| В ответ был послан приказ: в Кремле запереть все ворота и решетки запустить, оставить одну калитку на Боровицкий мост, и ту по ночам запирать. С 10 октября мор начал стихать, и зараженные стали выздоравливать. 21 октября государь приехал в Вязьму и по случаю морового поветрия не поехал далее; сюда к нему приехала и царица с семейством из Колязина. В начале декабря государь послал досмотреть в Москве, сколько умерло и сколько осталось; донесли: в Успенском соборе остался один священник да один дьякон; в Благовещенском – один священник; в Архангельском службы нет: протопоп сбежал в деревню; во дворце по двору едва можно пройти: сугробы снежные! На трех дворцах дворовых людей осталось 15 человек. В Чудове монастыре умерло 182 монаха, живых осталось 26; в Вознесенском умерло 90 монахинь, осталось 38; в Ивановском умерло 100, осталось 30; в Посольском приказе переводчиков и толмачей 30 умерло, 30 осталось. На боярских дворах: у Бориса Морозова умерло 343 человека, осталось 19: у князя Алексея Никитича Трубецкого умерло 270, осталось 8; у князя Якова Куденетовича Черкасского умерло 423. осталось 110: у князя Одоевского умерло 295, осталось 15; у Никиты Ивановича Романова умерло 352, осталось 134; у Стрешнева изо всей дворни остался в живых один мальчик и т. д. В черных сотнях и слободах: в Кузнецкой умерло 173 человека, осталось 32: в Новгородской сотне умерло 438, осталось 72; в Устюжской полусотне умерло 320, осталось 40; в Покровской сотне умерло 477, осталось 48 и т.д. В других городах: в Костроме умерло 3247 человек; в Нижнем Новгороде – 1836, а в уезде – 3666; в Калуге посадских людей умерло 1836 (включая жен, детей, племянников и зятьев), осталось 777; в Троицком монастыре и подмонастырских слободах умерло 1278 человек; в Торжке умерло 224, осталось всяких людей 686, в уезде умерло 217, осталось 2801; в Звенигороде умерло 164, осталось с женами и детьми всего 197, в уезде умерло 707, осталось 689; в Верее с уездом умерло 1524 человека; в Кашине умерло 109, осталось 300, в уезде умерло 1539, осталось 908; в Твери умерло 336, осталось 388; в Туле умерло 1808, осталось 760 мужского пола; в Переяславле Рязанском умерло 2583 человека, осталось 434; в Угличе умерло 319, осталось 376; в Суздале умерло 1177, осталось 1390 (с женами и детьми); в Переяславле Залесском умерло 3627, осталось 939. |
| В европ. странах издаются фундаментальные своды Н. и близких им памятников, претендующие на исчерпывающий охват (свод ранних Н. Англии: «Corpus of Anglo-Saxon Stone Sculpture»; в 2016 вышел т. 12) или остающиеся в русле эпиграфики («Die Deutschen Inschriften des Mittelalters und der frühen Neuzeit» (DI), с 1934 по 2017, ок. 100 т., доступны в электронной форме; «Corpus des Inscriptions de la France Médiévale» и др.). Постоянно пополняются сводки по Н. отдельных хронокультурных периодов: по средне- и поздневизантийским Н. в Греции; художественным Н. средневек. Венгрии; королевским Н. Сербии XIV-XVII вв.; Н. представителей морских республик Италии от Дона (надгробие Я. Корнаро, консула Таны, посла в Золотой Орде) до Мальты и Гибралтара (Э. Ивисон опубликовал Н. с лат. надписями Леванта; Д. В. Вальков собрал генуэзскую эпиграфику Крыма; сводка В. Коха по надписям на Н. (эпиграфика и содержательный анализ) охватывает памятники XIII-XIV вв.). Подробные каталоги-монографии часто создают почву для анализа социокультурных особенностей (работа Х. Таммерса об изображениях мирян в англ. Н. XIII в.). Существует и отдельное исследование, посвященное мастерам Н. в Италии XV-XVI вв. Значение, к-рое придается Н. в зап. науке, подчеркивает проведение форумов по средневек. надгробной скульптуре, таких как конгресс Австрийского ин-та культуры в Риме (1985), а также публикация материалов по вместилищам для св. мощей (Бельгия, 2002). В России история изучения Н. насчитывает ок. 250 лет. Первую подборку надписей на Н. в Архангельском соборе опубликовал А. П. Сумароков (1757), начало их широкому сбору и использованию как источников положил Г. Ф. Миллер (Н. И. Новиков в кн.: «Древняя Российская Вивлиофика» издал часть мат-лов из архива ученого: РГАДА. Ф. 199). Эти исследователи интересовались только надписями, пренебрегая даже описаниями Н. В 1772 г. Л. М. Максимович опубликовал значительную часть средневек. надписей на Н. Москвы. После Отечественной войны 1812 г. особое место в изучении Н. |
| Чайковский писал о хоровых произведениях К. В письме от 8 окт. 1891 г. шла речь о намерении К. отправить свои сочинения Чайковскому для просмотра и при необходимости исправления, а затем переслать их в Придворную певческую капеллу для цензуры ( Чайковский. 1978. Т. XVI-A. С. 230), очевидно, с целью публикации. Состоялась ли пересылка, неизвестно. Вероятно, сочинения К. исполнялись хорами преимущественно по рукописям. В 1896 г. К. организовал хор в новоосвященном киевском соборе св. Владимира и нек-рое время возглавлял его, чередуя работу в этом и Софийском соборах. В его отсутствие в каждом из хоров работали опытные наставники ( Шнуренко. 2011. С. 12). В 1892-1894 гг. К. безвозмездно работал с хором студентов Киевского ун-та, давая духовные и светские концерты (4-6 в год). Эти концерты, проводившиеся в зале Купеческого собрания, приносили хорошие доходы, средства передавались на нужды студентов и бедняков. В концертах университетского хора исполнялись произведения Дж. П. да Палестрины, О. Лассо, Л. Керубини, Ф. Шуберта, на клиросе - Литургии Чайковского, С. В. Панченко , песнопения А. А. Архангельского , А. Т. Гречанинова , Вик. С. Калинникова , Ломакина, Компанейского, Турчанинова и др. Выступления хора студентов под рук. К. стали неотъемлемым атрибутом художественной жизни Киева. Со временем определилась новая сфера интересов К.: его хоры стали принимать участие в симфонических (вокально-симфонических) концертах ИРМО, что требовало и от регента, и от певцов новых технических навыков. Хор Софийского собора был задействован в премьерных концертах ИРМО, поставленных дирижером А. Н. Виноградским (с 1888 председатель дирекции Киевского отд-ния ИРМО), в к-рых исполнялись 9-я симфония Л. ван Бетховена, «Сон в летнюю ночь» Ф. Мендельсона, «Потоп» К. Сен-Санса, «Детство Христа» Г. Берлиоза, Реквием Керубини. Хор ун-та пел в симфонических концертах под упр. М. И. Черняховского и Виноградского (см.: Вишницький). Под упр. К. певцы исполняли вокально-симфонические произведения преимущественно с оркестром и хором ИРМО и Русской оперы. В этом составе были исполнены 9-я симфония Бетховена (1889, 1893), хор «Иисус Навин» М. П. Мусоргского (1893), хоры из «Реквиема» и драмы «Тамос, царь Египта» В. А. Моцарта (1891), Реквием Керубини (1896, 1897), из ораторий - «Вавилонское столпотворение» А. Г. Рубинштейна (1893) и «Потоп» Сен-Санса (1895). Западноевроп. музыка звучала и в камерных духовных и светских концертах К.: «Crucifixus» Г. Форе (1892), «Плотию уснув» Б. Галуппи (1889), «Salve Regina» и «Peccatem me quot» Палестрины (1890) и др. |
| Консоли. Восемь консолей фланкируют тумбы под местными иконами. В верхней части выпуклая поверхность консоли моделирована желобками. В нижней части по вогнутой поверхности консоль декорирована лиственным орнаментом. На боковых сторонах вырезаны дугообразные лепестки, основание и вершина оформлены в виде валют. Консоль Спасского иконостаса является пластически, ритмически и масштабно осмысленным элементом стилистики барокко. Ее достоинства особенно явственны ввиду соседства с измельченной орнаментикой тумб, плинтуса и карниза. Карнизы, плинтус, постамент. Иконостас имел четыре карниза. Тремя из них завершались апартаменты (кроме верхнего праздничного ряда), четвертый помещен над тумбами. Карнизы первого и второго апартаментов не пересекают центральное прясло иконостаса, они оформляют консоли под столбцами и подставками для скульптуры. Тумбовый карниз в отличие от плинтуса и других карнизов, декорирован не трилистниками, а тонкой волнистой полосой лиственного орнамента. Два карниза имели рисунок трилистника с изогнутой осью центрального лепестка. На плинтусе и верхнем карнизе оси лепестков вертикальные. Резной плинтус проходит через основание царских врат, консолей и тумб. Он имеет вид перевернутого карниза. Исходя из того, что плинтус выведен на царские врата, следует предполагать, что он оформлял и основания диаконских дверей, относительно которых опись 1868 г. фиксирует присутствие резьбы в их нижней части. Постамент в основании иконостаса равен по высоте плинтусу. Нижняя линия царских врат и пономарских дверей была поднята над солеёй на высоту постамента. При установке иконостаса в Петропавловском приделе Успенской церкви постамент был утрачен. Фризы. Три фриза Спасского иконостаса очерчены тонкими полосами орнамента в виде волнистой двойной ленты. Такой орнамент известен в обрамлениях икон с конца 17 века. Этот орнамент присутствует на боковых краях створ царских врат енисейского Спасского иконостаса, а также в оформлении царских врат из церкви с. Ошевенского Каргопольского района Архангельской области (1786) и врат Никольского иконостаса в Знаменском соборе Иркутска (вторая половина XVIII в.). В состав фриза входят накладные орнаменты в виде лиственных побегов, симметричных относительно осей прясел. В отличие от плоских орнаментов на пряслах профиль орнамента на фризах выпуклый относительно горизонтальной оси. На выступах над капителями фризы декорированы накладными розетками. Оба вида орнаментов имеют широкое распространение в декоре иконостасов XVIII в. В состав фризов Спасского иконостаса входят херувимы, которые размещены на осях прясел над иконами. |
| Механические оттиски применялись в Палехе и Мстере и для изготовления более дорогих икон. В количественном отношении они не могли сравниться с дешевыми «краснушками», но навыки ремесла старинщиков были доведены до автоматизма, и изготовление дорогих «стильных» и «мелочных» писем вряд ли отнимало чересчур много времени. Все упиралось в уровень мастерства и в такие структурообразующие линии ремесленной культуры, как функция произведения и связь мастера с заказчиком. Эти же линии интересно завязываются с динамикой социальной среды суздальских ремесленников и формами повседневной жизни. Быт Во второй половине XIX в. в мире суздальского иконного дела все больше становилось богатых и бедных. Наверху местной иерархии располагались владельцы средних и крупных иконописных заведений, вроде Н.М. Сафонова, И.Е. и М.Н. Мумриковых, А.П. Шахова и других, которые из иконописцев довольно быстро превращались в крупных коммерсантов и предпринимателей. Внизу – рядовые иконники, которые становились наемными работниками. Новые историко-культурные реальности промысла – во многом следствие реформы 1861 г., положившей начало заключительному периоду в истории императорской России. Крестьянская реформа, осуществленная деятелями славянофильского направления (Ю. Самарин и другие), принесла крепостным иконописцам освобождение и сразу же усилила их социальную активность. Ранее крепостная зависимость сковывала движение, и это хорошо видно на примере развития отхожего промысла, а также принудительных вызовов иконописцев работ в столицах. Указы о вызовах суздальских иконников в Москву известны уже с XVII в. Для «государевых скорых дел» – поновления росписи Большого Успенского собора в Московском Кремле в 1648–1649 гг. – были привлечены «суздалец» Константин Герасимов, из Владимира – Колистрат Федоров, Семен Панкратов и Димитрий Попов (Ушаков, 1906, с. 20). В 1659 г. для работ в Архангельском соборе вызывались посадские иконописцы из Переяславля (Забелин, 1850, с. 22). В XVIII в. все чаще стали привлекать для работ деревенских крепостных ремесленников. |
| Желаю вам радостно праздновать успение и воскресение Божией Матери: но я после здешняго праздника не надеюсь быть в силах на другой же день путешествовать и начать праздник в ските. Думаю, не решусь на то, что и после решимости может оказаться безуспешным. Вы много занялись киевским послушниками, может быть потому, между прочим, что сказанное мною поняли не по моей мысли. Я никак не предлагал принять их, если придут, на жительство: а если и употребил слово принять, то разумел, как их встретить и как обойтись с ними; и письмо послал для того, чтобы вы смотрели на них, не только так, как они явятся, но и как оказали себя в письме. Я даже хотел прямо сказать, чтобы не принимать их в скит: но удержался, чтобы не стеснять вашего рассуждения. Августа 10-го 1857. 1175 Отцу наместнику и братии мир. Особенный случай заставляет меня решительно отказаться от участия в скитском празднике. Три дня сряду имел я долгое кровотечение частыми каплями из носа, но в последний день более получаса, почему почел не излишнею предосторожностью пригласить врача. Он нашел нужным употребить средства к прекращению, и только через немалое время кровь остановилась, не сама собою, но преградою запекшейся крови. Это было в субботу. До сих пор кровотечение не возобновлялось: но по временам чувствую туман в голове и волнение в левой половине тела. Думаю нужна предосторожность, чтобы не подвергать себя очень долгим и напряженным усилиям. Празднуйте с миром и утешением, не отчуждая меня от общения молитв ваших. Августа 13-го 1857. 1176 Божие благословение отцу наместнику, такожде и братии обителей. Мне обыкновенно досужнее, когда болен. Вчера был я в Архангельском соборе при сырости и холоде, без опасения за нынешний день: но ныне принужден оставаться в келии. Бог благословит ваше попечение об общеполезном. Благодарю за напоминание о переводе Св. Писания. Я не думал было, что нужно объяснять сие дело пр. Иннокентию. Но когда получил ваше письмо 25-го дня вечером, едва не потерял надежду говорить с ним; потому что 26 день занят Царским праздником и приготовлением к служению 27 дня, на который перенесен крестный ход, в сей день преосвященный располагался отбыть. |
| Министерство вполне разделяет Ваше мнение о том, как тягостна некоторая зависимость Миссии от иерусалимских властей в духовном отношении, состоящая в том, напр , что для каждой службы в Архангельском соборе требуется особое письменное дозволение и т. д., но она есть последствие продолжительного предшествовавшего влияния иерусалимских властей на нашу Миссию, и от него избавиться можно не вдруг, а постепенно, приобретя мало-помалу полную доверенность греческой иерархии, хотя мы вполне согласны, что этого нелегко достигнуть. Относительно увеличения состава Миссии одним иеромонахом, двумя иподиаконами и двумя певчими, согласно ходатайству Вашему, сделано уже особое распоряжение, о чем Вы извещены. Министерство иностранных дел имело в виду недостаточность средств Миссии, и с этой целью оно разрешило генеральному консулу нашему в Бейруте принять на счет казны издержки, сделанные на пути от Бейрута до Иерусалима, а также и те, которых нельзя будет избежать при посещении святых мест в Палестине. Так как путешествия эти совершаются в видах общей государственной пользы, то министерство приняло издержки эти на счет своих сметных сумм, в полной уверенности, что увеличение штата одним иеромонахом и прочими членами, сделанное единственно для благолепия служения церкви, Святейший Синод примет на свой счет, по крайней мере, до того времени, пока лица сии войдут в штат Миссии. Относительно же издержек, до улучшения быта поклонников относящихся и до богоугодных даяний Ваших, министерство иностранных дел испросит разрешение государыни императрицы Марии Александровны заимствовать Вам из сумм, от имени Ее Величества отправляемых в Иерусалим. Министерство вполне разделяет мнение Ваше, что необходимо принять некоторые меры к тому, чтобы поклонники наши своим недостойным поведением не служили предметом соблазна и негодования для других; с этою целью оно снесется с министерством внутренних дел о некоторых мерах, предлагаемых Вами, и примет в соображение те, которые собственно до него касаются. |
| После обеда на Соловецком подворье, часов около пяти вечера, погрузили на баржу всю нашу кладь и, простившись со всеми монашествующими, находящимися на подворье, отправились мы на пароход. Смотритель подворья, Иеромонах Феоктист, и прочие его сотоварищи провожали нас до пристани. Вечер в тот день был прекрасный: безоблачное небо, тишина, чистый воздух, успокоительно действовали на душу. Народу на пристани было множество, вся набережная была наполнена колыхающеюся толпою людей, то любопытствующих, то провожающих своих знакомых и родных. Но пароход еще не скоро отвалил. До восьми часов привелось дожидаться отхода. Солнце начало уже склоняться к закату, когда отчалились мы от пристани и ровным ходом стали удаляться от Архангельска. Помню хорошо я этот чудный вечер, какою-то особенною силою благодати на нас повеявший. Было тихо. Ветер упал; безоблачное небо сияло над колыхавшеюся рекою. Пароход с баржею, усиливая свой ход, бойко резал целое море расплавленного, сверкавшего тысячами искр и лучей серебра. Горизонтальные лучи склонившегося на закат солнца дивным светом обливали широкое русло Двины, и бриллиантами играли на ней мелкие струйки воды; в пароходных колесах, разбивающих воду в мелкие брызги, стояла радуга. Налюбовавшись видом, пробывши на палубе до тех пор, пока возможно было различать окрестные предметы, мы начали забираться во внутренность баржи. Она нагружена была бочонками сельдей в таком количестве, что по поверхности этого груза надо было пробираться чуть не ползком; но и то слава Богу, что приютились мы под крышею, представляющею защиту от непогоды. На сельдяных бочках поместились мы в повалку, рядом, конечно без особенного удобства, да и требовать этого было невозможно, потому что народу было множество, тесно и душно, а характерный запах от сельдей действовал одуряюще на голову. За ночь погода изменилась. Выйдя на палубу по утру, мы охвачены были северо-западным ветром. Мелкий дождь, как сентябрьская изморозь, обильно обдавал влагою. Все небо покрылось сплошными свинцовыми облаками. |
| В продолжение двух суток пребывания в Архангельске Сунцев часто видался с отцом Матфеем, который подробно передал ему о выпавшей на него с братиею миссии, чем возбудил сочувствие к предстоящему трудному делу, так что при расставании Сунцев вручил отцу Матфею 200 рублей. Отец Матфей, как опытный, дальновидный практик, возымел намерение употребить из этих пожертвованных денег часть на приобретение столярного инструмента. Один из послушников, едущих с нами, был хороший столяр, а впереди на новом месте по этому мастерству предстояло много дела, следовательно инструмент был необходим. Отправились мы в лавки и купили все необходимые принадлежности для столярного ремесла, которые и уложили в ящики, что и увеличило количество нашей клади. В то же время один Архангельский купец Г.Б. пожертвовал нам несколько ящиков сальных свечей, мыла и спичек. Еще прибавка к клади. Время между прочим шло; приближался срок отхода парохода в Устюг, и снова Паисий и Феофилакт идут к управляющему пароходной конторы для личных переговоров о сбавке за проезд. На этот раз им удалось видеть управляющего: его больного выносили в кресле в сад подышать чистым воздухом, – до того он был расслаблен и удручен хворостью. На иноков он обратил внимание и расспросил, в чем дело. Выслушав просьбу старцев, он не согласился на уступку, остановившись на той же цифре за проезд и провоз клади до Ускорья, т. е. 100 руб., как было назначено ранее. Делать было нечего; Паисий и Феофилакт поклонились управляющему и дали ему просфору от Соловецких Чудотворцев на телесное здравие. Управляющий пригласил их придти на другой день для окончательного решения вопроса по отъезду. Еще новое доказательство милости Божией и покровительства Святого Провидения, в самом начале ниспосылаемого инокам послушания: приходят они на другой день к управляющему, и что же видят: он совершенно здоров, принимает их благодушно и объявляет, что он всех восемь человек и сколько есть с ними клади доставит безвозмездно до Ускорья на барже, причаленной к пароходу. |
| послы пользовались уже большею свободою. и в XVI в. Им давались различные льготы: разрешалось посещать митрополита Московского, присутствовать при богослужениях в Успенском соборе и других церквах, ездить с соколами и собаками и пр. Церемониал приема послов царем Прием послов царем совершался всегда торжественно и постепенно выработался особый церемониал его, которому неизменно следовало Московское правительство. По назначении дня приема, о сем заранее извещался посол для того, чтобы он мог приготовиться к аудиенции. К послу посыпалась лошадь с царской конюшни или особый экипаж, на которой или в котором посол и отправлялся на аудиенцию. С 1576 года то на всем пути следования послов, начиная с их Посольского двора и кончая Благовещенским собором, то только в Кремле от Благовещенского собора и по площади, стали ставить стрельцов («стрелецкие головы» также являют послов в 1576 г.); в XVII в. в помощь к ним назначали боярских черных и посадских людей. До конца XVI в. послы следовали, кажется, постоянно верхом, потому что посольская запись как об исключительном случае говорит, что в мае 1597 г. цесарев посол «ехал о государю на двор в возку в немецком в непокрытом, для того, что у него была болезнь в ногах камчюг и он верхом ехать не мог», но в XVII в. въезд нередко уже совершался в экипаже, причем в нем вместе с послом сидели и особо назначенные русские лица. Впереди послов везли подарки и грамоту. «А дары бывают присыланы: сосуды серебряные позолоченные разные и что прилучитца заморских диковинок» 97 . Приехав в Кремль, послы всегда останавливались или против Архангельского собора или между Архангельским и Благовещенским соборами, около здания Казенного двора, или «у лестницы» или «мостков, что на пацерть к Благовещению» (1554 г.), их заранее точно определенного места должны были слезать с лошадей или выходить из экипажа. В 1566 г. литовский гонец Загоровский не захотел выйти из саней против Казенного двора, а пожелал проехать еще несколько до самой лестницы и «споровался о том с приставом голомя». |
|
|
