| —287— в Киев с просьбой о присылке настоящих учёных. Другое, для чего нужны были Алексею Михайловичу киевские учёные, т. е. настоящие учёные, это, как мы сказали, – поверка и исправление славянского текста Библии по греческому подлиннику. У нас существовали в печати уже все богослужебные книги, но ещё не было Библии: Алексей Михайлович захотел напечатать и её (вместе с Кормчею книгою, которая также оставалась ещё не напечатанною). Текст для печати хотели приготовить возможно удовлетворительным образом, поверив и исправив его по греческому подлиннику 112 ; а так как в Москве не было людей, знающих греческий язык, то для нашего дела и требовались киевские учёные. Вероятно, по указанию одного москвича, постригшегося в монахи в Киеве и прибывшего в Москву за милостыней 113 , царь просил киевские духовные власти двумя, одна за другой, грамотами, от неизвестного начала 1649 года и от 14 мая того же года, прислать ему учителей Арсения Сатановского и Дамаскина Птицкого, из которых первый был монахом Братского, а второй Печерского монастыря. Дамаскин Птицкий не был послан (он приехал в Москву несколько после, в конце 1650 года), а вместо него с Арсением Сатановским был послан иеромонах того же Братского монастыря Епифаний Славинецкий. Арсений и Епифаний прибыли в Москву 12 июля 1649 г. 114 —288— Два прошеных учителя, – Арсений и Дамаскин, ничем не ознаменовали себя на Москве и тотчас же по прибытии в неё канули в безвестность, но третий, не прошеный и случайно присланный, т. е. Епифаний, помимо своей весьма обширной деятельности литературной (преимущественно посвящённой переводам с греческого и латинского, как того требовали обстоятельства и нужды времени), помимо своей деятельности в качестве исправителя богослужебных книг, помимо того, что для одной и для другой деятельности приготовил и оставил такого по себе продолжателя, как монах Евфимий, наконец – помимо своего участия в делах церковных в качестве человека, подающего свой компетентный голос, имеет ещё и ту весьма важную и всего большую заслугу, что окончательно совершил на Москве перемену взгляда на позднейших греков и что таким образом косвенно был одним из виновников никоновского исправления книг. |
| Арсения (Сатановского), Епифания (Славинецкого), Феодосия (Софоновича) и, в 1650 г., Дамаскина (Птацкого). Ученые эти, отправленные из Киева, по выражению местных регистров, для реторического учения и для перевода греческих книг 75 , были приняты в Москве, по свидетельству «Привиллегии московской академии 1685 г.», – «обучать русский народ свободным наукам» 76 . Поселясь под гостеприимным кровом Преображенской пустыни, но особо от прочих отшельников, киевские выходцы приняли под свой ближайший надзор училище, тогда же основанное при пустыни, и, по предложению Ртищева, занялись преимущественно сочинениями и переводами, труды которых были братски разделены между всеми. Заботы и издержки Ртищева не пропали даром: «в три года жизни ученой, деятельной – говорит описатель этого братства, – труженики изготовили для своего покровителя огромные фолианты» 77 . Наконец, в том же 1649 г., пущена в ход книга, отпечатанная еще в 1647 г., под титулом: «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей». Однако, ни набожные указы, ни отмена увеличенных пошлин с соли не унимали народного неудовольствия. Летом 1648 года вспыхнули мятежи в Сольвычегодске и Устюге, возбужденные взяточничеством воевод Федора Приклона и Михаила Милославского; в январе 1649 г. пытали и казнили в Москве неосторожных говорунов, болтавших, что «государь молодой и глядит все изо рта у бояр Морозова и Милославского; они всем владеют, и сам государь все это знает да молчит; Морозов делает умыслом, будто он теперь ничем не владеет, и дал всем владеть Милославскому» 78 ; а в феврале 1650 года, мятеж, в самых широких размерах, запылал во Пскове и потом в Новгороде, где чуть не убили митрополита Никона . Едва успели вздохнуть от мятежей, как обрушилось на Русь Алексееву новое несчастье – голод, несчастье тем пагубнейшее, что тогда не знали и не принимали еще никаких мер к продовольствию народному. Не зная, чем и как предотвратить беду, набожный царь возложил все упование на Бога и в ноябре 1651 г. разослал ко всем городовым воеводам грамоту следующего содержания: «От Царя и Великого Князя Алексея Михайловича всея Русии (туда-то) воеводе нашему (такому-то). |
| Биограф Неронова уверяет, что Стефан «зело пекийся о спасении души благочестивого царя, млада суща, да несовратится ум его в некая злая», в то же время «и боляр увешеваше с слезами непрестанно, да имуть суд правый без мзды, и не на лица зряще да судят, яко да не внийдет от некоторых обиденных и до конца раззорившихся вопль и плачь во уши Господа Саваофа». Поучения и назидания кроткого и миролюбивого царского духовника не только никого не раздражали и не возбуждали против него, но царь и бояре «в сладость послушаше его и любяше всею душею, яко истого си отца»,. Протопоп Аввакум в одном случае замечает, что при царском духовнике Стефан «вся быша тихо и немятежно ради его слез и рыдания и негордого учения» 582 . Стефан заботился о научении и назидании не только царя и бояр, но и всех тех лиц, которые могли и любили почитать книги учительного и назидательного характера. Для этой цели в 1648 году в Москве издана была, по свидетельству дьякона Федора, «тщательством благаго духовника царя» книга о Вере, написанная киевлянином Нафанаилом, игуменом киевского Михайловского монастыря. Вероятно не без поощрения Стефана Вонифатьевича издавались тогда в Москве и другие просветительные и учительные книги, заимствованные из южнорусских произве- —326— дений, каковы, например: славянская грамматика Мелетия Смотрицкого, с обширным и очень важным по своему содержанию предисловием, изданная в 1648 году; в следующем 1649 году «ради учения и ведения всем православным христианам, наипаче детом учащимся», напечатан был так называемый малый Катихизис, представляющий из себя простую перепечатку краткого Катихизиса Петра Могилы и т. д 583 . Что Стефан Вонифатьевич сочувствовал киевлянам и киевской учености, это видно и из того, что его друг – известный Федор Иванович Ртищев, в беседах с которым он проводил иногда целые ночи, устроил около Москвы Андреевский монастырь, и заселил его нарочно вызванными для этой цели южно-русскими монахами. Точно также и вызов в Москву известных ученых киевлян: Арсения Сатановского, Дамаскина Птицкого и Епифания Славинецкого, за которыми по следовали и другие, конечно совершился с благословения Стефана Вонифатьевича, – без его прямого одобрения и поощрения молодой царь не решился бы на такую меру. |
| В библиотеке, лично принадлежавшей Никону, кроме рукописных книг канонического содержания, сочинений знаменитейших отцов церкви, изданных в западных типографиях на греческом и латинском языках или на одном латинском ( Дионисий Ареопагит , Иустен Философ, Григорий чудотв., Климент александр., Киприан, Кирилл иерус., Афанасий Вел., Василий Вел., Григорий Богослов , Иоанн Златоуст , Григорий нисский , Кирилл александр. и др.), церковно-историч. книг, изд. также на греческом и латин. яз. (Акты соборов вселенских и поместных, ист. Евсевия кесар., Никифора Каллиста, ист. Флорент. соб. и др.), были сочинения древних языческех писателей, изд. на тех же языках, как-то Плутарх, Демосфен, Геродот, Страбон, Аристотель, Гален и др. (Переписн. книга домов. казны, 98, 104, 114, 117–134) . Рядом с ними называются различныя физики, географии, грамматики, логики, космографии, лексиконы, ландкарты. Никон сам сознавал всю важность своей библиотеки, о чем и говорит в грамотах к константинопольскому патриарху Дионисию и возражениях П. Лигариду (Михайловский, Ж. п. Никона , с. 47; Макарий, XII, 386). Замечательная «Космография», о которой мы упоминали в тексте, состоит из 3-х частей (605+650+422 лист. – это автографы переводчиков Епиф. Славенецкого, мон. Исаии и Арсения Сатановского) и находится в Моск. синод. библ. в черновых и беловых списках. В ней изложены понятия о математической географии и объяснены системы Птоломея и Коперника (с рисунк.), о которой замечено, что ныне изящнейшие все математики Копернику подражают»; затем помещена статья о плаваниях древнейших и новейших; особенно подробно описаны европейские государства, а затем Азия, Африка и Америка. В черновой список внесены даже неблагоприятные отзывы о русских и России, заимствованные из иностранных сочинений, и между прочим есть извлечения из известного соч. Флетчера. В собственноручной вкладной п. Никона в Новоезерский монастырь на беловых списках этого перевода отмечены 1661 и 1665 гг. (Указатель Синод. библ., арх. Саввы, с. 194–195; Пекарский, Наука и литерат. при Петре Вел., I, 337; Историч. Христом., Ф. Буслаева , М. 1861, с. 1185–1196 – извлеч. Из «Космографии» о России). |
| В половине XVII в. (1649 – 1650) в Москву выписали из Киева из тамошней академии при Братском монастыре и из Печерской лавры ученых монахов Епифания Славинецкого, Арсения Сатановского и Дамаскина Птицкого, поручив им перевести Библию с греческого языка на славянский. Киевские ученые вознаграждались умереннее немецких наемных офицеров: Епифанию с Арсением положено было поденного корму по 4 алтына, около 600 рублей в год на наши деньги, не считая дарового помещения в Чудовом монастыре со столом и добавочным питьем из дворца по 2 чарки вина да по 4 кружки меду и пива на день; впрочем, потом денежный оклад был удвоен. Выписанные ученые, кроме исполнения главного заказанного им дела, должны были удовлетворять и другим потребностям московского правительства и общества. По заказам царя или патриарха они составляли и переводили разные образовательные пособия и энциклопедические сборники, географии, космографии, лексиконы; все такие книги стали бойко спрашиваться московским читающим обществом, особенно при дворе и в Посольском приказе; такие же книги выписывали через русских послов из-за границы, из Польши. Епифаний перевел географию. Книгу врачевскую анатомию. Гражданство и обучение нравов детских, т. е. сочинение о политике и педагогии. Сатановский перевел книгу О граде царском, сборник всякой всячины, составленный из греческих и латинских писателей, языческих и христианских, и обнимавший весь круг тогдашних ходячих познаний по всевозможным наукам, начиная богословием и философией и кончая зоологией, минералогией и медициной. Пользовались всякими литературными силами, попадавшимися под руку, привлекая к делу вместе с киевлянами и немцев. Некто фон Дельден, служивший в Москве переводчиком, перевел на русский несколько книг с латинского и французского, а Дорн, бывший австрийским послом в Москве, перевел краткую космографию. Сообщая об этом, Олеарий прибавляет, что такие книги читаются многими из любознательной московской знати. Новую письменность этого рода поощряли не одни чисто научные, но и практические запросы. |
| В том же году происходило и известное прение по поводу катехизиса Лаврентия Зизания, в котором нашлись намеки на чистилище, признание Августина и Иеронима святыми (от чего Лаврентий отказался) и т. д. 496 Иконописец Кирилл Хмелевский (конечно южнорусс) около 1634 года обвинялся в том, что обливан, присягал на опресноках, по еретическим церквам хаживал и с еретиками вкупе в еретических храмах и костелах маливался. 497 Отметим, кстати что и Крижанич неблагосклонно отнесся к книге «Небеса» М. 1865 г., редактированной Славинецким. 498 Подозрительные отношения к южноруссам совершенно исчезают при Никоне, которого за это раскольники и обвиняли в латинстве. Близкими людьми к патриарху именно и являются образованные южноруссы и даже поляки 499 – «в... римскаго костела поляки и киевские униаты, блюдолизы римские», по выражению Аввакума. 500 О них упоминает в своей челобитной и Неронов (1653 г.), увещевая «не принимать в совет иностранных иноков, ересей нововводителей». Деятельность вызванных еще до Никона и им покровительствуемых южнорусских справщиков, Арсения Сатановского, Епифания Славинецкого и старца Феодосия, приехавших в Москву 12 июля 1649 года и Дамаскина Галицкого, прибывшего с иноком Марком в 1650 году, достаточно известна. 501 В свой любимый Иверский монастырь Никон переселил монахов Кутеинского монастыря, и уже в 1658 г. они в собственной типографии отпечатали Часослов «для умножения похвалы в устах отрочатей, дóндеже и на большее поспешит Господь». Книга «Рай мысленый», изданная ими же в 1659 г. имеет вид вполне южнорусских изданий: на обороте титульного листа герб Никона с его инициалами и подходящие вирши. 502 Возле Москвы Никон устроил женский монастырь для могилевских и смоленских монахинь. 503 Патриарх покровительствовал и южнорусскому пению. В 1656 году были вызваны: Василий Пикулинский, да старец братского монастыря Иосиф Завойский: их прислал Лазарь Баранович. 504 В 1664 году Никон требует присылки в Новый Иерусалим «девятиголосовых кантыков, да осмоголосных псалмов и обедню Милевского, да трехголосные концерты». 505 В 1666 году, в царском хоре является новый киевский спевак Иоанн Календа. |
| Впрочем, благое дело не осталось в забвении. В том же году, когда Арсений удалён был в Соловки, возникающее просвещение нашло себе покровителя в молодом любимце и сверстнике Царя, – Постельничем Феодоре Михайловиче Ртищеве. Сын окольничего, прозванный современниками мужем милостивым, любя сан иноческий, Феодор устроил на берегу Москвыреки, близ Воробьёвых гор, у церкви св. апостола Андрея, монастырь в честь Преображения Господня, и вызвал в него из КиевоПечерской Лавры, монастыря Межигорского 425 и других малороссийских, до тридцати иноков, строгих по жизни. Но, не довольствуясь тем, он пригласил к себе из той же Лавры несколько и учёных иноков, для обучения юношества московского свободным наукам 426 . В числе сих иноков первое место занимал Епифаний Славинецкий, который отличался знанием греческого языка, кроме латинского и польского, и успел показать ещё в Киеве много опытов своих богословских познаний 427 . Вместе с ним Царь Алексей Михайлович требовал в Москву от митрополита Киевского Сильвестра ещё двух учёных иноков из Лавры: Арсения Сатановского и Дамаскина Птицкого, для составления вновь перевода св. Писания с греческого языка на славянский 428 . Неизвестно, был ли прислан Дамаскин, но Арсений разделял учёные труды с Епифанием, равно как и ещё другие иноки, допущенные им в учёное братство: монах Исаия, бывший игумен Путивльский Сергий, монах Чудова монастыря Евфимий, священник Никифор и иеродиакон Моисей 429 . Некоторые из сих последних, трудившихся в переводе с греческого, может быть, сами одолжены своим образованием наставникам киевским. Почти можно полагать за верное, что в этом учёном движении главное участие принимал Никон, тогда новгородский митрополит, любимец и первый советник Царя и весьма расположенный к Ртищеву. Когда же Никон сделался, после Иосифа, Патриархом Всероссийским, тогда взял он Епифания из Андреевского монастыря в Чудов и сделал его начальником патриаршего училища и сверх того главным справщиком на печатном дворе 430 . Арсений грек возвращён из Соловецкого монастыря и определён ему помощником. |
| Еще в 1640 году киевский митрополит Петр Могила , чрез своего наместника, Игнатия Оксеновича Старушича, предлагал московскому правительству устроить в Москве монастырь, поселить в нем киевских ученых старцев и открыть школу для обучения «детей боярских и простого чину» греческой и славянской грамоте. Это предложение Могилы, непринятое в 1640 году, в конце сороковых годов было осуществлено царским любимцем и известным ревнителем просвещения, окольничим Ф.М. Ртищевым. В двух верстах от Москвы Ртищев построил Андреевский монастырь, при котором, с разрешения царя и Патриарха, и основал ученое братство из тридцати киевских иноков, «в житии, и чине, и во чтении, и пении церковном, и келейном правиле изрядных». Вскоре после этого и само правительство решилось вызвать из Киева ученых иноков для перевода Библии с греческого на славянский язык. С этой целью в 1648 году Алексей Михайлович послал к киевским церковным властям инока Марка, но миссия эта почему-то не увенчалась успехом. 14 мая 1649г. московский царь снова обратился к киевскому митрополиту и властям киевского братского монастыря с просьбой прислать в Москву старцев: Арсения Сатановского и Дамаскина Птицкого. По этой просьбе, 12 июля того же 1649 года, прибыли в Москву Арсений Сатановский и (вместо Дамаскина Птицкого) Епифаний Славинецкий. В конце ноября 1650г., после вторичного посольства упомянутого Марка, прибыл из Киево-Печерского монастыря и Дамаскин Птицкий. Вслед за этими учеными стали приезжать в Москву и другие киевляне. Однако ни члены Ртищевского братства, ни Епифаний Славинецкий с Сатановским и Птицким не имели возможности основать в Москве правильно-организованной школы. Деятельность их состояла исключительно в исправлении и переводе св. книг. Конечно, и одно это имело уже важное просветительное значение. Помимо того, многие москвичи, вращаясь в кружке киевских иноков, достигли под их руководством обширной учености, – таковы, напр., ученики Славинецкого, инок Евфимий и иеродиакон Дамаскин. Эта первая дружина киевских ученых состояла из людей, вышедших из Киевской Богоявленской школы, – следовательно, она была до-могилинского, греческого направления в своем образовании. Вслед за ними не замедлили явиться в Москву и питомцы уже преобразованной Киево-Могилянской коллегии, т.е. питомцы школы уже нового, латинского направления. Самым видным представителем этого типа южно-русских выходцев является Симеон Полоцкий . |
| Еще среди подвигов управления новгородской паствой, он уже заботился о распространении в самой Москве средство к духовному просвещению. Не вступая в дела патриаршего чудовского училища, Никон нашел средство открыть в Москве новый рассадник для наук. Давно уже в Киеве процветали учебные братства, воспитывавшие, между прочим, защитников православия для тамошнего края, теснимого униатами. Слава этих ученых иноческих обителей известна была и в Москве; но здесь боялись просвещения и не хотели заимствовать его ниоткуда. Чуждый предрассудков, Никон убедил царя пересадить семена духовной мудрости из южного края отечества нашего на север, и дать им здесь средство прозябнуть, возрасти и созреть к славе и украшению Церкви и государства. В 1649 году, в то самое время, когда Арсений-грек удален был в Соловецкий монастырь, возникающие просвещение нашло себе покровителя в молодом любимце и сверстнике царя, постельничем Феодоре Михайловиче Ртищеве. По мысли и убеждению Никона, он устроил для наук на берегу Москвы-реки, близ Воробьевых гор, у церкви св. апостола Андрея, монастырь во имя Преображения Господня, как бы в знак того, что отсюда теперь должно начаться преобразование духовной жизни нашего народа, как она некогда была преобразована св. проповедью первозванного апостола. Сюда вызваны были ученые иноки Киево-Печерской лавры, Межегорского монастыря и других малороссийских обителей. В числе их первое место занимал Епифаний Славнецкий, «муж мудрый, искуснейший, многоученый, в философии и богословии изрядный дидаскал», успевший показать еще в Киеве много опытов своих богословских познаний. В то же время царь Алексей Михайлович требовал в Москву от митрополита киевского Сильвестра еще двух ученых иноков из лавры: Арсения Сатановского и Дамаскина Птицкого, «божественного писания ведущих и еллинскому языку навычных, и с эллинского языка на славенскую речь перевести умеющих, и латинскую речь достаточно знающих». Цель их призвания в Москву была не только ученая, но и учебная. Занимаясь переводами «душеполезных книг» с греческого языка на славянский, они должны были вместе с тем обучать московское юношество свободным наукам. |
| и др.), церковно-историч. книг, изд. также на греческом и латин. яз. (Акты соборов вселенских и поместных, ист. Евсевия кесар., Никифора Каллиста, ист. Флорент. соб. и др.), были сочинения древних языческих писателей, изд. на тех же языках, как Плутарх, Демосфен, Геродот, Страбон, Аристотель, Гален и др. 198 . Рядом с ними называются различные физики, географии, грамматики, логики, космографии, лексиконы, ландкарты. Никон сам сознавал всю важность своей библиотеки, о чем и говорит в грамотах к константинопольскому патриарху Дионисию и возражениях П. Лигариду 199 . Замечательная «Космография», о которой мы упоминали в тексте, состоит из 3-х частей (605 + 650 + 422 лист. – это автографы переводчиков Епиф. Славеницкого, мон. Исаии и Арсения Сатановского) и находится в Моск. синод, библ. в черновых и беловых списках. В ней изложены понятия о математической географии и объяснены системы Птолемея и Коперника (с рисунк.), о которой замечено, что ныне изящнейшие все математики Копернику подражают»; затем помещена статья о плаваниях древнейших и новейших; особенно подробно описаны европейские государства, а затем Азия, Африка и Америка. В черновой список внесены даже неблагоприятные отзывы о русских и России, заимствованные из иностранных сочинений, и, между прочим, есть извлечения из известного соч. Флетчера. В собственноручной вкладной п. Никона в Новоезерский монастырь на беловых списках этого перевода отмечены 1661 и 1665 гг. 200 Необходимо заметить, что мнения Коперника были приняты в России лишь при Петре Вел., но и после того невежественные книжники ратовали против его системы, как против богохульства 201 и даже в 19 в. появлялись сочинения, направленные против нее (Разрушение Коперниковой системы, соч. свящ. 1. А., М. 1815). По словам Главинича Никон, хотя сам не знал иностранных языков, но держал при себе людей, искусных в них (припомним, что библиотекой его заведовал Арсений Грек 202 ; он утверждает даже, что Никон немного знал по-гречески. Последний любил и сам производить разыскания в Патр. |
|
|
