| Замерли звери и птицы — слушают. — Девяносто девять раз встречала я свой день рождения зеленым — презеленым летом. А ведь день рождения — это начало Нового года моей жизни. Это праздник — почти, как Новый год. У нас, у елок, традиция — встречать Новый год в пушистом легком платье из нежных, трепетных снежинок. Но я знаю, — вздохнула елка, — что даже вы, мои верные друзья, не сможете подарить мне ни единой снежинки. Только зима со снегом могут сделать это… Опечалились лесные жители: действительно, как исполнить желание ели? Вдруг крохотная белая бабочка опустилась на лапу дедушки медведя. Посмотрел медведь на белую бабочку, задумался и понял, что не просто так прилетела она. — Бабочка, — тихо спросил он, — много ли у тебя подружек? — Много, дедушка медведь: и в лесу, и на лугу, и в поле, и в березовой роще. — Они такие же белые, нежные, легкие, как ты? Так же похожи на снежинки? — Да, дедушка медведь. Правда, я никогда не видела снега: ведь мы, бабочки, спим зимой. Но однажды старая ель сказала мне, что я похожа на большую снежинку. Вот я и подумала… — Ты замечательно придумала, маленькая белая бабочка. Собирай своих подружек. …Вот и настал день рождения ели. Друзья пришли поздравлять ее. И бабочка здесь. Она тихонько что-то сказала дедушке медведю. — Милая елка, — торжественно произнес дедушка медведь. — С днем рождения! Закрой, пожалуйста, только на одну минутку глаза. Закрыла ель зеленые глаза. (Почему зеленые? Конечно, зеленые, какие же глаза могут быть у ели — только зеленые-презеленые). Закрыла ель глаза. А когда открыла, увидела, что на каждой ее веточке, на каждой ее хвоинке сидит, взмахивая крылышками, легкая, невесомая, почти белая, бабочка. Бабочка-снежинка. Такого необыкновенного, прекрасного, живого снега ель еще никогда не видела. Она была очень счастлива, благодарно кивала ветвями и думала: «Как хорошо, как радостно жить на свете, если рядом настоящие друзья». А друзья повторяли: — С Новым годом! С днем рождения! Что такое зима? В домике на краю деревни жили дедушка и котенок. А под печкой в доме жила мышка. Дедушка и котенок делали — вид, что не знают об этом. Иначе пришлось бы ее прогнать: кто же терпит мышей в доме?! А мышка была хорошая: нигде не шныряла, ничего не роняла, только подбирала крошки. |
| — Наверное, кому как повезет, — снова вздохнул лягушонок. — Ваша ждала вас, а моя… — Что-то я не понимаю, — замотала головой Брыська, — твоя, моя, наша… — Все звездочки одинаковые, — подхватила бабочка, — мы специально не выбирали. Та, что упала первой, — та и наша. Серьезный лягушонок удивленно моргнул, огорченно посмотрел на подружек и сказал: — Вы не правы. И ваше желание не сбудется. Простите. — Нет, сбудется, — распушилась Брыська. — Мы очень, очень желали. — Звездочка не могла отказать нам, — добавила золотистая бабочка. — Звезда не услышала вас, — объяснял лягушонок. — Звезду нельзя выбирать просто так. Если звезда упала первой, это вовсе не значит, что она упала для вас. Это чужая звезда. — Лягушонок снова медленно моргнул и снова сказал — Простите. — Так что же делать?! — сказала сердито Брыська, а золотистая бабочка печально опустила крылышки. — Наверное, ждать. — Лягушонок был очень серьезен. — Я жду свою звездочку… — …семь дней! — договорила за него нетерпеливая Брыська. — А если она вообще никогда не упадет? Лягушонок промолчал. Брыська подняла мордочку, посмотрела на звездочку лягушонка и сказала: — Высоковато… Ну, ладно, удачи тебе. А мы пойдем. Я уверена — с дождем все будет в порядке. — Удачи тебе, — повторила почти уснувшая золотистая бабочка. …А назавтра с самого утра пошел дождь. Серый, холодный. Будто назло. Только вечером, когда красноватое уже солнце подсушило мокрую траву и листву, смогли наконец встретиться Брыся и золотистая бабочка. Подружки, не сговариваясь, отправились в лопушки. Звезды в небе еще не зажглись, но серьезный лягушонок был уже на месте. Лягушонок — он вежливый — о дожде ничего не сказал. Нетерпеливая Брыська заговорила сама. — Вот так… — сказала она лягушонку и неопределенно мяукнула. Серьезный лягушонок моргнул как-то виновато. Стали зажигаться звездочки. Было очень тихо. И вдруг: — Моя звездочка! — Это бабочка увидела, как в самом дальнем краю неба, очень далеко от звездочки лягушонка, зажглась совсем маленькая чуть розоватая звездочка. |
| А вот демаскирующей такая окраска по-прежнему остаётся . Причем с обеих сторон такой бабочки. Давайте посмотрим на соответствующий пример (Рис. 97): Рисунок 97. Слева бабочки, относящиеся к виду Speyeria cybele – одна с верхней, другая с нижней стороны крыльев. В центре вверху бабочка Polygonia comma, вид сверху. В центре внизу эта же бабочка (P. comma), но с нижней стороны крыльев. Справа – опять Speyeria cybele с нижней стороны крыльев на разных элементах ландшафта. Слева на рисунке мы видим североамериканскую бабочку Speyeria cybele. Эта бабочка в исследовании (Sargent, 1995) получила от автора исследования оценку «очень приемлемая» для птиц (третья категория съедобности, см. выше), так как птицы в этом исследовании съели всех предложенных бабочек этого вида (100%). Как видим, верхняя и нижняя стороны этой бабочки по степени яркости не сильно различаются между собой – обе стороны её крыльев достаточно яркие. Поэтому нельзя сказать, что нижняя сторона данной бабочки окрашена покровительственно. И распахнет ли эта бабочка крылья перед птицей, или не распахнёт, на птицу это вряд ли подействует шокирующе. Потому что приближающаяся птица и так уже видит нижнюю сторону крыльев этой бабочки, почти такую же яркую (и выделяющуюся на фоне субстрата), какой окажется и верхняя сторона этих крыльев. В этом отношении бабочка Speyeria cybele резко отличается от бабочки Polygonia comma, которая в этом же исследовании (Sargent, 1995) тоже получила оценку «очень приемлемая» для птиц, поскольку птицы съели 80% предложенных бабочек этого вида. И верхняя сторона этой бабочки окрашена столь же ярко, как и верхняя сторона бабочки Speyeria cybele. Даже сама окраска верхней стороны у этих бабочек довольно похожа. Однако нижняя сторона Polygonia comma демонстрирует продвинутую защитную окраску (например, на коре деревьев). Очевидно, такую окраску нижней стороны крыльев этой бабочке отбирали хищники в ходе длительной эволюции? Но тогда столь же очевидно, что нижняя сторона крыльев бабочки Speyeria cybele вообще не участвовала ни в какой эволюции. Потому что эта бабочка является совершенно съедобной , но при этом откровенно яркой , причем с обеих сторон крыльев . |
| Очевидно, что бабочка Anartia amathea пришлась очень по вкусу голубым сойкам. Так давайте же посмотрим на эту вкуснейшую бабочку, которая вследствие этого (не очень полезного для неё) обстоятельства, наверное, замаскирована нашей любимой эволюцией по самые уши? Вот она, наша героиня (Рис. 101): Рисунок 101. Бабочка Anartia amathea. Что и говорить, «маскировка» этой бабочки прямо-таки поражает воображение. Хорошо хоть, нижняя сторона её крыльев не такая яркая, как верхняя. Однако и нижняя часть крыльев этой бабочки, наверное, всё-таки недостаточно тусклая, чтобы её можно было назвать камуфляжем . В этом отношении бабочка Anartia amalthea похожа на другую, всем знакомую бабочку из этого же семейства (Nymphalidae) – бабочку адмирал (Vanessa atalanta). Адмирал тоже оказался съедобным для птиц (86% бабочек этого вида было съедено в исследовании Sargent, 1995). И тоже имеет настолько яркую окраску верхней стороны крыльев, что ни о какой маскировке здесь не может быть и речи. И тоже имеет более тусклую нижнюю сторону крыльев. И эту нижнюю сторону можно было бы, наверное, считать защитной, если бы не ярко-красные полосы на нижней стороне передних крыльев этой бабочки, которые нарушают маскировку этой бабочки в очень большом числе случаев (Рис. 102): Рисунок 102. Бабочка адмирал ( Vanessa atalanta). Слева окраска этой бабочки с верхней стороны. В центре эта же бабочка с нижней стороны крыльев, «прижавшая» верхние крылья, в результате чего такую окраску можно было бы считать защитной, если бы эта бабочка не «высовывала» (очень часто) свои передние крылья с ярко-красными линиями, демаскируя себя и с нижней стороны крыльев тоже (изображение справа). Но давайте вернемся обратно к просто белым бабочкам. В рамках того обзора окраски бабочек, который мы уже провели, белых бабочек можно назвать просто чистым листом , на котором (воображаемая) «эволюция более приспособленных» вообще не оставила никаких следов . Мы не видим тут ни защитной окраски верхней стороны крыльев, ни защитной окраски нижней стороны крыльев. Ни пугающих больших глазков, ни отвлекающих мелких глазков, о которых мы так подробно рассуждали выше. Чисто белые бабочки – это такой нонсенс для «теории естественного отбора», что однажды дело дошло даже до анекдота. В ранней работе (Wourms & Wasserman, 1985b), посвященной исследованию «отклоняющей роли глазков», авторы этого исследования использовали белых бабочек (репниц) в качестве исходной модели. На крыльях этих белых бабочек они просто взяли, и нарисовали глазки и линии, имитирующие «ложную голову». То есть, использовали этих бабочек в буквальном смысле в качестве чистого листа . |
| Идем домой. Смотрим: полетел жаворонок в гнездо. Долго сидел там. Потом взлетел в синее небо и радостно запел. Это он говорил нам: — Спасибо, вы спасли моих деток. Чтобы бабочка не укололась Маленькая Зоя гуляла в саду. Она подошла к акации. На акации — острые-острые колючки. Над акацией летает яркая бабочка. Ой, как же ей не страшно летать! Налетит на колючку — что же тогда будет? Подошла Зоя к акации. Сломала одну колючку, вторую, третью. Мама увидела и спрашивает: — Что ты делаешь, Зоя? Зачем колючки ломаешь? — Чтобы бабочка не укололась,— ответила Зоя. Дождик и Гром На теплой тучке спал Дождик. Это такая маленькая птичка, похожая на петушка. Спит себе Дождик. Подкрался к нему Гром. Это такой зверь — лохматый, волосатый. Подкрался Гром к Дождику да как загремит. Испугался Дождик, проснулся, заплакал. Полились слезы на землю часто-часто. А люди говорят: дождь идет. Умываются поле и луг. Умываются пшеница и капуста. Выплакался Дождик. Перестал дождь. Утренний ветерок Была тихая летняя ночь. Все спало. И ветерок заснул, прилег под кустом ивняка. Но вот запылала утренняя зарница. Проснулся ветерок, выбежал из-под куста. Побежал по берегу пруда. Разбудил камышинку. Зашелестела камышинка, закачалась. А на ней спала бабочка. Проснулась и бабочка. Полетела к селу, а утренняя зарница все яснее разгорается. Вот уже и солнышко скоро взойдет. Прилетела бабочка к цветку розы. Села на цветок, проснулся цветок. Взглянул вокруг себя, а уже солнышко светит. Зайчик и рябина Наступила зима. Засыпало снегом землю. Трудно стало зайчику добывать еду. Однажды увидел он на рябине красные ягоды. Прыгает зайчик вокруг дерева, а ягоды высоко. Просит зайчик: — Дай мне, рябинка, ягод. А рябина отвечает: — Попроси ветер. Он тебе поможет. Обратился зайчик к ветру. Прилетел ветер, колышет, трясет рябину. Оторвалась кисть красных ягод, упала на снег. Радуется зайчик ягодам. — Спасибо тебе, ветер,— говорит. Осень принесла золотистые ленты Растут над прудом две березы. Стройные, высокие, белокорые. Опустили березы зеленые косы. Веет ветер, расчесывает косы. Тихо шепчут листья березы. Это они о чем-то разговаривают. |
| Золотистая бабочка и Брыська договорились встретиться в нужный звездный час исполнения желаний в лопухах за густым кустарником. Там никто им не помешает. Брыська явилась в лопушки вовремя. Но бабочки там не было. Был только маленький зеленый лягушонок. — Ты никого здесь не видел? — спросила его Брыся. — Нет, — ответил лягушонок очень серьезно. «Она уснула», — решила Брыська. Маленькая кошка пробежала по темному саду, зоркими глазами разыскала спящую под листочком подружку. — Ах, — оправдывалась бабочка, — я уснула совсем нечаянно. И вот подружки в самом тихом, заброшенном лопушковом уголке сада. А там… Все тот же маленький лягушонок. — Слушай, лягушонок, — сказала Брыська, — ты что спать не идешь? Тебе пора, ты маленький. Иди. А у нас дела. — Спокойной ночи, — вежливо сказала зеленому малышу золотистая бабочка. — Спокойной ночи, — ответил серьезный лягушонок, — но уйти я не могу. У меня тоже дело. — Дело? Ночью? Какое дело? И почему здесь? Лягушонок внимательно посмотрел на подружек и поправил очки. Вернее, он поправил бы очки, если бы они у него были. Но очков у лягушонка не было, поэтому он просто медленно моргнул. — У меня очень важное дело. И делать его нужно именно здесь, потому, — терпеливо объяснял лягушонок, — что отсюда видны все звезды вообще, а главное — вон та, голубоватая, звездочка в четырех звездных шагах от луны. — Ах, как это мило, — золотистая бабочка захлопала крылышками, — тебя тоже привела сюда тайна исполнения желаний! — Да, но, простите, я не могу открыть вам мое заветное желание. Это, — вздохнул лягушонок, — очень серьезно. — Ничего, не волнуйся, — успокоила его Брыська, — звездочек на всех хватит. — Я не волнуюсь. Мне нужна только одна звездочка, — тихо сказал лягушонок. И вот падает, падает, падает звездочка. — Пусть! Дождь! Идет! Только! Ночью! — очень старательно пожелали Брыся и золотистая бабочка. — Я поздравляю вас от всей души, — серьезно сказал вежливый лягушонок. — Ведь ваша звездочка будто ждала вас. А я уже семь дней жду свою. — Неужели звездочки падают так редко? — удивились подружки. |
| Торговец сунул мобиль за пояс и тоже посмотрел на потолок. Никакой бабочки! — Где эта тварь? — грозно спросил он у присутствующих. Никто ему не ответил. — Только что на потолке была бабочка! — Вы ошибаетесь, — сказала Алиса. Снова зазвонил мобиль. — Да иду я, иду! — рявкнул в трубку торговец. — Сейчас доберусь, покажу вам кузькину мать. Он словно забыл о своей добыче. И о камне, который выпал из кармана. Он повернулся и, не попрощавшись, вышел в дверь. Его мелкие злые шажки застучали по лестнице. Когда его и след простыл, директор Селезнев подошел к окну, он хотел его закрыть, но Алиса не дала. — Ты лучше посмотри, — сказала она. — Он улетает, не взяв с собой животное. Что нам делать? — А как нам ее найти? — А ее и искать не надо, — сказала Алиса. — Смотри. Она протянула вперед руку, и из листвы большого дерева, что росло напротив входа в лабораторию, вылетела большая бабочка. Она уверенно села на ладонь Алисе. — Видишь, папа, — сказала Алиса. — Она меня не боится. Профессор Селезнев взял со стола лупу и поднес ее к бабочке. Та расправила крылья, чтобы профессору было удобнее ее рассматривать. — Ах ты, кокетка! — воскликнул профессор. — Знаешь, что красавица, и хочешь, чтобы все об этом знали? — Как жалко, что она не умеет говорить, — сказала Алиса. — Она бы многое нам рассказала. Бабочка поднялась с Алисиной ладони и перелетела на плечо ее папы. — Теперь надо узнать, чем она питается, — сказал Селезнев. — Где предпочитает жить и так далее. Он нажал на кнопку вызова и сообщил всем сотрудникам Космозо: — Кто не занят, прошу ко мне в кабинет. В нашем зоопарке новое поступление. Открытие в биологии. А когда в комнату ворвались младшие, средние и просто молодые сотрудники «Космозо», Селезнев объяснил им, как бабочка попала к ним в гости, и та начала показывать людям, на что она способна. Бабочка превратилась в краба, который бегал по полу, раскачиваясь на длинных членистых ногах, краб стал крысой, которая умудрилась тут же отгрызть каблук у Сенечки, а когда Сенечка закричала: «Ты что делаешь! Мы так не договаривались!» — крыса стала гномиком, который вытащил молоточек и быстренько починил каблук. Все расхохотались, и тогда гномик помахал всем ручкой и стал пушистым котенком. |
| Мир, на север – скудный и пологий, К югу льнул и в воздухе висел! Море заворачивалось в свиток Выгнутой – ко взгляду – стороной. И Гурзуф, как горсточка улиток, Вжался в зелень под Медведь-горой. Свет полудня всколыхнули ветры, Пробирая йлы до костей. Облака ладьями в море света Плыли к Крыму на правах гостей. И летела над рекой Авундой, Где стихии в дали разошлись, Бабочка – мелькнувшая секундой, – Яркий миг, что помнится всю жизнь. Алупка, сентябрь 2009 Бабочка над морем Крылышки в оранжевом узоре… Над волной – ныряющий полет… Бабочка, летящая над морем, Что ты ищешь у солёных вод? Ни цветка здесь, всё вода и камни, Моря нестареющего плеск. Вид бескрайний солнцем озаглавлен. Но зачем лучам наперерез Ты летишь над влагой осиянной? Не губи себя, лети назад… Бабочка – беззвучная осанна – Лёгким лепестком вернулась в сад. …Где-то в Петербурге – дождь и слякоть, Ждут угрюмо срочные дела, А в Крыму тепло. Куда там плакать Осени – плющами зацвела! В сентябре ещё надежд так много На прозрачных дней круговорот. Но ложится скатертью дорога, И билет на поезд в кассе ждет. Я уеду. Может, даже вскоре. Заберусь в озябшие леса… Бабочка, летевшая над морем, Попадись мне снова на глаза. Алупка, сентябрь 2009 И все-таки неповторим Изгибами гор и ущелий, Сиреневым буйством апреля И морем взволнованный Крым. И это волненье его За две-три недели до зноя Оставить в сонливом покое Не может уже никого! Душистых ветров аромат Все раны сердечные лечит. Да! Крым только с виду беспечен – Над морем целительный сад. Симферополь-Алупка. 29.04. – 11.05. 2012 Алупка От Зелёного мыса До скалы Ай-Тодор Полукружием вписан Светозарный простор. Не по бархату синему Золотое шитьё – Льётся солнце по-зимнему В отраженье своё. На волнах переменчивых – Облачков силуэт И слепящий, доверчивый, Уплывающий свет. Здесь, на улицах узких, Нет для слова преград: Если спросишь по-русски, То ответят впопад. Очи девиц и молодцев – С оперенья синиц – То рязанских, то полоцких, То черниговских лиц. И вещает о главном, |
| Мастерство Татьяны Шороховой в этом стихотворении проявилось в том, что она внешне маленький мир ребёнка сумела расширить до восприятия вселенского масштаба. Мир ребёнка слит с миром природы: «Нектар добывая, подобно шмелю,/Из чашечек медоносов». Привычные для читателя слова «слияние с природой», «созерцание природы», «взаимопроникновение человека и природы» заменяются у поэта Шороховой другими, более насыщенными чувствами и мыслью словами: маленькая героиня стихотворения «…певучим пронизана ладом…» со всем тем, что существует в природе. Слова «певучесть», «пронизанность», «лад» одновременно готовят читателя к восприятию последующих картин и образов стихотворения. Следующая строфа от зарисовки природы поднимает нас до философского звучания: О луч ударяясь, сверчит тишина, И бабочка знает хуже, Чем я, не прочтённые письмена, Что рядом ползут и кружат. Какая гармония в природе! Современный «разгармонизированный» мозг человека редко соединит такие природные явления как луч и тишина. Чтобы соединить такие несоединимые понятия, поэт одним «ударом» сопрягает луч и тишину и создаёт неповторимый, запоминающийся образ. Бесконечен солнечный луч – бесконечна и тишина. И далее – великолепные строки: поэт соединила землю и небо, земное и небесное. Ползут и кружат самые различные муравьи, жуки, червячки, гусеницы, стрекозы… Но для поэта важно показать не только многообразие живых существ, но и движение, а через движение – своеобразные письмена, оставляемые на земле и чуть над землёй траекториями полётов и линиями скольжений. Почему письмена не прочтённые? Природа на протяжении всего существования человека на земле лишь приоткрывает свои тайны, медленно даёт разгадать свои извечные письмена. И кому доступен язык этих писем, тот достигает высоких вершин в постижении природы, себя самого, смысла человеческого бытия. В контексте стихотворения это не мудрая сова, не хитрая змея, а облечённая в совершенство бабочка. Итак, бабочка в стихотворении – высшее достижение природы, которое может читать письмена живого мира. Бабочка – это великолепно, это красота, это гармония, это одно из явлений мудрости, заложенной в природе на генетическом уровне. Но поэт идёт дальше и в ощущении окружающего мира, в познании его, в прочтении писем природы ставит человека выше. Татьяна Шорохова, не употребляет слов «лучше», «выше». Чтобы показать высоту и глубину постижения бытия маленькой героиней стихотворения, поэту достаточно было сказать, что «бабочка знает хуже, чем я…». И прочтение это – не глазами, не слухом, а всем своим существом, всей своей плотью, созданной самой же природой для познания своих писем. Ребёнок как бы считывает «рай в ладонях тепла». И этот рай «цветаст, бесконечен, сочен». |
| Подолгу сидела бабочка неподвижно, изо всех сил стараясь быть похожей на простой привялый листок. Так бабочка стала бояться самой себя. Но однажды, к своему ужасу, бабочка заметила, что от её сложенных крылышек на земле видна тень. У бабочки задрожали усики-сяжки. Бочком, бочком стала она поворачиваться головой к солнцу, чтобы тень свою спрятать под брюшко. С этого дня бабочка стала бояться не только своей красоты, но и собственной тени. И солнце ей не в радость. Бабочка стала самым пугливым существом на свете. Замечали вы это? Только когда вокруг нет никого, бабочки становятся сами собой, раскрывают крылышки и радуются солнцу. А чуть что — нет их. Одни сухие листики. Крапивное счастье Выросла на краю поляны Крапива. Поднялась над травами и смутилась. Цветы вокруг красивые и душистые, ягоды вкусные. Одна она бесталанная: ни вкуса приятного, ни яркого цвета, ни сладкого запаха! И вдруг слышит Крапива: — Не велико счастье красивым-то быть! Кто ни увидит — сорвёт… — Это белые ромашки прошептали. — Думаете, душистым быть лучше? Как бы не так! — прошелестел Шиповник. — Хуже всего быть вкусной! — покачала головкой Земляника. — Всяк съесть норовит. — Вот так так! — удивилась Крапива. — Выходит, что самая счастливая тут я? Меня ведь никто не трогает: не нюхает, не срывает. — Мы завидуем твоей спокойной жизни! — хором пропели цветы и ягоды. — Как я рада, как я счастлива! — крикнула Крапива. — Как мне хорошо, — добавила она задумчиво. — Расту — не обращают внимания, цвету — не нюхают, засохну — и не вспомнят… И вдруг Крапива всхлипнула: — Будто меня и не было совсем, будто я и не жила! Пропади пропадом такое крапивное счастье! Цветы и ягоды внимательно слушали Крапиву. И больше никогда не жаловались на свою беспокойную жизнь. Сентябрь Сыплет осенний нудный дождь. До листика вымокли кусты и деревья. Лес притих и насупился. И вдруг осеннюю тишину нарушает ярое, прямо весеннее бормотание тетерева! Певчий дрозд откликнулся — просвистел свою песню. Затенькала птичка-капелька — пеночка-теньковка. |
|
|
