| Самую обширную территорию в Европе занимали народы угро-финской языковой семьи вместе с родственными им самодийцами, или ненцами. Ее границы в 6 в. мало изменились в сравнении с предшествовавшей эпохой, но в Скандинавии продолжалась относительно медленная экспансия германоязычных предков шведов и норвежцев на север, в ареал расселения саами – Лапландию. В Восточной Прибалтике балтские племена земиголов и латгальцев потеснили на территории современной Латвии финноязычных ливов и эстов, при том что, судя по этнониму «эсты», принадлежавшему ранее как раз балтам, а затем ставшему самоназванием одного из финских народов, смещение границы между балтским и финноязычным ареалами на протяжении веков имело разнонаправленный характер, и экспансия балтов в середине 1 тысячелетия от Р. Х. может быть уподоблена откатной волне или, если прибегнуть к терминологии спортивных игр, своего рода реваншу. Славянский ареал в эту эпоху соприкоснулся с угро-финским в верхнем течении Днепра и Волги, в пределах современной Московской, Тверской и Псковской областей, возможно, также в верховьях Оки, на территории Орловской или Калужской областей. Славянские поселения вырастали в окружении мест обитания финноязычных народов, главным образом вепсов и мери. Таким образом, граница финноязычного мира проходила тогда на востоке приблизительно по Уральскому хребту, на севере она совпадала с рубежом тайги и тундры, которую обжили родственные финнам самодийцы – предки современных ненцев, на западе финноязычный ареал соприкасался с бассейном Западной Двины, доходил до верховьев Днепра и Волги, затем его граница шла по Москва-реке, пересекала Оку, опускаясь до верховий правобережных притоков этой реки и водораздела Оки и Дона, опоясывала правобережье Волги до Саратова и затем продолжалась по Волге до впадения в нее Камы, весь бассейн которой входил в состав финноязычного ареала. Материалом для этнической картографии в данном случае служат не столько археологические данные, сколько топонимика и более определенно гидронимика: названия рек и озер, сохранившиеся по сей день. В этом регионе протекают реки с непонятными по-русски названиями Сухона, Онега, Сура, Курья, Вычегда, Вытегра, Москва, Клязьма, Нерль, Кама, Мокша, которые либо поддаются переводу с того или иного языка финской семьи, либо содержат в себе характерные для этих языков элементы, например, окончания на «-ва», «-ма», «-на», «-рья», «-лей». |
| Осень была издавна обычным временем, когда раскольнические архиереи съезжались в Москву для соборного обсуждения своих «церковно-иерархических» дел. В основание этого обычая указывалось на церковные правила, повелевающие каждогодно быть собору епископов; но несмотря на эти правила, в последние два-три года у раскольников не было в Москве обычных соборищ их епископов, так как распорядители раскольнических дел Шибаев и Драгунов в своих собственных интересах находили их неудобными и предпочитали решать все дела по своему собственному усмотрению. Не желательно было г. Шибаеву и в нынешнем году созывать своих архиереев на осеннее соборище; однако же, нашли нужным это сделать, и теперь один за другим раскольнические епископы стеклись уже в Москву. В последних числах августа приехал Паисий Саратовский (он был вызван, впрочем, экстренным способом из Астрахани по семейным делам к умиравшему сыну: этот последний сын его, как и два другие, умер также от пьянства), Пафнутий Казанский и Мефодий Сибирский. Паисий, по обычаю, остановился в бывшем своем доме, а Пафнутий и Мефодий в странноприимной при квартире Савватия. 1-го сентября приехал и Сильвестр Балтский, которого нельзя же было обойти приглашением, хотя гость этот самый нежеланный для Шибаева с клевретами. Ради чего же стеклось в Москву это соборище раскольнических архиереев? Слышно, что для окончательного решения дел о двух состоящих под запрещением епископов – Алексее Самарском и Силуане Донском. Дело об Алексее известно нашим читателям. Мы говорили также, что для рассмотрения этого дела весной нынешнего года вызваны были в Москву сам Алексей, Пафнутий и Паисий, и что Духовный Совет готов был помиловать Алексея, но Пафнутий, старый враг его, не изъявил на то согласия и Совет, имеющий побуждения заискивать в Пафнутии, не стал противоречить ему: дело Алексея было отложено до общего осеннего собора, который, однако, Шибаеву и Драгунову нежелательно было составлять по разным соображениям 38 . Разумеется, Алексей был крайне недоволен такою проволочкой его дела, и настоятельно просил решить его; того же требуют и многие старообрядцы, полагающие, что Алексея слишком строго судили за греховные слабости, в которых не один он повинен. |
| Нашим читателям известно, что в Москве, у раскольников Австрийского согласия, существует Братство, имеющее себя «Братством честнаго креста» и поставившее своею задачею защищать всеми доступными для него средствами раскол, и именно Австрийское согласие, и еще частнее – согласие австрийцев, приемлющих Окружное Послание. Таким образом, Братство это имеет целью – вести борьбу не только против православной церкви, что прежде всего имеется в виду, не только против беспоповства, но даже и против своих австрийцев, противуокружников и полуокружников. Братство учреждено, разумеется, в подражание православным противураскольническим Братствам и для противодействия им. Любопытно следующее отличие его от этих последних: тогда как православные Братства учреждаются, председательствуются и руководятся в своей деятельности, как и следует церковным Братствам, духовными лицами, в раскольническом, напротив, и учредители, и должностные лица, и члены – все миряне. Савватий не дал и благословения на учреждение Братства, которое, значит, и не нуждается для своего существования в его благословении, выражая тем полное презрение и к этому жалкому владыке и к его благословению, действительно ничего не значащему, ибо лицам, подобным Савватию, сказано: «Прокляну благословение ваше». Прочие раскольнические именуемые епископы также не принимают никакого участия в Братстве, – даже Сильвестр Балтский, окружник, по-видимому, прекратил свои сношения с ним. Председательствует в нем прославившийся на беседах своею крайнею бестолковостью цеховой Боев, секретарствует рифмоплет Бриллиантов, а членствуют разные Антоны Егоровы. Однако же Братство действует, – по крайней мере само говорит о себе, что действует. В третью неделю великого поста оно справляло в квартире некоего В. Михайлова свой праздник и имело общее собрание, на котором присутствовало до сорока человек старообрядцев из мещан и крестьян: здесь-то Бриллиантов, в своем годичном отчете, прославлял деятельность Братства. В особую заслугу ему поставлялось то, что братчики вели беседы с противуокружниками. |
| В «Предложении» действительно «предлагаются» условия, на которых противуокружники согласны примириться с окружниками. Эти условия изложены в семи пунктах. В первых пяти содержатся обычные противуокружникам, т.е. чисто раскольнические, возражения против главных статей Окружного Послания, – и эти пять пунктов, конечно, с легким сердцем, весьма охотно приняли бы Савватий, Брилиантов и их приспешники, хотя пятый пункт, в котором допускается моление за царя, но отвергается приношение просфоры за него, представляет для Савватия с Брилиантовым и некоторые неудобства, ибо с невыгодной стороны может поставить их перед благодеющей им властью. Неудобоприемлемыми даже для Савватия и «братчиков» являются собственно два последние пункта, в которых требуется не только Окружное Послание уничтожить и яко не бывшее вменить, но и предать проклятию сочинителя и издателей оного: «а составителя Окружного Послания Илариона Егорова и утвердителей этого Окружного Послания, чтобы отныне, как его, так и издателей, признать за начальников душепагубного раздора и предать вечному проклятию». Если Савватий с своими собратиями, «боголюбивыми епископами» раскольников, и не прочь бы пожертвовать злополучным Иларионом, если и согласился бы предать его душу «вечному проклятию», а тем паче подвергнуть таковому его ближайшего помощника о. Онуфрия, скончавшегося в мире с православной Церковью , то могут ли они и посмеют ли произнести анафему таким почитаемым в расколе «архипастырям», как Антоний Шутов, покоящийся на пресловутом Рогожском Кладбище под великолепным памятником, воздвигнутым его почитателями, или Варлаам Балтский, Пафнутий Казанский, подписавшие и издавшие Окружное Послание? Сделав это, Савватий предал бы анафеме своих рукоположителей и оказался бы ставлеником епископов, подлежавших «вечному проклятию» и наследовавших оное. А чт еще страшнее для него, – этим он возбудил бы против себя негодование всего австрийско-старообрядческого мира. Не говорим уже о том противодействии, какое встретил бы от Сильвестра и прочих искренних окружников, хотя их весьма уже не много (ибо и лукавые братчики изменяют Окружному Посланию, сочиняя такие мирные грамоты, как недавно напечатанная нами). Предложив такие, неудобоприемлемые условия, Пафнутий и Михаил просят Савватия «и прочих епископов» – «изложить на бумаге и объявить (на них) согласие в непродолжительном времени», – именно ответить к 1-му числу месяца июня сего (1895) года». В конце же своего «Предложения» прибавили следующую загадочную фразу: «а когда сойдемся в мирное соглашение, и тогда дополним к сему соборное заключение». Не значить ли это, что согласившись предать «вечному проклятию» составителя и издателей Окружного Послания, Савватий и «прочие епископы», как повинные такому же осуждению за последование тому же Окружному Посланию, но принесшие покаяние перед неокружническими епископами, должны будут подвергнуться от сих последних некоему чиноприятию для вступления с ними в общение? |
| «Истина бессмертия не есть выдумка каких-либо фантазеров и затуманенных умов, а присуща душе человека, покоится в глубине его сознания и при благоприятных обстоятельствах всегда высказывается, как общее убеждение, как аксиома... Судьба этой идеи та же, что и судьба идеи Бытия Божия. Они существуют в человечестве параллельно. Если люди... отвергают одну, то вместе с нею они принуждены отвергнуть и другую. Что спасает нас от апатии, уныния и даже отчаяния при многочисленных жизненных превратностях, как не убеждение, что мы имеем бессмертную душу, которая предназначена к лучшей жизни в вечности, а все переживаемое нами так непрочно? ...Все, усвоенное душой из внешнего мира, превращено ею в известные образы и одухотворено... Вот тут-то и обнаружится, насколько душа готова к жизни в новом для нее духовном мире и может ли она скоро приспособиться к нему. ...У человека, спокойного в совести своей, чистого по своим мыслям, чувствам и желаниям, приспособление к новой духовной жизни совершится мирно, безболезненно; тут он встретит родственную себе среду и легко войдет в общение с нею. Напротив, душа беспокойная, жадная, привязанная к чувственности, естественно, должна переживать в новом для нее мире сильные волнения и тревоги, так как она почувствует, что этот мир для нее чуждый, что ей ...невозможно приспособиться к нему... ...Каждый человек в своей душе, в нажитых ею склонностях, стремлениях и привычках носит еще на Земле свой будущий рай или ад, свое блаженство и свою муку». Конец пути Праведный Феодосий Балтский Последние годы жизни отца Феодосия не были безмятежными. Пылкий, искренний, бескорыстный, бесконечно любимый паствой, он был не всегда удобен и понятен властям предержащим. В 1843 году он в очередной раз пострадал от клеветы. На него наложили запрещение в священнослужении. Более того, он не имел права беседовать со своей паствой об евангельских истинах без предварительного представления своих поучений духовному цензору. Этот последний, предсмертный крест ослабил и без того некрепкое здоровье батюшки, он заметно постарел и часто болел, хотя никому не жаловался и не унывал. Блестящий проповедник, отец Феодосий за всю свою жизнь не совершил ни одной литургии без проповеди. А в 1844 году, в самую Пасху, у него впервые недостало сил совершить и саму Божественную литургию. |
| Однажды пришла к отцу Симеону одержимая. Отец Симеон спросил: – Как ты в нее попал? Бес ответил, что он был «посажен на огурце» [т. е. на ее еде.–Авт.], а она не перекрестилась: «Я и юркнул в нее». – Как ты мог войти в творение Божие? – спросил отец Симеон. Бес ответил: – Бог попустил. Отец Симеон сказал пришедшей: – Мария, крестись! – А я не позволю, – сказал бес. Отец Симеон осенил Марию святым крестом, и Мария заговорила... Рассказали мы отцу Симеону, что нашего бывшего отца Наместника [архимандрита Пимена (Извекова).– Авт.] посвятили во епископа Балтского. Отец Симеон сказал, что он еще Патриархом будет... Сказали мы отцу Симеону, что «выбрали» Никиту Сергеевича [Хрущева.– Авт.], хвалят. «Ну, сколько хвалят, потом столько же и ругать будут», – сказал отец Симеон. «Уж как жили при Царе, так жить больше не будем», – сказал отец Симеон. «Если борют страсти – в пище воздержись, а если ослабевает тело – пищей подкрепись». Стояла у заборчика тихая-тихая посетительница. Я и отец архимандрит Серафим спросили отца Симеона: – Ас ней что? – В ней тихий бес, который не дает ей развития. Это один из тех злых духов, которых просим Господа отженить от крещаемого в Таинстве Святого Крещения... Перед кончиной отец Симеон выразил благодарность любительскому хору за многолетнее пение за монастырскими службами и искреннюю признательность за украшение пением служб, за которыми он часто служил и молился. Расставаясь с теми, с которыми встречаться снова не нужно, говорить надо: «всего доброго, хорошего», но не «до свидания», потому что мы повторения таких свиданий не желаем. «А почему бесы не вселяются во всех неверующих?» – «Потому что они сами, как бесы...» Болезненные мать и дочь Татьяна и Ирина Ростовцевы из Ленинграда обратились к отцу Симеону за благословением на переезд в г. Печоры. Отец Симеон им ничего не ответил. Мне же отдельно сказал, что если отказать в переезде, то они обидятся. А если благословить переезд, то они окажутся в Печорах в нужде и в беспомощности, а в Ленинграде у них квартира со всеми удобствами. |
| Даже Министерство по делам религии нередко оказывалось недовольно приезжавшими из Румынии за Днестр священниками. Согласно документам, моральные качества многих миссионеров были сомнительны, и они больше занимались своим обогащением церковной, чем службой, особенно активно такие миссионеры торговали фруктами и бензином. Кроме того, часто священнослужители приезжали в Транснистрию без официального разрешения Миссии или с большим опозданием. Чтобы устранить подобные явления и усилить контроль, начальник дирекции культуры Т. Херсени в письме губернатору Г. Алексяну от 5 ноября 1942 г. предложил увеличить число инспекционных поездок сотрудников Миссии и разделить территорию Транснистрии на два викариатства: Одесское на юге и Балтское на севере, что в дальнейшем и было сделано. [lxxvi] Массовые репрессии евреев в Транснистрии румынские власти осуществляли, находясь под значительным давлением Германии (согласно переписи 1939 г. в Одесской области проживало 233 тыс. евреев). Уже в октябре 1941 г. началась их депортация из «Заднестровья», Бессарабии и Буковины в рабочие и концентрационные лагеря, а в феврале 1942 г. Одесса была объявлена свободным от евреев городом. Некоторые христианские священники пытались облегчить участь евреев или даже спасти им жизнь, крестя их в свою веру. Правда руководство Православной Миссии запретило своему духовенству крестить евреев, но представители других христианских конфессий продолжали это делать. В 1942 г. инспектор Миссии о. Феодор Рудиев жаловался Т. Херсени на подобные действия католических священников. Официальная позиция Бухареста в отношении перехода в христианство евреев Транснистрии была сформулирована в указе Антонеску в августе 1942 г. Объявлялось, что выкрестов не будут репрессировать; однако перешедшие в протестантство или евреи-униаты должны были переселяться за Буг (где существовала опасность для их жизни со стороны немецких войск), а евреи-католики могли пока оставаться в Транснистрии. Вероятно, на такое решение повлияло желание румынского правительства сохранить хорошие отношения с Ватиканом. [lxxvii] |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НИКОН (Бессонов (Безсонов) Николай (Микола) Николаевич; 10.07.1868 (по др. данным, 1871), Могилёвская губ.- 1919, Одесса), бывш. еп. Енисейский и Красноярский. Из дворянской семьи. В 1891 г. окончил Константиновский межевой ин-т в Москве. В том же году поступил в МДА. 2 дек. 1892 г. пострижен в монашество с именем Никон. 13 дек. того же года рукоположен во диакона, 22 июля 1895 г.- во иерея. В том же году окончил МДА со званием кандидата богословия. Был назначен преподавателем гомилетики, литургики и пастырского практического руководства в Новгородскую ДС. С 1897 г. служил преподавателем философии, психологии, логики и дидактики в Могилёвской ДС. В окт. того же года назначен заведующим Бийским миссионерским катехизаторским училищем. В 1899 г. назначен ректором Благовещенской ДС с возведением в сан архимандрита. С 1901 г. ректор Иркутской ДС. Также в 1901-1903 гг. являлся цензором проповедей в Иркутске и с 1905 г.- редактором «Иркутских епархиальных ведомостей». 26 февр. 1906 г. хиротонисан во епископа Балтского, викария Подольской епархии. 27 февр. 1909 г. назначен епископом Кременецким, 1-м викарием Волынской епархии. В 1912 г. избран членом Гос. думы 4-го созыва. На заседаниях в думе выступал за создание группы депутатов-клириков ( Фирсов. 2002. С. 388). Присоединился к фракции рус. националистов. 26 янв. 1913 г. назначен епископом Енисейским и Красноярским. Несмотря на то что, согласно синодальному постановлению, правящие архиереи не имели права быть членами Гос. думы, Н. сумел сохранить депутатское звание, но вышел из фракции националистов и стал беспартийным. В Енисейской епархии часто вступал в противоречия с енисейскими губернаторами И. И. Крафтом и Я. Г. Гололобовым, которые обвиняли его во вмешательстве в гражданские дела. Публиковал статьи в периодических печатных изданиях, высказывая свое мнение по вопросам внутренней политики. Неск. раз Синод требовал от Н. объяснений по поводу его публикаций. |
| (965 или 967 - 17.06.1025), старший сын польск. кн. Мéшко I, с 992 г. польск. князь, с 1025 г. (вероятно, с Пасхи) король, один из создателей средневек. Польского гос-ва, организатор независимой от Германской империи Польской Церкви. Для 1-го десятилетия правления Б. X., к-рое в целом отличалось внешнеполитической активностью Польского гос-ва, было характерно тесное сотрудничество с герм. имп. Оттоном III († 1002), строившим планы обновления империи на Западе (renovatio imperii Romanorum). Политико-юридический статус Польши внутри такой обновленной империи был не вполне ясен, но можно с известной определенностью утверждать, что ей отводилась роль оплота миссионерской работы по обращению к христ. вере языческих народов к северу и востоку от тогдашних польск. границ, т. е. прежде всего поморских славян и балтских пруссов и ятвягов. Наиболее известными эпизодами такой работы явились поддержанная Б. X., но неудавшаяся миссия к пруссам св. Адальберта , еп. Пражского, в 997 г. и создание на польско-поморском пограничье, в Мендзыжече, мон-ря, к-рый должен был стать базой буд. миссии. Первыми насельниками мон-ря стали монахи-пустынножители из окружения блж. Ромуальда , основателя конгрегации камальдулов . Согласно древнейшей польск. хронике Галла Анонима (нач. XII в.), к-рая в данном случае опирается, вероятно, на текст утраченного первоначального повествования о мученичестве св. Адальберта, Оттон III уступил Б. X. права империи по церковной организации в самой Польше, а также в завоеванных или еще только подлежащих завоеванию «варварских» землях ( Gall. I. 6). В рамках этого польско-нем. сотрудничества следует рассматривать и учреждение в марте 1000 г. в присутствии самого Оттона III в Гнезно, одном из стольных городов Б. Х., где покоились выкупленные им у пруссов мощи св. Адальберта, самостоятельного (т. е. подчиненного непосредственно папскому престолу) архиеп-ства, к-рому были подчинены учрежденные тогда же польск. еп-ства в Кракове, Вроцлаве и Колобжеге. Это был крупный церковно-политический успех Б. X., впрочем, польск. средневек. историческая традиция была склонна его преувеличивать, неосновательно приписывая Гнезненскому съезду еще и королевскую коронацию Б. X. В Гнезно Оттон III вручил Б. X. копию копья св. Маврикия , палладиума империи (аналогичную копию в 1001 получил венг. кор. св. Стефан I ), как символ вхождения польск. князя в идеальную «семью государей», возглавляемую императором. |
| Образованию Древнерусского государства предшествовал период активного расселения слав. племен в Вост. Европе, восстанавливаемый почти исключительно средствами археологии. Самыми ранними достоверно слав. археологическими культурами считаются пражско-корчакская и пеньковская культуры V-VII вв.: 1-я занимала ареал южнее Припяти, от верховьев Днестра и Зап. Буга до Ср. Поднепровья в районе Киева, 2-я располагалась южнее первой, от Н. Подунавья до Днепра, неск. заходя на днепровское левобережье на пространстве от Сулы до Орели. Обе соотносятся с известными по письменным источникам VI в. слав. группировками, к-рые именовались славинами (славенами; Σκλαβηνο, Sklaveni) и антами (Ανται, Antae). В это же время, в V-VII вв., на северо-западе Вост. Европы, от Чудского оз. и р. Великой на западе до бассейна Мсты на востоке, оформилась культура псковских длинных курганов, носителями к-рой, возможно, также были славяне. Между этими 2 зонами первоначального слав. расселения располагался пояс иноэтничных археологических культур: тушемлинско-банцеровской, мощинской и колочинской (верховья Немана, Зап. Двины, Днепра, Оки, Десны, Посемье), к-рые с большим или меньшим основанием можно считать балтскими по этнической принадлежности. На обширных пространствах к северу и востоку от описанного региона, от юж. берега Финского зал. и Приладожья до В. Поволжья, обитали фин. племена: эсты, водь, карелы, весь (вепсы), меря, мещера, мурома, мордва. В VIII-IX вв. зона слав. расселения расширилась: были ассимилированы племена балтского «пояса», в результате чего возникли слав. племенные группировки кривичей, оставивших культуру смоленско-полоцких длинных курганов, а также радимичей и дреговичей; активно осваивалось днепровское левобережье вплоть до верховьев Дона, где во взаимодействии с идущей, возможно, от пеньковских древностей волынцевской культурой сформировалась роменско-боршевская культура племенной группировки северян; славяне проникали в В. Поочье - здесь сложилась племенная группировка вятичей. В VIII в. северяне, радимичи и вятичи оказались в даннической зависимости от Хазарского каганата - этнически смешанного гос-ва, включавшего не только тюрк. (хазары, булгары и др.), но также и иран. (аланы) и др. народы и простиравшегося от Сев. Прикаспия и Н. Волги до Подонья и Крыма. |
|
|
