| «Мени сюемисен?» – деп оьзюне уьчюнчю керен сорайгъанына бираз пашман болуп: – Я Раббим! Сен бары да затны билесен чи. Мен Сени сюегенни билесен, – дей Петер. Иса огъар булай дей: – Мени къойларымны сакъла. 18 Гертисин сёйлеймен сагъа: сен жагьил заманынгда, оьзюнг гийинип, сюйген еринге гетип боласан, къарт болгъанда буса, къолларынгны гётерерсен, сени башгъа бирев гийиндирер, сени барма сюймейген еринге элтер. 19 Шону О Петер нечик оьлюм булан Аллагьны макътавлу этежегин англасын учун айта. Шону айтгъан сонг, огъар: – Мени артыма тюш! – дей. 20 Петер де, бурлугъуп къарап, оьзлени арты булан Исаны кёп сюеген якъчысы гелегенни гёре. Ахшамгъы ашны вакътисинде Исагъа ювукълашып, о: «Я Рабби, Сагъа хыянатлыкъ этежек ким болур?» – деп сорагъан якъчысы болгъан. 21 Ону гёрюп, Петер Исагъа: – Я Рабби! Огъар не болур? – деп сорай. 22 – Эгер Мен гелгинче, о сав къалгъанны сюе бусам, о сагъа не аварадыр? Сен Мени артыма тюш! – дей Иса огъар. 23 Шолайлыкъда, Исаны якъчыларыны арасында Ону бу якъчысы оьлмежек деп хабар яйыла. Тек Иса огъар: «Оьлмежек», – деп айтмады, янгыз: «Эгер Мен гелгинче, о сав къалгъанны сюе бусам, о сагъа не аварадыр?» – деп айтды. 24 Шо якъчысы бу затланы гьакъында шагьатлыкъ этген ва барын да язгъан. Ону шагьатлыгъы гьакъ экенни биз барыбыз да билебиз. 25 Иса дагъы да кёп ишлер этген. Эгер оланы барысын да тындырыкълы язса, ону гьакъында язылгъан китапланы салмагъа савлай дюньяда да ер болмас эди. Элчилени ишлери «Элчилени ишлери» Лукъаны Инжилини давамыдай болуп токътай. Инжилин йимик, бу китапны да Лукъа Теофилге багъышлагъан. Исаны башлапгъы якъчыларыны яшаву гьакъда яза туруп, Лукъа оьзю аслу деп гьисап этген шу затны гёрсетме сюе: Аллагь бу дюньяда Месигьден таба этмеге башлагъан ишин энниден сонг да Исагъа иман салгъан Жыйынындан таба этип туражакъ. Шо саялы да Иса тирилип элли гюнден шулай тамаша агьвалат бола: он эки де элчиге ва бары да Исагъа инангъанлагъа Аллагь Оьзюню Ругьун савгъат этип бере. Шо заманда кёп адамлагъа Иса Месигь дюньяны Къутгъарывчусу экени белгили бола. Тап шо адамлар Ерусалимде Исаны якъчыларыны биринчи жыйынын да къура. Лукъа шо замандан тутуп Жыйын нечик яшагъанын ва загьмат тёкгенин суратлай. Иманлылар оьлюп тирилген Исаны гьакъындагъы Сююнч Хабар энни янгыз Ерусалимде тюгюл, дюньяны бары да ерлеринде де белгили болма тарыкъ деген ой булан яшайлар ва иш гёрелер. |
| – Дагъы да Ягьудеягъа барайыкъ, – дей. 8 – Устаз! Бираз алдын ягьудилер Сени таш урушгъа тутма сюйген эдилер, Сен буса дагъы да къайтып онда барма сюемисен? – дейлер якъчылары Огъар. 9 – Гюнде он эки сагьат болмаймы? Гюндюз юрюйген адам сюрюнмей, неге тюгюл о бу дюньяны ярыгъын гёре. 10 Гече юрюген сюрюне, неге тюгюл ярыкъ болмай, – деп жавап бере Иса. 11 Шолай да айтып, О: – Бизин къурдашыбыз Лазар юхлай, Мен барып ону уятайым, – деп къоша. 12 – Я Рабби, юхлап болгъан буса, о къолайгъа къайтар, – дейлер якъчылары. 13 Иса Лазарны оьлюмю гьакъында айтгъан болгъан, олар буса ону гертиден де юхлайгъаны гьакъында сёйлей деп ойлашалар. 14 Шо заман Иса тувра булай дей: – Лазар оьлген. 15 Мени онда болмагъаныма сизин учун сююнемен. Гьали сизге Магъа иман салмагъа имканлыкъ болажакъ. Юрюгюз, энни ону янына барайыкъ. 16 Оьзюне Эгиз деп айтылагъан Тома Исаны якъчыларына: – Юрюгюз, Ону булан бирче биз де оьлейик! – дей. Мартаны ва Мариямны ясы 17 Гелгенде, Иса Лазар къабурда ятагъаны дёрт гюн болагъанны биле. 18 Байтания Ерусалимден уьч чакъырым мезгил ариде ерлешген болгъан. 19 Эркъардашы оьлгени саялы, гёнгюн алмакъ учун, ягьудилени бир кёплери Мартаны ва Мариямны янына гелелер. 20 Исаны гелегенин эшитгенде, Марта шоссагьат Ону къаршылама чыгъа, Мариям буса уьйде олтуруп къала. 21 Шо заман Марта Исагъа: – Я Рабби, эгер Сен мунда болгъан эдинг буса, эркъардашым оьлмес эди! 22 Гьали де мен билемен, Аллагьдан Сен не зат тилесенг де, Аллагь Сагъа бережек, – дей. 23 – Сени эркъардашынг къайтып тирилежек, – дей Иса огъар. 24 – Билемен, къыяматгюн оьлюлер тирилегенде, тирилежек, – дей Марта Огъар. 25 – Тирилив де, яшав да Менмен. Магъа иман салагъан оьлгенден сонг да яшажакъ. 26 Гьар-бир яшайгъан адам ва Магъа иман салагъан адам бир заманда да оьлмежек. Бугъар сен инанамысан? – дей Иса огъар. 27 Марта да Огъар булай дей: – Дюр, Раббим, инанаман. Бу дюньягъа гелмеге герекли Аллагьны Уланы ва Месигь Сенсен. 28 Бу сёзлени айтгъандан сонг, Марта, къызардашы Мариямны чакъырып, огъар яшыртгъын: |
| Барма, Бармины: Барма, крестьянин, 1545 г., Новгород; Невер [см. Невер] Бармин, митрополичий боярин, 1378 г.; Конон Бармин, крестьянин, 1502 г., Кострома Барма – оплечье, ожерелье Барсан : Иван Григорьевич Барсан Воропанов [см. Воропанов], 1504 г.; Барсанец Прокофьевич Акинфов, 1500 г.; Барсан Гаврило Сильвестров, крестьянин, 1547 г., Двина Барсук, Барсуковы : Яков Барсук Аминев [см. Аминь], начало XV в., Кострома; Матвей Барсуков, 1565 г., Казань; Барсуковы, XVI–XVII вв., Мещера и Арзамас Бартелеманов ( Бартлемонов ) Яков Яковлевич, немчин, 1622 г., Углич; его отец получил поместье в Угличе в конце XVI в. Бартеневы см. Бортень Бартлов Григорий, немчин, 1627 г., Углич Бартушев Даниил Иванович, 1622 г., Кашин Бархат : кн. Бархат Иванович Мещерский, 1540 г., Тверь; Иван Иванович Кокорев [см. Кокорь] и Борис Алферьевич Бархат Плещеев [см. Плещей], 1566 г. [см. Аксамит] Барчиков Астат, крестьянин, 1475 г., Белоозеро Баршак и Баршаков , крестьяне, 1545 г., Новгород; Борис Баршаков, крестьянин, 1498 г., там же Барыга и Барыгины : Федор Барыга, крестьянин, 1495 г., Новгород; позже там же Барыгины; Федор Иванов Барыгин, крестьянин, 1510 г., Владимир Барык, Барыковы : Барык Князев [см. Князь], 1565 г., Коломна [Ср. Борыковы] Барышев Михаль, крестьянин, 1495 г., Новгород Барыш – прибыль, выгода Барышниковы : Савва Семенов, крестьянин, 1536 г., Бежецк; Афанасий Данилович, убит в 1580 г. под Луками Великими Баря Якутка Федоров, скотник, 1667 г., Арзамас Басалай, Басалаевы : Кузьма Федосеев Басалай, конец XV в., Суздаль; Василий Никифорович Басалай Квашнин [см. Квашня], 1528 г.; Иван Федоров Басалаев, крестьянин, 1640 г., Пошехонье Басалай – щеголь, повеса; см. Басиха Басарга, Басаргины : Тихон Басарга, старец Чудова монастыря, 1520 г., Переяславль; Василий и Семен Дмитриевичи Басаргины, вотчинники, 1543 г.; в XVI–XVII вв. Басаргины в Переяславле и Владимире; в Белеве – крестьяне Басарыга ( Басырга ): Басарыга Иванович Бабищев, середина XVI в.; Басырга Первушка [см. Первуша], тюремный сторож, 1624 г., Тотьма; Дружина [см. Дружина] Басарыга, крестьянин, 1624 г., Нижний Новгород |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БАРМА Зодчий, построивший собор Покрова на Рву (св. Василия Блаженного) в Москве. Его имя стало известно по Пискарёвскому летописцу (редакция 1556) и «Сказанию о святей чудотворней великорецкой иконе святаго чюдотворца Николы...» (кон. XVII - нач. XVIII в.). Пискарёвский летописец сообщает имя только одного зодчего: «А мастер был Барма с товарищи» (ПСРЛ. М., 1978. Т. 34. С. 189). Данное известие содержится в той части Пискарёвского летописца, к-рая возводится исследователями к неизвестному протографу 1612/13 г. ( Солодкин Я. Г. История позднего русского летописания. М., 1997. С. 61). Более подробное известие с указанием имен 2 мастеров содержится в «Сказании», опубликованном впервые о. Иоанном Кузнецовым в 1896 г. по рукописи сборника кон. XVII - нач. XVIII в.: «И потом дарова ему Бог дву мастеров руских по реклу Посника и Барму...» (РГБ. Собр. Н. П. Румянцева. Ф. 256. Ед. хр. 364. Л. 267-297; цит. по: Кузнецов. С. 24). Считалось, что сведения из Пискарёвского летописца по времени создания предшествуют тому, о чем сообщается в «Сказании». В 1987 г. Е. И. Серебрякова (Доклад на Забелинских научных чтениях. ГИМ. 1987) установила, что «Сказание» является отрывком из 3-й редакции Жития митр. Ионы, к-рая появляется в рукописных сборниках 80-90-х гг. XVI в., т. е. раньше формирования протографа 1612/13 г., к-рый вошел в состав Пискарёвского летописного сборника. Характер сообщений Пискарёвского летописца позволяет допустить, что его источниками могли быть агиографические произведения, в т. ч. и Житие митр. Ионы. Т. о., наиболее раннее известие о Б. и Поснике также не имеет четко выраженного летописного происхождения. Открытие имен царских мастеров дало возможность историкам архитектуры приписывать им мн. сооружения эпохи царствования Ивана IV Грозного (ц. Усекновения Главы св. Иоанна Предтечи в Дьякове, ц. Космы и Дамиана в Муроме и др.). Еще в нач. ХХ в. И. Е. Забелин идентифицировал Посника с псковским церковным и городовым мастером Посником Яковлевым, отправленным по указу царя Иоанна Грозного строить Казанскую крепость,- так сформировалась версия об их псковском происхождении. Однако неясно, как мог Посник Яковлев, к-рому было предписано в кон. 1554 г. отправиться в Казань, весной 1555 г. закладывать каменный собор в Москве. М. К. Каргер считал, что в 1556 г. Посник уехал в Казань, а строительство собора завершил Б. Упоминание в Пискарёвском летописце только Б. позволило и В. Л. Снегирёву считать его «ведущим строителем собора», а Посника Яковлева - «главным соработником», возможно начавшим работу в Москве, а затем уехавшим в Казань или, наоборот, приехавшим в Москву после начала строительства Казанской крепости. |
| В начале XVI века появилась легенда о византийском преемстве власти русских государей, под таким заглавием: Постановление великих князей русских на великое княжение, откуда и како начаша ставитися на великое княжество святыми бармами и царскими денцом. Содержание указанной повести, писанной в стиле московских князей, следующее: Владимир Мономах (1053–1125), обратясь к своим боярам, просит совета идти ли ему, по примеру прародителей, на Царьград. Получив утвердительный ответ, Владимир вооружил сильную рать против императора Константина IV Мономаха ( 1055 г., когда Владимиру было лишь два года), но последний, будучи занят войною с персами и с латынею, откупился дарами: он, по словам легенды, снял с шеи крест из животворящего древа, царский венец с головы и отправил их в дар Владимиру вместе с «крабицей сердоликовой, из нее же Август кесарь римский веселяшеся», и с ожерельем, «сиречь бармами», при следующих словах: «Прими от нас, боголюбивый и благоверный княже, сии честные дары,… жребий твоего поколения от начала лет на славу и честь и на венчание твоего вольного и самодержавного царствия…, просим через послов мира и любви, чтобы церкви Божьи были без мятежа и все православие пребывало в покое под властью нашего царства и твоего вольного самодержавства великой Руси, да нарицаешься отселе боговенчанный царь, венчан сим царским венцом». и с того времени, заключает повесть, князь великий Владимир Всеволодович наречься Мономах царь великия Руси…, оттоле и доселе тем царским венцом венчаются великие князи владимирские, когда ставятся на великое княжение 138 . С легендой о византийском преемстве власти соединилось сказание о том, как император Лев доставал в Вавилоне царские утвари Навуходоносора. В народной передаче эта легенда начинается также отправкой в Вавилон из Царьграда посланца Фёдора Барма, который добывает в Вавилоне регалии и возвращается в Царьград; но «тут было в Царьграде великое кровопролитие; рушилась вера православная, не стало царя православного И пошел Фёдор Барма из Царьграда в нашу Русью подселенную и пришел он в Казань город и вошел он в палаты княженецкия, в княженецкия палаты богатырския… и улегла тут порфира и корона с града Ваивилона на голову Грознаго царя правовернаго, Ивана царя Васильевича, который рушил царство проходима, поганаго князя Казанскаго» 139 . |
| Б Багрец. См. Сукно. Байберек, бамберек, банберек Байберек, бамберек, банберек – ткань из крученого шелка, гладкая или с золотыми и серебряными узорами 42 ; по описям: Бухарская, Китайская, Турецкая. Название этой ткани происходит от Греческого βαμβχηρος. Около половины XVII столетия аршин Турецкого байберека ценился в 30 алтын 43 . Из байберека шились: кафтаны, ферези, чюги, телогреи, верхи на рукавах 44 . – Байберековый сделанный или сшитый из байберека. «Верхней кафтан байберековой маковой, золотной холодной» 45 . Байдана, бадана Байдана, бадана – (Араб. бадан и бадана lorica curta acbrevis, по Арабско-Латин. словарю Г. В. Фрейтага, 1830 г.) доспех в виде рубахи, из плоских довольно крупных колец, длиной до колен, с рукавами до локтей и ниже. Если этот доспех был в длину немного ниже пояса и с рукавами выше локтей, то назывался полубайданою, полубоданьем 46 . «Бадана Мисюрская с сеченым колцом, с мишенью, без ожерелья; ворот и рукава и по подолу пушена в три ряда медью золоченой» 47 . – «Полубайдана, на ней три мишени медные, посеребрены» 48 . Банделер. См. Берендейка. Бармица. См. Шелом. Бармы, барма Бармы, редко барма, драгоценное, украшенное священными изображениями, широкое оплечье 49 , которое, до времен Петра Великого, возлагали на себя русские государи при венчании на царство и при других торжественных случаях. Как принадлежность княжеского и царского сана, бармы, вместе с золотой шапкой и такой же цепью с крестом, были преемственным наследием великих князей и царей русских. Великий князь Иоанн Данилович Калита (1328 г.) завещал сыну своему Иоанну «коц великий з бармами», а другому сыну Андрею «скорлатное портище сажено з бармами» 50 ; сын Калиты Иоанн (1356) завещал также сыну своему Дмитрию бармы 51 . Тоже находим и в последующих завещаниях великих князей: Димитрия Иоанновича (1389 г.) 52 , Василия Дмитриевича (1423 и 1424 г.) 53 , Василия Васильевича (1462 г.) 54 . В 1498 г. великий князь Иоанн III Васильевич, благословляя внука своего Дмитрия Иоанновича «при себе и после себя великим княжеством», в Успенском соборе возложил на него шапку Мономахову и бармы 55 , которые, по устранении Дмитрия от престола, сделались достоянием другого сына Иоанна Василия Иоанновича (1502 г.) 56 ; а сын последнего Иоанн IV Васильевич, в 1547 г., торжественно «венчан бысть прародителя его венчанием царя великаго князя Владимира Мономаха животворящим крестом и царским венцем и диадемою, еже древле тем животворящим крестом и венцем царским и диадемою венчан бысть на царство Русское прародитель его князь великий Владимир» 57 . |
| На Н. и. (Суражской) (частное собрание; 25×34 см) под образом Богородицы с Младенцем помещена надпись: «Изображение Богородицы Новодворской Суражской». По толстому слою левкаса наплавлен еще один слой, образующий «жемчужный» орнамент на ризах и венцах, левкас покрыт золочением, по нему и было написано изображение. Поверхность покрыта плотной сеткой крупных кракелюр, красочный слой потерт, личное поновлялось. Иконография иконы сер.- 2-й пол. XIX в. (частное собрание; 21×29,5 см) соответствует иконографии Н. и., но имеет нек-рые отличия: Евангелие в руках Младенца Христа написано не горизонтально, а вертикально. Кроме того, искажен жест двуперстно благословляющего Богомладенца (мизинец не прижат к ладони, а направлен вперед). Яркие краски, насыщенные цвета, выбеленное личное с вытянутыми овалами ликов и длинными тонкими носами - признаки, характерные для поздней провинциальной укр. иконописи. Н. и. из ГМИР (Инв. Б-4787-IV), написанная в технике масляной живописи на доске небольшого размера (26,6×22 см),- образец иконописи XIX в., иконографически соответствует образцам иконы, воспроизведенным в лит-ре. История появления Н. и. в Свято-Троицком жен. мон-ре в Курске связана с постройкой в обители в 1836 г. каменного одноэтажного храма с приделом в честь Н. и. В наст. время икона находится в возрожденной обители. Судя по состоянию красочного слоя, образ неоднократно подвергался поновлениям и кустарным чинкам. Несмотря на это, икона является замечательным образцом синтеза древних иконографических традиций и живописных приемов, характерных для русской иконописи синодального периода. Общая композиция дополнена новыми элементами - 4 овальными медальонами с избранными святыми, расположение которых традиционно только в верхней части иконы: в левом верхнем углу фона находится изображение Тихвинской иконы Божией Матери, в правом - образ св. Иоанна Крестителя. Медальоны с изображением архангелов Михаила и Гавриила в нижних углах расположены симметрично верхним медальонам, но нарушают стройность центрального изображения, поскольку написаны поверх мафория Богородицы. Положение Божией Матери и Младенца, короны закрытого типа, длинная далматика на Богомладенце и Евангелие у Него в руке - все отвечает особенностям икон круга Ченстоховской и Н. и. (кроме именословного жеста Иисуса Христа, в соответствии с иконописной традицией синодального времени). На плечах Богоматери написано жемчужное ожерелье в 3 нити с овальной подвеской с изображением 4-конечного креста, у Младенца - драгоценная барма с жемчужными нитями в 4 ряда. Подобный тип украшений на Н. и. впервые встречается на гравюре Тепчегорского «Изображение чудотворного образа Пртой Бцы Новодворския» (нач. XVIII в.), которая, вероятно, послужила прообразом для курской иконы. На гравюре мастер воспроизвел часть драгоценного привеса Ченстоховской иконы, что в свою очередь еще раз подтверждает непосредственную связь и отождествление Н. и. с Ченстоховским образом. |
| Игумен Лаврентий с братией и с приказчиками пришел к рябине и, поклонившись Животворящему Кресту на святой церкви и прочитав «Достойно», стал осматривать место, с какой бы стороны дерева искать преподобного. Старец Иона не указал игумену Лаврентию точно, в каком месте положен Адриан, так как и отец его Сидор не указал этого, а только сказал, что для признака посажено дерево рябина в ногах, в стороне от могилы. Уповая на милость Божию и Его судьбы, игумен Лаврентий своим посохом обозначил место сажени на полторы от рябины с полуденной стороны, чтобы разгребши землю, идти оттуда подкопом к дереву. Великое, дивное чудо! Никто не знал, где в 1550 году погребено было тело мученика Адриана. К 1626 году место погребения совершенно сравнялось с прочей пожней, а игумен Лаврентий посохом отметил для раскопки как раз тот пункт, где находились мощи. Немного времени спустя, после заговенья, в Филипповский пост, на память святого апостола и евангелиста Матфея (16/29 ноября), прибыл из Адриановой пустыни игумен Порфирий, а также игумен Серапион от Николы Тропского, из Киприановой пустыни, с братией и с крестьянами. Игумена Лаврентия в новой пустыни тогда не случилось, он по делам отлучился в другое место. Игумены Порфирий и Серапион, вместе с иеромонахом новой пустыни Варлаамом и другими священниками и диаконами, совершив панихиду под рябиною, стали осматриваться, с какой стороны идти к дереву подкопом для разыскания мощей преподобного Адриана, не повредив дерева. В числе других находился тут человек помещика Луговского Иван Барма и заявил, что игумен Лаврентий приговаривал, благословлял и своим игуменским посохом очертил место, где начинать раскопку, и указал его. Игумен Порфирий и благословил копать в указанном месте. Земля уже совершенно промерзла. Сняли слой пожни в четверть толщины и захватили верхний слой; здесь попались гнилушки дерева пальца в три толщиною, под гнилушками сняли еще около четверти земли, и тут явились мощи преподобного Адриана. Все присутствовавшие видели и не знали, чьи останки; выбрали их и положили на береста. В это время возвратился в свою пустынь игумен Лаврентий, помолился, принял благословение от игуменов и сам благословил их, как и прочих туг бывших иноков и мирян. Подошедши к рябине и видя выбранные мощи, стал сетовать и приказал из хлебни принести хлебенную чашу, собрал мощи преподобного и понес в теплую трапезу, с честью поставил на стол своими руками, покрыл покровом и начал беседу с властями: «Братие, не скорбите Бога ради, — говорил он, — по вере вашей да явит нам Господь Бог подлинно и достоверно мощи преподобного отца нашего начальника игумена Адриана», — и приказал служителям идти подкопом под дерево. |
| Таким образом, простояв более трех столетий, Козьмодемьянская церковь в настоящее время, вот уже сто лет, находится в полуразрушенном состоянии. На основании сохранившихся четверика и части восьмерика и имеющихся рисунков Зворыкина (1863), Груздева (1880), а также описания ученика 3-го класса Муромского уездного училища Валентина Смирнова, составленного 17 марта 1863 года, сделаны попытки составления проектов реставрации памятника. Наиболее близким к рисунку Зворыкина является проект реставрации Н.Ф. Борщевского в 1908 г., который, однако, повторил некоторые графические ошибки рисунка. Заслуживают внимания проектное предложение по реставрации, выполненное в 1963 году архитектором Камаевым во Владимирской специальной проектно-реставрационной мастерской, а также исследовательские работы П.Н. Воронина (1926—1929) и другие. Сохранившаяся часть церкви отличается конструктивной простотой, чувствуется большой опыт ее создателя. Поэтому не случайно большинство специалистов считают, что сооружали церковь Барма и Посник, о которых летопись сообщает, что в 1555 году «дарова ему (царю) бог дву мастеров русских, по реклу Посника и Барму, а быша премудрии и удобнии таковому чюдному делу». Нельзя не отметить изящность и скульптурность сохранившейся части церкви. Судя по имеющемуся иконографическому материалу — рисункам Груздева и Зворыкина — шатер с восьмериком и главки также отличались изяществом. Вся верхняя часть Козьмодемьянской церкви представляла из себя тонкую филигранную резьбу по камню, начиная от шлемовидных переплетающихся ребер кокошников и кончая 16-граным шатром, грани которого подобно лучам солнца ниспадали от небольшом главки на аллегорическое изображение в основании шатра воинов со стягами (ширинки второго яруса восьмерика). В декоративной обработке стен характерные приемы XVI века: пилястры, опирающиеся на базы и несущие карниз, восьмерик, украшенный стрельчатыми арками, 16-гранный пояс с прямоугольными нишами и стремительно возвышающийся шатер с 16 гранями, в основании которых два ряда стрельчатых парусов, подобных парусам Воскресенской церкви XVI века с. Городни. Можно надеяться, что в ближайшие годы будет проведена реставрация Козьмодемьянской церкви, которая займет надлежащее место в истории русского национального зодчества. |
| Но уже Дмитрий Донской получает шапку и бармы как часть фамильных реликвий: «А се даю сыну своему князю Дмитрию: чепь золоту врану с крестом золотымъ, чепь золоту колчану, икона золотом кована Парамшина дела, шапка золота, барма» (1359 г.). При передаче древних вещей князю Василию Дмитриевичу уже совсем определенно подчеркивается принадлежность наследнику великого княжения: «Сыну моему старшему князю Василью икона Парамшина дела... бармы, шапка золота» (1389 г.) 106 Все эти примеры показывают, что великому князю московскому принадлежали некоторые предметы, определяющие его верховную власть, но в XIV–XV вв. они не рассматривались как государственные регалии, подобно сербскому обычаю утверждать царскую власть с помощью знаков высшего достоинства, освященных папой римским и византийским патриархом, и, следовательно, не обязательно должны были быть по форме ориентированы на известные образцы восточных и западноевропейских корон; скорее можно предположить, что «золотая шапка» в виде атрибута власти, относительно независимой от Константинополя, ничуть не походила на императорскую корону – стемму, для того чтобы не возникало неверных политических аллюзий. В этом отношении отождествление «золотой шапки» с «шапкой Мономаха» представляется сомнительным, так как Мономахов венец по своей форме определенно напоминал византийскую сферическую корону, что и подчеркнуто при его приспособлении для венчания в последующие века добавлением навершия с крестом. Кроме того, в русской изобразительной традиции XIV–XV вв. довольно часто встречается особый тип короны, более похожий на европейские венцы, – так называемый «городчатый венец», то есть украшенный затейливыми зубцами. Такой венец не был редкостью в русских землях, как свидетельствуют изображения князей на монетах XIV–XV вв. – с зубчатыми коронами на головах представлены: неизвестный псковский князь, Андрей Дмитриевич Можайский (1389–1432), московский князь Василий Васильевич Темный (1425–1462), Дмитрий Шемяка (1434–1453), Федор Васильевич Ярославский, Борис Александрович Тверской (1424–1461), Иван Михайлович Тверской (1399–1425), Михаил Борисович Тверской (1451–1485) и др. |
|
|
