же никто, каким бы праведным он ни был, не может жить праведно без помощи вечного света праведности» 249 . Но оправдание даруется по благодати, согласно сказанному [в Писании]: «Оправдание даром, по благодати Его» ( Рим. 3, 24 ). Следовательно, даже тот, кто уже обрел благодать, нуждается в дальнейшей помощи благодати для того, чтобы жить праведно. Отвечаю: как уже было сказано (3), для того, чтобы жить праведно, человек нуждается в двоякой помощи Бога: во-первых, в даре навыка, посредством которого подвергшаяся порче человеческая природа исцеляется и, исцелившись, возвышается к тем достойным награды вечной жизни делам, которые превосходят естественные возможности. Во-вторых, человек нуждается в помощи благодати для того, чтобы быть подвигнутым Богом к действию. Итак, в том, что касается первого вида помощи, человек не нуждается в дальнейшей помощи благодати, например, в дальнейшем всеянии навыка. Однако он по-прежнему продолжает нуждаться в помощи благодати второго вида, то есть в том, чтобы быть подвигнутым Богом к праведным действиям, и причины на то две. Во-первых, общая причина, согласно которой ничто из сотворенного не может произвести такое действие, в основе которого не было бы божественного движения. Во-вторых, особая причина, а именно условие состояния человеческой природы. Ведь даже будучи исцеленной благодатью со стороны ума, она все ещё остается испорченной и зараженной со стороны плоти, вследствие чего последняя и служит «закону греха» ( Рим. 7, 25 ). Впрочем, и в уме присутствует тьма неведенья, вследствие чего, как сказано, «мы не знаем, о чем молиться, как должно» ( Рим. 8, 26 ). В самом деле, из-за различия складывающихся обстоятельств, а также потому, что мы не знаем совершенно [даже] самих себя, нам не дано до конца осознать, что [именно в том или ином случае] является для нас благом, согласно сказанному [в Писании]: «Помышления смертных – нетверды, и мысли наши – ошибочны» ( Прем. 9, 14 ). Поэтому мы нуждаемся в руководстве и сохранении со стороны Бога, Которому ведомо и подвластно все. И потому даже те, которые возродились как сыны Божий, говорят: «Не введи нас в искушение»; и еще: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе»; и многое другое из того, что в указанном отношении сказано в молитве Господней. |
| Впрочем, могу и иначе доказать, что Бог и повелел Адаму выйти из рая и подвергнул его наказанию смерти, желая показать Свое человеколюбие: изгнанием из рая и поселением вблизи его Он, сделал его благоразумнее и осторожнее на будущее время, самым опытом убедив его в коварстве обольстителя. А наказанию смерти подверг его для того, чтобы он, сделавшись через преслушание повинным греху, не грешил в бесконечность. Итак, не ясно ли для тебя, что все это – и изгнание из рая и наказание смертью – было делом величайшего человеколюбия? Могу присовокупить и еще нечто. Что же именно? То, что, подвергая Адама этому наказанию, Бог не остановил на нем одном благодетельные последствия его, но хотел, чтобы его судьбой вразумились потомки. В самом деле, если уже, и после этого, сын Адама, Каин, хотя имел перед глазами у себя изгнание отца из рая, потерю несказанной той славы, и страшное то проклятие, изрекшее: " прах ты и в прах возвратишься " (Быт. 3:19), и, не смотря на это, не вразумился, но впал в тягчайший грех, то, до какого неистовства он не дошел бы, когда бы не знал случившегося с отцом его? И вот, что особенно удивительно, – наказывая и этого столь великого грешника, осквернившего руку свою гнусным убийством, Господь наказание соединил с человеколюбием. Видишь, как Бог простил Каину, когда он совершил против Него грех, и грех немаловажный; когда же он поднял руку на своего брата, тогда подверг его осуждению и проклятию? Так теперь будем поступать и мы, подражая Господу нашему: грехи, сделанные против нас, будем прощать и оказывать снисхождение оскорбившим нас; когда же грех делается против Бога, тогда будем взыскательны. Но не знаю, как это мы делаем все напротив, – по отношению к грехам, чинимым против Бога, нисколько не взыскательны, а когда сделано будет хотя малое оскорбление нам, тогда строго взыскиваем и порицаем, не думая о том, что, таким образом, мы еще более раздражаем против себя милосердного Господа. А что Богу обычно оставлять наши грехи против Него, а за грехи против ближнего строго взыскивать, послушай блаженного Павла, который говорит: " если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с ней, не должна оставлять его " (1Кор.7:12-13). |
| г) Наконец, нельзя упустить из виду отмеченную в предыдущем параграфе безрезультатность поисков безрелигиозности в далеком прошлом человечества, которые оказываются тщетными при изучении палеонтологических и антропологических объектов, относящихся к периоду даже «первобытного стада» (см. раздел 1 настоящей главы). Как мы уже имели случай отметить, одного этого, так сказать, отрицательного результата в сущности достаточно, чтобы подтвердить и обосновать ложность и научную беспочвенность всех рассматриваемых односторонних (т.е. игнорирующих Откровение) версий происхождения религии. 3. Церковно-христианское учение о происхождении религии Всякий живущий религиозной жизнью, особенно если он христианин, сознает или по крайней мере интуитивно чувствует, что религия претендует на тотальный охват всей его духовной жизнедеятельности, на руководство его мыслями, словами и делами, на прямое проникновение в глубину его духовной личности. Ведь религия, как мы знаем, есть связь, контакт, сопряжение человека с Богом, и так как одной из сторон этого сопряжения, притом доминирующей, является Бог , то оно не может не быть тотальным, охватывающим человека целиком. «Сын мой, отдай сердце твое мне» ( Притч23:26 ), – таково обращение, таков призыв Бога к каждому из Его детей: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя» ( Мф 16:24 ; ср. Лк 12:26 ). Это самоотвержение, сопровождаемое облечением во Христа (ГалЗ:27), достигало у апостола Павла и у многих других такой силы, что они могли о себе сказать: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» ( Гал 2:20 ). Это обожение ( θεσ), о котором так много писали богословы древнего и нашего времени, ярко раскрыл вдохновенными пророческими словами Иезекииль: «Возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих и уставы Мои будете соблюдать и выполнять» ( Иез 36:26–27 , ср. Иер 31:33–34 ). Подобная тотальная сопряженность с Богом представляется каждому из нас таким же идеалом, как и богоподобное совершенство, к которому призывает Христос ( Мф 5:48 ); как и это превосходящее даже наше разумение совершенство, сопряженность с Богом, достигнутая слиянием с Ним, представляется нам одновременно недостижимой и доступной; недостижимой по бесконечности расстояния, отделяющего нас от Бога и от Его совершенства, доступной, ибо любовь Божья делает для нас возможным восхождение на пути к этому совершенству, реализацию вполне конкретных ощутимых этапов в процессе совершенствования, приближения к Богу, богопознания, богоуподобления, обожения. |
|
|
