| 95. Военное устройство Византийской империи. ИРАИК, т. 6, вып. 1, 1900, стр. 154–204. Рецензии: 1) Кулаковский, Ю. Деление Византийской империи на фемы. Чтение в Историч. о-ве Нестора летописца, кн. 16, вып. 4, Киев, 1902, стр. 4–5. (Изложение доклада. Протокол засед. 16-го декабря 1901 г.). 2) Соколов, И. И. ВизВ, т. 8, стр. 195–204. 3) Stanojevi, St. ByzZ, 1901, В. 10, S. 461–462. Характеристику настоящей работы см Горянов, Б. Т...., стр. 61–63. 23-го января 1890 г. на заседании VIII археология, съезда Ф. И. Успенским был прочитан доклад: Военное устройство Византийской империи. Тагмы и фемы. 24-го января 1900 г. доклад на ту же тему был прочитан на заседании РАИК 96. О древностях города Тырнова. ИРАИК, т. 7, вып. I, 1901, стр. 1–24, 16 табл. Рецензии: 1) Иловайский, Д. И. Омортаг болгарских надписей, хан или князь? Вторая дополнительная полемика по вопросам варяго-русскому и болгаро-гуннскому, М., 1902, с. 87–92. (Дополненная заметка из газеты Кремль, М., 1901, 13–14). 2) Соколов, И. И. ВизВ, 1902, т. 9, стр. 550–552. 3) ByzZ., 1902, В. И, S. 682. 1-го февраля 1901 г. на заседании Русского археологического о-ва автором был прочитан доклад на разбираемую тему. 97. История крестовых походов. СПб. Брокгауз-Ефрон, 1901. 170 стр. (История Европы по эпохам и странам в средние века и новое время. Под ред. Н. И. Кареева и И. В. Лучицкого). Часть главы пятой: Четвёртый крестовый поход, стр. 113–139, была напечатана ранее без изменений с добавлением трёх вводных страниц в виде отдельной статьи под загл.: Византия и крестоносцы. Южный сборник, Одесса, 1892, отд. II, стр. 195–222 (см. список Б, 2). Рецензии: 1) Соколов, И. И. ВизВ, 1901, т. 8, стр 209–212. 2) П-в, М. Мир божий, 1901, 7, стр. 105–106. 3)Σ – История, вестник, 1901, 6, стр. 1156–1160. 4 (ЖМНП, 1901, 9, стр. 256 (Книжн. новости). 98. [Рецензия на книгу:] Schlumbsrger, G. L’épopée byzantine à la fin du dixième siècle, t. 2, seconde partie, 1900, 636 p. – ЖМНП, 1901, 8, стр. 495–508. 99. Артосная панагия. ИРАИК, т. 8, вып. 3, 1902. стр. 249–263. |
| Звенигородского, относя их к лучшему времени византийского эмалевого производства, т. е. к первой половине XI века, и выясняя их значение для истории иконописных типов и византийского орнамента; наконец, разбирает русско-византийские эмали того же собрания, указывая на знакомство дотатарской Руси с византийскими и восточными художественными производствами и на значительное обращение в ней самых разнообразных предметов этих производств. Русская и западная наука признали это издание явление единственным в своем роде, – таким, которым, – по словам † В. В. Стасова („Зап. Имп. Русск. Археол. Общ.“, т. IX, вып 1–2, приложения),– наши ученые учреждения имеют „не только право, но даже обязанность гордиться“, как „одним из самых утешительных и радостнейших явлений нашего отечества за последнее время“. В 1894 г. напечатан отзыв Н.П. Кондакова о сочинении († проф.) Д.Ф. Беляева „Byzantina“ („Визант. Временник“, т. I, 1884 г., стр. 173–180). В 1902 г. Академией Наук издан капитальный труд его „Памятники христианского искусства на Афоне“. Большой том, обильно снабженный рисунками в тексте и отдельными фототипическими таблицами, – труд этот является результатом осмотра памятников древности в 18-ти афонских монастырях и представляет собою, – по словам его автора (стр. 59), – трактат „об историческом ходе развития христианского искусства на греческом и югославянском Востоке после падения Византии“. В нем рассмотрены: архитектурные памятники Афона и их скульптурные украшения; стенная живопись и памятники иконописи; оклады икон, евангелий, ковчежцы и др.; чаша Мануила Палеолога, артосные панагии, резные бронзовые двери Ватопеда, ризы, воздухи, плащаницы и лицевые рукописи. Каждому отдельному памятнику дано здесь место в общей истории византийского искусства или в отношении его к искусству югославянского востока; внесена в научное обращение масса нового материала, а ранее известное получило новое освещение; – вообще, книга признана была весьма ценным вкладом в историю не только византийского, но и славянского искусства. |
| Наша Панагия ясно свидетельствует, что византийское искусство в эту эпоху, т. е. около 1200 года, стояло на видной высоте положения и художественной, и технической, а, следовательно, его быстрое и несомненное падение в XIII веке вызвано было внешним разгромом государства, совершившимся в периоде латинской империи, а не внутренними причинами, как принято думать. Однако мы не находим здесь той «чистоты и выдержанности» и того изящества в стиле, который побудили было первого описателя 115 отрицать в резьбе чашки всякие «примеси восточного стиля» и видит здесь даже сохраненную «античную манеру». Мы вообще не знаем, как можно было бы отличить византийское искусство от христианского «восточного», когда оно само есть, вне всякого сомнения, восточное, а другого, кроме арабского, не знаем. Но в то же время мы не можем здесь найти античной манеры, если только это выражение не есть общее место, употребленное и пригодное для похвалы византийскому произведению. Напротив, именно здесь находим ту особую характерность и оригинальность в типах, которая, прежде всего, не имеет ничего общего с антиком: это именно такая работа, которая в исследователе вызывает более всего досаду, что лучшие по оригинальности и своеобразности византийские вещи исполнены в таких крохотных размерах, что прямо посмеиваются над всякими способами современного воспроизведения и потому не поддаются оценке читателя. Между такими вещами мы ранее указали резной золотой крест 116 в монастыре Мартвили в Мингрелии, но этот крест древнее нашей чашки на два века и относится еще к эпохе обновлений античной основы византийского искусства. Но и все прочие резные вещи XI и XII столетия, при высоких достоинствах технических, отличаются обыкновенно выразительными и характерными типами, тогда как рисунок их далеко отошел от античного. В данном предмете лицо и формы так натуралистичны, и одежды так просты и грубы и в тоже время они так стильны, что уже вовсе не могут напоминать античной красоты или изящества, хотя для того, чтобы в этом убедиться, надо было бы увеличить предмет. |
| Наконец, хотя форма этой чаши не подходит вполне к служебной форме потира, обыкновенно гораздо более узкого и глубокого, но по указанным надписям, требует сохранить за вещью название потира, и в самом Ватопеде (и у библ. Евгения) она считается «святым потиром». Подобные плоские чаши известны в значительном числе от X, XI и особенно и века, 112 и все это почти исключительно древние чаши, вырезанные из оникса, агата, яшмы и употребленные Византиею на потиры, вероятно, служившие более украшением престолов и алтарей, чем служебными церковными сосудами, хотя и снабжены соответственными надписями и украшены эмалевыми изображениями Деисуса, Евангелистов и пр. Но возможно и то, что иные из этих чаш – предполагаемых потиров – вовсе ими не были, а принадлежали к малоизвестному роду плоских церковных чаш, носивших название панагий артосных или артосниц и панагиаров. К этим замечательным предметам византийской и древнерусской археологии мы и перейдем ныне, тем более, что они представлены на Афоне богаче, чем где-либо, и притом древнейшими памятниками 113 . В ризнице афонского монастыря вел.-муч. Пантелеймона (Руссик) хранят (табл. XXXI) замечательную артосную панагию имени Алексея Комнина Ангела, вырезанную в виде крохотного блюдечка (9 сант. в попер. и не более 1 сант. толщины) из светло-бирюзового камня (жировика), с чудной резьбою мельчайших фигур внутри, снаружи гладкого и уже лишенного своей металлической оправы, а с нею поддона или ножки, на которой она некогда ставилась на стол. Все края этого маленького блюдца разделаны, как цветочная чашечка, бордюром из лепестков, и по краям его идет прекрасно вырезанная уставная надпись символического содержания: Λειμν. Φυτ τε. Κα τρισκτινον σλας. Λειμν. Λθος. Φυτ. Κηρκων φλαγξ. Τρα τρισαυγ. Χς ρτος. Πρθενος. Κρη δανεζει σρκα τ Θυ λγ. ρτ δε Χς. Προσνμεις σωτηραν Κομνην γγλ κα σιν Αλεξι. Набор символических тем и символических предметов должен указывать и на значение артосницы Богородичной, напоминающей о «Деве, давшей тело Слову Божьему», и о Христе, давшем «тело хлебу», и на эмблематическую роль сосуда каменного, ставшего «лугом с прозябшими травами» и совместившим «сонм проповедников». Чаша подает спасение и здравие Алексею Комнину Ангелу. |
| Предметом особого интереса было бы узнать, где и сколько сохранилось на Афоне в ризницах древней поливной посуды, из того типа, который в последнее время открыт в таком обилии среди находок и в раскопках по всем берегам Средиземного моря и у нас в частности по берегам Кавказа, Крыма и Волги, а в отдельных вещах может быть прослежен до Киева и Смоленска 131 . Примыкая своими связями к древневосточной и греческой поливной посуде, фабрикация которой установилась, как принято ныне полагать, в Александрии уже в веке до Р. X., эта вторая ветвь, насколько удалось доселе заключить, сосредоточивалась почти исключительно в области греко-восточной культуры, не заходя далеко на запад, но зато распространяясь повсюду на переднеазиатском востоке, вплоть до Средней Азии. Что Персия принимала важнейшее участие в этой фабрикации, можно было догадываться с самого начала, как и о том, что вся эта индустрия должна была стоять в некоторой связи с китайскою керамикою. Пределы во времени не менее велики, но в этом отношении и теперь можно видеть, что главным периодом по обилию находок является время утверждения арабской торговли в Восточной Европе и в Малой Азии, а потому, понятно, можно было рассчитывать найти подобную посуду и на Афоне. Ожидания оправдались. А именно, вся наружная часть ексонартэкса или внешней, пристроенной к собору паперти, в Ивере украшена вмазанными между арок в местах над так наз. замком, подобными изделиями поливы, как-то: блюдами, чашками и флягами, укрепленными в стене крестообразно, чтобы составить цветную выкладку, вроде орнаментальной мозаики. Отдельные предметы этого рода встречаются в Лавре Афанасия и в других афонских обителях, в украшениях часовен, кладбищенских церквей и пр., а обычай этот удостоверен путешественниками и в Греции. Стало быть, церкви Италии (упомянем особенно базилику S. Pietro in Grado в окрестности Пизы, по дороге к морскому берегу) не представляют в данном случае чего-либо оригинального. В Ивере орнаментация составляется из трех предметов: блюд, чаш и сулей, и эти последние вставлены в особые ниши, чем и подчеркивают свое восточное происхождение. Нартэкс построен в 1650 году, а поливные изделия показались нам разных времен, от XIV до XVI столетия включительно. Многие вещи прекрасной работы, украшены травами, цветами, разводами, геометрическими рисунками, общего синего, голубого и желтого цветов, по белому фону. Все имеет прямое декоративное достоинство. Особо показалось нам интересным одно блюдо с двумя зверями, напомнившими издали блюдо, известное между персидскими. Наконец, в лаврской ризнице сохранилось несколько больших блюд, известных под именем vieux celadons и принадлежащих к типичному роду китайского фаянса, но, по всей вероятности, относящихся к персидским подражаниям этого рода, составлявшим предмет производства в Персии в XV и XVI столетиях. |
| 59). Второй отдел книги заключает сведения о резьбе по дереву; в 3 гл. заключается ювелирное искусство, а далее (4 отд.) автор говорит о шитье золотом, серебром и разноцветными шелками. Многочисленные фотографии с каменных и деревянных церквей дали повод автору говорить о южнорусской церковной архитектуре. Заключительной главой автор поставил сведения о старопечатных книгах с гравюрами и о рукописях. В заключительных строчках уважаемого автора читаем: «Принимая во внимание не раз уже отмеченное нами большое значение памятников церковной старины для изучения культуры известного края вообще и религиозного его искусства в частности, мы позволяем себе высказать пожелание, чтобы все, в чьих руках находятся подобные памятники, особенно наше духовенство, которое ближе всего стоит к таковым памятникам, с особенной заботливостью охраняли указанные памятники, как драгоценное сокровище, дающее богатый и интересный материал и для историка и для археолога местного края». К стр. 98. – 16). Кондаков H. В. проф. «Памятники христианского искусства на Афоне». СПБ. 1902 г. ц. 7 р. В 1902 г. Академиею наук издан капитальный труд его «Памятники христианского искусства на Афоне». Это большой том, обильно снабженный рисунками в тексте и отдельными фотографическими таблицами, – труд этот является результатом осмотра памятников древности в 18-ти Афонских монастырях и представляет собою, по словам его автора (стр. 59) , – трактат «об историческом ходе развития христианского искусства на греческом и югославянском Востоке после падения Византии». В нем рассмотрены: архитектурные памятники Афона и их скульптурные украшения; стенная живопись и памятники иконописи; оклады икон, евангелий, ковчежцы и др.; чаша Мануила, Палеолога, артосные панагии, резные бронзовые двери Ватопеда, ризы, воздухи, плащаницы и лицевые рукописи. Каждому отдельному памятнику дано здесь место в общей истории византийского искусства или в отношении его к искусству югославянского Востока; внесена в научное обращение масса нового материала, а также известное получило новое освещение – вообще книга составляет ценный вклад в историю не только Византийского, но и славянского искусства. |
| Вторая артосная панагия в Антониевом монастыре, круглая створчатая. На верхней половине начертано совне: Воскресение Христово, где Спаситель в левой руке держит четырёхконечный крест, а правой выводит из ада ветхозаветных мужей. Ниже сего изображения: с левой стороны Распятие с предстоящими, а с правой два лика Святых – Стефана и Николая Чудотворца; вокруг сего изображения Херувимы и далее к краю – четыре Евангелиста. Все эти изображения литые, кроме Херувимов, рельефные и во весь малый рост. По краю вокруг всей панагии вырезана надпись древним полуизгладившимся почерком, в которой можно разобрать только: «дла Иванова... Мосей Пророкъ, – первомученикъ (Стефанъ), понагия... Мохирева... Протопопова». На той же половине панагий внутри изображение Святой Троицы в виде трёх Ангелов, явившихся Аврааму, а вокруг по краю также полуизгладившаяся надпись: «Троице Святая спаси души наша... Херовимъ... Отца, Сына и Святаго Духа». На нижней половине внутри Знамение Пресвятой Богородицы, а вокруг вырезана церковная песнь: «Достойно есть».., продолжающаяся на верхней половине панагии. Третья артосная панагия в Духове монастыре серебряная, чеканная, с ушком, на котором образ Спаса: Ис. Хс. На верхней стороне её распятие с предстоящими; на нижней стороне изображены трое вселенских Учителей. Вокруг на одной стороне надпись: «148 (1640) г. марта въ 23 день далъ сию панагию смощми вдомъ Духа Святаго игуменъ Еоуимей Псковитинъ Барашковъ вкладу за отца за своего за Василья Григорьева, дана двнадцать рублевъ, а въ сей мощи многихъ святыхъ». На внутренних сторонах панагии два чеканных изображения: Троицы и Знамения Божией Матери. Вокруг первого изображения: «Благословенъ еси Христе Боже нашъ иже премудрая ловца явлей, пославъ имъ Духъ Святый и тмъ уловле вселенную Человеколюбче слава Те». Вокруг Знамения: «Честнйшую Херувимъ и славнйшую в истину Сераим безо истлния Бога Слова рожеши сущую Богородицу Тебе велича». Внутри панагии зашиты мощи святых с указанием мощей. С одной стороны кружка вырезан крест с тростью и копием, с обыкновенными надписями, а с другой надпись мощей: «камень гроба Господня, часть жезла Ааронова, часть ризы пресвятой Богородицы, часть купины неопалимой, кровь и персть и кость Димитрия Селунского, персть четыредесять мученик, часть ризъ и омофоровъ и патрахили и поручей и калигъ Никиты епископа, Ивана, Мосея, Еуимея, Iohы архиепископовъ новгородскихъ, мощи великого князя еодора Невского, трость Ahmohiя Римлянина, схима Александры Сверьского и иных святых многихъ – игумен Еуимей Псковитинъ». |
| Панагии как в Греции 411 , так и у нас в России были двух родов: артосные (столовые) или панагиары и наперсные (вратные) или святительские. К числу последних относятся также панагии привесные к иконам. Первые, т. е. артосные панагии устроялись большей частью из серебра, а вторые из металлов, камней и различного дерева. Средину между сими панагиями занимают панагии походные или путные. 1) Артосныя панагии, обыкновенно, имеют вид раковинообразных складных ковчегов, а иногда вид небольшой чаши с рукоятью на поддоне. Артосными называются они потому, что на них полагается хлеб или просфора, возносимая в честь пресвятой Богородицы. Таковых древних панагий в новгородских церквах осталось четыре. Первая панагия в ризнице новг. Софийского собора серебряная вызолоченная. Она состоит из крышки и поддона, утверждённых на медном столбике; на крышке в круге литое изображение вознесения на небо Господа нашего Иисуса Христа, поддерживаемого четырьмя летящими ангелами, а внизу изображена Божия Матерь с предстоящими; надпись около круга чеканная: «въ лто 6-тысячное 9-сотное 44 – (1436) Индикта 14 мсяца сентября 14 день, на Вздвиженье честнаго креста створена си повелньемъ преосвященнаго Великого Новагорода владыци в другой строке: «при великомъ княз Василь Васильвиче всея Рус, при княз Юрь Лугвенъевичъ 412 , при посадник Великого Новаграда Борис Юрьевичъ 413 , при тясяцкомъ Дмитре Васильевичь, а мастеръ Иванъ Арипъ» 414 . Края крышки обложены сканью золоченой; внутри под крышкой начертаны Святая Троица и Знамение Божией Матери. Над Троицей слова: Святая Троица, а вокруг изображения вычеканено: « Благословен еси Христе Боже наш иже премудрыя ловца явивъ ниспославъ имъ Духъ Святый и тем вселенную уловивы человеколюбче слава Тебе». При изображении Знамения: Мр. . Ic. Хс. О ωн., у Спасителя правая рука благословящая именословная, а в левой свиток. Вокруг изображения надпись начинается: « Честнйшу», – после слов: «воистину Сераимъ» – следует: «безо Бога Слова рожъшую сущую Богородицу тя величаемъ». На поддоне литые львы, держащие во рту один у другого хвост, а на них Ангелы, поддерживающие руками верх сосуда. Сей сосуд в прежние времена, по древнему обыкновению, употреблялся для ношения в праздничные дни Богородичной просфоры из собора в дом святительский, где после стола совершаем был чин панагии 415 . |
| Из всего вышеприведенного следует, что артосные Панагии должны были всегда сопровождаться изображениями Божией Матери, притом в типе молебщицы, заступницы, по-западному – оранты, образа церкви земной, глава которой есть Христос. Здесь не место входить в расследование, каким путем образовалось соответственное этому понятию изображение Божией Матери, носящей в лоне своем на груди образ Предвечного Младенца, но очень важно, что именно этому изображению придано было наименование «Панагии» или «Великой Панагии» 122 , и что это важное данное устанавливается именно артосными Панагиями, как то доказывается Панагиею Ксиропотама. Соответствие текстов, избираемых для надписей, с изображениями на приведенных памятниках, показывает, что все содержание, заключающееся и в церковном обряде и в художественном его воспроизведении, сложилось на специальную тему. Подробный трактат о монастырских обрядах, связанных с «возношением Панагии», принадлежит блаж. Симеону, архиеп. Солунскому († 1429), составившему свои «разговоры о священнодействиях и таинствах церковных», имевшие столь большое распространение, что уже в конце XVII столетия появились русские переводы. Здесь (гл. 322 и 324) обряд представляется делом истинно благочестивым, нужным и «всем необходимым», но как бы вновь введенным в церковную обрядность, на основании уставов и древних преданий, причем, в разговоре с архиереем, клирик даже заявляет, что его клир исполняет обряд и в соборных церквях. Сколько бы ни было в этой фразе условной риторики, все же нельзя было бы ее употребить в применении к обряду, издревле установившемуся. Передадим в сокращении сущность обряда и толкования его по Симеону, чтобы видеть ясно, что изображения нашей чаши из Ксиропотама точно отвечают им. «Хлеб, возносимый с призыванием Всесвятыя, говорит Симеон, постановлено возносить по преимуществу в конце трапезы братской, во освящение братий, принимающих ее, как бы запечатление пищи, а особенно во славу Богоматери, которая родила нам Хлеб небесный, живый и пребывающий и всегда питающий наши души. |
| От четвёртой артосной панагии в Вяжиицком монастыре осталось одно серебряное блюдо с изображением Знамения Божией Матери и с надписью: «Достойно есть...», где, вместо – «безо начертано – «безъ 2) Наперсные или святительские панагии, носимые на цепочках и шёлковых гойтанах, находятся в одном Софийском соборе 416 . В его ризнице хранятся более замечательные панагии следующие. Панагия XVI века, принадлежавшая архиепископу Пимену (1553–1570), обложена кругом золотом сканной прекрасной работы, по местам украшенной финифтью, с изображением Софии Премудрости Божией на чёрном дереве, известном в описи XVII века (1690) под именем сиколоя 417 ; около иконы обнизано жемчугом средним в одну нить; ушко у панагии наподобие короны сканной работы; на нём яхонтовый лазоревый камень с изображением Спасителя; в ушке на закрепах две жемчужины и два зерна бурмитских; на той же панагии четыре яхонта лазоревых гладких и четыре жемчужины; назади дска сребропозлащенная, на ней цирован престол с крестом; над престолом Дух Святый; около престола символы Евангелистов – Матфея (Ангел), Марка (орёл), Иоанна (лев), Луки (телец), два Херувима и два Серафима. Вокруг на исподней стороне надпись с указанием на лицевой стороне на резное изображение: «Одесную святые Софи, Петръ Апостолъ, Василий Кесар., Иванъ Злат., Никита епископъ, Евфимей архиепископъ», а с другой стороны: «Павелъ Апостолъ, Григорий Богосл., Николае, Иоаннъ архиепископъ», а посреди: «Варлаамъ Хутынский». Внутри круга по четырём сторонам надпись: «мощи святыхъ Ioahha Предтечи, Николы чудотворца, Никиты епископа, Ibaha архиепископа, Евимея apxienuckona, Ионы архиепископа, Стефана первомученика, риза Варлаама чудотворца», а особо вычеканено: «риза пресвятыя Богородицы». На этой же стороне начертана надпись: Великого Новаграда и Пскова». Панагия серебреная, с лицевой стороны сканная, а с исподней чеканная, украшена в два ряда жемчугом и в два ряда камнями; на средине, за горным выпуклым хрусталем, распятие с предстоящими; а на другой стороне нацированы вверху Апостолы Пётр и Павел, держащие храм, внизу святители вселенские Григорий, Василий и Иоанн, по сторонам – Борис и Глеб; кругом этих изображений надпись: «сия понагия сдлана бысть Нектарию архиепископу и патриарху ахрицкому, повелнием еодорита apxienuckona рязанского». Из упоминаемых здесь архиепископов – рязанский Феодорит хиротонисан 1606 года и был 1613 года при избрании и возведении на царство Михаила Феодоровича, а Нектарий, родом Грек, был архиепископом в болгарском город Ахриде, в 1613 году был определён в Вологду и потом в 1620 году отлучён от управления, находясь под запрещением в Кирилло-Белоезерском монастыре 418 . |
|
|
