| Рафаэль. Афинская школа Так почему же философия была только у древних греков? Так почему же философия была только у древних греков? Климент Александрийский предложил ответ, который мне кажется абсолютно правильным: это Божий Промысл. Несколько вольно пересказывая его мысль, могу объяснить так: обычно считается, что до Христа был один богоизбранный народ – еврейский народ. Климент говорит: нет! Был еще греческий народ, которому Бог дал другой дар: способность размышлять, то есть своим собственным разумом восходить к истине. Есть два пути восхождения к Богу: чтением пророческих книг, через которые Бог Сам открылся людям, и размышлением, поскольку, как сказал апостол Павел в Послании к римлянам: Ибо… вечная сила Его и Божество от создания мира чрез рассматривание творений видимы (Рим. 1: 20). Вот греки пошли по этому пути. Еще один удивительный факт мы наблюдаем: несмотря на то, что древние греки жили в обществе, где поклонялись множеству богов, почти все греческие философы говорили в один голос: «Нет, Бог один». Например, Ксенофан Колофонский в конце VI века до Р.Х. доказывает, что Бог один и Он прост – Он не может состоять из частей. «Есть один только Бог, меж людей и богов величайший… Весь целиком он видит, весь сознает и весь слышит, но без труда помышленьем ума он всё потрясает. Вечно на месте одном он пребывает, не двигаясь вовсе, переходить то туда, то сюда ему не пристало». Написано философом, вроде бы язычником. – То есть первый вопрос, на который отвечает философия, – это вопрос о Боге? Вся философия искала и ищет ответы на вопросы о Боге – Да. И это касается не только античной философии. Как ни странно может показаться человеку, воспитанному в нашей советской материалистической среде, вся философия искала ответы на вопросы о Боге. – Даже современная? – Даже современная. Но, конечно, философия слишком многообразна: есть атеистическая, есть та, которая ставит вопросы философии науки, скажем позитивизм – но он обслуживает другие интересы: есть наука, а он ей «помогает». А вот когда философия ставит вопросы самостоятельно: что такое истина? что такое бытие? – и пытается разобраться самостоятельно, она всегда, как правило, приходит к религиозным выводам. |
| Как это ни удивительно, особенно для светских поклонников Евангелия, слова эрос вовсе нет в Новом Завете. Даже Апостол любви Иоанн Богослов нигде не употребляет ни само это слово, ни производных от него. В этом, возможно, сказалось обычное Евангельское юродство миру: в откровении любви обойти стороной эрос. Надо заметить, что апостол Иоанн Богослов вообще был осторожен в словах: лексикон его текстов составляет всего одну тысячу слов — Иоанн Немногослов! И это своего рода закономерность: чем ближе к подлинному богословию, тем выше требования к слову, тем отчётливее должен быть явлен смысл. Но от термина эрос Апостол отказался не напрасно. Платон мне друг У нынешнего читателя может сложиться впечатление, что эрос лирический воспринимался эллинами с налётом романтики, характерным для нашего современника. Однако “в греческой литературе, — пишет английский исследователь Тейлор, — в течение довольно продолжительного времени Эрос был богом, которого скорее боялись за те опустошения, которым он подвергает человеческую жизнь, нежели почитали за те радости, которые он дарует людям. Это был тигр, а не котёнок”(1). Эрос несёт опустошение. Вот отрывок из дивного стихотворения Ивика, легендарного поэта VI века до Р. Х.: Но никогда надо мною Страсть не смыкает очей: Точно палящий грозою Ветер фракийский Борей, Вдруг на меня налетает Волей Киприды Эрот, Сводит с ума, иссушает; Мрачный и неустрашимый, С детских он лет надо мной Властвует неукротимо И отнимает покой. Эрос здесь “мрачный и неукротимый” , эрос-тиран, эрос-мучитель. В еврипидовской трагедии “Ипполит”(2) Эрот называется жестоким богом: он сеет смерть и проклятия. Если у других богов просят помощи и участия, то Эрота молят, чтобы он обошёл стороной, не заметил: Но ко мне не иди, молю тебя, Ни с бедою, Эрот, ни в ярости(3). Платон. Фреска Рафаэля «Афинская школа» В текстах Платона (а он осуществил первую и, может быть, самую удачную попытку философски осмыслить феномен любви) об эросе говорится с разных позиций. В “Государстве” Платон называет эрос тираном, освобождение от которого однозначно почитается благом для человека. |
| Диодор Тарсский Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 55, 2009 7 января, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 55, 2009 (Из истории Антиохийской школы) I. Жизнь Из всех деятелей Антиохийской школы IV в. Диодор является, несомненно, одним из наиболее ярких 1 . Также несомненно, что лучшие из современников его высоко ценили. Примером тому может служить высказывание святителя Василия Великого, лично знакомого с этим выдающимся мужем: “Диодора как воспитанника блаженного Силуана и сначала принял я, и теперь люблю и уважаю за благодать ощутительную в его слове, по которой он многих, пользующихся его беседою, делает лучшими” 2 . К сожалению, биографические сведения о Диодоре сохранились самые скудные. Можно предполагать, что родился он ок. 305–310 г. в Антиохии в языческой семье 3 . Как сын состоятельных родителей он скорее всего получил хорошее образование у себя на родине в Антиохии (тем более что в этом городе были для этого все возможности), а затем для усовершенствования в науках отправился в Афины. Правда, блаженный Иероним довольно скептичен в отношении уровня образованности Диодора (О знам. мужах, 119) 4 . Однако куда более в данном случае следует доверять свидетельству императора Юлиана Отступника, который в одном из своих писем пишет: “Он (Диодор) изощрил ум в искусствах и риторическими упражнениями вооружил свой язык против небесных богов” 5 . Учился в Афинах Диодор раньше Юлиана, святителей Василия Великого и Григория Богослова. Знаменитая Афинская школа в это время была далека от своего расцвета. По описанию Н. Фетисова 6 , “вместо чистого знания, долга пред учениками, представители афинских школ в это время были заняты более дрязгами партийного самолюбия и корыстолюбия, карьеристическими мечтаниями о более высшей богатой кафедре, большем числе богатых учеников и т. п. сами ученики скоро теряли всякое идеальное стремление к знанию, легкомысленно заменяли его стремлением со всем юношеским жаром предаться на чужбине прожигательству жизни. Отсюда пьянство, грубые шалости, издевательство над нелюбимыми педагогами, чудовищные праздники при поступлении каждого новичка, бездельничанье и забавы во время лекций становились обычным времяпровождением молодых и богатых сыновей знатного греко-римского общества Внешняя сторона образования в них продолжала оставаться почти на прежней высоте Из всех частей Востока и Запада и теперь стекались сюда, в школы, массы ищущих образования юношей и при желании получали это образование во всей полноте и серьёзности. |
| Но подлинно афинский классик, воплотивший, как Тиртей для спартанцев, национальную мудрость, — это, конечно, Солон (архонт 594/593 г.). Его Элегии — обращения к согражданам на моральные темы, — безусловно, преследовали воспитательные цели . Такой и осталась его роль в афинской культуре: достаточно посмотреть, как цитируют его на суде и в народном собрании ораторы, стремящиеся к популярности, будь то Клеофонт или Демосфен . Мораль Солона, как и мораль Тиртея, подчинена общинной жизни города, хотя общий колорит у афинянина другой: его идеал — ενομα, состояние равновесия, основанное на справедливости; он стремится отвратить не внешнюю угрозу, а опасность внутренних раздоров, социальной несправедливости и партийных распрей, которые ставят под угрозу единство афинской родины . Однако было бы опрометчиво сводить его творчество к этой политической проповеди. Мы обнаруживаем у него настоящий гуманизм, он воспевает простые радости жизни, которые придают ей смысл несмотря ни на что, невзирая даже на смерть: «Счастлив тот, кто любит детей, лошадей с нераздвоенным копытом, охотничьих собак и чужеземного гостя…» . Он славит вино, пение, дружбу, любовь — с его стихами вся традиционная аристократическая культура проникает в душу афинского ребенка. Обучение грамоте Очевидно, что мы еще далеки от «образования писцов». Письмо, однако, появилось, затем распространилось, и, наконец, настолько вошло в повседневную жизнь, что образование не могло более его не замечать. В классическую эпоху школа, где учатся читать, писать и считать, вошла в обычай: ребенок посещает не двух, а трех учителей — кроме педотриба и кифариста появляется γραμματιστς, «обучающий буквам», который позднее станет называться через синекдоху διδσκαλος, «учитель» по преимуществу, просто «учитель». Интересно было бы датировать появление этой третьей ветви образования, третьей по времени возникновения, а долгое время — и по значению. В этой связи часто ссылаются на так называемые «Солоновы законы», упоминающие надзор за нравственностью в школах, но, даже если не предполагать, что эти законы были приписаны великому законодателю позднее (они известны лишь по упоминаниям IV века), их предписания вполне могут относиться — и даже лучше подходят — к палестре, чем к школе, где учат грамоте, γραμματοδιδασκαλεον. |
| Та же ориентация обнаруживается и во второй категории μελται, в суазориях (отметим, что, в отличие от явлений, которые мы наблюдаем в латинской среде, греческая школа предпочитала их контроверсиям): они относятся не к судебному жанру, но к жанру рассуждения, συμβουλευτικν γνος. Но, будучи далеки от реальных поводов, которые могли быть заимствованы в повседневной жизни, предложенные сюжеты размещаются в рамках исторического или мифологического вымысла (один не отличается от другого: античная мысль не располагает современной — или христианской — категорией историчности, времени: для нее интереснее живописная или патетическая красота анекдота, а не то, произошло ли это, пережито ли это на самом деле). Если шла речь, например, об опытах в жанре выступления посла, πρεσβευτικς λγος, воспроизводились речи посланных от Агамемнона к Ахиллу, в IX песни Илиады . То же самое происходит и с политическим красноречием: то это был Солон, который брал слово ради возобновления своих законов, после того как Писистрат получил телохранителей , то — афинский народ, обсуждавший, следует ли посылать подкрепления Никию во время Сицилийской экспедиции , или Демосфен, добровольно приносящий себя в жертву ради искупления Херонейского разгрома . Но наиболее избитые темы из всей греческой истории поставляли Мидийские войны — «Прежде всего тебе нужны Марафон и Кинегира: без них ничего не получится! Пересеки на парусах Афонскую гору, перейди пешком Геллеспонт; пусть персидские стрелы затмят солнце… Расскажи мне о Саламине, об Артемисии, о Платеях!» Лукиан заставляет говорить эти слова своего Учителя риторики , и он пишет, конечно, издевательски; но реальность вполне заслужила эти сарказмы: послушаем, как ритор Полемон (II век по Р. X.) прославляет с витиеватым лиризмом легендарный подвиг Кинегиры, этого афинского гоплита, который, во время Марафонской битвы, пытался задержать персидский корабль правой рукой , потом, когда она была отрублена (здесь говорит уже не Геродот, а легенда ), левой и, наконец, зубами! «Кинегира первый завязал морской бой, не покидая суши… Для каждого члена его тела найдется место в яростной битве…» . Да что там: «О царь, говорят персы, мы встретили железных людей, которые не обращают внимания, если отрубить им правую руку, чья правая рука стоит целого корабля!» . Был целый репертуар в этой области, который, раз утвердившись, передавался в школах от поколения к поколению, вплоть до конца античности. |
| Но если ты примешь нынешние обычаи, — здесь Аристофан непосредственно нападает на школу Сократа, — Заведешь ты себе восковое лицо, Плечи щуплые, щучьи, тщедушную грудь, Язычок без костей, зад — цыплячий, больной, Перед — вялый, большой; болтовню без конца . Тем, кто удивляется, что я предпочитаю грубую карикатуру Аристофана идеальной картине Платона, я отвечу, что правота первого достаточно засвидетельствована опытом. Ведь человек, в конце концов, обладает ограниченным и к тому же весьма скудным запасом энергии, и нервная система у него всего одна, а «духовная работа, — говорит Пеги, — дает особый род неизбывной усталости». Глава 5. Новаторство первой софистики Таким образом, афиняне, родившиеся в 490х гг. (их имена — Перикл, Софокл, Фидий), которые подняли афинскую культуру во всех областях — политике, литературе, искусстве — на столь высокий уровень зрелости, получили лишь такое очень элементарное образование, не превосходящее по объему сведений то, что дает нынешняя начальная школа . Это разительный пример того неизбежного временного разрыва, который существует между культурой и образованием. Однако, хотя рутина часто усугубляет этот разрыв (педагогика всегда бывает излюбленным поприщем консерватизма), всякая по-настоящему живая и деятельная культура в конце концов осознает и ликвидирует его. В самом деле, мы видим, как за всяким новым духовным достижением достаточно быстро следует соответствующее усилие в области обучения, которое обеспечивает его распространение. Первые медицинские Это хорошо видно, начиная с VI века, школы… столь богатого прекрасными начинаниями: так, мы могли бы проследить создание первых медицинских школ, появившихся к концу века в Кротоне и Кирене , предваряя открытие классических книдской и косской школ . …и философские Однако отчетливее всего это усилие педагогического творчества проявилось в области философии: первые милетские физики — чистые ученые, которым недосуг заниматься преподаванием, они полностью поглощены творческим усилием, что обрекает их на одиночество и отчуждение. Их современники глядят на них с удивлением, иногда возмущенным, чаще иронически окрашенным, что отнюдь не исключает в добродушной Ионии скрытого благожелательства (вспомним, среди множества прочих, анекдот о Фалесе, который упал в колодец, засмотревшись на звезды) . |
| Очень может быть, что он и изображен на иконе молящимся. Мир ему! Щадя наше чувство, он говорит, что и мы можем быть как и он. Увы! Мало, что можем, а несомненно будем, а тем, что – теперь уже не будем николиже! После тонкой, но резкой струи славянства, повеявшей на нас трикратно внутри храма, нас охватило полное эллинство за стенами его. По примеру больших городов Эллады и Турко-Греции, и в Охриде есть греческая школа взаимного обучения и даже Эллинское училище. Мы прошли возле того и другого заведения. По позднему времени, оба были заперты. На училищном дворе мы увидали несколько древних камней с греческими надписями языческой эпохи. Не теряя ни секунды, я принялся списывать их, немало порадовавшись тому, что встретился в них и с давними хозяевами места Дассарейцами. Между тем я никак не ожидал, что нахожусь под иаблюдением теперешнего хозяина места. Подошедший ко мне молодой человек отрекомендовался мне (по-гречески) учителем Эллинского училища, и не замедлил прибавить, что знает меня давно и хорошо, ибо учился в Афинском Университете... Имя его мне напомнило целую историю, в своем роде очень любопытную, но непригодную для воспоминаний. Я не знал что сделать, притвориться ли неузнавшим почтенного даскала, или завесть с ним волей-неволей речь о днях, давно минувших? Спасибо, он сам вывел меня из затруднения, сказав мне с улыбкой, что он тот самый студент-стихотворец, который жаловался в газете на лишние строгости в русской церкви в Афинах, под влиянием сделанной ему обиды. Я поспешил, тоже не без улыбки конечно, назвать случай недоразумением, и обратил внимание его на списываемую надпись, гласившую в переводе: Добросчастно! Дассаритяне Дрианта Карпиопова покровителя, ходатайствовавшего (перед) господином императором... Антин... 31 Последняя строка должна содержать имя или главного хлопотуна посвящения камня благотворителю или резчика надписи. Дело идет о какой-нибудь льготе городу или краю по рыбному промыслу, дарованной императором, старатель Дрианта. Учитель указал мне на другой камень, приваленный к стене училища, задней стороной наружу, тоже с надписью подобного же вероятно содержания, также начинающегося обращением к Доброму Счастью. |
| Одним из первых в европейской культуре развитой комплекс представлений о совершенстве человека и пути к нему был создан орфической традицией около V в. до н. э. Аскетизм в орфизме был связан с принципами гармонии, лада, упорядоченности, с соразмерностью строения и формы. Поэтому орфический аскетизм определим аскетизмом эстетическим. Дальнейшим этапом в развитии античного аскетизма была философия Платона, которая вся пронизана рассмотрением этических проблем. В диалоге «Теэтет» отчетливо формулируется идея уподобления Богу. Задача человека в том, чтобы возвыситься над миром и всеми силами души устремиться к уподоблению Богу. Платон считал, что человек уподобляется Богу тогда, когда становится разумно справедливым и разумно благочестивым. Несомненно, аскетизм, предлагаемый Платоном – этический аскетизм, ибо он связан с нравственным совершенствованием человека. Один из интереснейших видов аскетизма античности проповедовала философская школа киников основанная Антисфеном Афинским. Свои рассуждения мыслитель начинал с вопроса о том, что мешает человеку быть счастливым, какие преграды на пути к счастью надо устранить прежде всего. Первой преградой Антисфен считал частную собственность, а второй – правила и нормы, навязанные нам обществом. Чтобы быть счастливым, человеку необходимо освободиться от того, что ему мешает. Аскетизму киников вполне соответствует определение асоциального или анархического аскетизма. Заметным шагом в развитии аскетических идеалов античной философии следует рассматривать концепцию Аристотеля, который выдвигает в качестве главного принципа аскетизма – телеологический принцип. Совершенство рассматривается Аристотелем, как осуществленность внутренней цели, и в качестве последней для человека утверждается «счастье», (греч. ευδαιμονα). Совершенство понимается в смысле полного соответствия или полной осуществленности некоторой цели, полной завершенности, воплощенности некоторого замысла. Отсюда можно сделать вывод, что аскетическую составляющую этической философии Аристотеля можно определить телеологической. |
| Но все это — исконная христианская проблема отношения между тварью и Творцом и Спасителем, проблема Божьего творения и тварного Богопричастия. Ею определен труд отцов Церкви, и она же является средоточием в умозрении »Ареопагитик» и св. Максима Исповедника. 3. Последним самоопределением языческого эллинизма была новоплатоновская философия, вобравшая в себя и стоицизм и аристотелизм, который в чистом виде не существует уже с половины III в. Новоплатоновская теософия выросла из того же корня, что и филонизм и христианский гносис (гл. V), и находилась в весьма сложном взаимодействии с христианством. Частью новоплато-низм наступал (Порфирий), частью осваивал христианские идеи (Амелий). Во всяком случае он пытался остаться самобытным и достиг последнего своего расцвета в Прокле (410—485 гг.), частная школа которого в Афинах была закрыта Юстинианом в 527 г. и рассеялась, тогда как александрийский новоплатонизм погиб еще раньше — в кровавой расправе черни со знаменитой Ипатией (415 г.). В лице переходивших в христианство новопла-тоновцев, в лице христиан, осмыслявших новоплатонизм и раскрывавших истинное его существо, совершалось его крещение и вместе с тем крещение всей эллинской мудрости. Мы знаем уже, как относились к Платону великие каппадокийцы, с каким мучительным трудом перерабатывали антиохийцы элементы мало освоенного новоплатонизмом аристотелизма. Переводчик Плотиновых «Эннеад» Марий Викторин в глубокой старости переходит в христианство (355 г.). По его переводу изучает Плотина Аврелий Августин (354—430 гг.), чтобы, отождествив психологизирован-ный им новоплатонизм с христианским учением, креститься и вырасти в подлинного отца западной Церкви. В 402 г. ученик Ипатии Синесий становится епископом Птолемаидским. После закрытия афинской школы Прокла Гиерокл (ок. 530 г.) делается учителем Энея Прокопия, основателей христианской школы в Газе. Вьен-нский пресвитер Клавдиан Мамерт (ок. 469 г.) «отличается от платоновцев только верой и одеждой». И вероятнее всего, христианином был платонизирующий Боэций (480—527 гг.). |
| 66 Господь услышал мольбы родителей и самого страждущего, и даровал спасение всем плывшим с ним, которые потом все приняли крещение и получили, таким образом, двоякое спасение. Финикийские купцы заметили крайнее бедствие корабля и, с опасностью для своей жизни, при помощи багров и сильных рук, спасли полумёртвых мореплавателей, доставив их в Эгинскую гавань на острове Родосе. Ближайший спутник Григория, один христианский мальчик, видел во сне св. Нонну, которая вошла в море, взяла корабль и извлекла его на сушу: св. Григорий всегда считал мать своим ангелом хранителем и участницей их общих обетов. В этом же своём спасении он видел промыслительную десницу Божию, извлекшую его из власти всегубительного демона, старавшегося погубить его 67 . Афины, око Греции, славились изучением языческой древности 68 . Замечательно, что св. Григорий, описывая свое пребывание в Афинах, не упоминает ни о знаменитых величественностью и художественными украшениями языческих строениях, ни о монументальных сооружениях правительственных зданий, но прямо начинает говорить об интересующем его предмете науках. Это и понятно: Афинская школа была первенствующей среди греческих школ. «Сюда стекались со всех концов земли молодые люди, желавшие усвоить себе древнюю образованность, несмотря на то, что из неё уже давно исчез дух древности» 69 . Св. Григорий свидетельствует о весьма развитой среди Афинян страсти к софистическим спорам, своего рода спорту, привлекавшему греков не менее чем некогда Олимпийские игры 70 . Отсюда, наплыв народа и вражда партий были здесь иногда столь велики и опасны, что правительственная власть принуждена была принимать в ограждение общественной безопасности особые меры. К сожалению, истинная наука в Афинской школе почти исчезла. Философы и риторы тогдашних Афин были совершенно чужды духа Сократа, Платона и Демосфена. То были софисты, не имевшие почти ничего общего с древнейшей серьёзной и глубокомысленной философией, но выставлявшие вместо прежней простоты и естественности, искусственность и эффект, при том же преследовавшие не столько научные, сколько материальные цели. |
|
|
